Моя прекрасная Луна

Поскольку ряды Шинсенгуми снова начали пополняться новобранцами, а так же к нам присоединился военный советник Ито Кашитаро, прежний штаб стал явно тесноват, чтобы вместить все отряды воинов. Поэтому командир и его заместители приняли решение сменить место пребывания на Храм Ниши. Прежнее убежище Тёсю. Именно тех, что некогда ранее затеяли разборку в Икеда-я, а позже разожгли первое пламя противоборства с сёгунатом в восстании «Кимон». Понятное дело, что многие восприняли сию новость не с воодушевлением, однако противящихся переезду, уговорил и убедил сам Ито-сан. И хоть с самого начала было понятно, что и монахи храма будут весьма не рады «волкам Мибу», но выбора не оставили ни тем, ни другим. Мы перебрались в более просторные помещения, и жизнь, казалось, потекла своим чередом. Главнокомандующие занимались решением вопросов, по поводу дальнейших действий. Ожидалось прибытие сёгуна в столицу. И Шинсенгуми были выбраны в качестве сопровождающей охраны военного наместника. Сие известие не могло не порадовать бывалых воинов, ведь они так стремились, чтобы их заслуги, наконец, были замечены. И клан Айдзу, что покровительствовал нам, оказал такую честь. Даже мне было разрешено участвовать в этом. За заботами и приготовлениями все прошлые недавние происшествия как-то сами собой отходили на задний план. Некогда было уже что-то вспоминать, обдумывать, забивать голову лишними мыслями. Сейчас все были сконцентрированы лишь на том, чтобы сделать пребывание сёгуна в столице по максимуму комфортным и безопасным. Я старалась во всем помочь, исполняла поручения, готовилась к этому событию с таким же замиранием сердца от предвкушения, как и остальные командиры Шинсенгуми. Не каждый же день удостаиваешься подобных привилегий! Я искренне радовалась за ребят, сердце мое трепетало, глядя на их восторженные улыбки, слушая их воодушевленные речи. Наконец-то! Наконец-то их по-настоящему стали ценить! Я все реже вспоминала о той среброволосой ниндзя, что в последний раз очень удивила и поразила меня своими действиями и странными речами. Недосказанными, поэтому смысла их я так и не смогла понять. Что она имела ввиду, говоря, что выбор у нее теперь только один... Какой именно? И хоть какое-то время я еще размышляла над этим, но потом откинула подобные мысли прочь. Да и с той незнакомкой мы с тех пор больше не пересекались. Что, конечно же, радовало. Она вроде как сказала тогда, что я не раз еще ее увижу, но этого не случалось. Я никому и не рассказала, что она приходила в старый штаб повторно. Но ведь при этом не причинила мне никакого вреда. Тогда зачем порождать лишнее волнение? Ни к чему. Как-то в один из солнечных дней, коими позволяла насладиться погода, я убиралась на улице. Время было послеобеденное, большинство самураев аналогично занимались своими делами, поэтому во дворе храма было очень тихо и безлюдно. Самозабвенно орудуя метлой, сметая опавшие на землю листья, я вдруг услыхала громкий, продолжительный кашель, звук которого доносился откуда-то из-за угла здания. Я сразу поняла, что он принадлежит Оките-сану, и, желая узнать о его самочувствие, пошла на эти звуки, что заставляли мое сердце так болезненно сжиматься. Командир первого подразделения Шинсенгуми все хворал, отшучиваясь всем, что просто простудился. Однако мне почему-то не особо верилось этим словам, казалось, что Окита-сан что-то явно пытается скрыть. Но не желая быть чересчур навязчивой, я не задавала лишних вопросов. Возможно я сама себя накручиваю, потому что сильно переживаю и волнуюсь за этого самурая. Как и за всех остальных. И если уж ребята так спокойно относятся к так называемой простуде Окиты-сана, то и я должна тоже хоть немного, но успокоиться. Все-таки это же не смертельно. Совсем скоро он выздоровеет. Ведь так? Иначе быть не может... За своими думами, я и не заметила, как кашель стих, а когда обнаружила Окиту-сана, он уже сидел на лавочке, закинув одну ногу на другую и как-то загадочно улыбался. Его взор, такого насыщенно-зеленого цвета глаз, сразу же обратился на меня, стоило мне только появиться в его поле зрения. - Следишь за мной? – Негромко усмехнувшись, изрек молодой человек в привычной для него шутливой манере. - Неужели Хиджиката-сан пошел на такое, чтобы заставлять совсем юную и неопытную девушку слоняться за таким, как я? Он как всегда говорил непонятными мне загадками, при этом заставляя постоянно краснеть. Вот и сейчас, не до конца поняв смысла его слов, но уже почувствовав себя в чем-то виноватой, я смущенно отвела взгляд в сторону, слегка помотав головой. - Что Вы, Окита-сан, я просто хотела узнать, как Вы себя чувствуете? - Я неуверенно подошла к лавке, отставив метлу в сторону, а сама присела рядом с самураем, но на некотором расстоянии. По-прежнему ощущая на себе это внимательный и изучающий, изумрудный взор, я наоборот старательно не смотрела на шатена, ибо боялась, что румянец на моих щеках опять послужит ему очередным поводом для шуток. И почему все-таки рядом с этим самураем я так теряюсь? Чувствую себя неловко, не комфортно. Кажется, что эти глаза, затаившие некую хитринку и толику озорства, не просто оглядывают меня, а будто пытаются проникнуть глубже, в самую суть, в душу. И возникает дикое желание прикрыть себя руками, и с мольбой в голосе попросить мужчину перестать взирать на меня подобным образом. А он, видимо, прекрасно осознает, как странно действует на меня своим поведением и ему это, похоже, доставляет неподдельное удовольствие, ведь только пуще он всегда начинает забавляться надо мной. - А если я скажу, что весьма скверно, что ты предпримешь, дабы облегчить мои страдания, а, Чизуру-тян? Вот в этом весь Окита-сан. К чему лишние описания его личности, когда его слова, манера речи полностью раскрывают его характер. Не унывающий, улыбающийся, несмотря ни на что, любитель дерзких изречений. Правда, мне лично от всего этого не легче. Ну почему он так ведет себя со мной? Я не понимаю порой, что он пытается мне сказать, что имеет ввиду. Но тело мое отчего-то реагирует весьма непредсказуемо. Пробивается легкой дрожью, сердце начинает стучать громче и быстрее, а румянец на щеках становиться еще ярче. Боже, о чем это я думаю? Это все мое воображение! И его не очень уместные шутки. - Хотите, я приготовлю Вам чай? - Словно озаренная этой мыслью, я вернула себе самообладание, поднимаясь на ноги и уже прямо глядя на своего собеседника. А он лишь снова усмехнулся, но уже без какой-либо хитринки во взгляде, вообще на мгновение прикрывая зеленые очи и обращая лицо легкому порыву ветра, что, прошелестев по кронам деревьев, спустился к земле, обдав своим дыханием наши тела, а потом принялся с озорством гонять дорожную пыль. О чем в это мгновение задумался Окита-сан мне неведомо, но я завороженно смотрела на его молодой, умиротворенный в данную минуту лик, и осознавала в который раз, что командир первого подразделения очень хорош собой. Красив, даже слишком. Окита-сан, наконец, вернул мне свое внимание и слегка кивнул в ответ головой. - Не откажусь и буду благодарен, - на его устах застыла уже доброжелательная и мягкая улыбка, и я улыбнулась ему аналогично. Чуть поклонившись, я быстро направилась на кухню, чтобы выполнить просьбу шатена. Честно сказать, я очень счастлива от того, что могу быть полезна здесь в Шинсенгуми. Мне так нравится помогать им, пусть даже в такой мелочи, как бытовые заботы. Я очень люблю готовить, а для такой оравы вдвойне. От этого я чувствую себя нужной кому-то, и это греет мое сердце. *** Девушка, что с таким довольным выражением лица только что скрылась за дверьми храма, даже и не подозревала, что из укромного места за ней все это время наблюдали… Прятавшийся на высокой стене, полулежа выглядывал из своего укрытия, отчего-то и сам невольно улыбаясь, провожая взором уходящую шатенку. До чего же чудная эта девчонка Юкимура. Такая странная и необычная. Сколько благоговейной радости в этих карих очах, словно чай она собиралась преподнести самому императору. Как уже можно было заметить из всех наблюдений, она всегда и всем старалась угодить, несколько навязчиво предлагая в любой ситуации свою помощь. Но ее ценили в Шинсенгуми, относились с теплотой и симпатией, особенно те, кто наверняка знал, что перед ними особа женского пола. Некоторые даже шутливо заигрывали, как, например, этот парень, с которым Чизуру беседовала парой минут ранее. Сама наивность, конечно, та так и не поняла скрытых намеков в словах зеленоглазого самурая, но все же была смущена его речами. Это опять-таки не ускользнуло от лазутчика. А шатен тот все еще сидел на лавке, будто бы о чем-то задумавшись, откинув руки назад, упираясь ими в деревянную поверхность. В этот момент он был расслаблен, словно просто наслаждался ясным днем и легкой прохладой ветра. Стена, на которой и скрывался непрошеный гость, как раз находилась позади спины самурая, и потому что оный сидел в такой ровной позе и глядел куда-то вперед себя, шпиону невозможно было видеть его лицо полностью. Только правую сторону. Уголок губ мужчины все так же был слегка приподнят, что свидетельствовало о том, что он не прекращал улыбаться. Видимо размышлял как раз об уже ушедшей Юкимуре. Может она ему даже нравилась. Сия догадка меньше всего интересовала и касалась лазутчика, поэтому он уже было хотел покинуть свой наблюдательный пункт, как резко замер, будто пронзенный внезапными словами, что так лениво и небрежно слетели с уст Окиты Содзи. - Вот уж кто здесь следит за всеми, - он даже показательно вздохнул, но при этом тон его был спокойным и вкрадчиво-тихим. Он все так же не оборачивался, сохраняя полную невозмутимость. И его совсем, видимо, не коробил тот факт, что на территории Шинсенгуми им же был замечен шпион. Удивительно! Как этому зеленоглазому удалось уличить наблюдателя, так и останется загадкой. Однако командир первого подразделения уже не в первый раз подмечал присутствие лишнего, незримого человека в их штабе. Заранее не выдавая своей осведомленности, парень просто выжидал дальнейшего развития событий. Может и спугнуть не хотел, ведь понимал, что схватить лазутчика у него в одиночку не получится. Явно догадывался, кто именно постоянно следил за Чизуру-тян! Да и особого беспокойства сия слежка пока не вызывала, шпион нападать не спешил, ничего не предпринимал, просто смотрел, будто собирал какую-то нужную ему информацию. Правда было непонятно, что же могло так заинтересовать в девчонке в мужских одеждах? Если не смерть шатенки, тогда что? Остальные воины Шинсенгуми не вызывали столь повышенного внимания со стороны следящего. Содзи уже несколько раз проверял свои догадки. Только тогда, когда поблизости находилась Юкимура, и возникало это легкое чувство преследования. Несомненно, самурай знал, кому этот изучающий взгляд мог принадлежать... - Как оказалось, твоя техника скрытности не так уж и безупречна, следует подучиться. Двигаешься тяжеловато, отсутствует легкость. Несмотря даже на то, что ты вроде как девушка. Этот парнишка не переставал удивлять и ошеломлять. Мало того, что он вообще смог заметить слежку, так еще и полностью раскрыл того, кто прятался всегда в тени. А эта его наглая самоуверенность, напыщенные реплики, сдобренные самой обаятельной улыбкой и тоном голоса, того и гляди его сейчас разнесет, раздует от собственной самонадеянности и напускного величия! Но все же он смог завлечь, заинтересовать ту, что скрывалась. А это была Такаси Мизуки, как все уже поняли. Подстегнутая легким любопытством, оная переползла по стене чуть ближе к краю, но особо не высовывалась из своего импровизированного укрытия. Достаточно и одного, знающего о нежелательном присутствии куноити в штабе Шинсенгуми. И среброволосая все никак не могла взять в толк, если этот шатен заметил ее, а, возможно, не в первый раз, то почему же не доложил всем остальным? Не раскрыл ее? По закону жанра, она бы должна вновь столкнуться в бою с этими самураями. Однако, мужчина отчего-то сохранял ее тайну. Почему? Неужели уже не считал ее угрозой для Юкимуры? Может, Чизуру все-таки рассказала кому-то о последней ночной встрече с ниндзя? Хотя маловероятно. Такаси практически целыми днями наблюдала за ней, и только с наступлением ночи, когда девушка-демон ложилась спать, то и шпионка отправлялась восвояси до следующего утра. Шиноби так до конца и не понимала, зачем ей это все было нужно, но продолжала идти на поводу своих необъяснимых внутренних порывов, возвращаясь снова и снова. Лучше бы за Казамой следила, раз уж на то пошло, чтобы знать, когда тот снова попытается выкрасть Чизуру. Но вместо этого куноити все прохлаждалась в штабе Шинсенгуми, словно ждала чего-то. - Будем играть в молчанку? - Задумавшуюся ниндзя вновь привлек все тот же шутливый тон зеленоглазого шатена. А сам самурай уже мимолетно обернулся через плечо, всматриваясь в сторону, где и скрывалась незваная гостья. Но, как он и предполагал, увидеть шиноби не смог. Только все еще ощущал, что она поблизости. - Наверное, тебя мучает куча вопросов, верно? Например, отчего же я, зная о твоем преследовании за Чизуру-тян, не предпринимаю никаких действий. Ответ прост — я тоже выжидаю и кое-что узнаю для себя. По крайней мере, я могу быть почти уверен, что ты не убивать ее опять явилась. Иначе бы не ползала вокруг да около. Видимо последним высказыванием он хотел задеть Мизуки, но она не поддалась, продолжая молча слушать, готовая в любой миг ускользнуть отсюда, если того потребуют обстоятельства. - И да, я в курсе, что когда на Хейске и Чизуру напали демоны, ты отчего-то сменила роль палача на бравую защитницу, и позволила им сбежать. А саму тебя изрядно потрепали в тот день, не правда ли? - Самурай вновь позволил себе усмехнуться, с плохо скрываемой ехидцей в голосе. - Мы уж хотели вздохнуть с облегчением, что, наконец, отделались от подобной мелкой занозы. Но ты снова омрачила нам всю радость. Хоть Содзи и продолжал колко поддевать скрывающуюся девушку, отпускал весьма едкие замечания, при этом не изменяя своей странной обаятельности, но он так же был бдителен на случай непредвиденных обстоятельств. Кто знает, что может произойти в следующую секунду. Он ведь явно заигрывал с огнем, но, видимо, ему это было весьма по нраву. Понятно, что никакого доверия к несостоявшейся убийце Юкимуры у него не было. Поэтому правая рука его покоилась на рукояти меча, будто для придания уверенности. - Мне вот одно не ясно, чего ты хочешь от нашей малышки Чизуру? Раз не ее смерти, то что же? Или ниндзя больше заняться совсем не чем, кроме как следить за безобидными девушками? Постой-ка, а может ты не совсем нормальная, и положила глаз на Юкимуру? Вот ведь каков наглец! Это ж надо так жалить словами! Да ему и катана не нужна, язык заточен острее. И на что это он намекнул, извращенец эдакий?! На себя бы сначала посмотрел! Негромко ругнувшись, все же не сдержав себя, Мизуки, явно задетая и уязвленная столь беспардонными репликами самурая, решила, наконец, скрыться, и больше не слушать этот бред. И было собравшись выполнить задуманное, она чуть приподняла корпус тела из положения лежа, как настолько внезапно и неожиданно столкнулась с взглядом этих насыщенных зеленых очей, что, хитро и искрясь весельем, взирали на нее снизу-вверх. Как он смог так быстро и бесшумно приблизится почти вплотную к стене, на которой и находилась Такаси? Как она могла позволить допустить его к себе на столь опасное расстояние?! Шатен как ни в чем не бывало, спокойно стоял на земле, не сводя испытующего взгляда с куноити, явно наслаждаясь ее растерянностью. А та на несколько мгновений не только дара речи лишилась, но и пошевелиться, казалось, была не в силах. И хоть черная маска сохранила тайну ошеломленного юного лика, но глаза... глаза предательски выдали все эмоции. Небесно-голубой взор был расширен, обескуражен... - А дух-то захватывает. И как мы не смогли сразу определить, что ты далеко не парень, - улыбка Содзи стала куда откровеннее, наглее. Он все не обрывал зрительного контакта, и впрямь довольный произведенным эффектом. - С такими глазами тебе впору быть гейшей, а не стены наши обтирать, да по деревьям лазить, как зеленому юнцу. Все равно толку от тебя, как от ниндзя и как от несостоявшейся убийцы совсем мало. - И заметив, как в один момент выражение этих поразительных очей резко поменялось, затаив хмурость и неодобрение его словам, Окита негромко засмеялся. Мизуки, наконец, пришла в себя, отрезвленная его последним высказыванием, и тут же довольно резко поднялась на ноги, высокомерно оглядев стоящего снизу наглеца. - Да надо же, - казалось, веселое настроение никак не желало покидать шатена, - до чего же забавная особа. Но... Смотри у меня, не только ты здесь отныне в роли следящего. - Вот так за одно лишь мимолетное мгновение зеленый взор изменился, утрачивая всякие искорки смешливости, став вдруг серьезным и прищуренным. Сталью наполнился голос Содзи, твердостью и решимостью. Стыдно признавать, но от подобного взгляда и тона по спине Мизуки градом пробежались мурашки. Так устращающе и внушительно этот самурай уже выглядел перед ней. - Помни об этом, и чаще оборачивайся по сторонам. - Это были его слова напоследок, а затем командир первого подразделения спокойно зашагал прочь. Туда, где был только что расслышан звонкий голосок Юкимуры, оповещавший, что чай для Окиты-сана готов. Вне себя от негодования, девушка-ниндзя еще какое-то время так и стояла на том же месте, непроизвольно сжимая и разжимая руки в кулаки. Внутри все клокотало и порывалось наружу. Нет, ну, точно наглец! Прирезать его что ли во сне, чтоб больше не задавался? Слух внезапно уловил едва различимое движение где-то совсем рядом. Такаси чуть напряглась, лишь краем глаз выискивая причину этого легкого шума. А главное того, кто его создал. В мозгу отчетливо пробилась мысль, что давно пора уходить! Видимо, теперь не только Содзи смог приметить лазутчицу. Сама виновата, сама подставляется, не пытаясь уже и особо скрываться. За мгновение развернувшись, Мизуки легко соскочила со стены, но уже по другую сторону от территории Шинсенгуми, и, мягко приземлившись, тут же помчалась прочь более не теряя драгоценных секунд. Однако шестое чувство подсказывало, что за ней все равно увязался «хвост». Доигралась, девочка! Неуловимыми прыжками ниндзя ускользала в сторону леса, мельком оглядываясь через плечо. Она манила преследователя за собой, а он будто старался держать определенную дистанцию между ними, однако из виду Такаси не выпускал ни на секунду. Что ж, пусть подбирается. Схватка один на один ее не пугала, а вот с оравой этих мужланов как-то не особо хотелось снова связываться. В голове еще свежи были воспоминания о прошлой стычке с Шинсенгуми, а она не настолько окрепла, чтобы достойно выступить против всех их. Не надо быть семи пядей во лбу, дабы понять, что теперь, если они и будут нападать на шиноби, то только все разом. Поэтому убраться стоило от их пристанища, как можно дальше. И там уже попытаться дать отпор противнику. А то, что настигающий ее был один, Такаси поняла по едва слышной поступи позади себя. Столь легко и практически невесомо тот бежал за ней, что девушка даже несколько подивилась. Кто же он, этот преследователь? - Стой! Ветер донес до слуха среброволосой громкий зов из-за спины, и отчего-то голос окрикнувшего показался ей смутно знакомым. Появилось странное чувство, словно взывали к ней откуда-то из далекого прошлого. Она все-таки замерла на месте, мгновенно развернувшись, сразу же выхватывая саи их крепления, готовая защищаться при любых обстоятельствах. Они уже достаточно углубились в лес, так что Мизуки могла позволить себе легкий риск, не страшась третьих лиц. И каково же было ее удивление, вновь охватившее сознание, когда перед небесно-голубым взором предстал невысокий юноша, одетый почти так же, как и сама ниндзя. Стандартный костюм воина-шиноби с небольшим отличием. Маска на лице преследователя не скрывала его чело полностью, и короткие жесткие волосы свободно трепал ветер. Раскосые глаза цвета аметиста, из-под полуприкрытых век, будто не мигая взирали на остолбеневшую девушку. В них читался скрытый вопрос, ответ на который обоим был уже известен. Но она и слова молвить не могла в данную минуту, слишком ее поразила и выбила из колеи эта судьбоносная встреча. А паренек остановился неподалеку от куноити, и всем своим видом словно пытался показать, что не собирается атаковать. Он ждал… В горле ее встал ком, не пропускающий наружу ни звука. Губы были плотно сжаты, в лазуритовых очах - удивление, растерянность, непонимание. Мизуки исследовала пристальным взглядом силуэт напротив, все больше поражаясь, улавливая нечто знакомое и узнаваемое в нем. Где-то в подсознании всколыхнулись обрывки воспоминаний из минувшего прошлого, подтверждая догадки. Может ли такое быть? Юноша явно подметил замешательство девушки, отчего еле слышно усмехнулся, благо ткань маски скрыла на устах все признаки легкой улыбки. Помнит! Не забыла! - Никогда бы не подумал, что мы встретимся вновь, - он заговорил первым, так тихо, что ниндзя пришлось прислушиваться, дабы не пропустить ни одного слова. - Я так полагаю, младшая Такаси. Малышка Мизу-тян. Это прозвище, сокращение от ее полного имени - так называл ее только он в их раннем детстве. Она все же не ошибалась в своих мысленных доводах, и память не подводила. Перед ней действительно стоял в данную минуту ни кто иной, как Ямазаки Сусуму. Хотя в те времена среброволосая тоже обращалась к этому парнишке несколько иначе… - Мо-кун, - не узнавая собственного голоса, прошептала Мизуки, под стать своему собеседнику, не до конца еще понимая, откуда бывший приятель мог тут появиться. *** Раньше она звала его: «Мо-кун», не специально коверкая истинное имя, данное парню при рождении. Как-то само собой за ним закрепилось это уменьшительное прозвище, а Сусуму особо и не был против, ибо никогда ничего не говорил по этому поводу. Ему даже нравилось, что именно она так его называет. Сколько лет они уже не виделись? Десять или больше? Этот паренек когда-то, будучи ребенком, состоял в том же клане, что и куноити. Вместе со своей семьей он проживал в Осаке. Там же располагался и штаб ниндзя. В небольшой деревеньке в горах, сокрытой лесными чащобами и непроходимыми путями. Отец Ямазаки был известным и поистине чудотворным лекарем, но никогда не участвовавшим в боевых действиях. А вот сын явно хотел от жизни большего. Он грезил мечтами о свершениях на поле боя, о славе, что принесет почет его семейству! Сусуму хотел служить своему клану, добиваться признания в сражениях. Он когда-то так же верил и готов был следовать по пути призраков прошлого, выполняя все приказы вышестоящих главнокомандующих.До поры… Парнишка начал проходить обучение таинству теневых воинов раньше, нежели к этому допускались другие дети. Примерный возраст посвящения в ниндзюцу с восьми-девяти лет. Это было принято задолго до нынешнего поколения, но так как все в клане очень ценили и уважали отца Мо-куна, то старейшины и главы решили поступиться былым уставом. Тем более что мальчишка в свои шесть-семь годов подавал уже весьма перспективные надежды, делал огромные успехи, и не заметить его таланта было невозможно. В те времена исключение из правил сделали всего лишь дважды. И другая юная душа, что ступила на столь тернистую и опасную тропу в самом нежном, невинном возрасте — стала Такаси Мизуки. Правда, в ее случае решающую роль сыграло то, что обе сестры остались сиротами. Мать умерла от еще неизученной, неизлечимой хвори, а отец погиб на очередном задании. Уназуки на тот момент уже могла быть принята к обучению, а вот ее младшенькой едва стукнуло пять лет. Заботиться о чужом ребенке никто не горел ярым желанием. Родственников у девочек не было, поэтому, став главой семьи Такаси, старшая автоматически признавалась опекуном своей имото-тян. Вот и получилось, что среброволосая тоже попала на аудиенцию к дзенину. Еще к тому же самому, который когда-то принял немалое участие в судьбе Мизуки, даровав ей возможность жить. На момент принятия сестер, тот главнокомандующий был уже довольно стар, и готовился уступить место приемнику. Но, как и при рождении странной малышки в семье Такаси, военачальник вновь оставил решение такого важного вопроса за собой. Это была его последняя воля на посту дзенина, и никто не осмелился оспаривать его, однако радости сие известие никому не принесло. Ведь тюнины понимали, что кому-то из них достанется в ученики эта мелкая, да еще и «меченая» девчонка! Мизуки слишком хорошо помнила те дни... Как бы сильно ей ни хотелось стереть их из памяти. Все унижения, что приходилось сносить молча. Жестокие наказания, избиения по поводу и без. Учителя, сэмпаи (*) – все, кому не лень, или же кому издевательства над ребенком доставляли поистине странное и даже маниакальное удовольствие. Чего утаивать и пытаться смягчить тяготы прошлого - ее ненавидели, презирали и мучили. Но не только потому, что она была слабой, самой младшей на своем потоке, дело было еще в ее слишком необычной внешности. Будучи весьма суеверными, многие члены клана, взрослые и их отпрыски поглядывали на среброволосую с неким отвращением и пренебрежением, а кто-то с нескрываемой опаской. Но ниндзя обязаны всегда следовать приказу дзенина, поэтому не принять в свои ряды эту девчушку они не имели права. А некоторые теневые воины к тому же были повязаны кровным долгом перед отцом семейства Такаси, ныне почившим. Поэтому в конечном итоге пришлось смириться с присутствием Мизуки. И если старшие как-то пытались себя сдерживать, не проявлять агрессии столь явно, то дети всегда и во все времена остаются детьми. Многое им еще неведомо, непонятно в жизни. А науськанные родителями, они не обдумывали, что творят, а просто вымещали злость на той, кто по их искаженному восприятию недостойна была существовать среди них. И все же она должна быть им всем благодарной. За все в этом мире нужно уметь сказать "Спасибо"! От тех ребят девчушка и узнала, что собственный отец пытался убить ее во младенчестве. Что самые близкие люди – родители и те испугались ее необычности, и готовы были отказаться от нее. И только Уназуки… Милая анэ-тян… А, может, зря сероглазая так силилась, чтобы спасти свою младшую сестру? Может, среброволосой действительно не место на этом свете? Говорят, характер дается при рождении, но сама Такаси больше склоняется к тому, что именно та часть ее жизни и закалила, ожесточила ее. Сделало таковой, коей она является в настоящем. Ей приходилось быстро учиться, привыкать к подобному обращению, терпеть, но самое главное — не позволять себе ни капли слабости, не проливать горьких, но бесполезных слез. И никому не жаловаться, даже когда было больно, обидно, и появлялось дикое желание покончить с этим никчемным существованием. Но в один из знаменательных дней случился переворот. В их группу перевелся мальчик, лишь немногим старше среброволосой. И, застукав однажды, как над ней измываются, он отчего-то вступился за нее. Ребята подрались, но малец все равно смог отпугнуть зачинщиков ссоры, хоть и сам огреб тумаков. С тех пор и завязалась эта приятельская симпатия между младшей Такаси и Ямазаки Сусуму. Возможно, он не был ей другом в полном смысле этого слова, но он стал для нее нечто большим! Ангелом-Хранителем, вечным защитником. И хоть Мизуки долго привыкала к тому, что с ней уже постоянно кто-то ошивался, но в тайне ото всех она была благодарна за все этому вечно чумазому и задиристому мальчишке! Они росли, обучались вместе и верили, что на воинскую тропу выйдут так же - спина к спине. Но линии их судеб разошлись на развилке. Роль свою сыграло то самое нападение ниндзя на древний род демонов — клан Юкимура. К тому времени паренек явно начинал мыслить наперекор устоям клана и новому дзенину, что заменил предыдущего. Для чего-то главнокомандующий на это опасное задание не побоялся взять неопытных юнцов, что еще не успели пройти полного обучения. Не всех, некоторых, непонятно каким жребием избранных. В их число вошли и Ямазаки с Такаси. Девчонка готова была беспрекословно следовать данному приказу, тогда как Сусуму отказался от подобной чести. Его наказали за неповиновение, но ровным счетом ничего не изменили в нем, а сделали только хуже. Вскоре оный уже совсем усомнился в целях и принципах собственного клана, понимая, что ниндзя медленно, но верно становятся простыми марионетками в чужих руках. Воинская честь и достоинство переставало цениться в их кругах. И, более не желая ступать по этому пути, парнишка, после смерти своего отца, решился отступиться от клана, покинув его раз и навсегда. Его не страшило, что подобного не простят, а попытаются найти и уничтожить предателя. Но уж лучше так — умереть в бою за свои личные убеждения, чем обращаться в зверского убийцу, подвластного бесчестному командованию. Той ночью, перед своим исчезновением, он простился лишь с Мизуки. И этот момент до сих пор прекрасно помнят оба. Девчонка не выказала ровным счетом никаких эмоций, пообещав только, что не выдаст его замыслы, сохранит тайну. А он тогда, весело усмехнувшись, растрепал эти необычные волосы собеседницы. - Какая же ты ледышка, Мизу-тян. Береги себя. Наверное, мы не встретимся никогда больше на этой земле. Если я выживу после всех преследований, то уж точно не попадусь вам на глаза. Наши пути расходятся, но я буду хранить твой образ в памяти. Он ушел, а она так и не проронила на прощанье ни одного доброго слова. И лишь оставшись в тишине ночной одна, почувствовала, как сердце внутри сжимается от тоски и необъяснимой боли. Она успела привязаться к своему защитнику, что расставаться с ним теперь было тяжело. Но она уважала его, как воина, и приняла его выбор, не пытаясь даже отговорить. Хоть и понимала, что отныне он ее враг! Предатель клана. И да сжалятся над ними небеса, чтобы на самом деле их жизни не пересекались в будущем. Ведь долг заставит ее обнажить оружие против приятеля. А этого ей хотелось меньше всего... - И ты береги себя, Мо-кун. Ямазаки уже не мог слышать этих шептаний в пустоту, его силуэт давно растворился в ночи. И это была их последняя, казалось бы, встреча... *** Возвращаясь в настоящее, Мизуки постепенно приходила в себя, прогоняя прочь пелену воспоминаний, все еще пребывая в легком ошеломлении. Она более внимательно осмотрела стоящего напротив юношу, подмечая на его боку самурайский меч, свидетельствовавший о нынешней принадлежности Сусуму. Это уже не тот мальчик из ее детства, теперь это был воин Шинсенгуми. А значит по-приятельски им разойтись опять вряд ли удастся. Наверняка он был уполномочен выследить ее и, по возможности, прикончить. Поэтому ни о какой потери бдительности и речи не шло. - А ты подросла, - парень продолжал вести себя непринужденно, видно отдавая дань прошлому. Однако Такаси отнеслась к этому весьма неодобрительно. Взгляд ее голубых глаз сощурился, уже хмуро обращаясь на Ямазаки. От него не ускользнула эта перемена, на что он вновь усмехнулся. - Но ничуть, похоже, не изменилась. - К чему все это? - Не сдержалась от высказывания и среброволосая девушка. - Мы далеко не приятели в данный момент, а выступаем по разные стороны. Поэтому давай обойдемся без прелюдий. - Она снова угрожающе сжала оружие в руках, предлагая тем самым перейти к делу, ради которого он ее преследовал. - Хорошо, раз ты сама так хочешь. - Сусуму говорил все так же спокойно, не повышая тона. - Я не собираюсь с тобой сражаться, по крайней мере, не в этот раз. Хочу лишь предостеречь, - аметистовый взор тоже прищурился, а в голосе засквозила некая угроза, - не суйся больше к Шинсенгуми. Меня не касаются ваши остальные задания, но я повязан с самураями жизнью, и ее же отдам за них. Если ты еще хоть когда-то посягнешь на Юкимуру-кун, или же на кого-то из моих товарищей, то будь готова принять свою не завидную участь. От моей руки. - То есть, ты знаешь, что она демон? - Задала внезапный вопрос Такаси, казалось, ничуть не испугавшись подобных предупреждений. Паренек не выказал никакого удивления, по-прежнему не сводя внимательного взора с ниндзя. Будто что-то обдумывая, решая, говорить всю правду, или же нет. Но так и не придя к выводу, ответил весьма призрачным намеком: - Это не важно. По крайней мере для нас. И тем более для меня. Ибо к вашему клану я давно не имею никакого отношения. А она часть нашего отряда, и мы обязаны ее беречь. Я, конечно, уже догадываюсь, что ты отчего-то отказалась от ее убийства, ведь на протяжении некоторого времени, что за ней следишь, ни разу не попыталась напасть вновь. Оказалось, не только тот наглец — зеленоглазый шатен, был в курсе, что Мизуки скрывается на запретной территории, наблюдая за девушкой-демоном. Хотя от Ямазаки-то иного не ожидалось, ведь он тоже когда-то обучался ниндзюцу, и, видимо, не забыл прежние навыки и умения. - Если тебя послали добывать информацию именно о Шинсенгуми, то тебе же хуже. Шпионов мы не любим и расправляемся с ними по-своему. Запомни это. - Уже разворачиваясь, дабы покинуть лесную чащу, через плечо, напоследок, кинул парень. А затем так же быстро устремился восвояси, с такой же скоростью и ловкостью, с которой следовал ранее по пятам за убегающей Такаси. Она опять провожала его небесно-голубым взором, отпуская напряжение в теле, позволяя себе чуть расслабиться. До чего все-таки у жизни черный юмор. Это ж надо, с какой жестокостью, по отношению к светловолосой, подбрасываются все новые и новые встряски, делая опаснее каждый последующий поворот ее судьбы. И кто же там из Высших так самозабвенно потешается над младшей Такаси, выдавая по ее душу подобные испытания? Но ей уже не привыкать... «То, что нас не убивает, делает сильнее». Стоять на месте смысла больше не было, поэтому, отогнав от себя все думы, Мизуки поспешила в свое укрытие, понимая, что теперь его нужно будет переносить. Кто знает, может Мо-кун, то есть Ямазаки Сусуму-сан вознамерится все доложить своим вышестоящим, ведь он обязан отчитываться перед ними, и за ней вскорости явятся, но всяко не для простой беседы. *** А в это самое время отряд Уназуки возвратился в Осаку. Где девушку уже ожидал дзенин. Его резиденция располагалась в большом храме, который находился на возвышении в горах. Девственно-белые колонны подпирали крышу. Массивная, но мало ступенчатая лестница вела ко входу, укрытая ворсом чуть обветшалого, красного ковра. А по бокам тропинки, выложенной резными камнями, раскинулся самый дивный сад, с первого взгляда дающий понять, что растения там обихаживались с любовью и заботой. Большие и малые декоративные деревья и множество цветов, разнообразных видов – все это гармонично складывалось в общую картину, радующую глаз. Вдали виднелся небольшой пруд, с перекинутым через него импровизированным бамбуковым мостиком. Мхом была устлана вся территория, отведенная под «О-нива» (*). В некоторых местах расставлены фонари, что служили освещением в ночные сумерки. Взор замирал на каменных композициях, плавно переходя к самому важному и отлично дополняющему общую атмосферу уюта и красоты - весеннему дереву сакуры, которое уже скоро должно было зацвести. Проходя мимо сего великолепия, в этот раз Уна лишь мельком глянула по сторонам, не останавливаясь ни на минуту, продолжая напряженно следовать вперед. Не до любования ей сейчас было. Голову занимали слишком тяжкие мысли, не дававшие покоя на протяжении всего пути в Осаку. В душе буйствовала вьюга, холодом сводя конечности бренного тела. Переживания, ужас от неизбежного – вот что отныне поселилось в ее сердце. Перед серыми глазами все еще всплывал такой родной и любимый образ младшей сестры, которая решилась отступить от пути, избранного кланом ниндзя, и тем самым подвергла себя неминуемой расправе. А облава на предательницу последует незамедлительно, едва о случившемся узнает дзенин. И не кто-то иной, а именно Такаси Уназуки была обязана доложить главнокомандующему о проступке своей же родственницы! То есть самолично приговорить имото-тян к преследованиям и погибели! Осознание всего этого приносило брюнетке почти физическую, нестерпимую боль. Но чертов долг обязывал. Никогда еще в жизни ей настолько сильно ни хотелось поступиться правилами. Хоть один раз нарушить приказ, но спасти дорогого сердцу человека! И если бы в данном случае была какая-то, пусть и малейшая возможность утаить истину, Уна, конечно же, воспользовалась ей. Но, как ни думай, ни гадай, а выхода все же нет. Смолчит она – расскажут другие. Воины из отряда хоть и служат под ее командованием, но старшая Такаси всего лишь тюнин. Тогда как есть вышестоящие, под которыми и «ходят» все ниндзя клана. Ослушаться их себе дороже. У куноити оставалась лишь призрачная надежда, что все же удастся смягчить гнев дзенина. И даже лучше, что именно ей самой придется донести на сестру. Зато попробует поговорить с главнокомандующим, попытается ослабить приговор для среброволосой, пообещает, что образумит нерадивую младшенькую и вернет оную на путь истинный. Мизуки ведь и раньше прощали некоторые проступки. Бывало. И помоги Ками-сама, чтобы и сейчас фортуна не отвернулась в столь важный момент! Заходя в большой зал, где в позе «сейдза» (*) восседало несколько человек, старшая Такаси почтительно склонилась, а затем так же присела, аккурат напротив женщины лет сорока. Она была облачена не в привычный костюм шиноби, как остальные присутствующие, а в обычную повседневную юкату (*) темного цвета, подвязанную широким поясом-оби (*). У нее были длинные волосы багряного оттенка, собранные в высокий хвост. Насыщенно-карие глаза, несмотря на уходящие годы, не утратившие своей живости и яркости, во взгляде которых проглядывался немалый опыт и мудрость, доказывающие, что на своем веку этой женщине довелось многое повидать и испытать. Лицо ее слегка испещрили мелкие морщинки, особенно в углублении очей и уголках губ. Но гибкое, подтянутое тело не утратило ни былой силы, ни ловкости, лишний раз давая понять, что даже с возрастом, умения и полученные навыки в никуда не исчезают. Снова преклонив голову перед этой значимой и величественной дамой, Уназуки краем взора подметила, как остальные поднимаются с колен и направляются на выход. Видимо, дзенин отдала им безмолвное распоряжение оставить их наедине с темноволосой. Собираясь с мыслями и сжимая волю в кулак, Такаси начала свое повествование как обычно официальным тоном: - Прошу простить мой отряд, Атсуко-доно (*), - медленно, делая перерывы между фразами, словно желая оттянуть неизбежный миг, - мы многое выяснили о Казаме и его приспешниках, и поняли, что недостаточно сильны, чтобы нападать. Поэтому вернулись доложить Вам и получить дальнейшие указания. Главнокомандующая спокойно выслушивала свою подчиненную, не выражая на лице никаких лишних эмоций, и пока не говоря в ответ ни слова, будто догадываясь, что не вся информация была донесена ей. А Уназуки чуть ли не до крови закусила губы, отводя свой взгляд в сторону. Тяжело дыша, стараясь набрать побольше воздуха в легкие, чтобы выдать недосказанные вести на одном порыве: - Мы встретили Мизуки. – Молотом отдавался стук сердца в ушах. - Ее задание так же не увенчалось успехом. «Волки Мибу» оказали серьезное сопротивление. Ей удалось ускользнуть от них, но она была ранена и какое-то время не способна к повторному сражению. - И так, слово за слово, но куноити пришлось выложить всю правду, как таковую. Ожидая реакции своего дзенина, девушка напряженно сминала руки, нервничая, страшась лишний раз поднять взор. Однако женщина, словно задумавшись о чем-то, по-прежнему сохраняла невозмутимость и спокойствие, не выказав ни капли недовольства или же гнева. Обычно подобными новостями разозлить Атсуко-доно было довольно легко, ведь она славилась на весь клан своим тяжелым нравом. Ее и уважали-то, по большому счету, только потому, что дико боялись. Она все еще считалась лучшим воином среди соплеменников, и идти наперекор ей - равносильно перечить самому ёкаю (*). Но, как известно, из каждого общеизвестного правила есть свои исключения. Например, к сестрам Такаси дзенин всегда относилась более снисходительно и терпимо, нежели к другим подчиненным. А к младшей тем более! Ибо, несмотря на то, что строптивица частенько раздражала и выводила из себя вышестоящих, ей все равно в итоге прощалось столь неподобающее поведение и своевольнические выходки. - Ох уж, эти Шинсенгуми, - наконец заговорила дзенин. Голос у нее был грубоватый, с хрипотцой, больше подходящий мужчине. Но прозвучал он не на повышенных тонах, что опять-таки не могло не удивить ее собеседницу. - Значит, твоя выскочка-сестра решила пойти против нас, отказываясь возвратиться в Осаку. Ну что ж, с предателями у нас разговор короткий. - Прошу Вас, Атсуко-доно, - с таким жаром внезапно воскликнула Уназуки, не в силах сдерживаться, понимая, что в данный миг решается судьба кровного ей человека. Единственного оставшегося на этом свете. - Дайте ей еще один шанс! Я обещаю, что найду ее и образумлю. Она сглупила, но я больше чем уверена, сожалеет об этом. - Издеваешься? Чтобы Мизуки и раскаялась? Да скорее небо на землю упадет. Эта своенравная девка никогда всецело не принадлежала нам. На этот раз я не буду к ней снисходительна и накажу по заслугам! От этих слов темноволосая вся сжалась, лишившись той слабой надежды на спасение своей младшенькой. Чувствуя, как дрожь пробирает хрупкое тело, как затрудняется дыхание, будто сама жизнь медленно, но верно начинает источаться из человеческой плоти. Они были чересчур крепко сплетены невидимыми нитями. И дело тут было не только в родстве. Что-то непонятное, мистическое примешивалось ко всему прочему. Но что именно никто из сестер не ведал. Однако, несомненно, ощущали эту связь обе, хоть Мизуки и тщательно скрывала подобные эмоции. А вот Уназуки совершенно не стремилась утаивать истинные чувства от имото-тян, наоборот, всячески проявляла их к ней. И даже сейчас, услышав приговор для среброволосой, Уна с ужасом осознала, что со смертью младшей, в ней аналогично умрет часть ее собственной души! - Можешь считать, что твоя непутевая сестренка родилась под счастливой звездой. А так, наверное, и есть. Убивать мы ее не станем. В который раз... Вздох облегчения невольно сорвался с уст Такаси. Глаза едва заметно увлажнились, выражая неподдельную радость. Уназуки не до конца верила ушам, но уже припала лбом к полу, кланяясь дзенину в знак благодарности. - Не обольщайся, - чуть остудила пыл подчиненной Атсуко-доно, - просто нынче у нас другие планы, не допускающие отлагательств. Хорошо, что вы вернулись. День на отдых, на заготовление всего необходимого, а потом возвращаетесь обратно в Киото. То, что не смогла сделать одна из нас, всяко будет под силу целому отряду ниндзя. Вы нагрянете в штаб Шинсенгуми! Юкимура Чизуру достаточно уже надышалась перед смертью! Раз такое дело, разрешаю не щадить и этих проклятых, напыщенных самураев! Чем больше убьете, тем лучше. – Что-то недоброе блеснуло в карих очах говорившей, голос понизился до шипящего, становясь подобно змеиному. От всего вида этой женщины в тот момент будто исходила неприятная, темная аура. Уназуки не сразу обрела дар речи, впав на несколько мгновений в ступор от приказов своего командующего. Может, ей все-таки послышалось? Ведь быть такого не могло, чтобы шиноби их клана дозволялось устраивать массовые, кровавые побоища не с демонами, а с простыми смертными! Ну, не совсем простыми, конечно же. Это ведь не какие-то там рыбаки, ремесленники, мелкие торговцы, а военно-полицейский отряд, который вообще-то находился под покровительством самого сёгуна! Такое количество смертей немаловажных личностей не удастся, при всем желании, утаить от общества. Неужели, Атсуко-доно совсем не опасалась того, что на ниндзя потом начнется облава со стороны правительства? И пока старшая Такаси пребывала в раздумьях, дзенин продолжила свою речь. При этом внимательным взором подмечая, как мимолетно сменяются эмоции на бледном лике собеседницы от каждого нового произнесенного слова. - Ты ведь в курсе, кто отец Юкимуры? Врач. Некий Кодо-сан. Сёгунат когда-то направил его в ряды Шинсенгуми, где он испытывал свою разработку. Что-то вроде эликсира, под названием «очимидзу». Эта сыворотка обращает людей в полу-демонов. – Пауза, чтобы в полной мере насладиться ошеломлением, неверием в глазах серого цвета, что взирали, казалось бы, уже не мигая. - И, насколько нам известно, несмотря на то, что сам Кодо-сан пропал, самураи по-прежнему пользуются этим пойлом, вербуя себе новобранцев и проводя испытания на них. Сама понимаешь, мы обязаны положить этому конец! Разведайте, где они скрывают ночные отряды, именуемые «расэцу», и уничтожьте всех, кого сможете. Собери воинов столько, сколько сама посчитаешь нужным. Но учитывай, что эти твари, полу-демоны по силе почти равняются своим прототипам. Пораженная всем сказанным, Уназуки только отошла от первого потрясения, как грянуло другое. Расширенный взор ее уже обратился куда-то в пустоту, а сама она пыталась переварить и принять ошеломляющую информацию. Безусловно, куноити знала о Кодо-сане и о его тайных разработках для сёгуна, но истина открылась куда более ужасающая, нежели представлялась изначально. Полу-демоны? Как такое возможно? Боже, во что же вляпалась ее нерадивая сестренка?! Да, даже в такие моменты брюнетка в первую очередь вспомнила именно о Мизуки, которая, по всей вероятности, должна была ошиваться где-то поблизости с этими самураями. Она же намекала тогда, что ей нужно все выяснить, понять. Глупая дуреха! Даже не знает, с кем связывается! Медлить было нельзя! Уназуки это прекрасно понимала и уже продумывала план дальнейших действий. Однако оставались небольшие сомнения что ли, непонятная неуверенность, и девушка, чуть помявшись, все же робко озвучила мысли вслух: - Атсуко-доно, вырезать весь отряд самураев не так-то легко. Да и в наши принципы никогда не входило целенаправленное убийство людей. Тем более таких значимых людей. – Она имела ввиду лишь то, что подобными выходками их клан неминуемо навлечет на себя беду. Она не дерзила ни в коем случае, не противоречила, просто предостерегала. Но в ответ получила весьма гневный взор карих глаз, что сузившись, вперились, не моргая, в сидящую напротив девушку. - Вы ниндзя, черт вас возьми! Нападайте исподтишка, из тени! Перережьте им всем глотки, пока они спят! Как хотите, но сделайте это! И плевать, что Шинсенгуми ходят под сёгуном, мы не имеем никакого отношения к политике. Мы выполняем свой долг, свою клятву! Времена меняются, Такаси Уназуки, и люди тоже. И мы должны идти в ногу с настоящим! Тебе претят подобные приемы в достижении наших общих целей? Чему учит ниндзюцу изначально? Помнишь еще? – Выжидательный взгляд дзенина будто дырку пытался просверлить в подчиненной. - Давно минул тот век, когда честь и достоинство в бою были превыше всего. Теперь, если мы сами хотим выжить в этом мире, нужно подстраиваться под его нравы. Закон сильнейших никто не отменял! Вместо того чтобы захламлять голову явно лишними думами, что-то пытаться понять, просто исполняй приказы! Как и всегда это делала. И на темноволосую словно вылили ушат ледяной воды. Последняя фраза командующей звенела в ушах Уны еще какие-то мгновения, наталкивая на иного рода размышления. Да, она всегда была слишком послушна, слишком покорна. Самая обычная марионетка в чужих руках. Ей ничего не оставалось, кроме как снова почтительно склониться и удалиться из обители Атсуко-доно. Она покинула стены храма, направляясь в деревню, что располагалась в низине гор. В мыслях все еще царил хаос, но старшая Такаси всячески затыкала внутреннее, чуть уязвленное «я», но получалось это у нее весьма скверно. Да, все и правда, изменилось. Их дзенин, их клан. Сами воины уже не те, что были во времена предков. Словно все постепенно скатывалось в пропасть… Кто они теперь? Действительно самые настоящие убийцы! Не спасители человечества, коими считали себя раньше, ведь до этого момента стремились уничтожать исключительно демонов, угрожающих простым смертным. Теперь же они становились теневыми палачами абсолютно для всех противостоящих им. И неважно уже, что когда-то шиноби клялись защищать слабых людей от дьяволоподобных существ. Но ведь эти самые люди и затеяли столь опасные запрещенные игры с законами природы, а значит, самолично подписались на добровольное истребление! Конкретно Шинсенгуми посмели проводить эксперименты на себе подобных, по созданию, так называемых, полу-демонов! Тогда вполне логично, что ниндзя, воюющие с демоническими тварями, сразу же примутся за контрмеры по устранению новой угрозы. Самураи незаслуженно взяли на себя роль Создателя, стало быть, обязаны понести наказание! И хоть нападать исподтишка действительно претило Уназуки, ведь в первую очередь она считала себя воином с честью, но в данной ситуации у нее, казалось, не было выбора. *** Этот день запомнится своим проливным, долгоиграющим дождем, с лихвой сдобренным раскатами грома и яркими всполохами молний. С порывистым, завывающим ветром, что грозно раскачивал кроны деревьев, словно пытаясь заставить могущественные стволы подчиниться его воле и униженно склониться к земле. На территории штаба Шинсенгуми было безлюдно, что в принципе не являлось неожиданностью. В такую погоду носа-то не высунешь на улицу, не то, что разгуливать под звуки не на шутку разгулявшейся стихии. И только одинокая фигура, которая скрывалась от лишних глаз в своем временном убежище, пребывающая в самом наисквернейшем настроении, продолжала принуждать себя мокнуть. Тихонько чертыхаясь, оная стряхивала ладонью холодные капли со своего лица, щурила небесно-голубые глаза, пытаясь хоть что-то рассмотреть в сплошной, туманной пелене дождя. Бесполезное, конечно, занятие, но отчего-то девушка все равно не могла себе позволить спокойно уйти восвояси. Шпионке все казалось, что время и обстоятельства куда более подходящие для возможного нападения со стороны демонов. Ведь та, за которой продолжалась слежка, почти целый день находилась одна в своей комнате, освобожденная от множества повседневных дел из-за плохой погоды. Незаметно наведаться к ней в таком случае не составило бы особого труда. Тем более все лишние звуки скроет бушующая гроза, и никто не услышит, как юную девушку насильно уволокут из штаба. Так представлялось Мизуки, и именно поэтому своего поста она пока не решалась покинуть. Время шло, среброволосая вымокла насквозь, чувствуя, как от холода немеют конечности. Зубы слегка постукивали, а по коже давно разгулялись стада мурашек. Такими темпами она только подхватит простуду и сляжет. А это было недопустимо! Поэтому, выругавшись напоследок, девушка только хотела было покинуть свое новое укромное местечко, как внезапно заметила множество теней, проскользнувших по другую сторону стен и рассредоточивающихся по периметру. Несмотря на весьма скверную видимость, но узнать в силуэтах, кто именно наведался к Шинсенгуми, Мизуки удалось довольно легко. Темные одежды, маски на лицах, эти легкие, мимолетные движения… Несомненно, новоприбывшие были последователями ниндзюцу. А стало быть, ее соплеменниками. Но им-то что здесь потребовалось? Да еще в таком количестве собрались. Неужели все-таки явились по душу предательницы? Или же… Пронзенная внезапной догадкой, младшая Такаси быстро развернулась в противоположную сторону, соскочив на землю, и рванула ближе к храму Ниши, затаившись возле лестницы, ведущей ко входу. Ее непонятным образом колотило, то ли из-за того, что она уже сильно замерзла, то ли от предстоящих, надвигающихся событий... Незваные гости тоже перемахнули через ограду, подобно черной волне схлынув со стены. Вперед вышел один из воинов, жестом руки приказывая всем остальным оставаться на своих местах до следующего указания. Видимо, шиноби все-таки не собирались нападать втихую, а пришли на честную схватку. Сей факт не мог не вызвать своеобразную гордость у Мизуки за родной клан, однако радость омрачилась, когда среброволосая, присмотревшись, узнала в лидере отряда свою старшую сестру. Похоже, жизнь опять подкидывает весьма скверные карты на долю куноити-предательницы. Неужели придется выступить против самой Уназуки? И столь внушительного отряда, пришедшего с тюнином? Взглядом Мизуки уже насчитала не менее двух десятков человек в темных одеяниях. А так же велика была вероятность, что в засаде остался дополнительный резерв на случай непредвиденных ситуаций. Внутри храма, наконец, послышалось явное оживление. Новоприбывших ниндзя заметили и уже спешили на улицу под проливной дождь. Младшая Такаси вжалась в стену, желая пока оставаться незамеченной, как для самураев, так и для шиноби. На прилегающей территории образовалась самая настоящая толпа. Против нападающих выступали почти все командиры подразделений Шинсенгуми, со своими подчиненными, а во главе, конечно же, Хиджиката-сан и даже Кондо-сан. Угрожающе звонко, словно поочередно извлекались катаны из их ножен, накаляя атмосферу стальной трелью, что и разбушевавшаяся природа не могла перекрыть эти смертельные звуки. Столь ужасающая кровопролитная битва вот-вот должна была начаться, ибо теневые воины тоже встали в боевые позиции, но приказа нападать еще не получили. Вместо этого Уназуки вышла чуть вперед, аналогично обнажая свой меч, который назывался «шиноби-гатана» или «ниндзя-то» (*). - Мы даем вам возможность уменьшить количество напрасных жертв, - громогласно начала сероглазая, пытаясь перекричать шум дождя и порывистого ветра, обращаясь к лидерам Шинсенгуми. Видимо, старшая Такаси так и не смогла перебороть себя, и поэтому сейчас будто пыталась смягчить приговор для самураев. – Наша первостепенная цель - Она! - Как же не вовремя в этот момент на энгаву выскочила испуганная Юкимура Чизуру, на которую и указало острие клинка тюнина. - Отдайте нам ее! А остальную часть вашего греха мы позволим смыть кровью тварей, которых вы порождаете! Наверняка, не все из присутствующих «волков Мибу» поняли, о чем именно вещает эта мерзавка в маске, но знающие об этой страшной тайне мельком переглянулись между собой, а кто-то даже не сдержался ругнуться. Пронырливые шиноби, откуда им-то было известно о расэцу?! - А уползти, истекая кровью ты не хочешь? - Не сдержался опять-таки предсказуемый Тодо Хейске. Ему вторили голоса многих остальных самураев. И лишь Хиджиката-сан сохранял хмурое выражение лица, не сводя фиалкового взора с незваных гостей, мысленно прикидывая, каких масштабов будет сие ожесточенное сражение. Ниндзя, что стояли позади, сняли со спин табиюми (*), натягивая тетиву стрелами-табийя. (*) А Мизуки, все еще притаившаяся в своем укрытии, ужаснулась, ведь прекрасно знала, что наконечники данного оружия были пропитаны ядом. Таковые изготавливались и использовались в ее клане постоянно, ведь сия манера боя давала не хилое преимущество, достигая противника на дальнем расстоянии. И даже если в этот раз стихия сыграет не на руку нападающим, кто-то промахнется, но большинство стрел все же попадут в цели, и в тот же миг полягут многие самураи. Какого черта они вытворяют?! Просто наблюдать, девушка больше не смела. Не желая стать свидетельницей того, как столкнуться две смертоносные силы, она решила, что должна хоть что-то предпринять. Кровопролитие будет жутким, если никто из противоборствующих не образумится. А кого среброволосая могла попытаться остановить? Конечно же, своих соплеменников. Сестру. Мгновенно проскочив мимо ошеломленных Шинсенгуми, Мизуки оказалась между разъяренными сторонами, тут же стаскивая со своего лица маску, дабы шиноби признали ее. - Что вы делаете? – Громко вскрикнула оная, обращаясь к воинам ниндзюцу, остановившись прямо напротив теневого отряда. Именно в этот момент младшая Такаси ощутила, как вспыхнули гневные взоры со всех ракурсов и сошлись на ней. Спину буравили взгляды самураев, а впереди взирали очи, мечущие молнии, подобно грозовому небу, принадлежащие анэ-тян. - Опять ты! – Злобно раздалось откуда-то сзади. - Притащила еще и своих, ну, тебе точно не жить! - Уйди, заклинаю, уйди с нашего пути! - Еще сдерживаясь, просила ее Уназуки. И снова за всем происходящим с ужасом в глазах следила зачинщица проблем и магнит многих несчастий для Шинсенгуми - Юкимура Чизуру. По ее бледным щекам текли горькие слезы от осознания того, сколько бед она принесла близким людям лишь одним своим существованием. Она почти ненавидела себя, винила за все! Когда же это все закончится?! Она должна, наконец, сдаться в руки судьбе, перестать сопротивляться неизбежному! Таков ее удел... Собравшись с духом, Чизуру уж было попыталась выскочить на улицу, как ее остановил вовремя подоспевший Содзи. Он легко обхватил хрупкий стан девушки, притянув к себе мертвой хваткой и неодобрительно помотав головой. Шатену в этот раз запрещено было вступать в бой по причине частых недомоганий, но все его существо словно рвало на части от гнева, злости, адского желания раскромсать зарвавшихся на кусочки. Тодо-кун предложил недавно дельную мысль, а Содзи бы с удовольствием воплотил сии маниакальные фантазии! - Хватит! - Так громко и пронзительно вновь прозвучал протест среброволосой, расслышанный всеми, даже Окитой и Чизуру, находящихся в отдалении. Лязгнули друг об друга саи, скрещиваясь возле лица с небесно-голубыми глазами. - Довольно! Я уже говорила тебе, что больше не иду на поводу прежних принципов и целей, слепо не подчиняюсь приказам, кои лишают не только воинской, но и личной чести, достоинства! Прозрейте, наконец, к какому дьяволу катится весь наш клан, если мы смеем сами угрожать людям! Чем тогда мы лучше, так презираемых нами, демонов?! Мы давали клятвы защищать, но сами же их нарушаем! Это подло и гнусно. И я отказываюсь, здесь и сейчас, в присутствии множества свидетелей... - Замолчи! - Охваченная внезапным ярым порывом, не желая верить тому, что выкрикивала эта девчонка, считающаяся сестрой, Уназуки в два прыжка оказалась рядом с ней, проводя молниеносную колющую атаку мечом. - Как ты могла выступить даже против меня?! Сталь спелась со сталью, когда саи отразили ее удар. Две фигуры отскочили в стороны, чтобы опять встретиться вблизи. Снова и снова... Старшая Такаси была вне себя от ярости, тогда как Мизуки удалось каким-то образом сохранить самообладание. - Я сделала свой выбор, Уна. И отныне лишь сердце будет указывать мне верный путь. Эти слова только лишь сильнее распаляли темноволосую, и она вкладывала все больше злости в каждый выпад оружия. Но другая с блеском парировала удары. Это был первый раз… Самый первый, когда две сестры схлестнулись в битве! Самураи бросились в тот же миг на остальных ниндзя, чуть замешкавшихся от речей среброволосой. И завязался ожесточенный бой! Только два силуэта, что невесомо зависали в прыжках даже по воздуху, выделялись из общей смертоносной массы. Ни одна не желала сдавать позиций, то уклоняясь, то нанося все новые удары. Мизуки, снова отскочив от брюнетки, внезапно замахнулась саем по принципу бумеранга, используя исключительно свою личную технику, что отрабатывалась годами. Сталь очертила ровный полукруг позади спины Уназуки, а та, выпустив угрожающий клинок из виду, не придав особого значения, опять кинулась на младшую куноити. Однако ступила лишь шаг, как по телу прошлась острая, режущая боль, сконцентрировавшаяся в районе левой лопатки. Именно туда и вонзился сай, по инерции возвращающийся обратно. Глаза цвета пепла расширились, с холодных от дождя губ сорвался едва различимый звук недоумения. Тюнин замерла на месте, пересекаясь со взором Мизуки, в котором аналогично поселился ужас и ошеломление. Неужели... Неужели она посмела ранить собственную анэ-тян?! Скорей всего, ни та, ни другая шиноби никак еще не могли в полной мере осознать, что вытворяли друг с другом. Запал к сражению, гневные порывы, подстегивающие к бою, улетучились у обоих одновременно так же быстро, как и зародились. Младшая было бросилась к старшей, но натолкнулась на леденящий душу взгляд серых очей. Ненависть, презрение, обида, осуждение – непонятно, что явственнее читалось в этих некогда родных глазах. Кое-как Уназуки сама дотянулась до торчащего из спины клинка, резко дернув его и отбросив на землю. Тяжело дыша, она понимала, что дальше продолжать сражение не получится. Полученная ею рана, хоть и не опасна для жизни, но довольно глубока по ощущениям. Истечь кровью на территории врага, тюнин как-то не особо желала, поэтому решая пока отступить, тут же прокричала во всеуслышание своим воинам. Ниндзя покорно ринулась к воротам, вслед за командующим. Однако так просто никто и не думал их отпускать. - Не дать уйти! – Громогласно распорядился Хиджиката-сан своим подчиненным. Но теперь уже на их пути встала предательница клана, отвлекая внимание на себя, тем самым давая возможность соплеменникам убежать. - Да чтоб тебя! – Злостно выругался замкомандир, аж зубами скрипя от негодования. Да что за выскочка эта девчонка?! Самонадеянная, зарвавшаяся идиотка, непонятно что вообще вытворяющая! Определится она сама-то, за кого в этой битве выступает!? С этим проблем у Мизуки не было, она не металась с одного решения на другое, и коли сама сделала выбор, то уж наверняка. Просто она не могла позволить, чтобы раненых и изможденных теневых воинов догнали и безжалостно порешили. Это тоже было бы неправильно! И себе бы она никогда не простила того, что самолично подставила под смертельный удар не только сестру, но и бывших товарищей по оружию. А ведь все, что девушке было нужно изначально, чтобы всего лишь ее услышали и вняли словам. Тогда многого можно было избежать, если бы... - Я предупреждал, - вдруг раздался тихий вкрадчивый шепот над ухом среброволосой, и она успела чуть обернуться через плечо, взглядом цепляя говорившего. А тот, не медля, махнул ей на лицо какой-то странный, белесый порошок. Огнем зажгло небесно-голубые глаза, непонятный дурман вдарил по обонянию. Непроизвольно охнув, Мизуки в тот же миг лишилась чувств, подобно мертвому грузу упав к ногам обидчика. Он легко взвалил ее себе на плечо, подходя к несколько ошеломленным воинам Шинсенгуми. - Полагаю, мне стоит объясниться и, наконец, многое поведать о своем прошлом, - только это произнес юноша, одетый почти так же, как и недавние ниндзя, спокойно направляясь в сторону храма, неся свою ношу внутрь. *** Напрочь промокшие, озлобленные, уставшие в бою командиры подразделений, трое главнокомандующих и один разведчик отряда собрались в большом зале совещаний. К счастью, что в этот день Ито Кашитаро отбыл из Киото по каким-то срочным делам, поэтому военного советника в этот момент не наблюдалось. А то не хватало бы еще объясняться перед этим женоподобным прохвостом! Пребывая в самом наисквернейшем расположении духа: кто-то из мужчин, ругаясь и шипя, перетягивал собственные раны, кто-то же просто хмуро вглядывался в того самого парня, который парой минут ранее обещался что-то им всем рассказать. Тихо раздвинулись сёдзи, и, поклонившись, в зал на коленях вползла Чизуру, увлекая за собой поднос с дымящимися кружками зеленого чая. Она, сохраняя молчаливую грусть и печаль в глазах, расставила ароматный напиток перед каждым самураем, а потом заняла местечко в уголке помещения. И теперь уже все присутствующие выжидали, когда же Ямазаки Сусуму, что созвал их в данный час, заговорит. А он собирал всю свою волю в кулак, прекрасно понимая, что открыв истину, как таковую, не только огорошит товарищей по оружию, но и, возможно, подорвет их доверие к себе. Однако у него не было иного выбора. Когда-то это должно было случиться, ведь все тайное рано или поздно становится явным. Затуманенный, словно опьяненный разум, настолько резко вернулся в сознание, что по вискам прошлась адская боль, срывая с губ глухие стоны. Одурманенная тем порошком, что бросил ей в лицо, несомненно, старый знакомый, Мизуки, кряхтя, силилась вновь открыть свои глаза. Реакция ее была слегка притуплена, поэтому соображала она в эти минуты плохо, и совершенно не понимала, что вокруг конкретно происходит, и где она вообще находится. Однако слух улавливал небезызвестные ей голоса неподалеку. Видимо, на нее внимание обратили не сразу, ибо, когда взгляд небесной синевы все же слегка прояснился, девушка сумела сквозь призрачную пелену разглядеть силуэты самураев Шинсенгуми. Они сидели в полукруге, спинами к ней. Наконец, осознав и ужаснувшись тому, что явно в плену, ниндзя попыталась лихорадочно придумать, как бы смыться отсюда поскорее, пока не прогремел час расправы над ней, о которой, судя по всему, и разговаривали эти мужчины. Чувствуя неприятную ломоту во всем теле, мысленно Такаси злобно ругалась на друга детства, проклиная его, на чем свет стоит. И только в этот момент, уловив еще не совсем ясным рассудком, что конечности ее так же сильно онемели, а дыхание очень затруднено, среброволосая поняла, что крепко связана по рукам и ногам, а рот ее заткнут чем-то наподобие тряпичного кляпа. Мигом, как очнувшись от дурмана, она попыталась высвободиться из пут, дернув запястьями, что были заведены ей за спину. Но бесполезно, узлы были завязаны на совесть, а веревка спокойно выдерживала все ее несчастные потуги обрести желанную свободу. Приходя в отчаяние, ощущая, как липкий страх расползается по всему нутру, пробираясь к сердцу, Мизуки, подобно дикому зверю, что пойман охотниками, вновь и вновь хаотично дергала руками, не оставляя наивной надежды. И своим уже не тихим шумом, конечно же, привлекла внимание со стороны. Самураи разом обернулись, воззрившись на нее взглядами, не предвещающими абсолютно ничего хорошего. Один из них поднялся на ноги, грубо схватив пленницу за ткань темного одеяния, проволочив ее прямо по полу к остальным. Куноити узнала его – это был тот самый парень с ледяными глазами, темными волосами, с примесью синеватых отливов. Именно он в самую первую встречу сорвал с Такаси ореол таинственности, распознал ее истинную сущность. Сейчас же оный бесцеремонно вышвырнул безвольное девичье тело вперед, и пленница распласталась в весьма неудачной и крайне унизительной позе. Серебристые, еще мокрые пряди облепили ее бледное лицо, благо пряча испуг, затаенный в очах. Ну, вот и все, игры кончились! Сама виновата, сама! Ее предупреждали, но девчонка продолжала оставаться себе на уме, подвластная только лишь собственному неуправляемому нраву, за что и поплатилась. Как скверно! Стыдливо признаваясь, что сильно напугана ожиданием своей участи, Такаси попыталась все же сохранить хоть немного самообладания. Поэтому, когда ее опять кто-то резко дернул за плечо, заставляя принять сидячее положение, небесный взор уже смело встретился с хмурым взглядом замкомандира Хиджикаты Тошидзо. Ощущая, как бешено бьется сердце в груди, и мечется пойманная душа, лишенная всякого права на свободу, девушка про себя совсем горько усмехнулась, что явно не к месту. Отчего-то ей так захотелось задать один единственный вопрос, но не в адрес тех, кто ее пленил: Эй, жизнь, ответь, ты еще не насладилась вдоволь своими жестокими выкрутасами? Так будет всегда? Или же ты, наконец, решила поставить точку в судьбе Такаси Мизуки?