Моя прекрасная Луна

Ей довольно часто доводилось бывать персоной, привлекающей чересчур пристальное и явно излишнее внимание. На нее всегда смотрели так - презрительно, уничижающи, что уже не привыкать. Но одновременно столько взглядов в упор устремленных в данную минуту со всех сторон, весьма недоброжелательных... и сомневаться в своей дальнейшей участи уже не приходилось. Уставшая бороться с собственной судьбой, пойманная среброволосая девушка, казалось, просто смирилась с неизбежным. Ее взор несколько померк, сокрыв лишние эмоции, когда она, не выдержав зрительного контакта с Хиджикатой, первая опустила глаза долу. Хотелось только одного, чтобы скорее все закончилось, чтобы уж если решили от нее избавиться, то исполняли приговор немедля. Ожидание явно действовало на нервы, и не только пленнице, но и ее палачам. Каждый из присутствующих воинов Шинсенгуми был напряжен до предела, будто натянутые струны сямисэна (*), одно неловкое движение и они лопнут. А сколько злости и негодования застыло в этих разнообразных на цвета очах. И лишь два взора отличались от общей массы. Один, пропитанный легкой грустью и неким сочувствием, принадлежал Юкимуре Чизуру, которая все так же тихо сидела в сторонке, не вмешиваясь. А второй - с озорной хитрецой, с искорками непонятной веселости, несмотря на неуместность в данной ситуации — Оките Содзи. Оный, как и всегда находился возле стены, в самой что ни на есть вальяжной позе. На коленях его лежала верная катана, пальцы его игриво пробегались по ножнам. Взгляд был несколько ленивым, с едва приподнятыми веками. На губах застыла легкая полуулыбка. Похоже, шатен был единственным из собравшихся, кто получал от всего происходящего, одному ему понятное, странное удовольствие. И что могло его так забавлять в подобных обстоятельствах? Такова уж видно его сущность. Время замирало в мгновениях, растягивая их. И уже одна минута могла казаться вечностью. Нескончаемой, сводящей с ума от ожидания. И чего самураи медлят? Наслаждаются своим превосходством или же все не решат, насколько кроваво расправиться со своей пленницей? - Нам нужны кое-какие сведения, и хочешь ты того или нет, но мы выбьем их из тебя, - наконец, замкомандир Шинсенгуми прервал тяготящую тишину, что подобно густому туману повисла в воздухе, ощутимо давя на каждого из присутствующих. Голос его хоть был тих и вкрадчив, но все равно весьма внушителен, что дрожь поневоле пробежалась по телу той, которой сия речь и была адресована. Одним мимолетным движением со стороны ей вынули кляп изо рта, дав свободу слова, позволив затекшим челюстям болезненно сомкнуться. - Какой интерес у вас, ниндзя к Шинсенгуми? Сначала ты являешься к нам, теперь твои соратники. Что все это значит? Кто вас нанял? Клан Тёсю?! Отвечай! – Вот теперь тон Хиджикаты стал предельно высок, наполняясь гневными нотками. И хоть он уже знал часть правды о шиноби, ведь несколькими минутами ранее им приоткрыл завесу тайны сам Ямазаки, но не мог они-фукутё просто взять и поверить, что вся эта заваруха началась из-за девчонки Юкимуры! Да, она демон – с этим сложно, но можно смириться, принять. А теневые воины, как оказалось, испокон веков сражаются против дьяволоподобных. Но где же тогда логика в этой истории? Эта среброволосая девица сначала пытается напасть на Чизуру, а потом вдруг неожиданным, непредсказуемым образом передумывает! Идет наперекор своему клану, решая ни с того, ни с сего отныне выступать в роли защитника Юкимуры. А не кажется ли, что все это сильно напоминает некий дешевый фарс, подставу? Слишком подозрительно! Слишком неправдоподобно, чтобы закоренелая убийца, которой, небось, с детства прививали ненависть к врагам клана, вдруг отринула прочь все прежние мотивы и убеждения. Предательство для воина – постыдный грех, пятнающий честь и личностное достоинство. Хотя речь ведь идет о гнусных ниндзя, а значит эти понятия между собой никак несовместимы. Решение по поводу дальнейшей участи пленницы уже было обговорено еще до того, как оная очнулась. Но прежде чем привести приговор в исполнение, Хиджиката-сан все-таки хотел попробовать вывести эту куноити на чистую воду, выбить нужные сведения, дабы понять и проанализировать всю сложившуюся ситуацию. Стоит ли теперь самураям опасаться еще и теневых наемников? Действительно ли этим подлым шиноби заплатили за уничтожение Шинсенгуми? А охота за демоном - Юкимурой Чизуру всего лишь прикрытие для отвода глаз от истинной сути? Так думал не только Тошидзо. Его домыслы поддержали большинство из присутствующих. Даже Кондо-сан, обычно мягкосердечный и не подозревающий кого бы то ни было без повода, и тот согласился, что в данном случае слишком уж все было туманно, непонятно и будто наигранно. Лишь Ямазаки Сусуму способен был хоть что-то прояснить, и он честно пытался это сделать, когда ему устраивали допрос с пристрастием несколькими минутами ранее. Однако парнишка все же не мог стопроцентно поручиться, что его сведения о структуре клана ниндзя не устарели со временем. Мало ли какие перемены там могли случиться. Именно по этой причине, Хиджиката и решился, что будет пытать пойманную девку. Заодно проверит на искренность и своего подчиненного. А что? Один раз тот уже утаил от самураев определенные сведения, которые оказались ключевыми во всей этой истории. И если бы Сусуму сразу же поведал главнокомандующим о своем прошлом, при вступлении в ряды Шинсенгуми, то многих бы неприятностей в настоящем можно было бы избежать. Но вышло, как вышло. И сейчас главное – это расколоть пленницу, получить от нее максимум нужной информации. Однако Ямазаки знал заранее, хоть и помалкивал, что ничего вразумительного из среброволосой куноити, самураи не выбьют при всем желании. Не из того теста слеплена Такаси Мизуки. Слишком хорошо паренек ее помнил и видел в данную минуту, что ничуть она не изменилась с годами. Все такая же дерзкая, самоуверенная, всем видом показывающая, что ей якобы ничуть не страшно, что она готова терпеть любые мучения. Бесполезное дело – возиться с ней. Но и Хиджиката Тошидзо тоже не привык так легко сдаваться. Вот уж кто-кто, а они-фукутё для достижения своих целей мог прибегнуть к поистине ужасающим методам, заставляя пленников стенать и молить о смерти, как об искуплении грехов. Он умел получать то, что ему требовалось. И теперь не думал отступать. Мизуки так и не шелохнулась, по-прежнему выдерживая на себе испытующие взоры со всех сторон, и не собираясь ничего отвечать на поставленные вопросы замкомандира Шинсенгуми. На лице девушки не было ни одной лишней эмоции, она не позволяла себе проявлять слабость, игнорировала разрастающийся внутри страх. В небесно-голубом взоре сквозила непокорность, дерзость и, казалось бы, бешеная уверенность в себе, в собственных силах. Бахвалистая девчонка! Неужели она полагала, что подобным образом – выводя самураев из себя своим поведением, добьется чего-то хорошего? Никто не оценит ее доблестных порывов – сохранить тайны родового клана, который она же и предала! Никто не признает ее достоинств, как воина. Не воздаст должное ее бесстрашию. Ее убьют в любом случае. Так есть ли смысл, собственно, тогда что-то доказывать, опровергать столь смешные доводы, предъявленные ей самураями? Пытаться облегчить свою и так незавидную участь? Перед смертью все равно не надышишься! К тому же, невооруженным глазом видно, что не поверят эти мужланы истине, как таковой. Они уже успели сложить свою правду о пленнице, ее клане, мотивах их преступлений, а, значит, слушать совершенно иные объяснения, расходящиеся с их общим мнением, попросту не станут. Еще и возопят, что среброволосая наглая лгунья. Поэтому-то Мизуки и не утруждала себя лишними разговорами, а смиренно выжидала, когда же терпение тех лопнет, и конец ее мучениям настанет. - Ты заговоришь, обязательно заговоришь, - сквозь стиснутые от гнева зубы, прошипел «дьявольский вице-командир», всем своим видом подтверждая сие прозвище. - Сайто, - он кивнул, сидящему рядом со связанной девушкой, мужчине, который без дальнейших слов понял, что от него требуется. Синеглазый опять схватил неугодную девчонку за шкирку, а другой рукой сдерживал ее от всякого сопротивления. - Саннан-сан, думаю, удачнее случая не представится, чтобы проверить твои опытные образцы. - А вот этим неожиданным высказыванием, Хиджиката практически всех огорошил. Разномастные взоры, разом метнувшиеся в его сторону, наполнились неподдельным ошеломлением, неверием даже. Но никто не стал противоречить «они-фукутё», хотя были и такие, кто втайне от Тошидзо не одобряли подобных, крайних методов решения проблем. Не сдержалась и чересчур впечатлительная Чизуру, довольно громко охнув позади самураев, но тут же прикрывая рот рукой. Она тоже поняла, на что именно намекнул Хиджиката-сан, отчего ужас сковал ее тело, заставив легкой дрожи пробежаться по всем конечностям. И уже не только сочувствие шатенка испытала по отношению к несчастной пленнице, которая уже дважды, пусть и по непонятным причинам, самозабвенно бросалась на ее защиту. Теперь в чутком сердце Юкимуры поселился самый настоящий дикий страх за эту хрупкую куноити, приговоренную к столь жестокой мере наказания. - Тоши, ты уверен? - Исами Кондо - командир всея Шинсенгуми, все же решил высказаться, хотя бы для того, чтобы понять, серьезен ли в своих словах его зам или же просто снова пытается запугать шиноби. Он внимательно вгляделся в хмурое, сосредоточенное лицо Хиджикаты, выжидая ответа, но вице-командир предпочел лишь безмолвно кивнуть. – Хорошо. – Приглушенный вздох сорвался с уст Кондо-сана, когда он вновь посмотрел на пойманную ими девушку. Но отчего-то взгляд его смягчился и даже показалось, что мелькнуло в нем нечто похожее на жалость. Мизуки понятия не имела, что именно ее ждет дальше, какую кару или пытку перед смертью ей готовят, но продолжала сохранять самообладание, не допуская внутренней паники, хоть с каждым мигом это становилось все труднее и труднее. Она мельком оглядела всех присутствующих, подмечая перемены в лицах после тех роковых слов, сказанных Хиджикатой. И сей факт вызывал в девушке вполне обоснованное недоумение. Странно, что же такое ей уготовано, что даже сами палачи сопереживают? Внезапно среброволосая ощутила, как воротник верхнего одеяния надавил на шею сильнее, когда ее поволокли к выходу из залы. Сайто не выпускал ее ни на секунду, и едва приговор был вынесен и одобрен, поспешил его исполнить. Теперь трепыхайся — не трепыхайся, Такаси Мизуки, а помощи ждать не откуда. Последними в поле зрения небесно-голубых глаз попали Ямазаки Сусуму и Юкимура Чизуру. Первый, покачав головой, отвернулся, скрывая аметистовый взгляд, словно боясь выказать лишние эмоции. А вторая — отчего-то бросилась прямиком к Хиджикате-сану, поклонившись, и начав что-то быстро говорить. Что именно, куноити уже слышать не могла. Ее безвольное, связанное тело вытащили на энгаву (*) и потянули вперед по открытой галерее. Очередная попытка вырваться из пут так же не принесла никаких ожидаемых результатов… А тем временем Чизуру, не до конца отдавая отчет своим действиям, но чувствуя, что поступает правильно, пыталась смягчить участь пленницы Шинсенгуми. Шатенка просто не могла оставить все, как есть, отголоски совести не позволяли. Все-таки, несмотря на первые намерения среброволосой, впоследствии оная совсем не стремилась убить Чизуру. Наоборот, уже дважды выступала в качестве защитницы, даже против собственного клана! Это же должно что-то значить! Сама Юкимура, в силу своей природной наивности и неопытности, даже подумать не смела, что все эта история якобы смахивала на некий фарс или же заговор, с целью пролезть, внедриться в ряды самураев. И ведь была права! Порой истина действительно так проста и поверхностна. Но все почему-то отторгают ее, ища подвох и пытаясь копнуть куда-то глубже, рыская в поисках того, чего априори нет. - Хиджиката-сан, Кондо-сан, Саннан-сан, - в запале начала говорить девушка, нервно сминая собственные руки, прикидывая в уме, чем лично ей обернется сие неповиновение. - Вам не кажется, что это слишком жестокое наказание даже для нее? Она ведь не хотела нападать ни на меня, ни на вас. Как сказал Ямазаки-сан, она довольно долго наблюдала за мной, но даже не пыталась опять убить. И я полагаю, что если бы не ее клан, нагрянувший столь нежданно, то она бы так и не показалась нам. Я не хотела Вам рассказывать, но мы встречались с ней еще раз в старых казармах. Тогда она сказала, что более не заинтересована в моей смерти. – Чизуру ненадолго замолчала, дабы перевести дух, а потом снова продолжила, - я согласна, что трудно понять, почему куноити решила вдруг меня защищать, но ведь так и есть. Прошу Вас... - Замолчи, - коротко оборвал девчонку Тошидзо, не дав той высказаться до конца. Он смерил оную недобрым взором, как бы намекая, что ей вообще в данной ситуации слова не давали! И уж всяко не Юкимуре перечить и оспаривать решения, принятые им! Тут же, как назло в разговор вклинился Сусуму, к пущему неудовольствию замкомандира: - Фукутё (*), возможно Юкимура-кун права. Если ниндзя поступается собственным кланом, то становится предателем, а значит, врагом для всех остальных соплеменников. Не думаю, что этот закон изменился даже со временем. Такаси отдавала себе отчет, на что идет. Но все равно сделала именно такой выбор. Защищать, а не уничтожать. - И что ты предлагаешь? Принять ее с распростертыми объятиями, рассыпаясь в благодарностях? - С издевкой в голосе, вдруг хмыкнул Окита, до этого момента хранящий непривычное молчание. Он уже поднялся на ноги, а рядом с ним встали Хейске, Шимпачи и Харада. - Ты же сам сказал, Ямазаки, что если мы хотим хоть что-то выяснить, добиться ответов на наши вопросы, то, только сломив ее, получим желанное. - Вновь заговорил Хиджиката, и в голосе его явно улавливалось предупреждение, дабы никто больше не смел ему противоречить. Он направился на выход, за ним последовали остальные. Но не все… Сёдзи плавно закрылось за спинами ушедших, и в зале остались лишь юноша, столь схожий с ниндзя и девушка-демон. Чизуру снова непроизвольно приложила ладонь ко рту, будто сдерживая внутренний позыв. Мысли ее по-прежнему были о том, что же все-таки ждет несчастную Такаси Мизуки, и, поглощенная этими думами, шатенка не сразу почувствовала чужую руку у себя на плече. Легкое похлопывание – вот что вернуло Чизуру в реальность. - Не переживай, Юкимура-кун, все будет хорошо. Должно быть. - Загадочно проговорив эти фразы, Ямазаки тоже покинул помещение, но отправился не туда, где готовились учинять наказание для среброволосой пленницы. К слову, оная так ничего еще и не могла понять, не то, что осознать в полной мере весь ужас предстоящей пытки. Девицу по-прежнему куда-то волокли, но теперь она была лишена даже возможности видеть, смотреть по сторонам. На голову ей был накинут какой-то пыльный мешок, мешавший не только глазам, но и нормальному поступлению кислорода в легкие. Она продолжала слабо трепыхаться, но бесполезно – попытки тщетны. Сзади послышались еще шаги, впоследствии сливаясь с поступью того, который и тащил куноити куда-то. Самураи молчали до самого пункта назначения, а он вскоре уже был достигнут. Мужчины остановились и ненадолго выпустили из рук Мизуки, дабы снять с ее головы мешок. Она откашлялась, ибо в горле ее першило из-за длительного сдавливания шеи, плюс ко всему – надышалась пылью. По обонянию почти сразу ударил тошнотворный, затхлый запах гнили и плесени. И оная в очередной раз поморщилась, ощущая, как подкатывает первый рвотный позыв, как желудок словно скручивает внутри. Шиноби сощурилась, в кромешной тьме, что будто расползлась паучьими сетями по пространству вокруг, было весьма проблематично хоть что-то рассмотреть. Однако в неясных очертаниях она все же различила бамбуковые решетки, расположенные по периметру одной из стен, как оказалось, подвального помещения. Стало быть, ее притащили в своеобразную тюрьму, карцер Шинсенгуми. И что дальше? Просто под замок посадят? Заморят голодом и жаждой? Ее, наконец, развязали, позволив затекшим конечностям обрести желанную свободу. Но тут же грубо толкнули в одну из камер, закрывая за ее спиной прочную решетку. Среброволосая принялась энергично разминать запястья, растирая кожу, налаживая приток крови к онемевшим пальцам. А сзади так внезапно, столкнувшись с твердым основанием пола, создав характерный звук от удара стали, упали ее собственные саи. Она в недоумении глянула себе под ноги, все больше теряясь в догадках, но все же наклонилась, дабы поднять оружие. И в этот миг из особо темного угла сего помещения, раздался столь мерзкий и непонятный звук, похожий на глухой рык, с примесью мучительного стона. Затем снова и снова. Такаси мысленно предположила, что в этой камере содержался еще один бедолага-пленник, который, похоже, доживал свои последние мгновения. Сколько его тут продержали, доведя до подобного состояния – одному Богу известно. И ее, видимо, ждет та же участь. Но как же сильно она ошибалась в своих доводах… Произошедшее далее повергло девушку в самый настоящий шок. Из мрака выскочили двое, вроде бы, людей, но что-то в них явно было не так. Они приземлились на четыре конечности, подобно диким животным, и устремили взгляд безумных, алых глаз на свою добычу. С белесыми волосами, что цветом посоперничать могли с самим снегом. Нечто знакомое усмотрела в них Мизуки, и догадка пронзила ужасом сознание. Демоны! Неужели демоны? Существа выпрямились, искривляя лица в недобрых ухмылках, противно посмеиваясь. И вот тут различия между этими тварями и теми, за кого их поначалу приняла куноити, не заметить было уже невозможно. У этих двоих напрочь будто бы отсутствовали хоть какие-то проблески разума, во взглядах сквозило лишь безумство. Ведомые единственным желанием — убивать, они одновременно кинулись на обомлевшую ниндзя. - Кровь, дай мне крови! - Выкрикивая только эти фразы, они попытались схватить, а заодно и повалить Такаси, дабы удобнее было ее пожирать. Однако та довольно быстро пришла в себя, отскочив в сторону, спиной сталкиваясь с решеткой из бамбука. Она крепко сжала саи, лихорадочно соображая и продумывая свои дальнейшие действия. Уже догадалась, конечно же, что эти твари не были демонами, но что-то схожее явно имели. А, значит, на легкую расправу с ними, надеяться не приходилось. Так вот о чем говорил Хиджиката-сан! «Опытные образцы»?! Да что все это значит?! Они создают подобных существ?! Как такое возможно?! Времени на раздумья не было, счет велся на секунды, и шиноби опять пришлось уклоняться. Места для маневренностей было маловато, помещение сковывало в движениях. Но обороняться, либо умереть – выбор, как всегда, невелик. Вспоминая, что для того, чтобы убить демона нужно пронзить его сердце или же снести голову с плеч, среброволосая резонно предполагала, что и этих монстров только так сможет утихомирить. Но в ее арсенале имелись лишь саи, поэтому второй вариант отпал за ненадобностью. Мизуки оставалось одно - проткнуть острием животрепещущий орган в груди седовласого существа. Но для этого требовалось подпустить их к себе поближе... Все так же издавая звуки, напоминающие стонущие рыки, эти двое не заставили свою жертву долго ждать, а снова были тут как тут. Радовало, что у них-то как раз никакого оружия не наблюдалось, иначе задача Такаси в сто крат усложнилась бы. Пригнувшись от очередного захвата, куноити проскочила под рукой нападающего, точно в цель направляя свой клинок. Он мягко вошел в плоть по самую рукоять, отчего один из полу-демонов, с булькающим хлюпом в горле, резко отшатнулся, попытавшись вытащить смертоносное острие. Но сердце его последний раз шевельнулось в груди и замерло уже навеки. Оставшемуся в живых явно было все равно на участь своего собрата, поэтому, воспользовавшись неким замешательством, он набросился на ниндзя со спины, заламывая назад ее руки. Девушка попыталась вывернуться, но тут же почувствовала, как острый ряд зубов вонзился в область плеча, срывая с ее уст вскрик внезапной боли. - Кровь, кровь, - только и шипел этот умалишенный, всасываясь все сильнее в рану, крепко держа, не выпуская добычу из рук. Среброволосая поджала губы, сдерживая себя от новой порции звуков и ощущая, как ее медленно покидают силы с каждой каплей алой жидкости. Конечности наливались свинцом, начиная от кончиков пальцев. Оттолкнувшись кое-как ногами от земли, куноити подала корпус тела назад, стремясь либо повалить полу-демона, либо толкнуть его к стене. Вышло второе. От удара на долю секунд существо ослабило хватку и этого оказалось достаточно, чтобы Мизуки отскочила в сторону. Попутно она вытащила свой сай из первого убитого и снова встала в боевую стойку. А второй противник не спешил теперь опять нападать, в этот момент он с наслаждением облизывал собственные руки, перепачканные в крови Такаси. С таким упоением, безумством… Тошнота вновь подкатила к горлу шиноби, а в купе с легким головокружением от потери алой жидкости, оная уже с трудом держала ровную осанку. Из прокусанного плеча все так же стекали красные струйки, отчего рассудок мутнел, мутнел... Она тяжело дышала, но знала, что биться придется до конца! Однако решетка, что огораживала камеру заточения, внезапно открылась, и в помещение, скрываясь в тени, скользнул один из самураев. Похоже, они все еще были здесь - наблюдателями. Ублюдки! Иначе не скажешь! Немудрено, что слава о жестокости «Мибу Ро» бежала далеко впереди своих обладателей. Это кто еще не ведает чести – можно об этом поспорить. Вместо того чтобы казнить пленницу, пусть и по своим законам, эти нелюди наслаждаются зрелищем, как диковинные звери в клетке делят территорию. Едва не задохнувшись от собственной, накатившей вмиг злости, Мизуки было кинулась опять в атаку, дабы закончить начатое – уничтожить беловолосую тварь, но ее опередили. Сталь катаны просвистела где-то совсем рядом, в воздухе. И к ногам замершей на месте девушки скатилась голова полу-демона. Буквально в следующую секунду, не дав даже опомниться, молниеносным ударом у нее выбили оружие из рук. А сама ниндзя получила не хилый толчок, от которого ее отнесло к стене, заставив больно приложиться о твердую поверхность и безвольно осесть на промозглый пол. Она тут же сжала рану на плече, пытаясь хоть как-то замедлить течение крови. Небесно-голубой, чуть мутный взор был устремлен прямо перед собой, туда, где спокойно стоял и будто выжидал мужчина с иссиня-темными волосами, повязанными в хвост, уложенным на правую сторону. Его лицо было непроницаемо-бесстрастным, глаза взирали на среброволосую с холодом и раздражающим пренебрежением. Наконец, в поле зрения показались и остальные присутствующие наблюдатели. Всего их было четверо. Саннан-сан, Окита-сан, Хиджиката-сан, и, конечно же, этот без эмоциональный и непоколебимый Сайто-сан. Замкомандир Шинсенгуми приблизился к изможденной пленнице, угрюмо пересекаясь с ней взглядами, но обратился поначалу к своим подчиненным: - Совершенствуйте сыворотку дальше, Саннан-сан. Эти расэцу оставляют желать лучшего. Помните, на них возлагаются большие надежды. А ты, - теперь уже все внимание «они-фукутё» направилось на раненую, истекающую кровью Мизуки, - надеюсь, уяснила, что если мы задаем вопросы, ты будешь на них отвечать! Иначе последствия могут быть самыми непредсказуемыми и фатальными для тебя. - Да пошли вы к черту! Видит Бог, она пыталась себя сдерживать! Но, увы, святой бы не смог такое терпеть и смиренно молчать. Поэтому куноити, вся будто вспыхнув изнутри, воспламенившись, подобно языкам пламени, выпалила то, что посчитала нужным! И благо еще поборола в себе острый приступ плюнуть этому надменному самураю в лицо. - Смерти моей жаждете?! Так вперед! Незачем передо мной тут бахвалиться своей непомерной властью! Перестаньте кичиться собственной напыщенностью и превосходством. Все равно я не оценю стараний. Я ваша пленница и участь свою осознаю и принимаю! Прекращайте этот фарс. – Она почти кричала, с надрывными нотками едва улавливаемой истерии. Какой же злобой и ненавистью наполнились очи фиалкового оттенка, принадлежащие «демоническому» вице-командиру! Такого оскорбления от зарвавшейся девчонки оный никак не ожидал услышать. Ей что, оказалось мало? Так он добавит! Мужчина действительно непроизвольно потянулся к своему мечу, но вовремя остановился. Нельзя поддаваться на ее провокации, нельзя позволять себе лишний эмоциональный всплеск. Пока рано убивать эту дерзкую хамку! Однако стоит отдать ей должное - безрассудной храбростью эта девица поражала. И не только Тошидзо, а, наверняка, и всех остальных присутствующих самураев, которые так и стояли немного поодаль. Именно в этот момент, Хиджиката, казалось, слишком явственно уловил слухом, как сзади хрустнули чьи-то костяшки пальцев, с силой смыкаясь на рукояти оружия. Как отчетливо скрипнули зубы, как сквозь плотно сжатые челюсти сорвалось едва различимое грязное ругательство… Содзи! Ни кто иной, как командир первого подразделения столь яро всегда проявлял свои эмоции. Он не умел сносить оскорбления, а с обидчиками разбирался сразу же, так сказать, не оставляя на потом. Поэтому фукутё рассудил, что на сегодня достаточно и пора заканчивать, дабы не подогревать очередной конфликт, который вот-вот грозился разгореться. Он, не сказав больше ни слова пленнице, отошел от нее и что-то негромко произнес Сайто. Получив в ответ кивок, Тошидзо велел другим воинам покинуть помещение, но сперва заставил вытащить мертвых полу-демонов, дабы потом избавиться от их тел. Мизуки и так была на грани и особо не следила за действиями своих палачей. Но когда она все же подняла усталый взор, то единственное и уже последнее, что увидела - это стремительно приблизившийся взгляд таких необыкновенных, темно-синих, прищуренных глаз. Время словно приостановило свой ход, буквально за секунды среброволосая умудрилась утонуть в этих очах. Прежде чем густая пелена затуманила ее разум полностью, сменяя свою палитру с мертвенно-блеклого на кромешную тьму. Нет, ее не убили, что весьма прискорбно. Она всего лишь опять потеряла сознание, видимо, израсходовав последний резерв остатков сил. Девушка уже не чувствовала, как ее поднимали с пола, перетаскивали на своеобразный лежак. В себя оная пришла лишь много часов спустя. Голова ее трещала и раскалывалась, будто на части. Мышцы отдавались ноющей болью, прокусанного плеча она вообще не чувствовала. Сказывалась немалая потеря крови. Но и этого всего не хватало, чтобы она-таки умерла, тем самым, освободившись. Со стоном открыв глаза, тут же щурясь от, казалось бы, яркого дневного света, что всего лишь слегка пробивался в небольшое окошко ее камеры, Мизуки по инерции попыталась принять сидячее положение. И сразу же ее мягко, но уверенно уложили обратно чьи-то бережные руки. Шиноби подивилась подобной неожиданности. Обращая мутный взор вправо, она увидела сидящую рядом с ней Юкимуру Чизуру! Шатенка, понуро опустив голову, скрывала печаль и грусть в карих очах, сочувствие и странное желание помочь пленнице хоть чем-то. От столь внезапных открытий, Такаси, конечно же, растерялась, удивилась, совсем уже не понимая всего происходящего с ней. Мельком ниндзя подметила, что плечо ее перевязано, а алые пятна на ткани давно подсохли, что свидетельствовало о том, что рана, наконец, успокоилась. Какой-то бред! Для чего все это делать? То так, то сяк?! Был такой шанс избавиться от неугодной шпионки! Оставили бы ее истекать кровью и никаких проблем. И намучалась бы она перед кончиной, и померла бы на радость своим палачам! Не этого ли добиваются самураи? Или же участь, уготовленная ей куда чудовищнее, нежели просто легкое избавление смертью? - Вам нужно еще отдохнуть, - неожиданно в мысли Мизуки вторглась Юкимура, все еще находящаяся рядом. Девчушка смочила тряпицу в миске с чистой водой, а потом робко и аккуратно стала прикасаться мокрой тканью к бледному лицу раненой ниндзя, лежавшей на жестком подобии дощатой койки. - Я сделала все, что смогла. Меня не сразу допустили к Вам, поэтому крови Вы потеряли достаточно много и… - Хватит, а, - резко оборвала демоницу Такаси, нахмурившись и отведя от себя чужие руки в сторону. – Не нужно этой показательной и необоснованной заботы. Просто скажи, чего еще мне ожидать от этих нелюдей? Им мало было одного представления с моим участием? Готовят второй акт? Сколько теперь будет этих тварей – полу-демонов?! – С каждым произнесенным словом тональность голоса среброволосой все повышался, грозясь вновь сорваться на истерический крик. – Кто их создает!? Для чего, зачем?! Чизуру молчала, и надо отдать ей должное, совершенно спокойно реагировала на эмоциональный выплеск пленницы. Юкимура, можно сказать, понимала состояние этой куноити, но вот тут уж ни чем помочь не могла. И тем более, не имела права ничего рассказывать. Слишком хорошо это вбил в ее голову сам Хиджиката-сан. Он и пускать-то поначалу никого не хотел к заточенной в тюрьме девице, но кое-как шатенка умалила «дьявольского» вице-командира. Опять же по не совсем понятным причинам, кареглазая не могла сидеть, сложа руки и просто сознавать, как в темнице погибает человек, который дважды рисковал жизнью, пытаясь защитить ее. Шатенка, к счастью или же нет, была слишком мягкосердечной, доброй, поэтому не позволила себе остаться в стороне. И плевать ей уже было, что в первую их встречу Такаси предстала в роли убийцы, но впоследствии же цели ее поменялись. Шиноби пошла против клана, выбрала свой собственный путь. Спасать, а не убивать… Хоть какую-то толику благодарности она же заслужила, верно? И пусть пока только Юкимура понимала, видела истину, как таковую, но когда-нибудь правда открылась бы и для остальных. Уж кто-кто, а Чизуру ни на грамм не сомневалась в этом. Одно то, что девушку-ниндзя все-таки оставили в живых, зарождало робкую надежду, что не все потеряно… - Извините, я не имею права отвечать на Ваши вопросы, - шатенка, наконец, поднялась на ноги, держа в руках миску с водой. – Отдыхайте, набирайтесь сил. Они Вам понадобятся. Так Мизуки и осталась одна в этих сырых, пропахших плесенью и гнилью помещениях. С характерным звуком захлопнулась решетка ее камеры, а потом дверь на выходе из карцера. И, наверное, впервые за всю свою жизнь, Такаси едва-едва справлялась со своими внутренними порывами. Однако паника, с примесью отчаяния все равно явила себя, просачиваясь в каждую клеточку кожи, грозясь охватить все ее существо. Борясь с болью, слабостью в теле, куноити поднесла подрагивающие ладони к лицу, зажмурив небесно-голубые глаза, стиснув зубы до скрипа… Она не умела плакать, да и не видела в таком проявлении эмоций никакого смысла. Тем более, в столь безвыходной ситуации, в которой оказалась. Она держалась, хоть душу, казалось, рвало на куски. Ей не дадут умереть легко… Гадая, что ее ждет дальше, ниндзя мысленно ругала себя за то, что так безрассудно ввязалась в подобные передряги! Ее, глупую, предупреждали с самого начала! Но она не слушала никого! А теперь никто уже не поможет, не подскажет, как выбраться на свободу, как спастись из плена. Чего горевать? Хотела же быть самостоятельной. Хотела избавиться от лишней опеки или указов, с которыми была не согласна. Мечты сбываются. - Бака (*)! - В сердцах воскликнула Мизуки, отвернувшись к стене, словно желая отгородиться от всего мира. Она обхватила себя руками, сворачиваясь клубком, подтянув ноги к подбородку. Больно. А еще во рту все пересохло, хочется пить, есть... Нет, лучше спать. Во сне все ощущения притупляются. Позже пленница была потревожена посторонними голосами, раздавшимися где-то неподалеку от ее камеры. Полусонная, еще весьма ослабленная, среброволосая поморщилась, но так и не открыла глаза. А говорившие все не приближались, хотя Такаси предполагала, что явились снова по ее душу. Зачем же еще-то? И хоть куноити не желала подслушивать этот разговор, но так как ее все равно разбудили, волей-неволей ей было слышно, о чем беседуют двое самураев. Мизуки и голоса различила, поняла, кому именно они принадлежали. Одного распознала, потому что когда-то давно состояла с ним в дружеских отношениях. Это был Ямазаки Сусуму. А второго ни с кем не перепутать при всем желании! Этот холодно-звучащий баритон, без проявлений каких-либо эмоций, тихий, но твердый, с интонацией, присущей единственному в Шинсенгуми – Сайто-сану. - Не считай, что нам все равно на твою участь, просто так распорядился фукутё. И, я думаю, ты и сам все понимаешь. - Все в порядке, Сайто-сан. Я готов понести это наказание. Оно довольно легкое - я ожидал более серьезных мер. Конечно же, я понимаю, что пошатнул ваше доверие рассказом о своем прошлом. Но самурай всегда с честью принимает и сознает свои оплошности. Клянусь, что в будущем более таких проблем не создам для Шинсенгуми. - После столь пламенной речи Мо-куна, среброволосая услышала, как скрипнула решетка в соседней камере. А далее – удаляющиеся шаги только одного человека. Стало быть, Ямазаки посадили под арест. В принципе, вполне типичная мера в военно-полицейских отрядах времен правления сёгуната. Хорошо, что к сеппуку(*) не приговорили. Правда, было бы за что. Он же не предавал, не нарушал приказов, не поступался уставом. Всего лишь утаил некоторые сведения из своей жизни. Но командование в Шинсенгуми было довольно сурово, в этом уже убедились многие. И в том числе та, что была заточена в темнице через стену. Сейчас думать вновь о своей участи, оной не хотелось. К тому же остатки сил были брошены на внутреннюю борьбу с усиливающимися чувствами голода и жажды, что так некстати проявлялись все острее. Но, даже несмотря на свое плачевное состояние, строптивица была четко уверена, что не позволит себе никаких слабостей, а тем более унижений. Не падет ниц пред этими напыщенными самураями, не станет умалять их о пощаде! Не доставит им такого удовольствия наслаждаться ее муками и страданиями! Слишком много чести! Пусть катятся к дьяволу эти выходцы из преисподней! Она умрет в любом случае - долго ее терпеть все равно не будут. А уж кому, как не ей с таким-то нравом и заточенным языком уметь доводить людей до крайностей в самые короткие сроки? - Такаси, - внезапно негромкий голос раздался из соседней камеры, отчего та, к кому взывали, замерла в легком напряжении. Она совершенно не желала ни с кем разговаривать, а уж тем более с одним из «волков Мибу»! И неважно, что этот человек был когда-то одним из самых близких и значимых. Что ему вообще нужно?! Решил проявить жалость или будет запугивать дальнейшими пытками, что готовят для пленницы?! И все же, назло всем противоречиям, Мизуки ответила, правда, постаралась лишь несколькими словами передать, насколько ей все это неприятно и как она недовольна: - Чего тебе? - Грубо, сквозь стиснутые зубы. Ямазаки и сам не ожидал, что с она с ним все-таки заговорит, поэтому на какое-то время растерянно замолчал. Его нисколько не смутил этот резкий тон ниндзя, он ведь привычен был к этому когда-то. Парнишка задумался, а зачем вообще он позвал эту девчонку, что хотел ей сказать? Все мысли будто разом вылетели из головы, и Сусуму выдал самое нелепое, что только мог: - Оклемалась? Такаси иронично хмыкнула, диву даваясь степени лицемерия и цинизма самураев, коим являлся и ее же некогда приятель из детства. Издевается что ли? - Пока не померла, - опять же огрызнулась девушка, на этом, видимо, решив прекратить бесполезный разговор. Но Ямазаки явно не разделял ее стремлений, ибо продолжил: - Послушай, ты можешь меня ненавидеть, мне как бы уже все равно. Я стал предателем среди ниндзя довольно давно, поэтому меня более не заботит ваше мнение. Теперь у меня свой путь. Как, по всей видимости, и у тебя. Идущий вразрез с уставом клана, не так ли? Пойми, я могу забыть и откинуть какую-то часть своего прошлого, но не в силах перечеркнуть те моменты, когда мы были с тобой близки. Я даже считался твоим защитником, помнишь? - При этих изречениях, парень слегка усмехнулся, воскрешая мысленно былые времена. - Сейчас я ни в коем случае не предлагаю тебе ни свою жалость, ни сочувствие, ни тем более, помощь, ибо не в моей это власти. Лишь хочу дать еще один добрый совет. Первый ты проигнорировала, и вот чем все обернулось. Будь умнее в этот раз. Фукутё требуются от тебя определенные сведения, он уже говорил. И ты не умрешь, как бы ни мечтала о легком избавлении до тех пор, пока он не получит ответы на свои вопросы. Тебе терять все равно нечего, согласись. От родового клана ты тоже отказалась. И теперь враг для всех шиноби! Попытайся спасти хотя бы свою жизнь... - Ну, надо же, спасибо за участие, Мо-кун, - выслушав сие повествование, Мизуки нервно усмехнулась, – так что же вы хотели бы от меня услышать, а? Правду, да? А способны ли вы ее понять и принять, как таковую? Сомневаюсь, вашему вице-командиру не нужна истина, он сам себе ее придумал. И от меня он желает получить лишь те сведения, о которых он якобы подозревает. И ему плевать, что на деле все обстоит иначе! – Снова в голосе проскакивали истерические нотки, а саму девчонку опять начинало эмоционально потряхивать. - Я понятия не имею, на кой черт сестра притащилась к вам со своим отрядом. Почему они поступились собственными правилами и напали! Но на бой-то вышли честный, а не перерезали вас всех исподтишка. Какая жалость, какое упущение! – Среброволосой, видимо, хотелось посильнее ужалить своими высказываниями. Задеть хотя бы словами, раз в действиях она на данный момент была скованна. Но Ямазаки пропустил мимо ушей колкость и явное оскорбление, заострив внимание на том, что было интересно исключительно ему. - Так это была старшая Такаси, оказывается? - Тон Сусуму сменился на удивленно-недопонимающий. - Не могу поверить, что ты смогла поднять руку на собственную анэ-тян. А уж чтобы она на тебя – вообще в голове не укладывается. Да, тут кроется что-то более серьезное, нежели простое неповиновение дзенину, я ведь прав? Что же тебя толкнуло на такой решительный шаг, Мизу-тян? - Он тоже весьма легко перешел на это прозвище из прошлого, словно бы и не заметил. И в отличие от своей невольной собеседницы продолжил сохранять непоколебимое спокойствие. - Ты имела смелость выступить против родной сестры. Мало того, что отныне ты враг всему клану, так и Уназуки-сан теперь явно будет не на твоей стороне. Сусуму неосознанно бил больнее, по самым уязвимым местам... Мизуки только сейчас вновь задумалась о том, что совершила: ранила анэ-тян! И мысли эти, понятное дело, радости не принесли. Только горечь страданий и внутренние самобичевания. Этих эмоций ей и так с лихвой хватало, незачем было подливать в ее до краев заполненную чашу душевных мук! Девушка зажмурила небесно-голубые глаза, прикрыв их еще ладонью здоровой руки, и словно заново пережила те роковые моменты. Она отчетливо помнила, как в пепельном взоре Уназуки застыло поначалу удивление и неверие тому, что произошло, впоследствии переросшее в ненависть и пренебрежение. Еще никогда старшая сестра не смотрела на младшую подобным взглядом. Привыкшая всегда защищать и выгораживать нерадивую строптивицу с неуправляемым нравом в тот миг брюнетка явно была обескуражена, растеряна, выбита из колеи! Она была той, кто всегда выручал, спасал Мизуки! Даже в самый первый день жизни среброволосой! И вот такую благодарность получила – нож в спину. И в прямом, и в переносном смысле. Противно. Гадко. Мерзко. Но таков отныне путь, на который младшая сама дерзнула ступить, отбросив все былое. А, значит, и чувства… те самые родственные чувства должны кануть в небытие. Ведь теперь они с анэ-тян точно стали врагами. Мысленно махнув рукой на всех и вся, в том числе и на приставучего Ямазаки, Такаси более не проронила ни слова. А юноша не настаивал, видимо поняв-таки, что бесполезно пытаться что-то вдолбить этой упрямице. Себе на уме – всегда была такой. Он отдал дань прошлому, снова предупредив бывшую приятельницу, а дальше уж пусть думает и решает, как поступить. *** Весь день я была сама не своя. Мысли не давали никакого покоя, постоянно возвращаясь к событиям минувшей ночи. Перед глазами все еще стоял бледный образ изможденной, раненой среброволосой ниндзя, что была пленена в подвальных помещениях под штабом Шинсенгуми. Я не знала, что еще ждет ее в дальнейшем, но не посочувствовать столь прискорбной участи просто не могла. Сердце болезненно сжималось в груди, все больше наполняясь жалостью к этой девушке. Я, наверное, уже давно определила, что лично для меня она не враг, хоть и когда-то охотилась за мной. Однако не единожды уже доказывала правдивость своих слов, что действительно не желает больше моей смерти. Сначала она защитила меня от Казамы-сана и его соплеменников, позволив бежать. А второй раз попыталась уберечь от собственного клана, не побоявшись даже во всеуслышание отречься от них. Не понимаю, разве этого недостаточно, чтобы поверить в ее искренность? Своими же глазами мы видели, на какие опрометчивые и рисковые поступки она себя толкала. Не просто же так! Каждый имеет право на ошибку, и если человек впоследствии исправляется, он заслуживает прощения. По крайней мере, это лично мое мнение. Шинсенгуми и меня тоже хотели убить, когда мы впервые только повстречались. И довольно долгое время после я жила с ними аналогично в качестве пленницы, за которой следили и были готовы в любой миг исполнить свою угрозу. Однако время затирает острые грани, и память избавляется от неприятных воспоминаний... Теперь эти воины стали для меня не просто друзьями, а дорогими и нужными мне людьми. Можно сказать, моей семьей. Второй шанс дается каждому из нас... Так почему же его не хотят предоставить этой девушке - Такаси Мизуки? Я решила еще раз попытаться поговорить с Хиджикатой-саном и в нетерпении провела весь остаток дня. Вечером, как и всегда мы все вместе ужинали в большом зале. Однако атмосфера и обстановка явно были непривычны. Тяготящая тишина давила на меня, а из-за мыслей о предстоящем разговоре с фукутё, руки мои нервно подрагивали, держа хаси (*), поднося пищу ко рту. Остальные пребывали в некой задумчивости, поглощенные размышлениями обо всех происшедших событиях. В эту минуту плавно отворились сёдзи и на пороге возник Шимада-сан, тут же склонившийся перед своими командирами. Он оповестил всех, немало удивив каждого, что штаб посетили гости и искали они именно меня. Я была в замешательстве, ведь точно знала, что мне некого ожидать. Разве что… Но это никак не мог быть мой отец! Ребята поглядывали на меня с немым вопросом в глазах, а я лишь пожимала плечами. Хиджиката-сан велел доставить прибывших, и вскоре в комнату вошли две девушки. Одну я узнала тут же... - Осэн-тян, - сразу воскликнула я, совершенно уже ничего не понимая, не догадываясь даже, зачем моя приятельница явилась в штаб Шинсенгуми. Оная опустилась в традиционную позу «сейдза» напротив главнокомандующих. Рядом с ней присела и вторая, выглядевшая старше по возрасту, с утонченными чертами лица, чем-то смутно знакомыми. Она была одета в странный, на мой взгляд, чересчур обтягивающий костюм. Такие вроде бы носят… куноити?! Опять ниндзя?! - Ты уходишь с нами, Чизуру-тян, - без каких-либо предисловий, огорошила своим высказыванием моя знакомая, оборачиваясь ко мне через плечо. - Приготовься уходить немедленно, - подтвердила и ее спутница. Час от часу не легче! И что все это значит? Я лишь могла по-прежнему ошеломленно взирать на них, ожидая объяснений. Точно так же, как и остальные воины Шинсенгуми, присутствующие здесь. Заметив эти испытующие взоры мужчин, Осэн-тян поведала о причинах решения забрать меня с собой. Разговор коснулся опять же Казамы-сана. Девушка рассказала, что оный охотится за мной не просто так, а желая породить чистокровных, истинных демонических потомков! Что же это получается, он хочет использовать меня, как сосуд для взращивания своих отпрысков?! Не сказать, что кто-то был слишком уж удивлен от подобных сведений, принесенных Осэн-тян, ведь ребята отреагировали весьма спокойно, ибо моя личная тайна уже не раз была затронута ранее. А полностью раскрыл ее перед остальными - Ямазаки Сусуму, когда его допрашивали о причастности к клану ниндзя, кои боролись с подобными мне. Он, конечно, не выдавал четких фактов, а всего лишь предполагал, что я одна из демонов. И на тот момент, мои друзья приняли ту полуправду, невзирая на многие недосказанности. Я ничего толком не подтверждала, а они не задавали лишних вопросов. И я была им благодарна за это. Тема моего происхождения слишком неприятна и болезненна для меня. И я надеялась, что больше мы к ней не вернемся. Но, увы. Наверное, пришло все-таки время оголить всю истину, как она есть. В доказательство своей нечеловеческой сущности, я приподняла рукав косоде (*), показывая руку, на которой не так давно отметину оставила катана. Это случилось как раз в очередную встречу со светловолосым демоном. Восстание «Кимон», преследование сбежавших с поля боя, сражение Хиджикаты-сана и Казамы-сана… Скорей всего, именно тогда он и понял, кем я являюсь на самом деле. На его глазах, отскочившим мечом я была ранена, но порез затянулся в считанные секунды. А теперь от него не осталось даже шрама. Так было всегда, сколько я себя помню. Никто из самураев снова не выказал ровным счетом никаких лишних эмоций. Я понуро опустила голову, словно опять безмолвно извиняясь за что-то и окончательно признавая правоту Осэн-тян, касательно моей дьявольской принадлежности. - Вот поэтому она должна уйти с нами! Мы точно сможем защитить ее от Казамы. - Это уже сказала защитница Сэн-химе (*), голосом, не терпящим никаких возражений. И все же, кого она мне напоминает-то? Однако ей тут же, чуть ли не в унисон, стали громогласно возражать Шимпачи-сан с Харадой-саном. Они были уверены, что и сами смогут меня уберечь от любого, кто посмеет хоть пальцем тронуть. Слышать такое мне было, по меньшей мере, приятно. Я еще и покраснела, как маков цвет. В итоге вопрос напрямик мне задал Хиджиката-сан. Он спросил, хочу ли я покинуть их ряды и уйти с Осэн-тян? Но можно было не сомневаться, что я, не задумываясь, сразу же отвечу отказом. Я давно решила, что ни при каких обстоятельствах не расстанусь с этими людьми, что стали так дороги и важны для меня. Несмотря ни на что. Пока я им нужна, полезна - я буду с ними! Хоть до самого конца. Каким бы он ни был! Тем более что сейчас мне совершенно нельзя куда-либо отлучаться, пусть даже на время. Пока меня не будет, что станет с ней? С той самой девушкой, мечущейся в плену? Мне снова она вспомнилась, и, кажется, наконец, я стала догадываться о мотивах ее поступков. Понимать ее стремление отвадить от меня Казаму-сана, уберечь от него. Я, конечно же, могу лишь предполагать, но думается мне, что Такаси-сан послали изначально убить меня потому, что не могли допустить нашей связи с Казамой-саном! Ведь как говорил Ямазаки-сан, ниндзя ее клана испокон веков истребляли чистокровных демонов, почему-то считая, что подобные мне якобы стремились только к тому, чтобы погубить человечество и возвыситься на земле обетованной. Я не берусь утверждать или опровергать это, ибо своих корней я лишилась давно. И не помню практически ничего из тех времен моего детства. Меня растили, как самого обычного человека! Поэтому с уверенностью могу поручиться только за себя лично. Я не горю желанием никого убивать, чужие смерти вызывают во мне лишь печаль и грусть. Куда лучше, когда все живут в мире и гармонии. Может я и ошибаюсь, но, размышляя, мне все больше начинает казаться, что среброволосая ниндзя пошла наперерез своему клану, выступив на нашей стороне, как раз из-за того, что поняла мою истинную сущность и благие намерения. Вот почему в тот раз, когда на нас с Хейске напала троица демонов, куноити пришла нам на выручку и позволила бежать. Теперь я точно не вижу никакого злого умысла в ее действиях. Она просто сделала свой жизненный выбор, как и я, решила отречься от корней, стать кем-то другим, пойти наперекор всем правилам. Мы с ней похожи? Возможно... чем-то. Видимо Хиджиката-сан думал о том же, о чем и я. Его взгляд фиалковых глаз был устремлен куда-то в пустоту, пальцы поглаживали подбородок. Он молчал, как и остальные самураи, находящиеся в помещении. Осэн-тян со своей йоджимбо (*) все же смирились с моим мнением и более уговаривать не стали. Они уже хотели уйти, как Сэн-химе внезапно обернулась, сказав напоследок вице-командиру Шинсенгуми: - Советую Вам приставить к ней хорошего телохранителя. Чтобы был подле нее денно и нощно. Казама - любитель появляться в самый неподходящий момент. Я вызвалась проводить наших гостей, оставляя самураев одних. Им многое нужно было обсудить без лишнего присутствия. Осэн-тян, прежде чем попрощаться, снова попробовала меня переубедить, но я твердо повторила: «Нет». Бесполезно пытаться свернуть меня с того пути, которое избрало мое сердце. - Наверное, тебе кто-то приглянулся из этих воинов, а, Чизуру-тян? Кто из них украл твой девичий покой? Расскажи. – Моя приятельница стала о чем-то догадываться, поэтому уже в привычной жизнерадостной манере принялась допрашивать меня, с азартом маленького ребенка, желающего услышать «большой-большой секрет». Я сама выдавала себя, безбожно краснея, отводя смущенный взор. Я не знала, как ответить, что сказать, дабы отбить все подозрения от себя. Бесспорно, Сэн-химе действительно кое в чем права, но я не готова еще в таком признаться. Так и не дождавшись связных речей от меня, Осэн-тян усмехнулась, поняв мое замешательство, и допытываться перестала. Она лишь крепко обняла меня напоследок, пожелав удачи, а после они вместе с йоджимбо растворились прямо в порывах ветра, взметнувшего ввысь дорожную пыль. *** Тем временем, оставшиеся в зале совещаний самураи вели серьезный разговор по поводу всех полученных сведений. Активное участие принимали опять же Харада и Шимпачи. Им уже вторил и Хейске. Окита-сан по обычаю только загадочно улыбался, следя глазами за всем происходящим, но в частности за лицом Хиджикаты-сана, на котором по-прежнему сохранялось задумчивое выражение. - Тоши, - обратился к своему заму Исами Кондо, - что думаешь насчет этого? - Хм, да есть у меня одна мысль. Правда, поражаюсь сам, насколько она нелепая. Но все же, если хорошенько подумать, самая приемлемая. - Отвечая непонятными загадками, Тошидзо взглянул на Сайто, сидящего прямо напротив него, - приведи пленницу. - Что?! – Множественные возгласы недоумения слились в один - единый. - А ниндзя-то эта здесь причем? Хиджиката-сан, уж не думаете ли Вы... Мужчины кричали наперебой, но общий смысл их фраз был одинаков. - Девчонка еще может оказаться нам полезной. Тем более что она сама рвется защищать Юкимуру. Лишить жизни эту шиноби мы можем в любой момент, но грех не попользоваться ее умениями и возможностями. - Замкомандир в данный миг решался на очень опрометчивый шаг, и до конца сам не был уверен в том, что говорил. Довериться незнакомке, которая ранее стремилась оборвать жизнь Юкимуры? Что может быть бредовей? Однако благодаря информации от Сэн-химе, фукутё тоже кое-что понял и разобрался. Например, в чем был смысл для этой среброволосой противостоять в одиночку демонам, а впоследствии даже собственному клану. Так рьяно стремится защищать невинную душу? Или просто решила поиграть в воина? Можно попробовать предоставить ей такой шанс и посмотреть, что будет дальше. Все-таки проблем у Шинсенгуми всегда хватало с лихвой, а еще приходилось беспокоиться об этих вездесущих дьяволоподобных существах. Было бы куда проще, стань хоть одной заботой меньше. Если Чизуру все время будет под присмотром, то можно хотя бы за нее не опасаться. Вот только хватит ли уверенности, чтобы поручить столь ответственное дело той выскочке-куноити? Не стоит забывать, что самураи и ниндзя – два противоположных класса воинов. И если первые были образчиками чести и достоинства, то вторые - всего лишь гнусные шпионы, способные на любую подлость. Хотя касательно определенного клана, с которым Шинсенгуми столкнулись не так давно, Хиджиката мысленно признавал, что репутация их еще не столь была запятнана. Ведь имея много возможностей застать противников врасплох, шиноби все равно вышли с «волками Мибу» на честный бой. Должно же это хоть что-то значить? - В твоих словах есть резон, - задумавшись, произнес Исами, отчего вызвал новую волну негодования от своих подчиненных. - Кондо-сан, не доверите же вы этой убийце нашу Чизуру?! - Восклицал громче всех Тодо Хейске. - Да она прирежет ее при любом удобном случае. Все эти ее попытки защиты, наверняка, для отвода глаз, чтобы подобраться поближе и выполнить задуманное. - При всем моем уважении, - в разговор столь внезапно вступил всегда молчаливый и бесстрастный Сайто, обращаясь к своим главнокомандующим. - Я тоже выскажу свое неодобрение. Во-первых: одна девица все равно не обеспечит в полной мере безопасность второй. Тем более, мы уже имели возможность наблюдать, как куноити сама-то отбиться не сумела от демонов. А тут ей в нагрузку еще и Юкимура будет. И во-вторых: Тодо прав, мы не можем так спокойно и легко начать доверять неизвестной девчонке. Слишком дорого нам обойдется эта ошибка. - Ну, вот и присмотришь за ней, - угрюмо взглянув на Хаджиме, ответствовал Хиджиката, не любящий, в принципе, когда ему перечили. И уж тем более «они-фукутё» никак не ожидал, что именно Сайто начнет его оспаривать. Тошидзо уже все решил, и ему совершенно не требовалось одобрение своих подчиненных в данном вопросе. Он по-прежнему считал, что его спонтанная идея не лишена определенного смысла. Мужчина не верил в случайности. И если судьбой самураям было уготовано пересечься с этой среброволосой шиноби в столь нелегкие времена – это не что иное, как знак. - По крайней мере, она всегда сможет отвлечь внимание на себя, и неважно погибнет при этом или нет. Ее можно использовать, как живой щит для Юкимуры. – Вот так легко фразы слетали с уст «дьявольского» вице-командира, отчего остальные присутствующие в сотый раз убеждались, что прозвище темноволосому мужчине было подобрано, как нельзя лучше. - Осталось только заставить ее подчиняться нам, беспрекословно выполнять приказы. Ей ведь не привыкать, она и так всегда была марионеткой в чьих-то руках. И раз метнулась на нашу сторону, супротив убеждениям своего клана, значит, отрезала себе все пути обратно. Век ее будет недолог, в любом случае. Насколько хватит сил, столько и потрудится во благо. Послужит нам. – Слишком безразличным был голос Хиджикаты-сана, словно говорил он не о живом человеке, а о какой-то бездушной игрушке, которую хотел использовать по полной программе, а когда сломается, выбросить. Остальным пришлось еще какое-то время поразмышлять над монологом фукутё. Кто-то боролся с внутренними противоречиями, трудно принимая подобный, опасный выбор главнокомандующего. Кто-то анализировал ситуацию, взвешивая все «за» и «против». Но точку поставил Кондо-сан: - Да будет так! Сайто первый смиренно поклонился, более не имея права противоречить своим командирам, и тут же направился исполнять приказ Хиджикаты. Уже у сёдзи он был остановлен еще одним указанием - привести вместе с пленницей и Ямазаки. С паренька досрочно снимался незаслуженный арест, ибо Сусуму был нужен сейчас, как посредник в переговорах со строптивой куноити. Ведь кто, как не он, друг детства мог попытаться усмирить нрав этой девицы. Когда Хаджиме вышел на улицу, Харада, Хейске и Шинпачи еще какое-то время продолжали выражать свои опаски и недовольство. Они приводили все новые доводы и выказывали явное недоверие к плененной, несостоявшейся убийце. Однако троица товарищей уже понимала, что изменить принятое решение не в их власти. Им оставалось только верить своему командиру и уповать, что оный не ошибся насчет девчонки-ниндзя. Не проронил ни звука за весь разговор лишь Содзи, что очень и очень странно. Он все так же загадочно ухмылялся, будто заранее знал, что именно так вся ситуация и обернется... *** В который раз обводя взором камеру заточения, Мизуки ловила себя на дикой мысли, что глазами выискивает крыс, которые, возможно, притаились где-то по углам, в своих норках. Девушка даже в уме прикидывала, с какой скоростью ей придется двигаться, чтобы словить хоть одну пищащую живность. И позволит ли, ослабленное ранением тело совершить подобный маневр. «Голод не тетка» - как известно. А выживать ниндзя учили в любых обстоятельствах и ситуациях. Поэтому хочешь — не хочешь, но не погнушаешься и крысятиной, дабы только силы собственные поддержать. А ведь ей они сейчас так были нужны… Полностью поглощенная своим занятием, шиноби не услыхала, как открылась входная дверь в карцер. Лишь потом уловила приближающиеся шаги. По размеренной поступи Такаси уже могла предположить, кто это наведался к пленникам. И сомнения отпали, когда возле решетки ее камеры остановился тот, кого она и ожидала увидеть. Сайто-сан. Снова непроницаем, спокоен и чертовски сдержан. До одури бесстрастен, что не могло не бесить! - Поднимайся, - тоном, не терпящим никаких возражений, изрек вновь прибывший, открывая и входя в помещение, где содержалась Мизуки. Он смотрел на девушку в упор этим своим холодным, колким взором. И Такаси ощутила, как сама почти без повода воспламеняется! Что она вам, шавка что ли - сядь, встань?! Ее в принципе всегда довольно легко было взбеленить, вызвать гневные эмоции. Она сдвинула брови к переносице, глядя на обидчика хмурым, как туча взглядом, выдержала зрительный контакт, но и не подумала даже выполнить указание мужчины. А вместо этого заговорила, наполняя тон голоса почти явственно ощутимым ядом: - Одного прислали? Настолько жалкой я кажусь, что Ваши главнокомандующие не считают, что я могу попытаться сбежать? Зря вообще открыла рот! Зря снова решила дерзить там, где стоило бы промолчать! Ой, как зря... Хаджиме не дал девчонке больше и слова молвить, а резко рванул свою катану из ножен, поднося поблескивающее лезвие поперек тонкой шеи пленницы. От неожиданности и испуга, ниндзя сглотнула подступивший к горлу ком, а вместе с ним и свою непомерную наглость и напускное бахвальство. - Я дважды не повторяю, - сквозь зубы процедил Сайто, подаваясь вперед, тем самым, чуть сильнее надавливая лезвием на пульсирующую, венозную жилку на бледной коже. - На выход! И без глупостей. Не в моих правилах бить женщин без повода и тем более нападать на безоружную, но ты станешь исключением, поверь мне. Церемониться не буду. Пришлось признаться себе, пусть и стыдливо, что нехило этот самурай напугал ее. Этот шипящий голос, льдистые глаза, сильные руки, сжимающие смертоносное оружие… Такаси пробрала странная дрожь, словно бы от холода или страха. А, может, были и другие причины... Что-то странное и неведомое этот воин порождал в девушке. Хотелось бежать, скрываться от его треклятого взгляда, что проникал, казалось бы, в самое нутро, гипнотизировал и магическим образом притягивал. Дыхание явно затруднилось, пока Сайто продолжал грозно зыркать на пленную. Ее руки подрагивали, поэтому она предусмотрительно отвела их за спину, чтобы не дай Ками этот самурай заметил! Постаравшись успокоить себя, среброволосая засунула поглубже свою несносность и послушно вышла из камеры. Сайто тут же снова ее связал, оставив свободными только ноги. Значит, идти она будет самостоятельно, а не поволокут аки безвольный мешок с костями, как в прошлый раз. Командир третьего подразделения грубо подхватил куноити под локоть, потянув в сторону соседней камеры, которую аналогично открыл. Наружу показался удивленный Ямазаки. - В чем дело? - Он выглядел немного сонным, видимо до этого момента парень тихо и мирно дремал, а тут его так резко пробудили. Но Хаджиме лишь мотнул головой, веля Сусуму следовать вместе с ними. Юноша не стал спорить и задавать лишних вопросов. Он увидел, что Мизуки тоже была выпущена из темницы и, со связанными руками, стояла рядом. Ямазаки и не догадывался, для чего потребовалось освобождать их обоих, но выспрашивать опять же ничего не стал. Он сам уже схватил девушку, благо чуть бережнее остальных, не сжимая ей конечности, и так затекающие от слишком крепких пут. Сайто упер в бок Такаси острие меча – и всякая возможность, попытка вырваться отпали сами собой. Да и не дергалась она совсем, а спокойно ступала вперед, ведомая своими палачами. Вновь она не догадывалась даже, что ее ждет, но в уме старалась перебирать все возможные варианты дальнейшего развития событий. А одна шальная мысль, что над ней сейчас сжалятся по велению Небес и отпустят с миром восвояси, не на шутку развеселила Мизуки. И не будь она в таком плачевном положении, точно бы посмеялась над нелепостью своих дум. А так лишь хмыкнула себе под нос, чем вызвала косые взоры от Сайто и Ямазаки. Когда ее втолкнули в одну из комнат, прикрывая за спинами сёдзи, шиноби увидела, что их по-прежнему встречали в том же собранном составе. Сайто провел ее немного вперед, с силой надавливая на плечо, заставляя сесть напротив Хиджикаты Тошидзо. Все присутствующие хранили какое-то странное и пугающее молчание. Даже Чизуру, которой тоже велели быть здесь в данную минуту, сидела в своем дальнем уголке, снова награждая среброволосую жалостливым взглядом. Одна единственная, кто выражал подобные чуткие эмоции к ненавистной для всех куноити. Собравшись с духом, вдохнув поглубже, Такаси подняла взор на своих мучителей, постаравшись выглядеть достойно и невозмутимо. Девушка приготовилась к самому худшему исходу и уж никак не ожидала того, что далее уловил ее слух. - Что ж, Такаси Мизуки, поблагодари свою счастливую путеводную звезду, под которой ты родилась. - Начал откуда-то издалека Хиджиката-сан, заставляя небесно-голубые глаза собеседницы все расширяться в удивлении. - Ты так сильно рвешься защищать Юкимуру Чизуру, что, не побоявшись, поступилась собственным кланом. Не сказать, что это похвально, ибо предателей никто не любит, но свои выводы мы сделали. И у нас есть к тебе одно предложение, от которого ты, при всем желании, не сможешь отказаться. Чуть нахмурившись, строптивица упрямо вздернула подбородок, решив уж было высказать все, что думает. Однако и фразы произнести ей не позволил опять же замкомандир Шинсенгуми, почти сразу же продолживший свой монолог: - Готова ли ты здесь и сейчас принести клятву верности нам и до последнего вздоха оберегать, доверенного под твою опеку человека? Я знаю, что ниндзя славятся своей бесчестностью, но обращаюсь к тебе именно, как к воину, не разделяя на определенные классы. Если посмеешь солгать и не выполнить своих же обещаний, тебе же хуже будет. У тебя два выбора: согласиться или умереть. Так что? Она еще слова вставить не успела, а этот Они опять со своими угрозами! Ей в себя-то толком прийти не дали, не то, что переварить все сказанное. И тут же требуют немедленного ответа! Хотя скорей подтверждения, ведь на иное, понятно дело, эти мужланы не рассчитывают. Однако бунтарка хотела воспротивиться, явно не собираясь никому тут приносить никакие клятвы, позорящие ее личную честь и достоинство (*). Сами вычеркнули подобный пункт из своего «бусидо» (*), а ее заставляют поступиться моральными принципами?! Не выйдет! Ждут, что она ни с того, ни с сего, несмотря на все минувшие события, преклониться перед ними и будет выполнять их приказы?! Нарочно такой бред не придумаешь! За кого они ее принимают?! И до сих пор не поняли, видимо, что смертью ее не запугать. Да послать их к черту, и пусть, наконец, приведут приговор в действие, а не языками ворочают! И только среброволосая решила озвучить гневные мысли, как ее опять же остановили, причем сразу два голоса с разных сторон, вторящих друг другу. - Склонись, Мизуки, и подчинись, - прошипел Ямазаки, который сидел рядом с пленницей, до боли сжав одну ее руку, словно этим пытаясь предостеречь дерзкую девчонку от необдуманных и опрометчивых действий. В памяти непрошено всколыхнулся эпизод прошедший: разговор в камерах с другом детства. И где-то глубоко внутри непокорной все-таки зашевелился здравый смысл, заглушая порывы злобы и недовольства. - «Будь умнее хоть в этот раз. Постарайся спасти свою жизнь.» - Эти его слова пробились в сознание, заставив принять их резон. А еще и Юкимура, так некстати: - Такаси-сан, пожалуйста, Вам дают шанс все исправить! Не противьтесь! Вот он - ключевой смысл пути Мизуки, который она сама себе избрала! Отринув прежние, привычные правила жизни, она пошла наперекор своему предназначению, когда решила не убивать эту девчонку-демоницу, а попытаться защитить ее от Казамы. Шиноби самодовольно поверила в свои силы, убедила себя, что справится и выполнит задуманное, не загубив невинной души. Ведь Чизуру настолько безобидна и добра, в чем лишний раз Такаси и убедилась только что. Вместо того чтобы безразлично отнестись к участи несостоявшейся убийцы, Юкимура хочет помочь! Вот это нонсенс – жертва спасает своего обидчика. Где ж такое видано-то? Вконец растерявшись, куноити прикусила нижнюю губу, бегло мелькая взором по сторонам, не решаясь пока ничего отвечать. Однако Шинсенгуми не привыкли долго выжидать. - Что ж, тебе давали право выбора, - вновь заговорил Хиджиката, - Сайто, - окликнул оный своего подчиненного, и тут же пред небесно-голубым взором ниндзя сверкнуло лезвие стали, словно возвращая ее к суровой реальности. - Стойте! – Она, казалось, не поверила собственному голосу, что предательски, будто против воли выкрикнул протест. Пробиваясь странной, непонятной дрожью, среброволосая засунула свою гордость и принципы куда поглубже, и медленно, все еще борясь с собой, но-таки склонилась перед главнокомандующими «Мибу Ро». С уст ее стал срываться шепот - тайная воинская клятва верности… -... вся моя жизнь отныне и до скончания моего века подвластна Вам. Клянусь честью семьи Такаси и сталью своего оружия. - Этими словами приговоренная окончила свою речь, еще не до конца осознавая, как в бреду, что натворила. Так рвавшаяся на свободу, она опять самолично отдавала себя в чужие руки, ронинам Шинсенгуми. Которые имеют теперь все права решать ее судьбу, как пожелают. Могут использовать ее, как угодно, а она не посмеет противиться. Эти люди нанесли девушке-куноити самое страшное оскорбление, какое никто иной еще не наносил. Сами самураи никаких клятв в те времена не давали, даже тем, кому служили, ибо это считалось унижением их чести (*). Ставило под сомнения их нравы, понятия гордости и бескорыстные желания подчиняться своим повелителям. А что уж говорить о ниндзя. Если в ее клане и клялись, то только в том, чтобы уничтожать демонов. Ни больше, ни меньше. А теперь Такаси обращена в некое подобие раба, который не посмеет нарушить данных слов, несмотря ни на что! Пока в теле теплится жизнь и силы. И пусть «волки Мибу» по-прежнему считают, что нет у нее чести, пусть продолжают не верить ей. Но сама-то она прекрасно понимала, на что отныне была обречена. *** Позже опять же Сайто сопровождал Мизуки. Та безвольно и безропотно шла за ним, пустым и будто безжизненным взором, глядя в спину темноволосого мужчины. По-прежнему связанная, и путы ее были сняты лишь тогда, когда командир третьего подразделения отодвинул очередные сёдзи, пропуская ниндзя в незнакомую, полутемную комнату. - Не думай, что если принесла клятву верности, то тебе вмиг станут все доверять. Вряд ли ты такого вообще дождешься. Одно неверное действие, и ты отправишься на тот свет. С завтрашнего дня приступишь к новым обязанностям. – Высказавшись, Хаджиме, наконец, оставил новоиспеченную защитницу одну. Опустошенная, та бессильно опала на татами (*), упершись руками перед собой. Дыхание ее было едва различимым, сердце то замедляло ритм, то ускорялось, голова шла кругом от шквала мыслей. Девчонка только сейчас в полной мере осознала свершенный поступок и издала приглушенный стон отчаяния, упав навзничь и застучав кулаками по полу. Хотелось кричать, надрывно, до мозолей в горле! Что же она натворила?! Обязала сама себя перед этими Шинсенгуми! Отдалась в их полное распоряжение! И пусть выбор ее изначально был невелик, но, как воин она могла принять смерть, а не поступаться личными честью и достоинством! Хотя, ей ли сетовать теперь? Разве она еще не привыкла к подобному? Всегда была, есть и будет марионеткой в чужих руках. Всего лишь поменяла хозяев. Но, по крайней мере, ниндзя официально стала «клинком и щитом» для Юкимуры Чизуру. Не этого ли она сама и добивалась? Осторожней надо быть в своих желаниях – они имеют свойство сбываться и не самым благоприятным образом. *** - Лишний рот кормить придется, - до сих пор не успокаиваясь, бурчал Нагакура Шимпачи, идя по энгаве вместе со своими товарищами по оружию: Харадой, Хейске и Окитой. Среди них не было лишь Сайто с Ямазаки. Оных попросили задержаться в зале совещаний. Видимо, Хиджиката-сан отдавал этим двоим какие-то особые распоряжения. - Кто о чем, а Шимпачи-сан больше беспокоится, что его ненароком объедят, - в привычной шутовской манере, усмехнулся Содзи. - Не переживай, если уличу нашу новенькую в подобном, сразу же отсеку ей язык - много есть не сможет. - Кто о чем, а Содзи только дай волю позабавиться, - отпарировал Нагакура, передразнив своего друга, чем пуще развеселил зеленоглазого. - Не понимаю, как Хиджиката-сан решился на такое, - влез Харада, тем самым прекращая легкую перепалку между самураями, заговорив опять о наболевшей теме. - Куноити опасна, особенно для Чизуру. Ничего хорошего из этого не выйдет, а за нашу малышку мы теперь еще сильнее переживать будем. - Полностью согласен, - поддакнул Тодо, - одно радует, им запрещено выходить за пределы штаба, а здесь они всегда будут на виду. Но кто знает, что может взбрести в голову этой подлой мерзавке-ниндзя?! - А мне кажется, вы слишком торопите события, - загадочно проговорил командир первого подразделения, уже доходя до своей комнаты и отодвигая дверь в сторону. - Расслабьтесь хоть немного, думаю, будет весьма занятно и интересно. Ну, а если что, сразу зовите меня – уж я-то быстро расправлюсь с неугодной девицей. - Иди уже, а! - Разом воскликнула троица неразлучных «дебоширов», улавливая снова звуки приглушенного посмеивания из кельи Окиты, когда тот все же скрылся из поля зрения. Кивнув напоследок друг другу, Харада, Шинпачи и Хейске тоже разошлись по своим опочивальням. Оставляя все тяготящие думы на потом, на грядущий день... А что он принесет? Как повлияют эти перемены на их судьбы? Лишь Ками-сама знает. И, похоже, Он уже перевернул эту страницу их жизней, продолжив повествование с чистого листа...