Души сгоревшей горка пепла Развеяна безмолвно на ветру. Не умерла, а лишь окрепла, Стремится заново к костру. И вновь пожар, и пепел этот Помчится по ветру искрясь, И следом темным силуэтом Душа затоптанная в грязь. (с)
Можно ли умереть, но при этом продолжать дышать и существовать в этом мире? Ощущать рваное биение сердца в груди, контролировать свое тело, разум, но не испытывать ровным счетом никаких былых эмоций. Ни желания к жизни, ни несгибаемой, казалось бы, воли. Только тупую боль, которую не изгнать, не заглушить. Только страдания, принесенные прошлым и добавленные нынешним. За что держаться, в чем отныне видеть свой смысл жизни? В долге, который следует отдать в полной мере, прежде чем найти приют в могиле. В слове чести, клятве воина. И ни в чем более… *** После случившихся событий, Мизуки еще какое-то время так и просидела на том же месте, где ее оставили в одиночестве. Погруженная в себя, потерянная, она перебирала в памяти знаменательные моменты, ужасаясь собственным прошлым деяниям, испытывая почти физическую боль от осознания грехов свершенных. Что-то будто надломилось в ней, разбилось на осколки... Воля и душа. Пустота отныне не заменит той живости, внутренний холод не согреет хрупкое тело. Слишком много ошибок было совершено, пусть и без ее права выбора. Слишком мало возможностей хоть что-либо исправить. Перед глазами ее так явственно всплывал образ беременной женщины из прошлого, которую среброволосая хладнокровно убила, по приказу дзенина. Одна из демонов клана Юкимура. Так похожая, особенно темно-карими очами, на юную Чизуру. Мать и дочь! Сомнений быть не может... - «Ками-сама, что же я наделала?!» - Невысказанные мысли жалят сознание, подобно диким осам. Дрожь охватывает всю сущность. Но от правды уже никуда не деться — свершившегося не изменить. Как же наивна и даже глупа Такаси была когда-то, что так слепо могла выполнять подобные указы, не задумываясь о чужих судьбах, отбирая жизни. Словно Бог им дал такое право. Или же они сами возомнили себя Им, раз посмели решать, кому жить, а кому умереть. И с чего вообще все это началось? Что послужило толчком к возгоранию войны между кланом ниндзя и демонами? Никто никогда не давал нужных ответов на эти вопросы, прикрываясь лишь отговорками, что сами предки затеяли по каким-то причинам сию борьбу, и отныне последователи обязаны ступать по проторенному ими пути. Смысл и изначальные цели с годами утратились, а противостояние давно обратилось в простую кровавую резню, без жалости и сожалений. Разве это правильно? Стоило ли так доверяться призракам прошлого, если нет главных составляющих - «почему» и «зачем»? Бесполезно. Теперь уже бесполезно взывать к истине, размышлять, тревожить болезненные воспоминания. Ничего уже не исправить, а за последствия все равно придется отвечать. И даже хорошо, что нет внутри более ничего, помимо холодной пустоты, что уже пробралась к сердцу, сжимая животрепещущий орган в когтистых лапах, захватывая в плен. Так проще - без лишних чувств, эмоций. Без воли. Не привыкать. Марионеткой она была всегда, лишь меняя хозяев. А убийцей, видимо, была рождена. И не так важно, сколько смертей она принесет впоследствии. Важен только долг! Во что бы то ни стало защищать, оберегать девушку, которой обязана не только словом чести, но и расплатой за боль от потери матери. Когда Мизуки вернулась в штаб — это был другой человек, нежели несколькими днями ранее. Подметили это все, кто имел возможность с ней столкнуться. Потухший взор голубых глаз, отсутствующее выражение на бледном лике, поникшие узкие плечи. Она не направилась на поиски Чизуру, а прямой наводкой в комнату Хиджикаты-сана. К слову, Юкимура, так кстати, была там же, разливая горячий чай по кружкам замкомандира и его гостя — Кондо Исами. Похоже, последнего как раз посвящали в произошедшие события. Такаси постучалась, дождавшись когда ей велят войти. Поклонившись, как того требовало правило хорошего тона, куноити присела напротив «они-фукутё», заговорив совсем уж бесцветным голосом: - Прошу простить мою нерасторопность, я чересчур расслабилась последнее время. Вы правы, угрозу устранять я обязана сразу же, не доводя до такого, и не подвергая Чизуру лишней опасности, - речь ее была ровной, без запинок, как на одном дыхании. Ее не волновало уже, что она сама так спокойно признается в собственных ошибках. - Я хотела просить Вас о предоставлении мне возможности для тренировок. Позволительно ли мне будет заниматься ими хотя бы по ночам? - Она переводила взгляд с одного мужчины на другого, стараясь не замечать, не ощущать, каким жалостливым и заботливым взором на нее, не отрываясь, смотрит Юкимура, сидящая неподалеку. Недостойна... Недостойна она такой теплоты от этой милой девочки. Главы Шинсенгуми переглянулись меж собой, и Хиджиката, задумавшись, снова воззрился на покорную ниндзя, которая уже склонилась, касаясь чуть ли не лбом пола в просительном жесте. Сам же желая сломить ее волю, бунтовской нрав — сейчас он недоумевал, как такие разительные перемены могли произойти в девушке за столь короткое время. И что же послужило эдаким мощным толчком? Неужели причина в том, что ее едва не заставили убить бывшего соплеменника, поэтому шиноби настолько болезненно все восприняла на свой счет? Но уж чересчур быстро примирилась, даже не начав вновь выказывать свой несносный характер. Ожидалось, что поначалу она впадет в ярость, обязательно что-нибудь выскажет в привычной едкой манере. И только потом, успокоившись, смирится. Снова. Но первая стадия была пропущена — и теперь Тоши лицезрел перед собой послушную, но словно безжизненную, безликую тень некогда полноценного человека. Лучше сказать, раба, способного только исполнять чужую волю и распоряжения. Без пререканий, без чувств, без сомнений. Этого ли он хотел изначально? Или же все-таки прав был Содзи, и они несколько переборщили в своих действиях? - Думаешь, потянешь такой режим — днем быть подле Чизуру, ночью тренироваться, без сна и отдыха? - Самурай не пытался принизить возможности Такаси, просто говорил, как есть. Ведь понятно, что такими темпами ее надолго не хватит. - Я справлюсь, - не колеблясь, ответила Мизуки, уже выпрямляясь, снова глядя брюнету в глаза. Пустота, безразличие, холод... И больше в голубом взоре ничего не отражалось. - Не считаю, что это хорошая идея, - подал голос, наконец, Кондо Исами. Обычно в разговорах именно касающихся данной ниндзя, он был весьма молчалив, полностью, в вопросах, связанных с ней, полагаясь на своего зама. Однако отчего-то в этот момент не смог остаться в стороне. Ему, конечно же, уже было доложено о том, что произошло с утра, и, смотря сейчас на эту девушку, из которой словно улетучилась сама жизнь, он испытывал непонятные угрызения совести. Хоть был совсем непричастен, в принципе. Да и какое бы Исами, казалось, дело было до нее? Но таков уж он - чересчур мягкий в обращении с другими, что, порой, создавало некоторые сложности в его командовании Шинсенгуми. Поэтому у него и были такие замы (особенно Хиджиката), словно в противовес, способные на холодную решимость, жестокость, когда того требовали обстоятельства. Кондо-сан хотел было еще что-то добавить, но его опередил Тошидзо: - Согласен, не лучший вариант. Тренироваться тебе, конечно, не помешает, ибо на тебя возлагаются большие надежды. Ниндзя, в конце концов. Можешь заниматься и ночью, если уж так хочется. Он более уже не опасался непредвиденных обстоятельств или же внезапного предательства среброволосой. Итак было видно, что это вряд ли случится. Оная отныне была подвластна вся без остатка самураям, которым принесла свою клятву верности. Да и заранее был отдан указ Саннан-сану с его расэцу патрулировать территорию штаба и ближайшие окрестности после захода солнца. Конечно, весьма рискованно, ведь Ито Кашитаро мог случайно раскрыть их главный секрет, но почему-то это уже не так заботило глав «волков Мибу», ибо недолог был тот час, когда военный советник покинет их ряды. Все давно уже известно и вполне ожидаемо, значит, не стоит лишних треволнений. А расэцу очень пригодятся в ночное время суток, дав остальным воинам возможность отдыхать и набираться сил. Заодно Саннан дополнительно сможет приглядеть и за тренировками девчонки-ниндзя. Без особой на то надобности, просто на всякий случай. - Днем тоже можешь посвящать свободное время тренировкам. - Все же немного удивив Такаси своим решением, продолжил говорить фукутё. - От тебя требуется быть всегда с Чизуру, не выпускать ее из поля своего зрения, но от домашних забот мы можем тебя освободить. Просто занимайся поблизости от нее. Для тебя это важнее. - Благодарю, - снова кланяясь, ответила Мизуки, справедливо полагая, что пора уже ей покинуть комнату замкомандира, ибо все, что нужно было сказано. Она направилась на выход, услыхав, как сзади засуетилась Юкимура, собирая пустые чашки на поднос, испрашивая позволения тоже уйти. Ей дали добро, и шатенка устремилась за своей защитницей. Стоя рядом на энгаве, Чизуру пыталась поймать взор Такаси, но та отчего-то постоянно отводила его в сторону, словно не желая пересекаться взглядами. - Мизу-тян, - робко и нерешительно позвала ее девчушка, заметив, как йоджимбо мимолетно поджала губы, прикрывая на мгновение небесно-голубые очи. Видимо, и разговаривать не желала. Как же все-таки сильно на шиноби подействовали недавние потрясения. Глядя на эту девушку, на перемены, произошедшие с ней, Юкимура чувствовала, как сердце в груди болезненно сжимается. Да, Хиджиката-сан мог быть очень жесток порой. Не проявляя ни капли доверия, испытывая ниндзя вновь и вновь. Но в этот раз он зашел слишком далеко, что даже сама Чизуру, ранее не смевшая слова поперек ему сказать, не сдержала непонятный порыв гневных эмоций, по поводу, так называемой «проверки» Мизуки. Шатенка все никак не могла понять, что же им еще требуется для доказательства преданности Такаси?! Если та и повода не давала усомниться в своих намерениях. Она ведь снова, уже в третий раз защитила Юкимуру, и кареглазая была вполне уверена, что в дальнейшем все будет так же. Пусть кто-то скажет — наивная, нельзя так быстро проникаться к почти незнакомым людям, тем более, если ранее они хотели тебя убить. Однако, самураи тоже могли оборвать ее жизнь при первом знакомстве. В чем же тогда разница в обоих случаях? Да ее нет. Сейчас Юкимура нисколько не жалеет, что доверилась Шинсенгуми. Ведь эти воины стали для нее родными и близкими, она полюбила их, как свою вторую семью. Так почему же, собственно, нельзя отнестись так же и к среброволосой девушке, что так рвется оберегать Чизуру, что поступилась собственным кланом, принесла клятву верности «волкам Мибу»? Нет, Юкимура не наивная, просто умеет верить, откидывая лишние сомнения. Более не привлекая Мизуки к нежеланному с ее стороны разговору, шатенка направилась выполнять свои ежедневные дела, прекрасно зная, что защитница пойдет следом. Пусть шиноби освободили от бытовых забот, но она все равно всегда будет рядом. И не только потому, что так приказано. *** Плавно наступала ночь, сменяя дневные краски. Наблюдалась полная луна, что мягким светом обволакивала землю, но не согревала, подобно солнцу. Мириады звезд — на небе ни облачка. Они поблескивали загадочными бликами, словно подмигивая. Наверняка, воздух там, наверху так чист и свеж. Как же хочется снова ощутить его порывы, и вдыхать, вдыхать полной грудью, до щекотания в горле. Пусть озноб пройдется по коже, заставив ежиться. Хочется стоять на покрытой росой траве, запрокинув голову к этому темному мерцающему покрывалу, наслаждаясь мимолетными, но неминуемо ускользающими мгновениями. Хотя бы немного, хотя бы чуть-чуть... Сквозь толстые прутья решетки, что располагалась высоко над головой, Уназуки безмолвно взирала на ночную красоту, сидя на дне глубокого безводного колодца, прислонившись к ледяным каменным плитам. В ее клане сие предназначалось для отбывания наказаний за провинности. Но брюнетка попала сюда в первый раз за всю свою жизнь. Она всегда была чуть ли не самой преданной из всех ниндзя, никогда еще не подвергалась неодобрению ни со стороны дзенина, ни старейшин. Службу несла верно и покорно. Но все решил один лишь случай, что запятнал отныне чистейшую репутацию тюнина. До того рокового дня Уна ни разу не шла наперекор приказам Атсуко-доно, но тогда не смогла поступить иначе. Не привыкшая винить других в собственных действиях, Такаси не сваливала на младшую сестру, из-за которой все началось, хотя, по сути, должна бы была. Ведь это Мизуки постоянно вызывала своим поведением злость и неодобрение дзенина, порой, доводя ту до бешенства. Однако строптивице прощалась беспардонность в поведении, непонятно по каким причинам. А если и принимались какие-то меры, то даже наказания не действовали на среброволосую! Этот ее чертов несносный нрав сломить было, видимо, невозможно. Ох уж эта имото-тян... Непокорная, себе на уме, безрассудная, весьма честолюбивая, стремящаяся что-то всем доказать, словно возвыситься. Но не из каверзных побуждений, скорей в силу юного возраста, когда кажется, что море может быть по колено, и еще не знаешь границ своих возможностей. Уназуки должна бы ее ненавидеть, или хотя бы относится уже иначе, не так, как к сестре. Ведь Мизуки посмела поднять руку на старшую, ранить ее. Выступила не только против дзенина, родного клана, но и своей анэ-тян. Тюнин навсегда запомнит тот самый день, когда клинки их скрестились в смертельном танце, и какая в тот миг ярость охватила ее саму. Она не верила, не хотела верить, что сестра выбрала чужую сторону в бою. И наплевать бы на неповиновение дзенину, к этому уже не привыкать, но младшая с твердой решимостью отреклась не только ото всех соплеменников, но и от Уназуки. Вот что больно, вот что задело. Как она могла так поступить?! Ведь Уна всегда защищала и оберегала своевольную девицу - Мизуки. Именно старшая спасла новорожденную малышку, когда отец вознамерился убить ее. И такую благодарность получила в ответ?! Клинок в спину?! Не только в переносном смысле, а еще и в самом прямом?! Хоть рана оказалась не такой уж страшной, но, убегая в тот день с поля боя вместе с отрядом, Уназуки проклинала и гневалась на свою имото-тян. Не желая больше видеть среброволосую, тюнин вернулась в Осаку, где сама уже попала под немилость дзенина. Мало того, что она нарушила приказ — не выступать в открытую, так еще не добилась ровным счетом никаких результатов. Ниндзя не обнаружили расэцу, не убили Юкимуру Чизуру и этих самураев, не вернули в стан родной предательницу. Ведь опять же Мизуки давался такой шанс, в сотый раз, наверное. И пусть строптивицу наказали бы, но не убили. А в итоге все пошло наперекосяк. Уназуки сама распорядилась своему отряду вести сражение с честью, не нападать исподтишка, ибо это претило ей лично. Она-то надеялась, что они справятся с заданием, не уронив воинского достоинства. Тогда Атсуко-доно оценит именно их заслуги, а не методы достижения, и все останутся довольны. Если бы не Мизуки с ее неожиданным появлением, с этими непонятными, сеющими сомнения и противоречия, речами... Старшая не вышла бы из себя, и разум бы ее не затмился гневом. И не было бы ей так больно, но не из-за полученной раны, а за пронзенное сестринское сердце. Она должна ненавидеть Мизуки. Должна, ведь столько уже пришлось перенести из-за невыполненного задания... Атсуко-доно в этот раз, принимая решение с наказанием для старшей Такаси, явно разошлась не на шутку. Брюнетку сначала протащили по улицам деревни, в нарекание остальным, привязанной за руки к огромному жеребцу, который несся с бешенством, вздымая копытами дорожную пыль. Даже остановить его потом было тяжело. На тот момент Уназуки уже лишилась чувств, не выдержав жуткой боли от постоянных ударов о землю, и немалой потери крови из всевозможных ран. Ее, конечно, выходили, но тут же отвели к тому самому колодцу, спустив на дно, оставив сидеть три дня без пищи и воды. Первые сутки Уна провела в забытьи, то теряя полуобморочное сознание, то, вздрагивая, пробуждаясь. Было холодно, хотелось есть, пить, все тело ныло от адской боли. На вторые — сероглазая утвердилась в своей ярости к младшей сестре, с которой все началось, из-за которой все так свершилось. Кляня ту, на чем свет стоит, Уназуки решила отныне даже не знаться с имото-тян, изгнать ее из своей души, сердца. Но весь запал гнева оной прошел на завершающий третий день. Вместо этого у брюнетки возникло странное, необъяснимое осознание того, что Мизуки в чем-то все-таки была права. Окончательно добивали слова строптивицы о том, что клан шиноби явно утратил свою честь и достоинство, раз нападал уже на людей с желанием убивать! Не на демонов, которых воины клялись искоренять изначально, а на простых смертных. - Прозрейте уже, наконец! Что если, правда, все так и есть? Ведь Уназуки тоже кое-какие не особо приятные перемены подмечала в руководстве вышестоящих. Само это задание, из-за которого она подверглась жестокому наказанию, не вызывало одобрения с ее стороны. А уж тем более методы достижения цели. Да, ничего неизменного в этом мире нет, и сомнения поселились теперь уже внутри старшей Такаси. Несмотря ни на что, за проведенное в темнице время, Уна утратила весь свой мимолетный гнев и неприязнь к младшей сестренке, прекрасно понимая, что сердцу своему не сможет приказать перестать любить несносную девицу. Ведь Мизуки - единственный родной в мире человек, и просто еще слишком молода, поэтому, порой, может совершать опрометчивые поступки. Но старшая все простит, все забудет. Ведь так правильно. Они семья. И должны держаться друг за друга. Верить, доверять, но не препятствовать одна другой. Если имото-тян выбрала таков свой путь, Уназуки остается только смириться. Вот только вряд ли так же мягко и по-доброму решит относиться к среброволосой дзенин их клана. И если уже не схватили предательницу, то явно готовят очередную операцию по выполнению сего. Погруженная в свои мысли, Уна не сразу заметила, как между прутьев решетки появилось совсем юное миловидное личико девушки, с ярко-рыжими волосами и насыщенными зелеными глазами. - Уназуки-сама, - радостно, с примесью облегчением выдохнула оная, поднимая железный заслон, и свешиваясь слегка через края колодца. - Третий день подошел к концу. Атсуко-доно распорядилась выпустить Вас. Сейчас я сброшу лестницу. - Акане, - в ответ слабо прошептала пленница, сама не замечая, как на потрескавшихся губах ее зарождается несколько вымученная, но все же ласковая улыбка. Эта невинная девочка была ровесницей младшей Такаси, и всегда с обожанием, должным уважением относилась к старшей. Так как Мизуки приступила к обучению раньше, то и выпустилась тоже. А вот Кодзима Акане, как все остальные была допущена до изучения ниндзюцу в девятилетнем возрасте, поэтому позднее получила соответствующий ранг и возможность выполнять задания от дзенина. Уназуки когда-то тренировала и занималась с этой рыжеволосой, а та привязалась к ней, как к родному человеку. Родителей у девчушки тоже не было, только старший брат, который мало уделял внимания оной. Не было времени, да и особого желания, видимо. Акане воспитывалась тетей, поэтому в ее случае никаких исключений из правил по поводу начального возраста учеников не было сделано. Кодзима постоянно поминала, что Мизуки незаслуженно повезло в жизни - и со старшей сестрой, и с ранним поступлением на обучение. Когда эти две девушки пересекались в прошлом, то только и делали, что подбивали друг друга на вечные ссоры. И некоторые подобные моменты Уназуки помнит до сих пор. Акане любила о ту пору говорить, что из нее младшая сестренка куда лучше будет, нежели из высокомерной и неблагодарной выскочки Мизуки. На что младшая Такаси спокойно отвечала, не теряя ни капли самообладания, что если рыжая сможет ее побить, то так уж и быть, свое место под солнцем среброволосая ей уступит. Знала, чертовка, куда жалить больнее. Все-таки, несмотря на то, что они с Кодзимой были ровесницами, но весомая разница была в рангах и умениях. Акане бесилась, даже проливала слезы, а утешала ее Уназуки, поругивая другую спорщицу. Снова предавшись мимолетным воспоминаниям, Уна очнулась только тогда, когда веревочная лестница, с характерным звуком удара о каменную стену, была сброшена сверху. Брюнетка потянулась к ней, ощущая покалывание в теле от долгого сидения в одной позе. Но хорошо хоть боль осталась лишь легкими отголосками. Она довольно быстро выбралась на свободу, наконец, вдыхая прохладный ночной воздух. И тут же к ней кинулась та самая юная девчушка, крепко обняв, прижавшись. На глазах Акане блеснули первые слезы, и старшая Такаси просто не могла не умилиться. Какое же все-таки милое и нежное дитя. Мизуки давно уже такой не была. Когда последний раз она вот так беззаботно, не скрывая эмоций, бросалась родной сестре на шею? В далеком-далеком детстве... или же подобного отродясь не было? Да что ж такое-то? Почему Уна ни на минуту не переставала думать о своей строптивице? - Ёкатта (*), - всхлипнула в ее объятиях Акане, поднимая слезливый взор, наполненный явным обожанием на тюнина. - Вас надо накормить, а потом Атсуко-доно хотела с Вами поговорить. В клане произошли кое-какие изменения, но все расскажет она. Идемте. - С этими словами зеленоглазая потянула за руку недавнюю пленницу. Чуть позднее Уназуки явилась по распоряжению главнокомандующей, застав ту как раз одну. Женщина, завидев свою подчиненную, отчего-то так мило и радушно улыбнулась, что пепельно-серые очи новоприбывшей в удивлении округлились. Что за странные перемены произошли и с дзенином? - Присаживайся, Уназуки, - хоть тон, как обычно, был повелительным, но Атсуко-доно не теряла непонятной доброжелательности. - Разговор будет длинным. - Дождавшись, когда старшая Такаси окажется напротив, командир продолжила, - ты, наверное, успела заметить, как мало наших воинов в деревне. Все потому что основные силы сейчас на заданиях. Ты и сама отправляешься завтра с утра в Эдо, в качестве йоджимбо для сёгуна Токугавы. - Не поняла, - ошеломленно, с еще более ошарашенным взглядом, произнесла Уна. - Нечего тут понимать. - Отмахнулась дзенин, не давая подчиненной более и слова вставить. - Наш клан отныне служит сёгунату. Им нужны наши силы, нам — их средства. Сделка честная, а главное прибыльная. Поэтому поручения теперь отдает нам сам сёгун. (*) Я тебе уже говорила, Уназуки, времена меняются, и мы тоже соответствовать должны. Наша жизнь давно стала похожа на простое выживание, и это касается не только войны с демонами. Нет нужных средств к существованию. Постоянные лишения, ужимки. А тут представился такой шанс, что грех было не воспользоваться. - Атсуко-доно так беспечно пожала плечами, что Такаси невольно передернуло. Как можно так легко и спокойно говорить о продаже собственного клана и его воинов?! Деньги сыграли свою грязную роль. Но как же их личные принципы, цели, что указаны еще предками?! Достоинство, черт возьми?! Переваривая полученную информацию, Уназуки все пуще ужасалась про себя. Теперь правдивость слов, когда-то сказанных ее сестрой, ошеломляющей волной накрыло темноволосую, что даже дар речи пропал. Все сомнения в раз обернулись неопровержимыми доказательствами. И кем же отныне будут являться теневые бойцы? Наемными убийцами, ворами, подлыми шпионами?! Или проще — ручными псами военного правительства?! - «К какому дьяволу катится весь наш клан?!» - В голове, пробиваясь в хаосе мыслей, так явственно возник самый родной голос, и Уназуки даже глаза зажмурила, словно от ощутимой боли. Права... Мизуки была права с самого начала! Поэтому и решила отступиться от соплеменников, не побоявшись никаких последствий. Дело было не в ее чересчур противоречивом характере, отнюдь. Среброволосая просто хотела сохранить остатки гордости и воинской чести! Она повелась на зов сердца, и, видимо, сделала нужный выбор. Наблюдая за реакцией своей подчиненной, за ее лицом, искаженным внутренними противоборствами, но словно не придавая этому значения, Атсуко-доно весьма спокойно продолжила свое повествование: - А сестренка-то твоя знала, к кому стоит примкнуть. Похвально. Шинсенгуми сейчас на почестях у сёгуна. Раньше нас поняла, что к чему, и где кормушка сытнее. Прозвучало, как оскорбление, на что Такаси просто не могла не среагировать. Ведь пытались порочить, возможно, самую чистую душу из всех ниндзя. Про Мизуки много можно было сказать, но никогда — НИКОГДА — та не искала личной выгоды, преследуя каверзные цели. Дзенин-то, видимо, по себе судила. Сжав руки в кулаки, Уназуки так холодно и даже гневно глянула на старшую по званию, что та невольно примолкла, удивленно взирая в ответ. Как же в этот миг обе сестры стали похожи меж собой, несмотря на незначительные отличия — цвет волос, глаз, возраст. Одинаковые по странной природной задумке лица, а теперь еще и выражения совпали. Точно так же ранее на Атсуко-доно частенько смотрела непокорная, несносная среброволосая девица, и во взгляде ее проскальзывали аналогичные эмоции. Неужели Уназуки тоже уподобится младшенькой? Или же это всего лишь мимолетный порыв, вызванный ошеломлением от произошедших с кланом перемен? Скорей всего, последнее... По крайней мере, дзенину хотелось в это верить. - Я понимаю, ты несколько обескуражена, но скоро привыкнешь, - миролюбиво, успокаивающим голосом произнесла Атсуко-доно, гоня прочь нелепые мысли о том, что ее пугают подобные проявления негатива со стороны уже обеих Такаси. - Остальные восприняли это известие с энтузиазмом, и никто еще не пожалел. Все довольны. А для меня высшая награда — благополучие моих подчиненных. Выкрутилась, ничего не скажешь. Сколько же лицемерия, напускного притворства! Тюнин слишком хорошо знала свою главу, поэтому ни на йоту не поверила этим речам о лживой заботе. - Неплохо было бы, конечно, кое о чем договориться с Мизуки. Сама подумай, вы сестры, а не враги. И надо бы вновь наладить ваши родственные отношения. К тому же, сёгун желает контролировать всех своих верноподданных, ему требуются некие сведения о возможных тайных делах в Шинсенгуми. - Что?! - Все-таки не сдержалась от высказываний старшая Такаси. Она так резко прервала монолог дзенина, почувствовав, как в момент кровь внутри ее тела словно забурлила. - Хотите сделать из нее доносчицу. - Утвердила, а не вопросила. - Она на это никогда не пойдет! - Без всяких сомнений, ведь уж кто-кто, а сероглазая свою младшенькую знала получше других. - Ну что ж, я старалась, в первую очередь, для вас. Сблизить хотела вновь. - Снова проявляя свою двуличную натуру, спокойно, без тени недовольства, что опять-таки весьма странно, ответила Атсуко-доно. - Но нет, так нет. Хотя ты могла бы встретиться с ней, поговорить. Вам, наверное, тяжко в разлуке-то. - Как специально давя на самые чувствительные места, глава ниндзя все же надеялась, что старшая Такаси согласится на ее условия. Однако Уна осталась непреклонной, и разговор явно зашел в тупик, что более продолжать его смысла не было. Все, что нужно было сказано. - Ступай. Сегодня отдыхай, завтра выдвигаетесь в Эдо, - дзенин уже не испрашивала мнения своей подчиненной, а приказывала опять непоколебимым тоном. - Я полагаюсь на тебя... и твое благоразумие. Как ошпаренная, Уназуки подскочила с места, вылетая из покоев командующей, напоследок даже не преклонившись, как того обязывали их положения. Словно задыхаясь, девушка замерла на улице неподалеку от храма, жадно глотая воздух, запрокидывая голову к полуночному небу. Наплевать, что о ней подумает Атсуко-доно, что ее поведение может вызвать неодобрение. На все плевать! Что, черт возьми, случилось с миром?! С тем, что было дорого темноволосой, что она любила, за что боролась?! Какого дьявола все это происходит здесь и сейчас?! Готовая рвать и метать, сама себе удивляясь, куноити быстрым шагом устремилась в деревню, ощущая, как былая вера клану в любой миг может рассыпаться пеплом на ладони. Ее окликнули так внезапно и неожиданно, что она резко обернулась, даже не сменив гневного выражения лица. - Доброй ночи, Такаси-сан, - по тропинке за ней, вяло, на ослабленных ногах, медленно шел сгорбленный седой человек. Один из старейшин клана. - Вижу, ты уже посвящена в произошедшие события. Значит, время пришло. Шиноби вообще мало что связного понимала из его речи, но продолжала стоять в ожидании, когда же он совсем приблизится к ней. - Прежде чем ты что-то решишь по поводу своей дальнейшей жизни, выслушай меня. Я обязан поведать кое-что тебе и твоей сестре. Надеюсь, она тоже не заставит меня ждать, ибо век мой недолог. А истину открыть должен именно я вам обеим. Пройдем со мной. - И с этими словами старец поманил за собой совсем уж растерянную Уназуки. *** Прошло несколько дней с того момента, как в штаб Шинсенгуми снова была попытка проникновения очередного ниндзя. С тех самых незапамятных пор, так переменившаяся в себе Мизуки отдавала все возможное свободное время изнурительным тренировкам. Находясь всегда рядом со своей подопечной, среброволосая не спускала с оной глаз, занимаясь где-то поблизости, на открытой и ровной площадке территории. Общались они с Юкимурой теперь весьма мало, кратко и по существу. От шатенки не ускользнуло, что защитница так скоро и внезапно начала от нее отдаляться, так же, как когда-то ранее тянулась навстречу. И сие отнюдь не приносило радости, только волнение чересчур мягкому, отзывчивому сердцу. Такого отсутствующего выражения лица, холодного и пустого взора небесно-голубых очей Чизуру не видела у Такаси даже в первый день их, так называемого, знакомства. Наблюдая, порой, за шиноби, что не жалея сил вся отдавалась своим тренировкам, Юкимура пыталась уловить на ее бледном лике хоть какое-то проявление эмоций. Но тщетно. Лишь полная сосредоточенность на выполняемых действиях, лишь ловкие, четкие выпады, прорывающие завесу воздуха острием клинков. И абсолютное отсутствие проблесков жизни... Ловя на себе эти взгляды, наполненные беспокойством, Мизуки старалась их игнорировать, не отвлекаясь ни на секунду от своих занятий. Помня и внушая себе только о клятвенном долге! Саи сверкали в солнечном свете, отбрасывая блики по сторонам. Мелкие капельки пота стекали по лицу, тело несколько обиженно поднывало от напряжения в мышцах, но Такаси не обращала на это никакого внимания, все усерднее тренируясь. Минута за минутой, час за часом. Где-то неподалеку раздавались характерные звуки столкновения деревянных боккенов, под слаженные голосовые выкрики. Аналогичным делом занимались воины третьего подразделения Шинсенгуми, во главе с Сайто Хаджиме. Мужчина велел своим подчиненным разбиться на пары для спаррингов, а сам внимательно наблюдал за их боями, подмечая совершенные кем-то ошибки, или же достоинства манеры владения оружием. Побежденные самураи сменялись другими, и поверженные становились в тень от деревьев, переводя дух. Сайто кого-то отчитывал, а кого-то мог похвалить, но высказывался, как всегда, с присущим ему спокойствием и хладнокровием, не повышая тона, даже если это требовалось. Тренировка их длилась так же несколько часов, поэтому вконец вымотанные, рядовые желали скорее покончить с ней на сегодня. Но до обеда было еще далековато, а, значит, и мечтать об этом раньше положенного времени бессмысленно. Четверо мужчин только что были подменены, и, встав снова под крон деревьев, отчего-то косыми взглядами посматривали куда-то в сторону. Хаджиме поначалу не обратил на них никакого внимания, ведь по-прежнему был занят наблюдением за сражениями остальных воинов. Однако, когда слух его уловил реплики отдыхавших, командир чуть напрягся, прислушиваясь, но вида не подавая, что заинтересован в их тихом разговоре меж собой. - Никогда не видывал подобного! - Вот именно! Не парень, а баба! Да чтоб так молниеносно двигалась, да обладала такой реакцией! Еще и ниндзя! Не нравится она мне, есть в ней что-то нечеловеческое... - А волосы, волосы ее серебристые! Одно это уже говорит, что на ней явно дьявольская метка. Не понимаю, почему ее приняли в наши ряды, да будь она хоть трижды родственница какого-то нашего служки. - Тише! Сайто-доно... А оный уже бесшумно приблизился к этой четверке самураев, хмуро взирая на них. Их шептания ему совершенно не по душе пришлись, поэтому он решил пресечь сие, как можно скорее. - Вижу, вы уже достаточно отдохнули, раз отвлекаетесь на посторонние вещи. Возвращайтесь к тренировкам. - Но... - Попытка что-то возразить была задушена на корню еще более тяжелым взглядом темно-синих очей, и воины поспешили выполнить указ. Хаджиме развернулся в нужную сторону, с которой можно было увидеть ту самую ниндзя, что вызывала к себе повышенный интерес от его рядовых. А девица, не замечая или не желая замечать излишнего внимания к своей персоне, все продолжала свои занятия. Надо все-таки отдать куноити должное, мастерство ее было действительно весьма недурно. Оценил даже Сайто, хотя никому и никогда бы в жизни не признался в подобном. Ну, почему эта девка просто не могла оставаться неприметной для окружающих, черт бы ее побрал?! Теперь она сеяла одним лишь своим видом в его отряде необоснованные опасения, пересуды, отвлекала бойцов во время учений. Ведь наверняка, не только эти четверо тайно шептались за его спиной о среброволосой ниндзя. А он и раньше подмечал, как менялись выражения лиц его воинов, когда Такаси могла даже мельком быть увиденной где-то неподалеку. Да она с самого начала своего появления в штабе, несла одни лишь проблемы, а тут еще это! Не хватало только в довесок, чтобы подчиненные самураи совсем растратили нужную концентрацию! Это же недопустимо! Велев своему подразделению продолжать заниматься, Хаджиме решительно направился туда, где развешивала постиранное белье Чизуру, и поблизости от нее оттачивала свои навыки Мизуки. Первой его заприметила, конечно, Юкимура, улыбнувшись, поприветствовав, как того требовали правила хорошего тона. Такаси же, как тренировалась, так и не обратила никакого внимания на только что подошедшего к ним. Разгоряченная и подуставшая девушка даже не почувствовала, как связывающая локоны лента слетела с головы. И осознала лишь тогда, когда неровные пепельно-белесые пряди облепили бледный лик, скрывая сосредоточенный небесно-голубой взгляд. Но оную и это не остановило, и она самозабвенно все наносила удары по призрачному сопернику. - Эй, - довольно громко позвал ниндзя Сайто, так не дождавшись того, чтобы она сама уделила ему внимание, хотя бы поздоровавшись, проявив должное уважение. - К тебе обращаюсь, - еще чуть повышая тон, ведь Мизуки по-прежнему то ли специально игнорировала, то ли в запале никак не могла отвлечься от своего дела. Но вот, наконец, она замерла в очередной боевой стойке, а потом выпрямилась в полный рост, через плечо оборачиваясь на потревожившего ее самурая. Глаза ее не выражали абсолютно ничего, лишь безразличие, опустелость, что скоро, наверное, для всех станет привычным явлением. Почувствовав, как внутри столь странно и необъяснимо всколыхнулась злость, с примесью негодования на эту высокомерную выскочку, которая так и не удосужилась приветственно поклониться, Сайто еще пуще нахмурился. Не так уж и сломлена, видно, была эта несносная девка, раз по-прежнему смела вести себя неподобающим, вопиюще невоспитанным образом! Но его взор аналогично был под стать шиноби. Лишние эмоции он умел слишком хорошо скрывать от окружающих. Делая несколько шагов, дабы приблизиться к куноити, Хаджиме заговорил ровным, но твердым голосом: - Следуй за мной, думаю, пора тебя проверить. Каковы результаты твоих тренировок. Такаси мельком глянула на Чизуру, что прислушивалась к их разговору, как бы безмолвно намекая, что не имеет права покидать свою подопечную ни при каких обстоятельствах. В ответ на это Сайто обернулся к шатенке, попросив ее немного передохнуть и так же пройти с ними. Юкимура не привыкла спорить, поэтому послушно устремилась в указанном направлении. Они вернулись к рядовым третьего подразделения, но Чизуру подметила неподалеку, на крыльце при входе в храм некоторых командиров других отрядов. А в частности, Хараду-сана, Нагакуру-сана и даже Окиту-сана. Хейске-кун, видимо, был в патруле, поэтому оного не наблюдалось рядом с неразлучными друзьями. Девчушка решила примкнуть на время к ним, поэтому приблизилась, поздоровавшись, становясь рядом с рыжеволосым мужчиной, чьи очи завораживали цветом чистейшего янтаря. - О, Чизуру-тян, охаё, - улыбаясь, ответно приветствовал Шимпачи, посиживающий на самой нижней ступеньке лестницы, ведущей в храм. - Решила отдохнуть немного? А эта твоя... защитница где? - А ты глаза шире раскрой, Шимпачи-сан, - посмеиваясь, подколол товарища по оружию, вечный шутник Содзи. Шатен стоял выше, на энгаве под навесом, облокотившись о перила, и лукавым взглядом смотрел вперед, где только что Сайто велел своим подчиненным разойтись в стороны, а сам взял два деревянных боккена, один отдавая как раз-таки искомой среброволосой девушке. - И чего это он удумал? - Чуть приподняв одну бровь, вопросил Саноске, тоже переводя взор в нужную сторону. - Сайто-сан сказал, что хочет проверить Мизу-тян, - еле слышно внесла ясность Чизуру. Троица друзей переглянулись меж собой, явно не одобряя того, как легко и фамильярно Юкимура обращалась к этой ниндзя. Еще им совсем не по душе приходилось так же то, как шатенка столь быстро привязалась к своей, некогда несостоявшейся, убийце. Но ни один не сказал ни слова по этому поводу, понимая, что это личное дело Чизуру. Да и в свете всего произошедшего за столь недолгий срок, Такаси проявила себя с довольно неплохой стороны, посему понемногу заслуживала к себе более-менее нормальное отношение. Что ж поделать, им всем отныне вместе жить, уживаться, делить кров и пищу. Никто не виноват, что так распорядилась судьба... - О, это должно быть весьма интересно, - протяжно произнес Окита, не изменяя своей привычной плутовской манере речи. Остальные же промолчали, но все четверо внимательно смотрели на двух воинов разных классов, что встали друг напротив друга. Когда Сайто вручил Мизуки деревянный боккен, девушка какие-то мгновения задумчиво осматривала сей предмет, понимая, что не особо хорошо умела обращаться с подобным видом оружия. Она предпочитала в бою что-то меньших размеров, поэтому и предпочтение отдала саям, хоть они не считались еще о ту пору полноценным орудием сражений. И да, учение ниндзюцу подразумевало, конечно же, присвоение навыков в использовании любой стали (и не только), как для защиты, так для нападения, но мечи Такаси все же недолюбливала. Саи куда лучше и легче были по ее личному мнению. Однако выбирать в данной ситуации не приходилось. Непонятно только, чего от нее ждал этот хладнокровный темноволосый самурай, если прекрасно знал, что она тренировалась постоянно со своим оружием, и с новым ей всяко будет несподручно. Хотя, наверное, его этот факт совсем не заботил. Ну, конечно же... - Что, непосильно для тебя? Какой из тебя ниндзя тогда (*)? - Специально что ли пытался задеть и оскорбить, при этом говоря так громко, чтобы все присутствующие его расслышали? Мало Мизуки было недоброжелательных взглядов от его же рядовых воинов, так еще и шепотки со смешками послышались с разных сторон. Да плевать.Такаси не утратила самообладания, по-прежнему сохраняя непоколебимую отчужденность в небесно-голубых глазах. Какая ей разница, в конце концов, на мнение этих мужланов? Да никакой. Она поучаствует в этой бредовой затее, раз уж велено, но поддаваться на провокации точно не станет. Не говоря ни слова, девушка отошла от своего оппонента на некоторое расстояние, покрепче сжимая обеими ладонями боккен, так ей было удобнее. А вот Сайто уверенно держал свой лишь в одной — левой. Один из рядовых дал им знак начинать, но ни та, ни другой первым бросаться в бой не спешили. Два взора, сосредоточенных друг на друге, внимательно следили за движениями. Деревянные мечи готовы были в любой миг отразить атаку соперника... Пауза подзатянулась, и Такаси просто надоело выжидать. Она резко подалась на командира третьего подразделения, замахиваясь боккеном, но тот с легкостью ушел в сторону. - Скверно, очень скверно, - порыв ветра донес до ее слуха очередные нелицеприятные слова, но и на них никакого внимания Мизуки не обратила. Снова и снова прорывая воздушное пространство выпадами, шиноби все никак не могла достичь своей цели. Мужчина с блеском парировал ее удары, но сам отчего-то ответные не наносил. - И это называется йоджимбо? - Нет, он точно делал это нарочно, словно пытался вывести противницу из себя. Для чего? Зачем? - Неспособна справиться со мной, а еще хочешь потягаться с демонами. Один раз ты уже показала свою негодность в схватке с ними. Издевается?! Видимо, подзабыл их самую первую, личную стычку, когда Такаси вполне неплохо сразилась не только с Сайто, но и с другими воинами Шинсенгуми! Продолжая игнорировать едкие замечания со стороны Хаджиме во время спарринга, девушка не оставляла попыток одолеть его, уже с неким остервенением, то отскакивая назад, то снова набрасываясь на оппонента. Так неожиданно, но ранее привычно, внутри шевельнулся еще робкий, едва ощутимый гневный позыв. Однако, девица и не заметила его, ведь отныне полагала, что не способна на проявление хоть каких-либо эмоций. Руководствовалась лишь чувством долга. Но ошибалась, и рано списала со счетов свой непокорный нрав, буйства животрепещущего сердца. - Всего лишь сменила оружие, а уже такой никудышный воин. Хотя для тебя не самое подходящее звание, - Сайто, по-прежнему отражая удары Такаси, не думал прекращать комментировать бой во всеуслышание. От него не укрылось, как мгновением назад эти небесно-голубые глаза полыхнули мимолетной яростью, но тут же погасли, возрождая в недрах опять пустоту и холод. А не все еще потеряно. Он решил, наконец, тоже атаковать, поэтому немного отступил, но тут же молниеносно рванул вперед, вызвав восторженные возгласы от наблюдающих. Плавно уйдя от взмаха боккена Мизуки, самурай всего одним мощным выпадом выбил оружие у нее из рук, ненароком свалив противницу на землю. - Поднимайся! - Тут же, приказным тоном, не дав даже дух перевести, хмуро произнес он, почему-то тоже откидывая свой деревянный меч подальше. - Не ожидал, что все настолько плачевно. Хорошо, давай изменим правила, - с этими словами он извлек уже настоящую катану из ножен, снова отходя и принимая боевую стойку. Такаси старалась, очень сильно старалась контролировать себя, но это оказалось все же выше ее сил. Да кем, в конце концов, возомнил себя этот напыщенный индюк?! Как он смел так с ней обращаться?! Кто дал ему право оскорблять и унижать ее, причем прилюдно?! Мало поражения, которое она готова была принять с честью, так на стальных клинках решил побороться?! Вообще, какого дьявола все ЭТО происходит именно с ней?! Сколько можно так жестоко измываться?! Она медленно поднималась на ноги, опустив голову, так что растрепанные короткие волосы скрыли завесой лицо и взор. Уже явственно ощущая, как внутри все просто клокочет, словно разрываясь от нахлынувшей ярости и злости, будто оживляя, возрождая подобно фениксу из пепла. От былой холодности и отчужденности не осталось следа. Они ушли так же мгновенно, как и появились. Пустота заполнилась едва сдерживаемым гневом. Руки болезненно сжались в кулаки, впиваясь ногтями в кожу ладоней. И словно в ней открылось второе дыхание, что вернуло жизнь в хрупкое тело. Эмоции забили через край, но на данный миг стекались они в одно единственное желание — побить этого самодовольного выскочку-самурая! Выместить на нем всю свою обиду, горечь и злобу, что копилось годами. Он ведь сам напросился, сам довел ее до такого состояния, так пусть же расплатится за это! Резко вскинув голову, Мизуки устремила испепеляющий взгляд на своего обидчика, мгновенно доставая саи из додзимэ, тут же кидаясь в его сторону, аналогично поражая наблюдающих скоростью движений. На ходу девушка оттолкнулась ногами от земли посильнее, закрутившись прямо в воздухе, с расставленными руками, в которых крепко были зажаты стальные клинки. Он хотел посмотреть на возможности ниндзя, так она их с радостью продемонстрирует. Все навыки, все выученные личные приемы. Все что угодно, лишь бы одолеть его и доказать, что она далеко ни никчемная! Можно ли себе представить, как великий Сайто Хаджиме пребывает в растерянности и ошеломлении? Как в глазах его цвета ночной синевы застывает неподдельное, неприкрытое удивление? Весьма сложно. Однако, так и произошло. Явно не ожидая ничего подобного, мужчина лишь успел вовремя отскочить назад. Крутящий удар шиноби пришелся по уже пустому месту, но нападающая опять, не теряя ни секунды, в один прыжок оказалась рядом с ним, проводя серию скоростных выпадов. Хаджиме приходилось пока лишь только отбиваться, а запал в девчонке явно не убывал, а даже наоборот. Будто охваченная пламенем, среброволосая про себя проклинала всю свою жизнь, от самого начала. Свою судьбу и, конечно же, свой собственный нрав. Что она видела на своем веку? Боль, страдания, не всегда свои, но все же, постоянные лишения и чаще презрение, и порицание со стороны. Заслужила?! Да черта с два! Все эти муки преследовали ее еще с рождения. Кровный отец и тот, испугавшись необычной внешности новорожденной, готов был убить невинного младенца! И надо было бы так поступить! Тогда не пришлось бы оной пережить все то, что выпало на ее долю! Детские обиды, издевательства! Да и во взрослой жизни ничего особо не изменилось. Она была, есть и будет марионеткой в чьих-то руках, безвольной куклой. Ею можно пользоваться на свое усмотрение. Заставлять делать то, против чего отчаянно протестует сердце. Но кто же его спросит? О какой воле может идти речь? Раб на то и раб, чтобы беспрекословно подчиняться. Да, она не святая, она убийца демонов. Со всем хладнокровием, не испытывая угрызений совести, не щадя, она разила врагов клана. Но вся ли вина лежит только на ней? Почему расплачивается за эти грехи только она?! Где справедливость?! Вся жизнь построена на ошибках, которых и не было бы вовсе, не родись в тот знаменательный день на свет необычная малышка, имя которой дали — Такаси Мизуки. Зачем ее спасла старшая сестра? Анэ-тян... Как же мучительно думать о ней. Сколько неприятностей Мизуки доставила ей — самому родному и дорогому человеку! А ведь старшая только и делала, что всячески всегда оберегала, защищала. И чем младшая ей отплатила?! Далеко не добром! Как же понять, что правильно было сделано, а что нет? Как не запутаться в себе, собственных противоречиях? И узнать ответ на самый главный вопрос — за что? За что такая нелегкая судьба была послана Небесами именно ей? Движения ниндзя становились все более ожесточенными, она не сбавляла натиска, видимо, напрочь забыв, что бой-то велся всего лишь показательный. Голос разума не мог пробиться в хаосе бурлящих чувств, они глушили его тут же. Глаза словно подернуты призрачной дымкой, но взор все равно сфокусирован на обидчике. К слову, а тот уже начинал потихоньку выдыхаться. Его не толкали на безрассудства подобные порывы, и самообладания он не утратил. Прекрасно понимая, что сам же добивался от девчонки своеобразного пробуждения, сейчас Сайто был не так уж доволен собой, что весьма преуспел в этом. Но иначе никак! Безразличие и отчужденность в сражениях не всегда играет на руку. Порой, только эмоции и желания, пусть и гневные, способны поддерживать в воине боевой дух, не позволяя опускать оружие раньше времени. И именно он вернул ей возможность обращать ярость в силу. Но пора бы заканчивать, ведь изначально этот спарринг задумывался для несколько другой цели — доказать рядовым самураям, что ничего демонического в данной особе нет. Что не стоит надумывать и строить догадки в ее отношении. И неважно, ниндзя или нет, девушка или парень. Такой же человек, как и остальные. Со своими слабостями и сильными сторонами. Только так можно было отбить охоту позлословить среди подчиненных и отвлечь их внимание от новенькой в штабе. Но теперь для логической кульминации показательного сражения требовалось еще одолеть, конечно же, эту не на шутку разбушевавшуюся девицу! Было видно, что и Мизуки уже вымоталась, истрачивая весь запал раньше срока. Да, этому ей еще только предстоит учиться - «разделять и властвовать», - но не сегодня, не сейчас. Уловив нужный момент, Хаджиме, в который раз увернувшись, нанес удар тупой стороной катаны прямо в живот среброволосой. Он не ранил ее, и боли никакой не принес. Однако она отшатнулась, тяжело дыша и стоя на подрагивающих от напряжения ногах, касаясь одной рукой уязвленного места. Взгляд ее не сводился с самурая, и в нем отражалась обида от поражения, примешанная к сильной усталости. Сайто спокойно убрал меч в ножны, и обратился в привычной манере к поверженной: - Уже неплохо, но не хватает все равно некоторых навыков. Будешь тренироваться со мной по утрам. Это дело решенное. Постепенно приходя в себя, Мизуки свела брови к переносице, неодобрительно нахмурившись, не сразу поняв, что Сайто имел в виду. Что значило - «дело решенное»? Только не говорите, что все опять было спланировано?! Как и в случае мальчишкой-ниндзя, которого ей приказали тогда убить? Да, Такаси уже знала правду по поводу того инцидента — Чизуру как-то ненароком проболталась. Еще в те дни, когда пыталась снова наладить контакт со своей защитницей. Не особо задумываясь, шатенка просто не удержалась и высказалась, что ей аналогично, весьма неприятно было то указание от Хиджикаты-сана, и как она расстроилась, даже разозлилась на главнокомандующего. Мизуки же в ответ даже ухом не повела, спокойно восприняв факт того, что ею воспользовались, что очередную проверку проводили. Но сейчас, снова столкнувшись с подобным, да еще и немало разгоряченная в бою, девушка аж чуть не задохнулась, ощущая, как к горлу подкатывает поток грубой брани на всех этих чертовых Шинсенгуми, вместе взятых. И не надоедает им еще постоянно что-то эдакое выдумывать в ее отношении?! И кто на этот раз зачинщик? Ну, конечно, «они-фукутё», к гадале не ходи! Вот ни дать, ни взять, действительно «дьявольский» вице-командир! Сайто подметил, что Такаси вот-вот сорвется — губы ее плотно сжались в тонкую полоску, по лицу скользнула тень злости, искажая миловидные черты — и, предубеждая дальнейшие словесные выпады с ее стороны, мужчина просто развернулся, делая несколько шагов к своим воинам, что так и стояли чуть поодаль. - Всего лишь женщина. Самая обычная женщина. Это высказывание каждый из рядовых воспринял по-своему, кое-кто задумчиво отвел взор, кто-то переглянулся меж собой, а та четверка, что ранее шепталась о среброволосой «демонице», словно виновато понурили головы. Признали свою оплошность, поспешные выводы и необоснованные пересуды. Вот уж теперь, наверняка, никто из них не станет уделять повышенное внимание этой девице. И тем более опасаться оной. - Повторите! Гневно, сквозь сомкнутые зубы до скрежета, прошипела со спины самурая уязвленная "обычная женщина", на что Сайто весьма спокойно, но несколько наигранно вздохнул, вновь заговорив своим подчиненным: - Но характер, соглашусь, скверный, очень скверный. Теперь уже послышались смешки, и через мгновение разразился беспардонный хохот рядовых самураев третьего подразделения, уловивших и явно поддержавших удачную шутку. Не стесняясь, они взирали на хмурую, как туча, девчонку-ниндзя, но в их глазах она более не смотрелась, как нечто не из мира сего, наоборот — самая, что ни на есть земная женщина, но с тяжеловатым нравом и замашками воина. Такие, как известно, в жены не годятся. Хаджиме не пресекал этот гогот, что странно. Вместо того он вновь обернулся на Мизуки, внимательно пронаблюдав за ее реакцией. А она явилась вполне предсказуемой. Куноити не обязана была все это терпеть, поэтому, словно четвертовав яростным взглядом зачинщика всего действа, унеслась прочь, не сказав ни слова. За ней тут же поспешила Чизуру, которая на протяжении всего спарринга между защитницей и командиром третьего подразделения снова сильно переживала за Мизу-тян, особенно когда эти двое вдруг решили померятся силами на настоящем оружии. Сайто отпустил своих подчиненных, ибо тренировки на сегодня подошли к концу, а сам направился к Хараде, Шимпачи и Оките, что все еще находились при входе в храм. Как нельзя вовремя на энгаве объявился и Хиджиката-сан, то ли почувствовав, что его тут кто-то поминал недавно, то ли услыхав громкий шум снаружи. - Что еще здесь происходит? - Грозно поинтересовался оный, обводя аметистовым взором всех присутствующих. - О, Хиджиката-сан, - вкрадчиво начал Содзи, будто предвкушая, как кому-то сейчас влетит по полной, косясь при этих словах на бесстрастный лик темноволосого друга. - Да тут Хаджиме-кун... - Он так и не договорил, его прервал как раз-таки выше обозначенный. - Ваше распоряжение выполнено, в известность она поставлена, - спокойно ответствовал Сайто, - с завтрашнего утра начнем. Под удивленно-ошеломленные взгляды остальных, кто был явно в неведении, Тошидзо лишь кивнул, но, прежде чем опять удалиться, все равно не преминул отчитать халтурщиков, что прохлаждались без дела. Харада и Нагакура тут же быстренько ретировались. Хаджиме направился к себе, и Содзи увязался с ним. На зеленоглазого распоряжения Хиджикаты не распространялись по состоянию здоровья, поэтому он был куда более свободен в действиях. - И я опять не в курсе происходящего. Нечестно, Хаджиме-кун, - притворяясь обиженным, заговорил он со своим безэмоциональным спутником. - О чем вы все шифруетесь с фукутё? - Содзи, меньше знаешь — крепче спишь, - был ему ответ. - Как раз наоборот, пока не узнаешь - не уснешь. На это Сайто промолчал, доходя до своей комнаты, и оставляя неудовлетворенного, любопытного Окиту по ту сторону сёдзи. Шатен что-то проворчал себе под нос, но тоже отправился восвояси, так ничего и не выпытав из товарища по оружию. А стоило ли удивляться вообще? Сайто Хаджиме - партизан еще тот. Остаток дня пролетел совсем незаметно, близилась ночь. Мизуки, как всегда проводила Чизуру, попрощавшись и пожелав приятных снов. А сама последовала в свою келью, но не особо спеша, словно наслаждаясь сумеречной прохладой. Однако, на самом деле красота ночи ее нисколько не пленила, она вообще ничего вокруг не замечала, пребывая в самом скверном расположении духа. Так до конца не успокоившись за прошедшее время, после того неприятного инцидента, что ей подкинул Сайто, среброволосая внутренне буйствовала и негодовала. Сама себе удивляясь, поражаясь, она вновь ощущала в себе былые эмоции, будто заново возродилась из пепла аки величественный феникс! Не без помощи напыщенного самурая! Чтоб его! Девушка ожидала завтрашнего дня, мысленно намечая себе план мести для этого высокомерного мужчины. И очень радовало ее, что даже побить его она сможет, пусть в тренировочном спарринге, но все же. Реванш свой она все равно возьмет, так или иначе. Обязательно... Завтра...«Подобно Фениксу из пепла возродиться Не многим в этой жизни суждено, Подняться вверх, упасть, но не разбиться, И снова встать, а не залечь на дно. За чередою взлетов и падений, Воскреснув вновь из мрачной пустоты, Пройдя тропой своих перерождений, Не потерять духовной чистоты…» (с)