Немного о неосторожных желаниях

Счастлив утративший надежду… Неизвестный оптимист

Алина встала как вкопанная. — Ты ведь не хочешь сказать, что?.. — подруга круто развернулась и устремила на меня глаза, полные удивления и той надежды, какая обычно бывает у школьников, когда учитель, чей урок последний, отсутствует в школе, и непонятно, отпустят их домой или заставят сидеть весь учебный день до конца. Но я, к своему и Алькиному сожалению, не могла сказать ничего утешительного, поэтому оставалось только железно припечатать: — Да, это были феаноринги с папашей. Придётся нам, двоечникам-второгодникам, досидеть урок по догонялкам на выживание без учителя и сдать экзамен в конце… Прямо как в школе. Только там «неуд» не подразумевает увечье или смерть нерадивого ученика. Алина, к моему глубочайшему удивлению приняла данную весть более чем спокойно. Она лишь пожала плечами, вернула своему лицу выражение, что в народе именуют «покерфейс», и двинулась дальше в лес. Порою меня восхищает такая непрошибаемость Али, но бывает время, когда она же выводит меня из себя. Как в этот раз, к примеру. Я раздражённо одёрнула задравшуюся при беге футболку и пошла вслед за подругой. — Хочешь сказать, что тебя это почти не колышет? — пришлось сказать «почти», потому что до этого Алькино эмоциональное состояние было чуть менее стабильным. — Ну… Если я буду рвать на себе волосы и сетовать на судьбу, они в кроликов всё равно не мутируют, — философски заметила подруга. — Так зачем ненужное сотрясание воздуха? Вроде бы, всё сказано правильно и можно было бы молча согласиться и не спорить, но я не я, если не увижу в данном предложении указание на собственные недостатки. — По-твоему, я истеричка? — спросила моя светлость крайне обиженно. — Я этого не говорила… — осторожно возразила Алина. — Ты подумала! Алина бросила на меня очень красноречивый взгляд, но ничего не сказала. Я продолжала ворчать и обиженно сопеть. Через некоторое время Алина не выдержала и раздражённо спросила: — Так, человек, ты успокоишься когда-нибудь? — Нет! — категорично заявила я. Подруга глубоко вздохнула. А потом поинтересовалась: — Слушай, может тебе узбагоительного найти? — подруга усмехнулась. — Хоть немного в себя придёшь… — Неужели ты носишь в кармане волшебные таблеточки с валерьянкой? — саркастично спросила я. — Нет, но я могу найти тебе валерьянку в её исходном состоянии, — ответила Алина в том же тоне. Мне живо представилось дерево, на котором растут баночки с изображённым на них «збагойным лемуром» и надписью «Валерьянка». Я нервно хихикнула. — А ещё, — продолжила подруга, — есть пустырник, с помощью отвара которого на Руси «изгоняли беса» из больных истерией… Я обиженно хмыкнула. Предположения касательно Алькиного мнения обо мне только подтверждались. — Я тоже знаю, как выглядят валерьянка и пустырник в их исходном состоянии, ибо, как верно ты успела подметить недавно, я немного разбираюсь в травах, — заметила я для восстановления справедливости. — Ну тогда сама поищи, о великий травник, — усмехнулась Алина. — Что-то мне подсказывает, что они нам обеим понадобятся и очень скоро. — Природная интуиция? — Притворно удивилась я. — Нет, умение оценивать ситуацию, — ответила Алина. Так как нам было без разницы, в какую сторону идти (лишь бы не обратно), мы стали искать «узбагоительное». По моим внутренним часам где-то минут пятнадцать мы искали везде, куда только падал взгляд: под деревьями, в траве, среди веток, в кустах… Потом дружно хлопнули себя по лбу и стали искать какую-нибудь речушку. Речушка находиться не хотела. Мы пробовали и прислушиваться, и искать звериные тропы, но наши поиски так ни к чему и не привели. В конце концов мы, подозревая, что делаем уже энный круг, плюнули на это дело и пошли, куда глаза глядят, надеясь найти место для лагеря. И именно в этот момент удача решила повернуться к нам передом и ниспослать немного «узбагоительного». Невнимательная я в один прекрасный момент крайне невнимательно отнеслась с фразе подруги «Осторожно! Упадёшь же…» и, споткнувшись о весьма подлую ветку, кубарем полетела в овраг. Растянувшись на дне, я с неописуемой радостью поняла две вещи: А) Я ничего не сломала; Б) Прямо перед моим носом цветёт несколько стеблей пустырника. Алина, охая и причитая, спустилась ко мне и узрела великолепную картину: я лежу на спине с широко раскинутыми в стороны руками и с улыбкой идиота гляжу на качающиеся надо мной стебли пустырника. Какое-то время Алька осматривала меня, явно сомневаясь в душевном здравии своей подруги, что большими буквами было написано у неё на лице. Потом всё-таки спросила: — Ты в порядке? — Ага… — ответила я, не переставая улыбаться и мельком глядя на подругу. Кажется, мне не поверили. — Вставай! — Алька легонько пнула меня носком кроссовка в бок. — Нит, — заявила я. — Вставай, радость моя, солнце садится, а мы место для стоянки ещё не нашли. Горестно вздыхая, я всё-таки поднялась с земли и устремила мрачный взгляд на подругу. Потом демонстративно развернулась и стала аккуратно срывать цветки и листья пустырника. Судя по тому, что они ещё осыпаться не успели, август в Средиземье выдался весьма тёплым… Алька глубоко вздохнула и положила рядом со мной открытый мешок, который я всё-таки ей спихнула. В него был складирован собранный «урожай». Подумав о том, что при движении мешка он весь разлетится по дну, а другие предметы, вроде Гронда, короны и моей гитары, и вовсе могут его помять, я досадливо скривилась. Но выбирать не приходилось — не в руках же нести, в самом деле! В карманах ещё хуже — джинсы испортятся из-за сока. Они у меня единственные, а значит — дороги, как память. Когда ближайшие от меня стебли пустырника были обобраны, Алька напомнила, что нам надо бы идти. Неподалёку всё-таки была найдена речушка. Только сейчас я почувствовала, что очень хочу пить. Судя по выражению, с которым подруга смотрела на водоём, её посещали похожие чувства. Совершенно не задумываясь о том, что речную воду надо бы прокипятить или продезинфицировать любым другим способом, мы ломанулись к источнику влаги. Впрочем, прокипятить мы не смогли бы никак: котелка с собой не было, а консервные банки в этом лесу никто не разбрасывал. О том, чтобы добавить в воду немного йода или спирта я вообще молчу. До сих пор удивляюсь, как мы не подхватили какую-нибудь заразу. Очень повезло, не иначе. Напившись вдоволь и наскоро перекусив моими орехами, мы стали искать место для ночлега. Поиск валерьянки отложили на потом — поздно, а более насущные дела, вроде сбора сухостоя для костра или поиска хотя бы примерного расположения лагеря, ещё даже не начаты. И если со вторым очень скоро разобрались — неподалёку от речки оказалась очень привлекательная полянка — то с первым возникли разногласия… — Нельзя разводить костёр, пока нолдор не свалили куда-нибудь подальше! — Алина отёрла пот со лба. Этот спор длился порядка десяти минут и шёл уже даже не по третьему кругу. — Да почему?! — в который раз негодующе воскликнула я. Подруга глубоко вздохнула и начала заново перечислять аргументы, загибая пальцы: — Первое — дым очень хорошо заметен, и эльфам не составит труда вычислить нас… — Ночь, темно. Дым будет не виден, — раздражённо возразила я. — Второе — эльфам, которые при свете дня заметили свет от сильмариллов через мешок не составит большого труда разглядеть дым ночью… — …Они будут сидеть и вглядываться в ночное небо, гадая: «Когда же эти глупые человечки запалят костёр?» — Если учитывать то, что у нас их священная цацка, нельзя игнорировать и такой вариант… — Это глупо! — Это — логично! — Глупая логика! — То, что мы вообще оказались в этом чёртовом месте, никакой логике не поддаётся… — подруга устало перевела взгляд на соседние деревья. — Довольствуйся тем, что есть. — Не хочу! — категорично заявила я. Алина подняла глаза к уже рыжеватому небу и глубоко вздохнула. Потом продолжила изменившимся тоном: — Хорошо. Запали костёр, пожарь грибочков. Дождись эльфов, можешь даже покричать: «Эй, я здесь! Сюда! У меня грибочки есть, мухоморы первой свежести, всё для вас, родные!». Ну, чтоб — не дай Боже! — не заблудились! Если хочешь совсем облегчить им жизнь — найди верёвку и сама свяжи себе руки. Я же возьму мешок — только гитару тебе оставлю, океюшки? — и пойду куда-нибудь подальше, чтобы меня вместе с тобой не схапали. Глядишь — найду где-нибудь на севере «пропавшего друга», может быть, даже сделаюсь Тёмной Княжной — одной-то этот пост выдерживать легче, чем делить с кем-то ещё. А ты оставайся! Только костёр я тебе разводить не стану. Вздумала вешаться — вяжи петлю сама, а я твоим палачом становиться не собираюсь. С этими словами Алина сложила руки на груди и вперила в меня пристальный взгляд. Я быстро сдалась. Костёр разводить я не умела. — Ну… хорошо… — проговорила я сквозь зубы. А потом ядовито предупредила: — Но если мы ночью замёрзнем и умрём от переохлаждения — я тебя убью! — Не замёрзнем, — заверила Алька. — Откуда такая уверенность? — мрачно поинтересовалась я. — Лично я уже сейчас замерзаю, — я поёжилась. Смеркалось, ветер поднялся, причём на редкость холодный. А футболка у меня была тоненькая, и даже понтовость PUMы меня уже не спасала. Подруга усмехнулась. — Помнишь воздушную волну, которая не так давно спасла нас от эльфов? — Алина задорно прищурилась. — Ну? — я сложила руки на груди. — Так вот… Этому явлению есть вполне разумное и логичное объяснение... — нарочито медленно начала подруга. У меня появилось острое желание придушить её, но пришлось сдержаться. Алина, уловив моё настроение, поспешила перейти к главному: — Используя силу, дарованную нам Мелькором, я подтянула на себя энергию воздуха, а потом резко отпустила её, и она шарахнула в два, или в три раза сильнее, чем она есть. Как резинку на рогатке — извини за столь странное сравнение. Раздражение очень быстро испарилось, как будто его и не было. — Как?.. — только и спросила я. — Очень просто… — продолжала Алина тянуть кота за неизбежное. — Используя силу Мелькора… — Как!? Подруга метнула на меня сердитый взгляд, мол: «Не перебивай!». — Я почувствовала энергетические потоки, — продолжила Алина. — Как — точно не знаю. Разве что… я мысленно изъявила желание видеть и чувствовать немного больше. Всё-таки, мы преемницы величайшего Валы, а особенных различий пока не замечено. В какой-то момент я поняла, даже почти увидела, что на протяжении всей дороги, всего леса — может даже дальше, но дальше я не дотянулась — как будто потоками передвигается энергия. Тонкими-тонкими, как будто по ниткам или по артериям. Но их было очень много. Я мысленно потянулась к одной такой «нитке», тронула — и она колыхнулась. Я попробовала немного оттянуть её — она подалась ко мне. Отпустила — она подалась назад, но с увеличенной скоростью, как оттянутая и отпущенная резинка. Должно быть, те, кого задела такая отдача, почувствовали лёгкое колыхание ветра. — Когда разговор с феанорингами начал идти не туда, — продолжала Алина, — я стала притягивать к себе дальние «нитки». Сначала было тяжело, но потом энергия поддавалась всё охотнее и охотнее. К моменту, когда ты заехала в глаз этому блондинистому эльфу… Тьелкормо, или как его там… у меня было уже около десяти потоков. В ответственный момент я все их спустила, и энергетическая «резинка» ударила по всему ихеннему воинству, чем выиграла нам немного времени для побега. Алина торжествующе посмотрела на меня. — Круто… — сказала я. А потом немного ехидно поинтересовалась: — Но я одного не понимаю: как энергетические потоки могут помочь нам пережить эту ночь? Не будем же мы ветер и температуру твоей «рогаткой» разгонять… Подруга глубоко вздохнула. — Помнишь монахов, о которых ты мне рассказывала? — Каких ещё монахов? — режим «слоупок» мод он. — Ну… тех… которые ночью в мороз выходили на улицу и сушили на себе одежду… — Алина с надеждой посмотрела на меня. — А! Этих… — дошло наконец до меня. — Да, помню. Суровые тибетские монахи, — я усмехнулась. * — Ну так вот… — продолжила свою мысль Алька. — Не знаю, правда это или нет, но меня осенила идея. Что если нам на примере твоих монахов попробовать улучшить терморегуляцию собственного тела, используя силу? — Можно… — задумчиво произнесла я. — Есть идеи как? — Ну, куда же без них… — усмехнулась подруга. — Работая с потоками, я заметила интересную вещь: чем быстрее движется поток — тем большее тепло от него идёт. Пока мы тут препирались, я нашла способ ускорять потоки. Тело наше, наша аура состоит из таких же потоков. От вырабатываемого ими тепла кроме всего прочего зависит замёрзнем мы или нет. Иными словами — наша терморегуляция. — И как ты предлагаешь ускорять потоки? — поинтересовалась я. — Легко и просто, — Алина устремила усталый взгляд на деревья. — Просто представляешь, что они ускоряются — и всё. — Да ладно? — недоверчиво спросила я. — Сама попробуй! — огрызнулась Алька. — А я не вижу… — А ты приглядись! Я возвела очи к небу. Ну как она не понимает, что я бестолочь неодарённая и в новую силу так быстро въехать не могу? Но распознать что-то неувиденное я всё же попыталась. Для очищения совести. Сначала ничего не было. Вернее, нет, что-то всё-таки было. Деревья были, травка была, цветочки какие-то, ягодки, скорее всего, ядовитые… А вот ниточек с энергией не было. А потом вдруг мир в буквальном смысле заиграл красками. У предметов стали видны разноцветные контуры, вероятнее всего, ауры. И везде, по всей поляне, как и говорила Аля, подвешены ниточки-потоки энергии. Я даже не могу сказать, что видела это. Скорее, очень хорошо чувствовала. Это было, как второе зрение. Я знала, что это всё есть, точно знала, почти ощущала физически. У меня в голове была даже какая-то картинка… Но было понятно, что я вижу то, что просто так не увидишь. Я мысленно потянулась к одной из ниточек, мягко коснулась её. Она отозвалась лёгким колыханием. Потом попыталась ускорить, как и сказала подруга. Удивительно, но поток повиновался с первого раза. Энергия полетела по нему чуть быстрее. Я мысленно провела перед ним рукой. Тепло. Я перевела взгляд на своё тело и чуть не вскрикнула от неожиданности. Оно всё состояло из золотистой сетки таких потоков, сходившихся где-то в области сердца. Я попробовала ускорить один, второй, третий, пятый… По телу растеклось приятное тепло, как будто вокруг вдруг поднялась температура. Алина, глядя на мои старания, усмехнулась. А потом совершенно неожиданно спросила: — Ты по деревьям лазить умеешь? — Нет… — ответила я. — Придётся научиться, — припечатала подруга. — Зачем? — глупо спросила я. — Будем этой ночью вести птичий образ жизни, — Алька усмехнулась. — Эм...? Подруга посмотрела на меня, как на умалишённую. — Ты же не на земле собираешься спать? — А чем этот вариант плох? — не поняла я. Алина стала загибать пальцы: — Первое: дикие звери. Второе: я не хочу, чтобы у нас было какое-либо дежурство, потому что хочу спать. Третье: если за нами погоня — а она скорее всего за нами есть — нас в первую очередь будут искать на земле, а не наверху. — Первое: у нас есть сила. Второе: «Жить захочешь — не так раскорячишься». Третье: даже если они не найдут нас на земле, они потом всё равно посмотрят на деревья, так что аргумент не прокатывает. И, опять же, у нас есть сила. — Сила не развита. А той, что у нас есть, мало, чтобы сопротивляться, тем более, не совсем известной угрозе. Да, фокус с потоками энергии один раз прошёл удачно. Но они уже его видели, и, возможно, знают, в чём его секрет. Я даже не предполагаю, какой предел возможности у эльфов, но что если они могут блокировать потоки от чужого вмешательства? Звери… — Алина задумчиво осмотрела полянку. — Мы очень мало знаем о местной фауне. Мало ли, кто здесь водится? Может быть, сюда придёт тролль? Или кто-нибудь не менее большой и страшный? Да, моя волна сбила эльфов… Но это были всего лишь эльфы. Неизвестно, как волна подействует против неведомого монстра, который больше и тяжелее их в несколько раз… — Возьми более дальний поток, натяни его получше, — предложила я. — Ага… — Алина фыркнула. — А знаешь, как это трудно, натягивать и удерживать дальние потоки энергии? — Нет… — Вот и молчи! Я обиженно насупилась. У меня остался последний аргумент… — У нас нет верёвки, — я водила носком кроссовка по земле. — Мы упадём и разобьёмся, если не привяжем себя к дереву. Алька снова фыркнула. — Дарю, — подруга протянула мне моток верёвки. А поражённо уставилась на «подарок». Только что его не было! — Откуда? — упавшим голосом спросила я. Алина задорно улыбнулась. — С полочки. — А там откуда? — Я положила. Я махнула рукой, больше ни о чём не спрашивая. Бесполезно. Алина примиряюще пихнула меня в плечо: — Завтра всё расскажу. Я хмыкнула и демонстративно направилась к ближайшему дереву. Критически его оглядев, пришла к выводу, что к ночлегу оно вполне пригодно. Потом повесила моток верёвки на шею и стала взбираться. Благодаря различным сучкам и неровностям это было не очень сложно. Забравшись на первый уровень веток, находившийся в пяти метрах над землёй, я посмотрела вниз. У меня закружилась голова. Мамочки, как же долго отсюда падать?.. — Лови мешок! — крикнула мне стоящая на земле Алька. Какое-то время я пыталась въехать в то, что мне кричат. А когда въехала, пресловутый мешок уже ударил меня в грудь, из-за чего я чуть не соскочила с ветки. — Аккуратней! — мне казалось, что у меня сейчас будет обморок. Спас от него, пожалуй, только страх свалиться… Я до одури боюсь высоты, а тут меня ещё скинуть с пяти метров пытаются! Я судорожно вцепилась в шероховатую ткань мешка побелевшими пальцами. Немного не к месту вспомнился бородатый анекдот: «Вась, лови топор! Что молчишь? Не поймал, что ли?». Увидев моё состояние, подруга ойкнула, прикрыв рот ладошкой. Потом подняла руки в примирительном жесте: — Извини! Угу, меня тут, можно сказать, чуть не прибили, а она мне: «Извини» … Я требую компенсацию! — Я сейчас поднимусь! — заверила подруга. — Жду с нетерпением, — проговорила я сквозь зубы. С ловкостью, достойной представителя эльфийского народа, Алина стала карабкаться вверх. За достаточно быстрый промежуток времени преодолев разделяющее нас расстояние, подруга устроилась на ветке чуть повыше. Достала верёвку, и осторожно обмотав её вокруг ствола, стала привязываться. Я, дабы не терять времени, последовала её примеру. Мешок разместила на коленях и привязала за оставшийся конец верёвки на всякий случай. Не сказать, что было слишком удобно. Скорее, наоборот. Неровная поверхность ствола упирается в спину, а о сомнительной радости спать сидя можно и вовсе говорить очень долго. Утром будет болеть спина… Отвернувшись в противоположную от полянки и Алины сторону, моя светлость попыталась максимально комфортно устроиться. Получилось не сразу. Я рассматривала деревья перед собой. Стали одолевать не самые приятные мысли, доселе дремавшие где-то глубоко. Неизвестно, когда мы сможем вернуться обратно, и сможем ли. Но зато умудрились в первый же день найти себе кровных врагов! Как дальше жить теперь здесь — непонятно. Надо бы, надо найти Саурона и расспросить его как можно подробней обо всём. Но неизвестно, дадут ли нам вообще уйти из этого леса. Меня стало терзать нехорошее предчувствие. А ведь действительно: у эльфов весьма немаленький отряд, а у Феанаро есть замечательный мотив, чтобы нас отловить. Сможем ли мы уйти отсюда при таком раскладе? Я оглянулась на подругу. Та, отвернувшись к полянке, уже спала. Что ж, хоть кто-то из нас может не забивать себе голову тревожными мыслями на ночь. — Спокойной ночи, — тихо-тихо сказала я, отворачиваясь. Сумерки ложились на поляну всё более явно, забираясь тенями под деревья и кусты. Лес, в который свет неба плохо пробирался сквозь плотную листву, уже был совсем тёмным, и там вряд ли получилось бы увидеть что-то дальше вытянутой руки. Охра редких закатных облаков всё темнела и темнела. На небе стали появляться первые звёзды. В воздухе витали запахи осеннего леса: опавшие листья, грибы и древесная кора, а в ноздри уже бил морозный запах близкой зимы. На губах и на кончике языка почти ощущался терпкий привкус ранней осени. Бабье лето, последнее прощание… Тихо пела какая-то вечерняя птица. Ветер играл в листве. Её убаюкивающий мерный шёпот напоминал вечернюю колыбельную. Я прикрыла глаза. На меня разом навалилась вся усталость этого богатого событиями дня. Вслушиваясь в звуки и ощущения осеннего леса я не заметила, как уснула.