А был ли Саймон

Саймон стоял на просторной террассе и смотрел на пляж, где гости играли в бадминтон. Его глаза неотрывно следили за девушкой в соломенной шляпе с развевающимися на ветру вишневыми лентами. Она активнее всех принимала участие в игре, и до Саймона то и дело долетал ее веселый смех. Он сам бы не мог толком сказать, с каких пор Эмма Кэрью прочно поселилась в его мыслях. Шумная, неуклюжая девчушка, надоедливая и проказливая, когда-то она доводила спокойного и чопорного Саймона до белого каления своими капризами, и каждое лето, которое они с семьей проводили в Кингсбридже в компании Кэрью, было для него сущей пыткой. Каждое лето, вплоть до нынешнего. На этот раз сэра Дэнверса задержали в Лондоне дела в связи со смертью жены, скоропостижно скончавшейся зимой от туберкулеза, и они с Эммой прибыли на три недели позже Страйдов. Узнав от отца печальную новость о смерти миссис Дэнверс Кэрью, Саймон приготовился выразить приличествующие случаю соболезнования, однако его язык словно прилип к гортани, когда дверца экипажа открылась, и на посыпанную гравием дорожку у крыльца спрыгнуло с подножки очаровательное существо, которое ну никак не могло быть Эммой Кэрью. За тот год, что они не виделись, покуда Саймон пребывал в стенах закрытой школы в Дартфорде, дочь сэра Дэнверса из гадкого утенка превратилась в прекрасного лебедя: исчезли веснушки на носу, волосы больше не норовили выбиться из прически, а коротенькое платьице было заменено на длинное светло-розовое летнее платье в мелкий цветочек, которое так шло к карим глазам его обладательницы. - Ну что же ты, - шепнул отец ему на ухо, и Саймон словно опомнился. Поспешно подав руку Эмме, он торопливо пробормотал: - Добро пожаловать, мисс Эмма… то есть, мисс Кэрью. Пока они шли к дому, в голове у Саймона звенело. Внезапно близость Эммы, ее рука, держащая его под локоть, заставляли его испытывать смущение и радость одновременно. Озадаченный таким противоречием в собственных чувствах, Саймон чуть было не споткнулся о ступеньку крыльца. Извинившись, он покраснел и, окончательно смешавшись, убежал в дом, сгорая от стыда и проклиная собственную неловкость. После вечернего чая взрослые изъявили желание послушать Моцарта, и после недолгих уговоров Эмма села за рояль. Саймон стоял поодаль у окна, предпочитая, чтобы его не замечали как можно дольше, все еще переживая по поводу случившегося, но Эмма, подняв от клавиш хитрый взгляд, произнесла: - Я знаю чудесную пьесу, однако мне нужен помощник. - Саймон! – тотчас же окликнул мистер Страйд, и тот покорно поплелся к роялю. Усевшись на банкетку рядом с Эммой, он старательно отводил глаза, боясь встретить насмешливый взгляд мисс Кэрью. - Вы будете играть без нот? – услышал он смеющийся голос. - Конечно, нет, - не слишком любезно отозвался Саймон и тотчас же спохватился, когда увидел, как потемнели от обиды глаза Эммы. – Прошу прощения, мисс Кэрью, я не хотел обидеть вас. Эмма кивнула, и они заиграли в четыре руки, стараясь ненароком не коснуться друг друга. Саймон слышал, как у них за спиной тихо переговаривались родители, и чувствовал себя все глупее. Он знал, о чем в подобные моменты могут беседовать отцы и матери двух почти взрослых детей, и чем дальше, тем больше ему становилось не по себе. Он видел, как залилась краской Эмма, когда ее отец особенно громко сказал: «Да, вы правы, миссис Страйд, они прекрасная пара!». Когда это недоразумение, наконец, закончилось, Саймон извинился, сославшись на плохое самочувствие, и попросил разрешения удалиться, стараясь не замечать нахмуренных бровей отца и разочарованного взгляда своей невольной мучительницы. Оказавшись в своей комнате, он стремительным шагом подошел к окну и распахнул створки. Морской бриз всколыхнул занавески, и Саймон с удовольствием подставил лицо ветру, в надежде успокоиться и хотя бы немного остыть. Он развязал шейный платок, не дававший ему нормально вздохнуть, и расстегнул верхние пуговицы на сорочке. Когда сердцебиение немного унялось, Саймон опустился на кровать и обхватил руками пылающую голову. «Это же Эмма, всего лишь Эмма Кэрью, неугомонная надоедливая девчонка», - попытался напомнить он себе, но его сердце отказалось с ним соглашаться. Он все еще видел порхающие по клавишам тонкие пальцы Эммы, чувствовал запах розовой воды, исходивший от ее волос, и почувствовал нечто, чего не чувствовал никогда ранее. Ему захотелось прикоснуться к этим волосам, и – о, ужас! – захотелось, чтобы эти нежные пальцы коснулись его щеки. Нет, Саймону вовсе не были в новинку женские прелести, просто он никак не мог предположить, что Эмма, с которой он был знаком вот уже десять лет, и которая была временами просто невыносима, сможет вызвать в нем чувства, подобные тем, что вызывали молодые дамы, посещавшие иногда отца. Он думал, что эту девчонку с совсем неподобающими молодой леди замашками следует отправить в какой-нибудь пансион, где бы ее научили хорошим манерам, что она упряма, как осел, и своенравна; и он никогда бы не мог предположить, будто она когда-нибудь вызовет в его груди тот же жар, что и все эти женщины в темных шелках и с двусмысленными взглядами… - Мистер Страйд, мы собираемся пить чай, вы составите нам компанию? Гости, усталые и довольные, шли по направлению к дому, а Эмма возглавляла процессию. Поднявшись на крыльцо, она отдала ракетку отцу и подошла к Саймону. Пару минут оба молча стояли и смотрели на море, ожидая, пока все уйдут в дом, и лишь когда гости скрылись за стеклянными дверями террасы, Эмма заговорила: - Мистер Страйд, я бы хотела извиниться за своего батюшку, точнее, за то, что он сказал вчера вечером. Это было бестактно, и я… - Мисс Кэрью, - Саймон поспешил произнести хоть что-нибудь, чтобы только не дать Эмме продолжить свою речь, которая заставляла его чувствовать себя неловко. – Пожалуйста, не называйте меня «мистер Страйд». Мне всего семнадцать, и я помню, как мы вместе рассматривали наколотых на булавки бабочек. Прошу вас, зовите меня Саймон, как тогда. - О, вы тоже об этом помните? – воскликнула Эмма радостно. – Я тогда ужасно боялась, это ведь был мой первый визит в гости, все утро только об этом и думала. Большое событие для пятилетнего ребенка. Знаете… Эмма говорила еще что-то, улыбалась, но Саймон почти не слушал. Он смотрел, как порхают вверх-вниз ее пушистые ресницы, как лучатся весельем глаза, и ему вдруг нестерпимо захотелось поцеловать ее маленький алый рот. Он наклонился к ней, и Эмма затихла, словно почувствовав, будто что-то должно вот-вот произойти. Саймон осторожно коснулся губами ее губ. Она затаила дыхание и крепко зажмурила глаза, но не сделала попытки отстраниться. Тогда он обнял ее за плечи и привлек к себе, позволив себе на несколько секунд отдаться пьянящему ощущению эйфории, но звук приближающихся шагов заставил его прервать поцелуй и поспешно отступить на шаг. - Чай готов, - миссис Страйд с улыбкой вышла из стеклянных дверей. - Поторопитесь, если хотите полакомиться пирожными - леди Бэконсфилд уже принялась за них.