***
На следующее утро, в свой законный выходной, я решила проведать друга. Сомневаюсь, что Ву настолько сошел с ума, что не узнает меня. Рассуждать вслух мне всегда удавалось лучше, а потому я решила позвонить отцу, чтобы описать сложившуюся ситуацию. С прошлой ссоры мы уже тридцать раз помирились, а потому моя «личная библиотека» работала в штатном режиме. — Есть ли вероятность, что в деле замешано существо? Ты шутишь что ли? — немного возмущенно поинтересовался отец. Он в данный момент строил гараж, так что мое расследование помогало и ему тоже. Мы с ним никогда не занимались каким-либо ручным трудом в тишине. — Свекровь, которая решила «убить будущего первенца собственного сына». Причем очень странным образом. Сомневаюсь, что корень валерианы и «шприц для проведения амниоцентеза» стоят первыми в списке самых популярных методов убийства. — Понимаю. И я полностью с тобой согласна, — говорить и ехать по оживленному городу было сложновато, но выяснить, что к чему, сейчас задача поважнее. — Но можно же предположить, что так все и было. — Но с показаниями не сходится, — добил аргументом отец. В трубке послышался четкий шлепок, а после скрежещущие звуки. Ага, начал класть кирпич. — Соседка сказала, что слышала тикающие звуки. Сомневаюсь, что это были часы. — И кто же это мог быть? — каюсь, зарываться в книги я не стала. Было уже поздно, до подвальной двери мои руки так и не добрались. А у Потрошителей чудесный слух. И если Сэм хотя бы спросит, прежде чем зайти в подвал, Джуди полезет просто из любопытства. И ничем хорошим это не закончится. — У этого офицера случайно нет филиппинских корней? — будто между делом поинтересовался отец. Я насторожилась. — А это тут при чем? — Ну, исходя из всей информации, я бы предположил, что это был асванг. Про них даже есть легенда, в которой старший сын отдает матери своего первенца, чтобы та прожила дольше. Что-то вроде ритуала. Или традиции. В отчет информация, рассказанная папой, вливалась полностью. Пока горел красный свет, я прогуглила этих асвангов. Естественно, лучше гриммовской энциклопедии с картинками в данном вопросе ничего нет. Но википедия тоже подойдет. — Пап, вот ты скажи — ты вообще хоть раз наши гримуары читал? У тебя что ни спроси — все знаешь, — получилось немного недовольно. Я попыталась не завидовать, но получилось плоховато. — Знаешь, воспитывай тебя в свое время не я, а дедушка Уолтер, ты бы их тоже наизусть знала, — фыркнул родственник и на столь душевной ноте закончил наше обсуждение, отговорившись необходимостью пообедать. Я даже поблагодарить его не успела.***
— Я приехала навестить офицера Дрю Ву, — объяснила я милой девушке, которая с недоумением на меня уставилась. — Вы его, кхм, девушка? — излишне подозрительно поинтересовалась медсестра. Я невольно рассмеялась, представив нас двоих вместе. Нет, в таком случае от наплыва черного юмора участок бы прекратил существовать. — Нет, я его коллега, — посмеявшись, ответила я. — А что, навещать друга в больнице простым смертным уже запрещено? — Нет, что вы. Просто за все это время здесь были только те детективы, мистер Беркхард и мистер Гриффин, кажется. Странно, что вы появились только сейчас, — она двинулась по коридору. Обвинение в ее голосе заставило меня чувствовать себя достаточно неудобно. — Я узнала об этом всего пару дней назад. У нас в участке не особо много времени на пространные разговоры, — пожала я плечами. Вот вроде бы пустяк, а задело. Не умею я быть хорошим другом. — Как он? — Бывает хорошо. Бывает — не очень. Очень нервно реагирует на тикающие часы, иногда кричит по ночам. А в остальном — не отличить от здравого человека. Правда очень много молчит, — выдала она мне всю подноготную, как на духу. Это даже немного возмутительно. А будь я убийцей каким-нибудь, тем же родственником асванга? Нет, со сплетниками в оздоровительных заведениях надо разбираться. И ведь даже клятва не спасает! Не выдать свое возмущение оказалось трудно, так что я просто промычала в ответ, мол, понятно. Тем временем мы вышли в общий зал, и работница оставила меня, лишь напоследок указав направление. Дрю оказался сидящим в кресле у открытого окна. — Привет, Дрю, — осторожно начала я, присев рядом, за стол. Мужчина не отреагировал, даже ухом не повел. Совсем странно. — Я слышала, что твой чердак нуждается в хорошем ремонте? Плохая шутка. Но ничего умнее мне в голову не пришло. Дрю все также сидел, пялясь в одну точку. Мне стало немного обидно. Хотя, с другой стороны, я его понимаю. Немного поразмышляв по пути сюда, я сделала вывод, что Дрю не просто вел дело и переволновался за подругу. И даже то, что Ник застрелил асванга на его глазах не стал бы решающим в вопросе сохранения чистого рассудка. Дрю должен был увидеть, как находит волна. И то, как она сходит обратно, превращая искаженные, уродливые черты существа обратно в человеческое лицо. Такое не каждый переварит. — А ты знаешь, что Брокс вчера учудил?.. — решила начать я с малого, и просто пересказала события вчерашнего преступления. Болтать о работе, нелепостях, новых сплетнях и событиях в жизни участка оказалось настолько просто и легко! Слова будто сами лились, я не могла остановиться. Смотрела туда же, куда и Ву, и только через полчаса заметила, что мужчина давненько смотрит на меня, молча слушает и улыбается. От столь пристального внимания у меня пробежали мурашки по рукам. На лицо вылезла улыбка. — Тебе интересно? — робко интересуюсь, прерывая рассказ на полуслове. — Ну что ты, я уже сходил за кофе с пончиками, а ты все болтаешь, — покладисто, будто рапорт сдал, отозвался Ву. На столе и правда стоял стаканчик с кофе. Мило. Оказывается, отсутствие внимания гораздо лучше для душевной беседы, чем его наличие. Когда офицер вернулся в сознание, говорить стало тяжелее. Будто все, что я говорю, неправильно и не нужно. А спрашивать как ты, когда и так понятно, что все хреново, неудобно вдвойне. — Я рад, что ты приехала ради того, чтобы рассказать мне, как Джейк наступил в мусорную корзину, — с легкой иронией заговорил Дрю после минутного молчания. Он выглядел другим. Я не могла понять, что именно отличалось, пока офицер не уставился вновь в одну точку, кажется, забыв, что у него посетитель. Я никогда не видела его таким спокойным, размеренным. Даже можно сказать, тихим. Будто полный штиль, абсолютно не волнующий прозрачную синеву океана. Из его глаз пропал огонек участия и внимания. От этого стало больно, а от понимая собственного бессилия — еще больнее. Сложно объяснить обычному человеку, как на самом деле устроен этот мир. Рассказывать сейчас ему ничего нельзя — это добьет друга полностью. Да и не мое это дело. В этом городе мой братишка есть главный Гримм. Я пока не имею права вторгаться в эту епархию. — Знаешь, я иногда себя спрашиваю, действительно ли мы знаем об этом мире все, — вдруг заговорил Ву. Я невольно отвлеклась от собственных мыслей, чтобы взглянуть на него. — А разве есть причины сомневаться с этом? Мне кажется, в нашем мире все достаточно ясно, — попыталась я свернуть с опасной темы, но офицер не позволил. — Конечно, есть, — ответил он сразу, и с лица его пропала безмятежность. На секунду мне показалось, что я увидела отголоски зарождающегося безумия. Но наваждение прошло, а Дрю успокоился. — Только доказательств мало. — Мы, полицейские, воспитаны видеть мир черно-белым. И когда что-то не вписывается в это мировоззрение, мы стараемся убежать от этого. Или наоборот, нырнуть в самую глубину, чтобы отыскать «доказательства» того, что на самом деле это не серый цвет, в нем просто больше черного или белого. — Но ты не можешь отрицать, что есть вещи, которые люди не могут просто так объяснить. — Есть. Но мы так редко с ними сталкиваемся, — «Особенно ты», шепнул мой внутренний голос. Пришлось шикнуть на саму себя. — Иногда сказки — это всего лишь сказки, Ву. Более того, современная наука давным-давно засунула свой нос и в них. И объяснила все более-менее понятным языком. — Это не значит, что наука права. — Но также и не значит, что она не права, — спорить не хотелось. Моей задачей было просто успокоить его, увести обратно в темноту, чтобы он оказался как можно дальше от всего этого. Сомневаюсь, что я с этим справилась. — Так что все твои волнения могут быть просто пустяковыми. А если это не так, то я лично куплю тебе ведро мороженого, чтобы залечить твои душевные раны. Попытка сгладить проявление собственной циничности к больному человеку улыбкой провалилась. Дрю лишь пожал плечами и отвернулся. Кофе остыл, пончики остались несъеденными, а я ушла от офицера в конкретном эмоциональном раздрае. В который раз я осознала свою беспомощность в вопросах утешения. Помочь другу в очередной раз не получилось. Слезы текли сами по себе. У меня уже была такая ситуация. Только в тот раз моя лучшая подруга не выдержала натиска навалившейся на нее информации. Её кровь до сих пор оставалась именно на моих руках — сложно отрицать этот факт, учитывая, что она умерла прямо у меня на глазах. Сомневаюсь, что в тот момент она видела во мне человека. Простая ошибка в расписании — и вот уже нападение везена на ничего не подозревающего Гримма. Гримма молодого и неопытного, полного надежд, что с должным объяснением любой поймет и примет его сверхъественную сущность. А с этим Гриммом отмечает выпускной вечер единственная подруга. И можно было бы списать все произошедшее на большое количество алкоголя. Если бы везен не счел высокую блондинку с красивыми серо-зелеными глазами более приоритетным блюдом для ужина. Существо схлынуло, явив миру матерого Потрошителя. И меня прямо там же заклинило. Никогда не могла даже дотронуться до такого везена, не то что намеренно убить. Слишком сильны воспоминания о матери. Можно сказать, нас спас звонок. Потрошитель отвлекся на телефонную трель в тот момент, когда существо уже повалило меня, полупьяную, на асфальт, в попытке добраться до горла. Мне хватило нескольких движений, чтобы добраться до его шеи и как следует дернуть. Хруст позвонков моего первого везена до сих пор стоял в ушах. Лиззи истекала кровью и почти уже затихла, когда я подползла к ней. Но девушка меня не узнала — линзы выпали еще тогда, когда везен ударил меня по лицу. Она закричала, попыталась отползти, уйти от меня. Я не отставала. «Ты такая же, как он!» До сих пор мурашки по коже от ее слов. Вот что бывает, когда люди не готовы принять реальность во всей красе. Они умирают. В этом смысле в сказках действительно есть доля сказки.