Бастард Короля

Третий день я лежала на диване, ведрами пожирая мороженое. Шевелиться не хотелось. В первую ночь дома я не спала совсем. Всю ночь ворочалась в постели. Не могла привыкнуть, что рядом нет никого живого и теплого. Ссора с Сэмом действительно оказалась огромной — он не звонил все это время. Мне вообще все устроили блокаду. Любой мой звонок на работу встречали дежурной фразой «Ты на больничном!» и бросали трубку. Алекса в принципе не брала телефон, как и Ву. Единственной отдушиной стал звонок Ника. Он хотел заехать, но его отвлекли. Больше он не звонил. От этого становилось еще хреновее. Чтобы не усохнуть от безделья окончательно, я начала заниматься подвалом. Давно стоило привести там все в порядок. Первым делом смазала дверь. По одному натаскала сухих дров и основательно протопила камин. Избавилась от пыли, хоть и сложно было работать только одной рукой. История о Фоссегриме заняла у меня еще пару дней. Обидно, что генетика именно в этом решила обойти меня стороной — рисовала я достаточно плохо. Казалось бы, это ведь один из «пассивных» навыков каждого представителя моего вида, но не тут то было. Я с отвращением вспомнила уроки в художественной школе. Рисовать пейзажи было скучно, особенно вместо тренировок с отцом. Останавливало только то, что он бы просто не подпустил меня к гримуарам. «Какой толк от твоей писанины, если картинки нет? Каждый Гримм, если ищет, в первую очередь смотрит на результат волны, так сказать, лицом. А у тебя вместо морды палка-палка-огуречик!» Хорошо, хоть память хорошая. К исходу первой недели пришлось признать две вещи: я задыхаюсь без работы и без Сэма. Но к первому не вернуться, пока не закончится больничный. Сомневаюсь, что Шон шутил на счет увольнения, и так рисковать я не намерена. А Сэм… Как подросток, я хваталась за телефон, надеясь увидеть на экране его имя. Но везен, видимо, решил меня хорошенько помариновать в собственных переживаниях Я чувствовала себя брошенной и хотела уехать домой, к отцу. Но и он меня не пустил бы на порог — с ним мы тоже поругались. Не знаю, кто ему сказал. Возможно, что бывший начальник спросил у Ренарда о моем здоровье и тот рассказал ему правду-матку. А уж тот никогда не умолчал бы о таком событии перед моим отцом. В общем, неделя была унылой и откровенно скучной. Когда Рейкли обрадовал меня известием о разрешении снять надоевшую до чертиков повязку, я чуть было не сорвалась в участок прямо из больницы. Но доктор, скрывая ухмылку, назначил две недели физиотерапии. Мои заверения, что мне совсем не больно, да и заживает все, как на собаке, были услышаны, оспорены и в конце концов отвергнуты. А физиотерапевт, ко всему прочему, оказался довольно пожилого вида женщиной, следившей за мной досконально в течении всего периода восстановления. Прошло две недели после падения. Участок держал информационную оборону, отец пропал со всех радаров. Когда зазвучала мелодия, которая обозначала любимого везена в телефоне, я не стала думать ни секунды. И сбросила звонок. Зачем? Самой бы кто сказал. Я пожалела о принятом решении уже через секунду, но перезванивать было бы глупо. В оставленном на автоответчике сообщении Тернер весьма прохладным голосом предупредил, чтобы я не волновалась. Он увез Джуди на Аляску, к оставшимся в живых родственникам. Сказал, что они не видели внучку с самого ее рождения, а сейчас как никогда подходящий момент, чтобы увезти ребенка из города. Мне не хочется думать, что он сбежал от разговора, к которому мы все равно бы пришли. — Вот и нашлась пропажа, — голос доктора Харпер был настолько бодр и свеж, а настроение веселым, что я на секунду задумалась, кто из нас препарирует трупы. На свое отражение в зеркале я последние несколько дней вообще старалась не смотреть. — Скажи-ка, милочка, чем ты так насолила нашему папочке, что он три дня буквально рвал и метал, а на звонок тебе наложил запрет, достойный железного занавеса? — А вам что, рецептик подсказать? — не удержалась я от смешка и наконец почувствовала себя живой. Женщина укорительно зацокала языком, и я виновато пробормотала: — Простите, доктор, настроение паршивое. Что, все настолько плохо? — Скажем так, — в трубке хлопнула дверь. — Я сейчас на работе, гоняю подчиненных, чтобы те занимались своим делом, а не слушали чужие разговоры с родственниками! Слишком громко и показательно это прозвучало. Такой намек невозможно не понять. — Я уже поняла, что информацию мне через офицеров не достать, доктор. Он бы еще орден на мой арест выписал… — проворчала и вспомнила, что звоню не за этим. Хорошо, что я взяла личный номер судмедэксперта задолго до всей этой катавасии. — Что известно по делу? — Ты же знаешь, что я не могу тебе отдать мамину кулинарную книгу, — со смешком ответила она. Я тоже хихикнула. — Но если надо рецептик, могу подсказать. Я их все наизусть уже знаю. Как насчет запеченного барашка? — Что показало вскрытие? — я зажала телефон между ухом и плечом, неловко ухватила ручку с блокнотом, стараясь не повредить руку. Несмотря на прошедшее время, она побаливала. — Барашек должен быть свежий, желательно полностью обескровленный, — доброжелательно подсказала доктор, я на секунду задумалась. — Она потеряла много крови? — одобрительное угуканье. — Рана нанесена ножом? — Нет, — четко отделила она, сделав секундную паузу и тут же продолжила, тяжело вздохнув. — Я думаю, если твоего барана разорвали на пастбище, то его мясо вряд-ли подойдёт, — вот и понимай эту шараду, как хочешь. — Хочешь сказать, что это было что-то острое, но не холодное оружие? Вроде когтей? — недоуменно спросила я, окончательно запутавшись. — Удалось определить, чьи? — Знаешь, то что у тебя там в Африке гепарды задрали старого и вредного пастуха, не повод праздновать и делиться с аборигенами нашими семейными рецептами, сестренка, — будто бы недовольно ответила она мне. Я чуть не села на пол от такого заявления. Африка, гепард? — Хочешь сказать, на меня напала самая быстрая африканская кошка? Мы кажется, с зоопарком в прошлый раз обсудили меры по усилению безопасности… Может, какой-нибудь нож из их когтей? Сколько ран на шее? И вообще, есть любые другие отметины? — Ну ладно, расскажу, расскажу, я знаю, ты баранину любишь. Как только барана зарежете, берешь три веточки тимьяна, одну побольше и две маленькие. Это обязательно. Добавляешь к ним засушенный пучок укропа, петрушки, и что ты там из травок любишь. Замачиваешь в двух столовых ложках оливкового масла, солишь и как следует распределяешь по тушке, — она так спокойно это говорила, будто заранее знала, что я позвоню и буду расспрашивать ее. Хотя, это действительно умная женщина. Но от этого провидения стало чуть жутковато. — Ага, свежих раны на шее три, одна главная, две мелких. И множество застарелых шрамов по всему телу разного размера. Шрамы тем же оружием сделаны? — Кстати, вы от этой огромной кошки хоть ограду поставили? Учти, я волнуюсь! — Поняла, тем же, — это о многом говорит, на самом деле. Я даже немного успокоилась — охота шла не на нас с напарницей. — Алекса знает? — Да, натираешь, и ставишь в духовку. Ну, или что там у вас… Ждешь, пока пропечется полностью, вытаскиваешь и оставляешь где-нибудь, чтобы остыл. Желательно, чтобы он никак не соприкасался с другими продуктами. А то запах перебьет. — У нее была запарка, а потом ее отстранили от дела? Почему? — информация меня взволновала. Неужели ошиблась с выводами? — Знаешь, папочка очень сильно волнуется, чтобы ты там ни под чьи когти не попала, — ага, Ренард отстранил из-за сомнений в ее безопасности. Хорошо, что он хотя бы меня услышал. — Так что кончай халявничать и приезжай уже домой, — а вот это уже точно мне сказано. — Осталась пара дней физиотерапии, и я вернусь. Дело еще не отложили за недостачей улик? — Нет, твоя комната, как всегда, закреплена только за тобой, дорогая. Так что, как вернешься, сразу ко мне. Тем более, что в отцовском доме тебя явно ожидает скандал — после того, как ты с ним попрощалась в прошлый раз. — Ну, а вы то откуда знаете? — смущенно проговорила. — Родная, уши везде есть. Все, кончай болтать и иди работай, а то тебя вовек не отпустят. Целую, люблю, пока-пока. И бросила трубку, не дожидаясь, пока я отвечу. Мда, хреново. Информации почти нет. Работать официально не получится. Придется подпольно, и, желательно, не попасться со своими поисками кому-нибудь из коллег. Имя жертвы я достала из интернет-новостей. Аделаида Ивеала. Иммигрировала в 2009 году, вместе с семьей — тремя сестрами и дочерью. Муж погиб на сафари за год до этого. В Америке была известна, как отличный специалист по культуре и обычаям племен и народов Южной Африки. Похороны состоялись не здесь — её тело забальзамировали и увезли на родину через неделю после убийства. Похоже, Харпер до последнего держала главную улику в морге. Но, очевидно, связи и деньги могут много больше, что уж говорить о депортации тела умершего человека. Я собиралась на разведку тщательнее, чем на свидание. Мою малышку уже вернули из ремонта. Так что я со спокойной совестью отправилась по делам, не забыв как можно больше потратить времени на сокрытие внешности. Надо признать, никогда не думала, что толстовка, кепка и большие темные очки могут сделать человека неузнаваемым, но не даром же прокатывало во всех голливудских фильмах. Я оставила машину — слишком заметна и узнаваема нашими офицерами — в нескольких кварталах и пешком отправилась к месту преступления. Естественно, надеяться, что они закрыли здание до окончания следствия, не приходилось. Музей работал в обычном режиме и сегодня принимал у себя в помещении выставку современного искусства. Внешний вид народа, снующего внутрь и обратно меня не порадовал — я со своей кепкой совершенно не вписывалась. С минутку подумав, я решила «рассекретиться» путем смены толстовки на заправленную в штаны белую футболку. Распустила волосы, оставив их развиваться плотной волной до середины спины. Охранник глянул недовольно, но промолчал. Что же, вторжение можно назвать удачным. Пришлось делать вид, что я заинтересована каждой картиной или инсталляцией, а потому путь до точки, где все произошло, занял немало времени. Как я и думала, там уже все убрали, наверняка продезинфицировали, даже с собакой не учуять. Я остановилась напротив висящего на стене «шедевра» — никогда не понимала, что в этом можно назвать искусством — и аккуратно оглядела пол. Ни капли крови, упущенной случайно, ни разводов, только девственно чистый мрамор. Черт. Мысль пришла в голову еще вчера, но я искренне сомневалась в удачности своей идеи. Как там говорил Сэм на тренировках? Пришлось сосредоточиться. У меня было много времени подумать, что именно произошло здесь. Осталось собрать воедино все, что есть. Надеюсь, это даст ответ. Мне стало плохо именно из-за волны. Я уже говорила, что не переношу жару? Мне становится плохо буквально через пару часов пребывания на пляже под палящим солнцем. Поднимается давление, и приходится ходить в ледяной душ или падать в море. Так же случилось и здесь. Что я почувствовала? Я окунулась в воспоминания, пытаясь нащупать и определить свои ощущения в тот момент… Сухой, до противного горячий ветер. Запах травы в степи, кое-где почти сожженной дневной звездой. Шелест иголок на редких деревьях. Марево тумана, висящее над измученной землей. Песок, забивающий нос и глаза. Ярость. Кровь. Скорость. Пришлось сглотнуть набежавшую слюну. На мгновение я будто бы уловила мысли существа, его намерения. Смогла понять, почему оно убило женщину. Но миг ушел, так и не дав понять мотивы до конца. Я поморщилась, прогоняя вкус крови с языка — от напряжения я прикусила губу. Кинула последний взгляд на три разноцветных полосы, случайным образом раскиданных по холсту. Поняла, что стою уже долго и наверняка вызываю подозрение у охраны. Осторожно пошла вдоль стены, уже не обращая внимания на картины. Я была уже у выхода, задержалась на секунду у статуи женщины, глядящей в небо под проливным дождем из вилок и ножей, как меня аккуратно подхватили под локоток. — Энди, мне кажется, по тебе плачет спецназ. И я не имею ввиду, что они гордятся твоими отменными навыками маскировки. Я на секунду опешила, но тут же расслабилась, позволяя Нику вывести меня из музея. Брат мимоходом кивнул охране, и я поморщилась. — Вот скажи мне, куда ты лезешь? — снисходительно проговорил он, как только усадил меня в машину. — А что, мне на больничном уже из дома нельзя выйти? — фыркнула в ответ, скрестив руки на груди. И даже если в участок позвонил заранее предупрежденный охранник, мне слабо верится, что он узнал меня случайно. — И вообще, вы что там, пока меня не было, все помешались на безопасности сотрудников полиции? Как ты вообще узнал, где я? — Не притворяйся, что ты глупее, чем ты есть, — со смешком проговорил Беркхард, усаживаясь в соседнее сидение. — В каком сервисе была твоя машина? — В служебном, естественно, — буркнула я. Вот еще я буду тратить деньги, когда могут обслужить бесплатно. — Ты в курсе, что на любой автомобиль, подходящий под определение «служебный», участок ставит маячок? — с усмешкой прожигая меня серо-голубыми глазами, невинно поинтересовался Ник. Я чертыхнулась про себя. — Мало ли, куда я собралась. Может, решила за шмотками прошвырнуться? — собственная глупость повергла меня в уныние. — И не нашла ни одного бутика, стоящего в непосредственной близости к твоему дому. Слушай, не пытайся вывернуться из ситуации, Энди. Поверь мне, обмануть Капитана удавалось немногим, и то обман раскрывался. — И что ты здесь тогда делаешь? — буркнула ему в ответ. — О, если ты надеялась на его общество, то я могу отвезти тебя в участок, — хмыкнул брат и протянул руку к ключу зажигания. — Уел, — ворчливо признала я свое полное поражение. Запугивать брат перестал. Повисло неловкое молчание. — Как ты? — с участием спросил он через минуту. Я едва сдержала улыбку умиления и накатившуюся слезу. — Как на войне. Блокада по всем постам, полнейшее табу на разговоры со мной и, как видишь, отслеживание на полицейском уровне всех моих действий. Не удивлюсь, если еще и мой физиотерапевт отчитывается о проделанной мной работе. По виноватому виду Беркхарда я поняла, что так и было. Черт! Даже болеть спокойно не дают. — Ты же понимаешь, что если я сейчас увезу тебя в участок, тебя ждет увольнение? Ренард на этот счет высказался очень ясно. И благодари Бога за то, что дежурные сначала рассказали о твоей вылазке Ву, который рассказал мне. Если тебе повезло, то капитан пока не в курсе, что ты не сидишь сегодня дома, поглощая мороженое. — А про мороженое-то ты откуда знаешь? — возмутилась я, уже воочию увидев свой дом нашпигованным жучками. — Чем еще может заниматься девушка в вынужденном и явно не нужном отпуске? — с улыбкой ответил Ник, и я улыбнулась ему в ответ. Скажи я ему правду, он бы явно удивился. — И все-таки, что ты здесь делаешь? — Вариант про то, что я в восторге от современного искусства и считала дни до этой выставки, не прокатит? — с надеждой спросила я, виновато закусывая ноготь на большом пальце. Тут же поняла по его глазам, что нет. — Пыталась понять, что произошло. Алекса что-нибудь раскопала? — Вернешься на работу и узнаешь, — непримиримо ответил Ник и завел машину. Я надеюсь, он всего лишь подбросит меня до моего транспорта. — Но… — Скажу только одно — будь крайне осторожна. Твою напарницу чуть не убили три дня назад, когда она выходила из кафе. — С ней все в порядке? — меня как будто завели с пол оборота. Я буквально подскочила на сиденье. — Почему мне не позвонили? — Потому что ты бы сразу подорвалась и совершила глупость. Поверь мне, скоро в участке будут слагать легенды о твоей импульсивности вкупе с полнейшим отсутствием чувства самосохранения. И чудовищной неловкостью, — он улыбался и я не могла не улыбнуться в ответ. — А если серьезно, многие наши с тобой коллеги уже серьёзно интересуются, почему тебя не уволили к чертовой матери еще тогда, после водопада. — Надеюсь, слухи не задевают мою профессиональную честь? — Профессиональную нет, а вот что касается… — брат едва заметно замялся. Я тут же поняла, в чем дело. — Понятно, — хмыкнула я. — Они думают, я сплю с кем-то из вышестоящих. — Ну, допустим, не просто с кем-то, а с определенным человеком, — по тону его голоса я поняла, что ему не нравится эта мысль, хоть он и сам не знает почему. А я радовалась — он еще не понял, что мы родственники, но вот душа его давным-давно во всем разобралась. Мой братишка-защитник вернулся, как в детстве. Пусть мужчина еще и не осознал этого. — Но вслух не говорят, да и не скажут, я думаю. Тем более, что многие его жалеют. — Это за что это? По моему, это я жертва фашистского режима! — Ты посмотри на себя, — хмыкнул Ник, и я возмущенно подняла брови. И что со мной не так, простите пожалуйста? Родственник тяжело вздохнул и остановил машину неподалеку от закоулка, в котором я оставила свою. — Вечно попадаешь в неприятности, дерзишь начальству, совершаешь необдуманные поступки, кидаясь из огня да в полымя. Постоянно споришь, можешь проявлять гиперопеку и полнейшее показное равнодушие одновременно и, несомненно, так треплешь ему нервы, что бедный капитан срывается на подчиненных. — Тебя послушать, так я ночной кошмар каждого мужчины, — не удержалась я от шутки. Все его слова новостью не стали. Более того, я уверена, они обведены в моей характеристике красной ручкой. — Ну уж точно, не принцесса мира Дисней, — ответил он шуткой на шутку, отчего я невольно улыбнулась еще шире. — А если серьёзно, то потерпи до окончания больничного. Я прошу тебя, Энди. Дело далеко не закрыто, в чужие руки его пока не отдают, хотя пресса и общественность на капитана очень сильно давят. — Хочешь сказать, он три недели ждет, пока ему удастся спихнуть на меня всю работу? — сарказм в моем голосе так и плескал. — Он ждет, потому что знает — если он отдаст дело другим детективам, ты влезешь в их работу, натворишь глупостей. И тогда ему придется тебя уволить. А терять хорошего детектива ни один участок не может себе позволить. Тем более, что Алекса, судя по её характеру, вряд ли сработается с кем-то еще, — объяснил он мне, словно несмышленышу. — Почему бы не отдать дело тебе и Хэнку? — У нас своих по горло. Я едва выбил время на то, чтобы съездить сюда и попытаться тебя образумить. Поэтому прошу, не лезь в это до поры до времени. Как только вернешься, тогда и начнешь решать проблемы. До этого сиди дома и делай вид приличной девочки. — Хорошо, братишка, — вполне искренне посмеялась я и вышла из машины, оставив улыбающегося Ника позади. Естественно, уезжать я не собиралась. У меня осталось еще одно незаконченное дело, которым я планировала заняться по выходу из музея. Только вот не факт, что у меня все получится так, как я думаю. Почти все это время, от нечего делать, я пыталась разобраться, как «включается» мое чутьё. То, что я чувствую, когда оно пропадает, я помнила еще с больницы. У меня еще пару дней потом конкретно поджимало легкие, будто я сама себе перекрывала кислород. Возможно, именно поэтому я решила все-таки спокойно дожить почти до конца больничного — мне не хотелось снова попасть в больницу. Все, к чему я тогда в итоге пришла — совсем легкое обострение запахов и чихание каждые пять минут. Три недели тренировок расширили этот результат до вполне конкретного навыка — я просто чувствовала почти все ароматы в округе. Могла их определить, могла разобраться, когда они появились. Но учуять что-то застаревшее, вроде той же крови, упавшей на землю несколько недель назад — это принципиально новый уровень. Ник не стал следить, чтобы я уехала домой. Как только его машина завернула за угол, я вышла обратно на улицу и начала специальную дыхательную гимнастику. Вдох-выдох, чуть задержать дыхание. Сосредоточиться на том, что я чувствую вокруг. Чуть справа от меня, в углу, недавно помочился чей-то пес. Я поморщилась и мотнула головой, пытаясь запах отогнать. Это случилось совсем недавно. Не то, что мне нужно. Вчера какой-то подросток в порыве страсти вжимал свою партнершу в стену. Запах пота двух трущихся о друг друга тел, вместе с витающими вокруг феромонами страсти вызвал едва заметную зависть. Не то. Я, наверное, выглядела достаточно странно, пока с закрытыми глазами мотала головой из стороны в сторону. Мне было легче сосредоточиться, если я не смотрела на предметы, которые чуяла. Пару дней назад прямо на месте моей машины спал бомж. За углом, в мусорном баке, лежит три дня как открытая банка пива. Неделю назад в этом переулке попытались ограбить девушку, преступник получил по роже от её парня. Сбежал, сверкая пятками и освещая себе дорогу фингалом под глазом. Девушка не упустила случая и довольно бурно отблагодарила своего спутника. Господи, ну почему в юности секс в незаметной подворотне вызывает такое огромное возбуждение? А ведь я была такая же десять лет назад. Люди, животные, машины, велосипеды, продукты питания, выброшенные намеренно или случайно. Все это оставило свой след в истории этого переулка. За полчаса потраченного времени я узнала так много, сколько не могли мне дать полицейские сводки. Почти потеряв надежду почувствовать что-то более старое, я собралась уезжать. Смысл идти обратно к музею, если не знаешь, что искать? Единственной зацепкой, которая есть у меня на данный момент, является кровь, по следу которой я побежала к выходу из музея. Но пол в здании давно отмыли, и там я не смогу «взять след». А без «образца», на улице не стоит и пытаться — слишком много запахов. Стоп. Я так резко разворачиваюсь в погоне за появившимся запахом, что идущая мимо старушка в ужасе отшатывается. Я понимаю, что запах ее страха перебивает все остальное и делаю вид, будто отмахиваюсь от мухи. Женщина что-то бормочет про странную молодежь и шаркающими шагами спешит уйти от пугающей дамочки. Как только переулок опустел, я вновь обращаю свое внимание на находку. Медленно обхожу машину, наклоняюсь вслед за идущим вниз запахом запекшейся крови. Открываю глаза и вижу разбитую стеклянную бутылку с бурыми разводами. Парнишка в явно совсем не трезвом состоянии уронил пиво, и попытался спасти его остатки. Поранился, бросил это дело и, перевязав кровоточащий палец платком, ушел. Я старалась запомнить этот запах, параллельно вспоминая, был ли дождь за эти три недели? Если был, то все усилия псу под хвост — дождь бы смыл все следы. Но мне в очередной раз повезло. Погода была на удивление благосклонной, пока я протирала диванные подушки. Может получиться. После длительного вынужденного затворничества несколько часов на улице, в окружении снующих туда сюда людей, машин, разговоров, были замечательными. Еще раз сменить облик, чтобы меня не узнали? Легко. Достаточно накинуть светлое пальто, поменять кроссовки на сапоги, обмотать шею темно-красным платком и взять другие очки, те, за которыми совсем не видно глаз. Не нужно пугать народ, идя по улице с закрытыми глазами. Оказывается, в Портленде достаточно опасные переулки, ибо пока я шла к музею, чтобы отыскать нужную мне кровь, я почувствовала как минимум три попытки убийства и несколько ограблений с применением оружия. Нужно будет сказать дежурным, чтобы внимательно просмотрели ночные сводки и ближайшие камеры. Итак, здесь. Подниматься по лесенкам и лишний раз мозолить глаза охране я не стала. Только остановилась в самом низу и внимательно осмотрела все, куда дотягивались глаза. Никаких пятен крови заметно не было, скорее всего, ступеньки тоже вымыли. Точнее, домыли то, что от пятен осталось — после испуганной толпы редко какие улики выживают. Сосредоточиться… Вдох-выдох, вдох-выдох. Вспомнить тот момент, который я несомненно прочувствовала, пока меня убивала волна. Резкий запах железа, дорогих духов, лака для волос и лимитированной красной помады. Соблазнительный аромат. В который раз за сегодня сглатываю внезапно набежавшую слюну. Иначе, как выслеживание добычи, я дальнейшие события назвать не могла. Я просто отдалась этому ощущению — чувству полного контроля, азарта погони. Как лучшая поисковая собака, учуявшая наркотики, я почти бежала, изредка врезаясь в подвернувшихся на пути людей. Не извиняясь, летела дальше, стараясь не упустить. И выдохнула лишь тогда, когда след оборвался, оставив меня в разочаровании. Внутри жгло, будто огнем. Мне срочно захотелось попить. Я потопталась на месте, повертелась, попробовав найти след снова. Нашла, ринулась вперед, разочарованно выругалась, когда поняла, что бегу назад, к музею. Оставалось только остановиться и попытаться успокоиться. Что-то внутри буквально бесновалось, требуя продолжить охоту. Но разумом я понимала — бесполезно. Ещё пару кварталов назад мне стало ясно, что след истончается и ускользает. Последнюю каплю крови, ведущую к убийце, я обнаружила на обочине. Сразу рядом — след от шин. Черт. Судмедэкспертов не вызвать. Меня быстренько уволят за нарушение приказа. Нику я тоже звонить не хотела, так как объяснять, что я вообще здесь делаю, не хочется. Оставалось только сфотографировать возможную улику в надежде, что это вообще та самая машина. Я постаралась оглядеться. Мое внимание привлек магазинчик напротив. Деревянная дверь. Надпись на ней гласит о продаже редких трав и чаев. Интересно. Может владелец что-то видел? Хотя, надеяться на воспоминания о событиях трех-недельной давности у обычных людей — дело гиблое. Я медленно перешла дорогу, помялась перед порогом и осторожно вошла внутрь. Посчитав, что излишне обостренный нюх мне сейчас ни к чему, отключила и эту способность. Зазвучал подвесной колокольчик, я едва ощутимо вздрогнула и чуть прищурилась — в помещении царил полумрак. За прилавком никого не было, и я почувствовала себя гораздо смелее. Внутри очень вкусно пахло, да и вообще отдавало какой-то стариной. Воображение заработало. В голове появилась картинка, где я, обычная селянка, захожу в стоящую на отшибе хижину, прямо в пасть к ведьме. — Я могу вам чем-то помочь? — выглянула из соседней комнаты девушка. Глаза её смотрели настороженно, но улыбка была качественная, почти натуральная. Я быстро оглядела её лицо — рыжие, скорее даже темно-каштановые с рыжим отливом волосы, карие глаза, немного вздернутый нос. Невольно вдыхаю воздух, чтобы сразу проверить. Но то ли погоня выжала из моей способности все силы, то ли я действительно не хотела знать, везен ли она. — Розали, кто там? — мужской голос из-за стены звучал достаточно обеспокоенно. — Нет, просто покупатель, — с той же вежливой улыбкой, присущей торговцам, прокричала девушка. — И все же, чем я могу Вам помочь? я понимала, что выгляжу довольно странно. Какая-то девушка зашла в магазин и просто стоит. Не сомневаюсь, что и видок у меня был порядком… растрепанный. Вся эта беготня достаточно хреново сказывается на внешнем виде. — Эм, я увидела название и подумала, может у вас есть какие-нибудь успокаивающие травы для волков? — повод, конечно, дурацкий. Но без официального допуска к расследованию я не имею права расспрашивать потенциальных свидетелей. Девушка тем временем уже прошла за прилавок. И сейчас смотрела еще более подозрительно, чем раньше. Мне стало неуютно. Даже страшно. Она будто осматривала меня со всех сторон. — Возможно, вам подойдут лекарственная кубышка, перечная мята или пустырник пятилопастный. Но я в физиологии волков не очень разбираюсь. Монро? — высказалась она не слишком убедительно. Я заподозрила что-то неладное. Новое лицо на данной сцене отвлекло меня от размышлений. Мужчина появился из той же двери. Высокий, бородатый, я бы даже сказала заросший. У меня в голове крутилась навязчивая идея, будто он идеально подходит на роль потрошителя. Я отмахнулась от неё. Не все же люди в этом мире — существа. Нужно срочно возвращаться к работе, ибо эта паранойя меня сожрет. — У вас волчья стая живет за забором, и вы хотите их сдать в зоопарк? — с улыбкой спросил другой хозяин, и я невольно улыбнулась. — Нет, у меня есть один довольно взрослый волк, который в последнее время начал часто нервничать по пустякам, — и даже не соврала. Пальцы сжались на телефоне. Я уже почти прокляла себя за то, что зашла в эту лавку. Ненавижу чувствовать себя неловко. — Знаю я одного парня, у него тоже волк в домашних питомцах. Не знаю, как у вас, но его парень ну просто убийственно спокойный, — эта парочка побила все рекорды по подозрительности относительно моей персоны. Даже Ренард в своё время был более доброжелательным. — Скажем так, Шедоу был убийственно спокойным, пока его хозяин не познакомился со мной. По крайней мере, Сэм так говорит, — я улыбнулась. В нынешнее время никто не заводит волков, и я конкретно сомневалась, что мы говорим о разных людях. — Ты девушка Сэма Тернера? — его брови взлетели вверх. Я кивнула в ответ на вопрос. Теперь удивленной в здании была только Розали. Мужчина повернулся к ней. — Ты его не знаешь, мы когда-то были в одной…кхм, тусовке, — он немного замялся, и я прищурилась. — Его волчара — это что-то с чем-то! — Адрианна Крейг, если вы хотите узнать мое имя, — упомянула я не в тему и этим заработала еще один восхищенный взгляд. Все страньше и страньше, как сказала бы Алиса. — Вы выглядите так, будто уже слышали мое имя. — О, да, — отозвалась Розали. Я нахмурилась. Не успела же я настолько наследить, чтобы люди узнавали меня на улицах. — Мы иногда сотрудничаем с полицией. Так что местные слухи знаем, — уклончиво продолжил за девушку её мужчина. — Я надеюсь, доброжелатели, что разносят эти слухи, не спускают на меня всех собак? Будьте уверены, я не настолько плоха, — попыталась улыбнуться, но мышцы свело от напряжения. Странно, даже не заметила, как разнервничалась. — Я даже рад, что ты приехала, — хохотнул Монро. Странное имя, оно удивительным образом ему подходило. — Давно пора было немного взбаламутить этот участок. — Как будто ему и так приключений не хватает… — пробормотала брюнетка в сторону, но я услышала. Мда, ничего не понимаю. — В любом случае, девяносто процентов из ста — не моя вина. Ну, по крайней мере, восемьдесят пять, — я попыталась улыбнуться. Получилось плохо. От напряжения даже мои пальцы сжались внутри кармана. Мне показалось, что я слышала хруст мобильного телефона. — Окей, окей, как скажешь, — так же как и я, напряженно, рассмеялся Монро, обошел меня и достал какую-то банку с самой верхней полки. — Вот, держи. Тут травяной сбор. Можешь подсыпать к нему в еду. Или сказать Сэму, чтобы тот приказал ему это съесть. — Думаю, приказывать не придется. Шедоу хороший парень, сделает все, что нужно. Сколько я должна? — Это остатки от тех трав, которые мы используем для отваров. Считай это подарком. За испорченные нервы шефа полиции. Хоть кто-то рискнул их потрогать, — эта парочка постоянно отвечала друг за друга, не давая мне сконцентрироваться. Я попыталась возразить и достать деньги, но «друзья участка» ясно дали понять, что денег не примут. Уходила я оттуда с банкой трав и полнейшим ошеломлением. Интересно, а они знают Ника? Я не стала проверять место, где мой убийца залез в машину. Почему-то складывалось ощущение, будто за мной внимательно наблюдают. Не будь окна магазинчика плотно заклеены, я бы подумала, что эта парочка решила поиграть в шпионов. В общем, так ничего и не добившись, я отправилась домой. Мне предстояло еще три дня заточения, а после — на работу. Надеюсь, в этот раз меня не развернут на пол-пути, сказав, что отпуск был недостаточным.