Потерянный Рай

Белая опушка леса. Заснеженная дорога, бегущая мимо осевших домов. Полумесяц, наблюдающий, как надзиратель, за деревенькой. Снег под подошвами откликался приглушенным скрипом. Гарри мялся с ноги на ногу, сгорбившись и засунув ладони в карманы. Рядом устало вздыхал Сириус, поддерживая пьяного Джеймса, который тихонько посапывал, разметая скользящими ногами снег. Было ужасно холодно. Пробирало до самых костей. Гарри уныло посмотрел на темные окна домика на окраине. Нет, его отцу определенно не стоило появляться в таком виде дома. Сириус понимающе кивнул и потащил безвольную тушку в сторону своей ветхой хижины. Так происходило не в первый раз: Джеймс практически жил у Бродяги, почти каждый день напиваясь до беспамятства. В министерстве его до сих пор держали лишь за прошлые заслуги. Как же… ведь он – Джеймс Поттер, черт его побери, великий мракоборец и все такое прочее. Гарри хмыкнул себе под нос. М-да… все-таки не удержался и бросил молчаливый взгляд вслед двум темным силуэтам, кое-как плетущимся по узкой тропинке. Не нравилось ему это. Не таким он представлял отца, разглядывая в двенадцать лет под одеялом старые семейные фотографии. Отец был для него идеалом, к которому хотелось стремиться. Этакий непоколебимый и отважный рыцарь без страха и упрека. Глупости. Слишком многого Гарри ожидал. Помявшись на месте еще немного, он вяло поплелся к дому. Наверняка, о нем беспокоились, а Гарри в последнее время просто не хотел там находиться. Вообще все дело было в тяжелой атмосфере, витавшей дома. Она душила, выталкивала, словно он был там чужой. Гарри конечно понимал, что все это глупости. Лили любила его больше всех на свете. Просто… было такое чувство и все. Откуда оно взялось – непонятно. Единственное, что Гарри знал наверняка, ― это то, что ему был нужен Малфой. Прямо здесь и прямо сейчас. Но Малфой от одного его желания, как назло, не появлялся. Гарри помялся на пороге и толкнул дверь вперед. На самом деле развод родителей никаким образом его не расстроил. И не обрадовал, конечно. Проще сказать – не вызвал никаких чувств. Может это потому, что он уже давно знал, что рано или поздно все закончится именно так. Да и он, в конце концов, не был маленьким ребенком, который не понимает всех тонкостей взаимоотношений взрослых. Он понимал. Понимал, что незачем разыгрывать счастливую семью – таким образом несчастны будут все. Скинув на пороге обувь, он практически на цыпочках прошел на кухню, надеясь, что мама уже давно спит, но стоило ему скрипнуть половицей, как у дверного проема раздался кашель. Гарри обернулся. На кухне зажегся свет. Хмурый взгляд черных глаз прозвучал громче, чем если бы ему сделали устный выговор. Гарри напрягся всем телом, пытаясь понять, чего ему хочется больше в данный момент: ударить или проигнорировать нерадивого преподавателя. ― Какого черта… ― все-таки проронил устало Гарри и потер глаза. – Собираетесь снять с меня баллы, профессор? Или мне теперь лучше называть вас «папочка»? ― Меня тошнит от твоего остроумия, Поттер, ― произнес Снейп ледяным голосом. ― Где мама? – спросил Гарри, наливая себе стакан воды. Ночь обещала быть долгой и трудной, как, впрочем, и все зимние каникулы. Признаться, насколько бы сильно Поттер не очерствел за это время, новость о том, что у его матери роман со Снейпом, поначалу вызвала какой-то тупой и нервный шок. ― Лили давно спит. Гарри никак не мог привыкнуть к мысли о том, что теперь они со Снейпом практически родня. Это было уже как-то слишком. Так и хотелось крикнуть: «Стоп, ребят, такого не может быть». И рассмеяться, рассмеяться… Но как-то не получалось. Прошло всего пара дней с того момента, как в доме стало на одного человека больше, а Гарри уже был готов на стены лезть. Просто потому, что это все выглядело до ужаса абсурдно. Вся эта жизнь выглядела сплошным фарсом, в которой не хватало лишь закадрового смеха на самых идиотских моментах. Например, на таких, как сейчас. ― Ну что? – напряженно проронил Гарри, стукая стаканом по столу сильнее, чем рассчитывал. – Незачем сверлить меня таким напряженным взглядом. Я не исчезну из этого дома при всем вашем и, поверьте, моем желании. ― Чего бы ты там о себе не возомнил, Поттер, ― с отвращением выделил фамилию Северус, ― я никогда не хотел, чтобы ты исчезал. Я никогда не хотел, чтобы Лили расстраивалась. ― Если вы причините вред моей… ― Я никогда не причиню ей вреда, ― твердо и даже раздраженно перебил его Снейп, словно объясняя очевидные вещи. Гарри нахмурился. Это и вправду были очевидные вещи. К чему он вообще затеял этот разговор? Непонятно. Может быть, сказывалась старая привычка: при разговоре с профессором язык горел от желания вставить слово поперек. ― Все было бы намного проще, если бы я мог ненавидеть вас, как раньше, ― проронил он немного тише. Веселые были времена, стоило признать. Вечно пылающий огонь ненависти, в который Снейп не стеснялся подбрасывать дровишек, но «как раньше» уже быть не могло. Только не после того, как Северус доказал, что за все свои годы в Хогварсте он был верен лишь своим чувствам к Лили. На самом деле… нет, Гарри не хотел этого признавать. …он понимал профессора, как никогда раньше.

***

Драко посмотрел на особняк и болезненно зажмурился. Перед глазами рябило. Сугробы, стены, деревья – все было ослепительно белым и невозможно ярким. Это место было слишком чистым. Слишком невинным. Как будто нарочно старалось обелить себя, но Драко все помнил: и дожди, и слякоть, и серое небо. Помнил потрескавшиеся стены и мрачные коридоры, заваленные всяким хламом; помнил, как морщился от запаха гнили, а его прадеды с портретов вдоль стен осуждающе смотрели сверху вниз; тараканы размером с ладонь вылезали из разбитой раковины, а обои отклеивались огромными пластами и свисали волной; алые дорожки ковра струились по ступенькам в подвал, словно ручейки красного вина, сбиваясь у металлических дверей; цепи свисали с потолка, и на крюках, что висели на последних кольцах, не было ни одного чистого участка; жирные крысы сновали по камерам туда-сюда; он вдыхал мертвый воздух и мечтал увидеть солнце. Драко много чего помнил. И много чего хотел бы забыть. Дом был безупречен и беспощаден. Парадная дверь казалась массивной и угрожающей. У него дрожали ноги. Сердце гулко билось в груди. Драко с самого начала знал, что не должен был приезжать сюда, поэтому и оттягивал этот момент, как только мог. Он сделал рваный вдох, не отводя взгляда от дверей, словно это была пасть огромного чудовища. Особняк вызывал лишь отвращение. Дикое – до тошноты. Драко не мог туда зайти. Ладонь Реддла легла ему на плечо. Малфой взглянул на профессора и чуть не расплакался. Он не хотел, не хотел, не хотел, нехотелнехотелнехотел… Но должен был. Нельзя показывать своего страха – иначе обнаружишь брешь и позволишь сожрать себя с потрохами. ― Давай зайдем внутрь, здесь довольно прохладно, ― произнес Реддл спокойным голосом. ― Я немного устал, ― бросил Драко, даже не притворяясь, что все нормально, ― и это было так приятно: наконец-то перестать прикладывать неимоверные усилия, чтобы выдавить на лице жалкое подобие улыбки. Драко верил Реддлу, но не дому. Тот хотел вновь захлопнуть за его спиной стальную дверь – да, Драко это чувствовал. Каждая его конечность налилась свинцом: чужие руки открывали дверь, чужие ноги заходили в ловушку. ― Что случилось? На тебе лица нет, ― обеспокоенно спросила Нарцисса, выходя из гостиной. ― Я думаю, Драко лучше прилечь в своей комнате, ― ответил за него Реддл, и Малфой не стал возражать. Нарцисса понимающе кивнула и скомандовала домовым эльфам отнести вещи в спальню. – Я провожу тебя, ― уже чуть тише добавил Том. Драко вывернулся и сбросил ладонь Реддла с плеча – это произошло непроизвольно. Все его мысли поглощал дом: скрипящие ступеньки отдавались в груди паническими нотками; снующие туда-сюда эльфы заставляли каждый раз нервно вздрагивать. Все чувства были на пределе, Драко кусал губы и следил за домом так, словно перед ним была злая собака, которая в любой момент могла наброситься. Он старался идти прямо, когда стены в коридоре то сжимались, то изгибались дугой. Свет мерк, тишина переполняла дом, в затылок дышал самый страшный ночной кошмар. Ладонь Реддла вернулась и сильнее сжалась на его плече. Переместилась на шею, сдавила ее с отвратительным хрустом. ― Драко. Драко вздрогнул, отгоняя от себя неприятное наваждение. ― Ты меня слышишь? – спросил Реддл, и Малфой кивнул, не в силах почему-то посмотреть ему в глаза. – Сейчас ты отдохнешь, а потом мы с тобой серьезно поговорим… о тех вещах, что с тобой происходят. Драко опять кивнул, потому что хотел как можно быстрее остаться один. Хотел запереться в своей комнате и не пускать никого, пока сердце не перестанет выпрыгивать из груди от каждого шороха. Драко скинул мантию и устало упал на мягкую перину. По телу прокатилась приятная волна. Малфой облегченно выдохнул, ощущая тепло. Видимо, он действительно вымотался. Для полного счастья нужно было проветрить комнату, но сил, чтобы хотя бы встать не было. Драко потихоньку начали окутывать нити спасительного сна. Он, ощутив, как куда-то проваливается, безвольно отдался приятному наваждению. Окно раскрылось нараспашку, резко хлопнув дверцами о стены. Драко вздрогнул и сел на кровати, ощущая сильный порыв ветра. ― Твою мать… ― простонал глухой голос с пола. – Почему твоя комната так высоко? Можно подумать, ты принцесса в заточении!.. Как же больно… ― стонал Поттер. ― Ты… ― начал краснеть от возмущения Драко, ― ты… больной на всю голову! ― Есть немного, ― хмыкнул гриффиндорец, потирая ушибленный лоб. ― Что ты здесь делаешь?! – вконец забыв о сне, воскликнул Малфой. – Мой отец убьет тебя, только дай ему повод! ― Я скучал, ― серьезно произнес Поттер, словно одно его «скучал» было серьезным аргументом. Драко закатил глаза и откинулся обратно на подушку. ― Знаешь, у меня уже даже нет сил удивляться, ― пробормотал он. Поттер сел на край кровати, задумчиво оглядывая светлую и просторную комнату. – Объясни только, как ты сюда попал, вокруг особняка полно защитных заклинаний. ― Мой отец – мракоборец, если ты не забыл. Он научил меня парочке полезных трюков, ― состроил важную физиономию Гарри, словно изображая Гермиону, а потом наклонился и убрал с лица Драко тонкую прядь. Он не мог больше находиться в Годриковой впадине. Ему нужна была доза под названием «Малфой-злая-колючка-но-я-все-равно-без-ума-от-него» немедленно. ― Проникновение на частную собственность, Поттер, я сдам тебя властям, ― хмыкнул Драко и приподнялся, касаясь губ гриффиндорца. Гарри расплылся в игривом оскале, толкая Малфоя на кровать и нависая сверху. Ему доставляли удовольствие алые пятна румянца, расплывшиеся по белой шее, скулам и даже – кончикам ушей слизеринца. Это пробуждало в нем что-то дикое, животное, примитивное, требующее немедленно подчинить себе такую желанную добычу. Впиться в мягкую кожу острыми ногтями, смять податливое тело под собственной тяжестью, оставить красные метки, где только можно, чтобы доказать и себе, и ему, что они вместе, они принадлежат друг другу – и никак иначе: их сердца бились в унисон, дыхание делилось пополам, тепло отдавалось через прикосновения. Было так сладко. Так желанно. Душевно. И тепло. Гарри был опьянен. Драко ощущал болезный комок в груди вместо сердца, который ноюще сжимался из-за преданных чисто зеленых глаз. В голове ярко-красным болезненным цветом замелькала единственная мысль: «Я не хочу оставлять его одного». Драко не хотел, чтобы все это кончалось. Не хотел, чтобы… на глаза наворачивались слезы – второй раз за день. Это было глупо. Чертовски глупо. Поттер определенно заметил его растерянное выражение лица. Драко ощущал, как теряет контроль. Он прикусил губу, боясь моргнуть и окончательно дать волю чувствам. Только не перед Гарри – это было его персональное «табу». Что-то на уровне инстинктов, непреодолимый барьер. Но Драко закрыл глаза. Холодная капля затерялась в волосах. ― Драко, ― нежно произнес Поттер, стирая влажную дорожку. – Пожалуйста, верь мне. ― Поцелуй меня, ― попросил Малфой, словно поцелуй был для него всем. Гарри мягко прикоснулся к сухим губам, как если бы от одного неосторожного движения по Драко могли пойти трещины. Горячая ладонь скользнула под рубашку, притягивая изгибающееся тело за талию ближе. Ему так хотелось забрать всего Драко себе – без остатка. Окунуться в него и не вынырнуть, утонув в пучине накатывающих ощущений. Холодные руки легли на лопатки гриффиндорца и прижали его ближе, сминая ткань свитера тонкими пальцами. Гарри горячо выдохнул. Драко смотрел с наваждением. Ставни окна бились о стены. ― Я не брошу тебя, ― прошептал Поттер, ― больше нет, ― и аккуратно поцеловал в кончик носа, переходя к скулам, шее. Драко привстал, чтобы стянуть с Гарри свитер, и задержал взгляд на широкой груди. Они больше не были теми маленькими детьми, и, казалось, с момента их первой встречи прошла целая вечность. Возможно, так и было. Слишком много воды утекло, но сейчас это было неважно. Пряжка ремня звякнула, ладони Гарри скользнули по внутренней стороне бедра. Драко рвано вдохнул, ощущая, как по телу побежали мурашки. Внизу живота заныло и потянуло вниз. Он прижался к Гарри, прижался всем телом, каким-то комком, словно укрываясь за ним от всего мира. ― Я люблю тебя, ― прошептал Поттер и получил еле слышное в тихом выдохе «я тебя…» тоже ― мысли давно уже сами заканчивали все его фразы. ― Сделай это, ― произнес Драко с такой мольбой, что Поттер чуть не задохнулся от страсти, ударившей в голову. Его руки сжали талию слизеринца, опускаясь все ниже и ниже. Проводя по разгоряченной коже такими же пылающими ладонями, он скользнул на бедра. В голове творилось что-то непонятное: весь самоконтроль, что еще оставался, таял на глазах. Пальцы надавили на нежную кожу чуть сильнее, чем следовало, и оставили на ней красные отметины. Драко вздрогнул и вцепился в широкие плечи. Это было так нереально. Гарри старался, как мог. Контролировал себя, но... Он с рыком прижался к Малфою, грубо подминая его под себя. Драко шумно выдохнул, закидывая одну ногу за талию Поттера и подталкивая его к себе еще ближе. В комнате заметно похолодало, ветер продолжал играться с оконными дверцами. Драко жался к Гарри, ища тепла от разгоряченного тела; желая заботы в самых темных закутках души; мечтая о любви, о бешеном, всепоглощающем и всепрощающем чувстве; требуя внимания, как последний эгоист; забирая эмоции – такие живые и яркие, которые струились под кожей и призывно кричали о жизни… …отбирая свободу, в которой он так нуждался. В которой они так нуждались. Безудержно, страстно, порывисто. Гарри немного спешно и неаккуратно вцепился в ягодицы, пальцами массируя проход. Драко выгнулся дугой, цепляясь за подушку. Наколдованная баночка смазки упала с звонким стуком и покатилась по полу. От неприятных ощущений Малфой скривился, но не произнес ни звука. Ему не хотелось спугнуть Поттера, хотя тот, казалось, ни за что не остановится – его маниакальный взгляд немного пугал и одновременно завораживал. Но, несмотря на явное нетерпение, он делал все медленно, потому что больше всего на свете он боялся причинить Драко боль – ну и что, что от одного взгляда на распростершееся под ним тело в расстегнутой белой рубашке на смятый простынях у Гарри все нутро выворачивалось наизнанку. Проделав дорожку из поцелуев по внутренней стороне бедра Драко, Поттер закончил растягивать Малфоя и, подхватив тонкие ноги, устроился между ними. Он вошел медленно, ощущая ни с чем несравнимое удовольствие. Драко сжал пальцы на ногах от внезапной боли. Кровать протяжно скрипнула. Малфой не мог вздохнуть, понимая, что еще чуть-чуть и болезненный стон сорвется с губ. Вся нижняя часть тела словно вспыхнула огнем, из глаз полетели искры. Это было невыносимо. Абсолютно. Он не мог. Даже такой элементарной вещи, как секс, он вытерпеть не мог. Какие-то тупые нотки отчаяния заплескались в груди. Драко неровно втянул воздух через рот, прижимая Поттера ногами к себе и заставляя его замереть. ― Тебе больно, ― хмуро произнес Гарри и немного испугано приподнялся. Драко замотал головой. ― Я хочу этого, ― слабым голосом произнес он. Потолок будто качнулся. Драко закрыл глаза, досчитал до десяти, глубоко втянул воздух. По телу прокатилась расслабляющая волна. Он надавил ногами Гарри на поясницу, призывая к движению. Поттер осторожно толкнулся и закусил губу, чтобы не сорваться на бешеный ритм. Сжимая бледные бедра до синяков и входя до упора, Гарри наслаждался, словно музыкой, яркими стонами Драко, что метался под ним. Упоительно сладко – до скрежета зубов. Все было так, словно они совершали это сотни раз и каждый раз как в первый. Голый Малфой был худым и невероятно бледным, острые позвонки легко прощупывались под пальцами, когда Гарри подхватывал его в очередном изгибе. Переместив Драко в вертикальное положение, Гарри прижал его к себе, окутывая нежными прикосновениями. Пальцы бегали по шрамам на спине, залечивая следы черной магии, губы прижимались к бьющейся жилке на шее, оставляя грозди красных отметин. Малфой дарил всего себя, словно за что-то извиняясь, а Поттер неосознанно брал, ведь это было именно то, чего он так давно желал. Дикий зверь внутри довольно урчал, готовый сделать для Драко все, что угодно, лишь бы и дальше так сжимать его в разгоряченных объятьях, кусать за плечи, зарываться кончиком носа в густые растрепавшиеся волосы. Все закончилось довольно быстро. Драко как-то обмяк в крепких руках Поттера, сжимая Гарри в себе и доводя его до разрядки. Они устало рухнули на протестующе скрипнувшую кровать и погрузились в тишину. Стало так спокойно. Драко сверлил взглядом потолок. А на душе было какое-то теплое опустошение. ― Наконец-то ты улыбнулся искренне, ― приподнялся на локтях Гарри, замечая улыбку на губах Драко. ― Рано радуешься, если тебя сейчас кто-то увидит… ― Да-да-да, меня убьют, знаю, но ради тебя я готов на такой риск, ― смеясь, перебил Поттер. Драко фыркнул. Настолько самоотверженный любовник ему был не нужен. Гарри вдруг вскочил с кровати, быстро натягивая штаны и заставляя Малфоя делать то же самое. Его глаза сверкали шальным блеском, что не предвещало ничего хорошего. Но у Драко было слишком хорошее настроение, чтобы сопротивляться, поэтому он поддался, тянущему его на ноги Поттеру. ― Ты до сих пор должен мне… – серьезно начал гриффиндорец, ― танец! – и, схватив Драко за талию, закружился с ним по комнате. – Мы не танцевали на балу! ― Гермиона явно танцует лучше тебя, ― хмыкнул Драко, когда Поттер в третий раз наступил ему на ногу. Тот насупился и, наклонив Малфоя, поцеловал. В этот момент дверь распахнулась, в комнату влетел ураган имени Пэнси Паркинсон. ― Ты собираешься спускаться на ужин? Все тебя ждут… ― громко начала она и замерла на пороге, увидев весьма недвухсмысленную сцену, ― вообще-то… Поттер с голым торсом держал Малфоя в незастегнутой рубашке. Оба с помятыми шевелюрами, слегка раскрасневшиеся, замерли в ожидании и во все глаза глядели на Пэнси. Та, проморгавшись, сперва даже не сообразила, что происходит, а потом побагровела, – то ли со злости, то ли из-за смущения. Если бы взгляд мог убивать, Гарри бы давно уже был мертв. Пэнси подскочила к кровати, схватила свитер Поттера, кинула ему одежду и стала толкать его к открытому окну. В этот момент из коридора послышались шаги. Драко бросил испуганный взгляд на открытую дверь. Гарри неуклюже взобрался на подоконник, а Пэнси услужливо помогла ему сделать шаг – это она проделала с особым удовольствием. Драко не успел опомниться, как с улицы уже доносился мат явно не очень удачно приземлившегося Поттера. Подскочив обратно к Драко, Паркинсон стала судорожно застегивать пуговицы его рубашки, но не успела. В комнату зашла Нарцисса. В этот момент Малфой испытал дежавю. Нарцисса замерла на пороге, удивленно уставившись на запыхавшуюся, растрепанную Пэнси и полураздетого Драко. Повисла немая пауза. Слава Мерлину, к этому времени возмущенный голос Поттера под окнами уже стих. Драко только открыл рот, чтобы все объяснить, как Нарцисса его перебила. ― Я только хотела позвать вас на ужин, ― довольно спокойно произнесла она. – Как закончите свои дела, сразу спускайтесь, ― и заговорщически подмигнув, вышла из комнаты. ― Я… ― начал Драко. ― Молчи. Я сказала: молчи, ради Мерлина. Сейчас я спущусь вниз и выйду в сад, и, если там не окажется Поттера, ему очень повезет, в противном случае я за себя не ручаюсь. Произнеся свою угрожающую речь, Паркинсон выбежала из комнаты. Драко проводил ее молчаливым взглядом. За последние полчаса его жизнь не то, чтобы перевернулась с ног на голову, а сделала сальто, шпагат, попрыгала на голове, побегала по потолку, забилась в бешеном припадке под кровать, закричала и выбросилась в окно. Что-то определенно здесь было не так.