Сны

      В больнице ещё только-только начинался утренний обход, когда двое любовников вошли в холл с улицы – несмотря на то, что была лишь середина августа, температура снаружи заставляла людей кутаться в тёплые вещи. С присущим ему великодушием Эрвин одолжил Риваю один из своих плащей. Юноша молча обернул его вокруг себя два раза, подавив очередное ругательство. Поспать им толком не удалось: сначала они долго болтали, и в своём разговоре перешли на темы столь тоскливые, что пришлось совершить «второй заход». Бесхитростное перемежение неторопливого философствования с горячим сексом продлилось до самого рассвета, пока капралу всё это не надоело и он не отправился готовить завтрак.       Это был их первый совместный завтрак за всё время, что они знали друг друга. Большую часть дороги до клиники они молчали, но никого молчание не тяготило. Капрал кутался в плащ и что-то изредка ворчал. Эрвин, блаженно прищуриваясь, наслаждался освежающей прохладой. У него ещё будет время поспать на работе, но в этот раз никакой морфий не потребуется.       – А она ни капельки не изменилась, - командор подавил смешок, когда они, прокрадываясь по пустующим коридорам больницы, заглянули в приоткрытую дверь кабинета Энджи: девушка заснула прямо за своим рабочим столом на рисунках одного из больных. Сложно поверить, но за маской полубезумного учёного эта странная трудоголичка скрывала добрую, сочувствующую натуру. Иногда Эрвину казалось, что Энджи, а, если быть точным, Ханджи, искренне переживает за каждого пациента. Ривай только сдержанно кивнул, окинув беглым взглядом творящийся внутри кабинета бардак:        – Да, всё так же ничего кроме своей работы не видит.

***

      С тех пор в стенах больницы стала звучать новая музыка. Что-то было в ней ностальгическое и трагичное, но вместе с тем она пробуждала в пациентах давно забытые ими чувства – любовь, нежность, умиротворение. Эта музыка не исчезла и через два года, когда пианиста официально выписали. Низкого черноволосого юношу всё также можно было заметить в коридорах, но никого это уже не удивляло. Он вошёл в будничную жизнь больницы так же, как ежедневные обходы и развивающие игры для пациентов. Газеты первое время кишели информацией о «чудесной реабилитации» одного из лучших пианистов Европы. Но, несмотря на все свои возобновившееся многочисленные гастроли, Ривай неизменно возвращался в тихий городок, где, в ставшем на порядок чище доме, дожидался его возвращения бывший командор легиона разведки, а теперь главный врач психиатрической клиники Эрвин Смит.