Мы извращаем представление о счастье

      Время закрытия бара приближалось и Галлагеру эти последние пятнадцать минут казались вечностью. Домывая полы, он каждые пять секунд смотрел на часы: сначала на настенные, потом, цыкнув и думая, что те сломались, на наручные, но и они как предатели издевались над ним. Йен ждал когда, наконец, сможет отправиться в колледж, конечно не на занятия, а к одному строптивому гопнику, который украсил его лицо парочкой синяков и разбитым носом, благо, что не сломанным.       - Десять минут первого, - находясь на пороге учебного заведения и глотая воздух в попытке отдышаться, сказал себе Йен. Побив свой прошлый рекорд бега на минуту, рыжий решил, что показываться перед Милковичем в таком виде чревато подколками и издевками, поэтому решил подождать.       Улегшись на лавочке, Йен наблюдал, за медленным перемещением одной из немногочисленных ярких точек на небе. Город такое место, где даже в безоблачную погоду, количество видимых звезд можно пересчитать по пальцам, а Галлагеру с детства хотелось увидеть Млечный путь. Самолет, за которым наблюдал Йен, двигался на восток, и, пройдя черной точкой по серпу растущей Луны, скрылся из виду за крышей колледжа.       Мелькнувший пучок света в окне первого этажа, привлек внимание рыжего. Хаотичная траектория светового луча фонарика, говорила о том, что его владелец либо не умеет им пользоваться, либо в его организме зашкаливает количество медихлориан.       Вскочив с лавочки и полуприсядем подбежав к окну, Йен намеревался заглянуть внутрь, в надежде не увидеть там призрака. «Ебаныйстыд», подумал рыжий, словив себя на мысли о призраке, и свалил все на обезболивающее, которое дала ему Ви, залепившая ему нос пластырем с нарисованными цветочками - видите ли другого при ей не было. Заглянув в окно и приметив темную фигуру, Йен не успел начать мыслительный процесс по идентификации личности, как его ослепил свет направленного на него фонарика.       Погасший свет лампочки позволил рыжему разглядеть в окне Милковича, содрогающегося от смеха. Его смех парализовал тело и захватил сознание Галлагера, он не мог оторваться от созерцания широкой улыбки и сверкающих глаз, в уголках которых появились морщинки, и, хотя закрытое окно не позволяло слышать смех брюнета, Йену казалось, что он способен чувствовать его через вибрацию стекла и улыбка расползлась по его лицу.       «Как мило…» - только и успел подумать Галлагер, как через мгновение, электрический импульс, преодолев последний синапс, добрался до нужного отдела мозга, отвечающего за логику. Кровь мгновенно прилила к голове поселив румянец на щеках и ушах рыжего. До него дошло, что Микки смеется над его пластырем в цветочек и, отринув от стекла на несколько шагов, Йен выпалил все маты как частушку.       Свет, вновь озаривший его из окна, заставил вернуть свое внимание к Микки. Тот, указав Галлагеру в направлении черного хода, достал ключи и направился открывать ему дверь.       - Хей, куда делся твой пластырь, крутой парень? – впустив Галлагера в здание, поприветствовал того Микки, все еще не в силах перестать лыбиться.       - Отъебись, Мик, - снова, немного покраснев, кинул Йен. – Вообще-то это ты мне нос разбил.       - Прости, увлекся, - закрыв дверь, повернулся к рыжему, - ну, куда пойдем? – облизав и прикусив нижнюю губу, спросил Милкович.       - В 412, - быстро ответил парень, выбрав место для утех сразу же после того, как Микки предложил ему прийти сюда. – Уложу тебя прямо на столе мистера Фолка, он еще тот козел.       - А ты прям извращенец, хотя по виду не скажешь, - выгнул бровь Милкович.       Вскрыв кабинет, парни вошли внутрь и принялись стягивать верхнюю одежду. В полумраке комнаты, Йен набросился на Милковича со страстным поцелуем, прикусывая и оттягивая нижнюю губу парня. Разница в росте, хотя и небольшая, позволяла рыжему доминировать в нынешней ситуации. Подхватив Милковича за поясницу, Йен наступал, тем самым заставляя парня двигаться задом прямиком к небольшому лекционному столу. Наконец, достигнув импровизированного любовного ложа, Галлагер разорвал поцелуй и, немного нагнувшись и схватив Микки за талию, приподнял того и усадил на деревянную поверхность.       Стянув с себя и Милковича футболки, Йен рассматривал торс брюнета, ведь в прошлый раз ему практически ничего, кроме спины, не удалось увидеть. Чуть более крупное телосложение Микки, широкие руки, мягкая и мертвецки белая кожа, будто долго не видевшая солнечного света - все это отражалось в зеленых глазах, навечно пропадая в черной, расширяющейся бездне зрачков.       Владеть. Вот, что поселилось в голове Йена в тот момент: ему, во что бы то ни стало, захотелось присвоить каждый атом Миккиной плоти себе. Он знал, что добьется своего. Ему не нужно было завоевывать расположение Микки. Где-то в глубине сознания Галлагера всплыл образ лиса, у которого нет необходимости убеждать зайца в своей невинности, лис просто хватает и поглощает свою добычу; но этот образ был настолько эфемерным, что растворился в крови, как вода в водке.       - Может уже присунешь, рыжий лобок? – попытавшись встать, чтобы снять брюки, произнес брюнет.       - Нам некуда спешить, - не дав спрыгнуть, остановил того Галлагер, - я хочу растянуть удовольствие, - улыбнувшись и проведя рукой по разгоряченной коже, Йен уложил брюнета на спину и принялся оставлять влажные поцелуи.       Красная метка, обрамленная следами от зубов, как клеймо красовалась на ключице Милковича, и Йен не намеривался останавливаться только на одной. Звуки боли сквозь крепко сомкнутые зубы доносились до слуха рыжего, распаляя садистскую часть, с самого рождения покоящуюся где-то внутри Галлагера, заставляя делать все более сильные укусы. Кривая дорожка неровных засосов простиралась от плеч Милковича до самого низа живота, словно олицетворение современного искусства, как творения новой формы и материала.       Расстегнув ремень и приспустив Миккины брюки с трусами, Йен коснулся языком его члена. Полу возбуждённый орган мгновенно отреагировал и рыжий, сплюнув на руку, обвел пальцами вокруг горячей плоти. Двигая рукой в медленном темпе, парень обильно облизал губы и заглотил головку, от чего Милкович, не выдержав, издал длинный стон.       Скользя по твердому стволу и полностью вбирая его в рот, развратные звуки, а также больше не сдерживаемые стоны Микки заполняли весь кабинет; резонируя от стен, они действовали на стояк Галлагера, все еще стиснутый джинсами и требующий внимания.       Переполняемый желанием вновь ощутить давление Милковической задницы на своем члене, Йен выпустил стояк Микки и приподнялся в поисках куртки.       - Только не говори, что ты сваливаешь, - отходящий от минета брюнет наблюдал за действиями Йена. Тот, порывшись в карманах и достав оттуда какие-то упаковки, вернулся. – Что это?       - Смазка и презервативы.       - Презервативы ладно, а смазка нахуя? – недоумевал парень.       - Что бы хуй вошел и не было больно, - ответил рыжий, распаковывая презервативы, - ты никогда ею не пользовался?       - Нет, знаешь если я и находил в нашем районе с кем перепихнуться, то это было быстро и без лишних слов.       - Тогда сегодня ты испытаешь новые ощущения, - прошептал Йен, спустив Микки со стола и повернув его к себе спиной.       - Бля, звучишь как педофил, - произнес брюнет, вызвав улыбку на губах у обоих парней.       Легко скользящие пальцы не приносили знакомой боли Милковичу, лишь предвкушение наслаждения; все его тело норовило отреагировать на прикосновения рыжего.       - Повернись ко мне, - ощутив, как Йен вытащил пальцы, услышал Микки и поспешил исполнить просьбу. – Хочу видеть твое лицо, когда трахаю тебя. – Животный инстинкт поглотил рыжего. Напряжение чувствовалось в каждой мышце и лишь оставшаяся частица самоконтроля позволяла Йену сдерживать свои желания. Но и она быстро иссякала.       - Сука, Галлагер, я тебе не балерина, - воскликнул брюнет, когда Йен попытался закинуть ногу Микки себе на плечо.       - Тогда обхвати ногами мою талию, - прохрипел Йен, вместе с тем войдя в Микки практически полностью, вырвав у того громкий стон наслаждения.       Толкнувшись в Милковича еще и упершись в яйца брюнета, Йен сжал его бока и начал двигаться. Длинные и размеренные толчки сменялись короткими и быстрыми, сбивая дыхание парней и заставляя пульс бешено расти. Недавняя прохлада комнаты сменилась горячим пылом, оставляя свой след в виде испарины, скапливающейся на изгибах тел и стекающей каплями по упругой коже.       Йен трахал Микки и неотрывно смотрел на его лицо, замечая как тот щурит глаза и приоткрывает рот при задевании простаты. Облизывая губы уже в сотый раз, Галлагер невыносимо жаждал почувствовать язык брюнета у себя во рту; брюнет, смотревший на него не менее похотливым взглядом, слегка улыбнувшись, приоткрыл рот и высунул язык, призывая к действию рыжего, который не заставил себя долго ждать.       Скользкий, мокрый, изворотливый, напористый – язык Микки был самым классным языком, который приходилось целовать Йену. Они боролись - перемещаясь из одного рта в другой; они занимались сексом – сплетаясь во единое, задыхаясь от нехватки кислорода. Слюна смешивалась и текла по щекам и подбородку Милковича, а его член испускал смазку, растирая ее по торсу Галлагера. Грязный секс – это словосочетание предстало перед парнями в новом свете, больше оно не означало быстрый перепих в переулке с незнакомцем или применение странных предметов из секс-шопа.       Участившееся дыхание, громкость стонов Милковича, а также количество матерных слов, говорили о скором оргазме того. Галлагер и сам был на грани, он, немного приподнявшись, сжал член брюнета и быстро надрачивал тому, также усилив свои толчки.       - Ебать, сука Галлагер, да… - стонал брюнет, сильнее обвив ногами рыжего и вонзившись короткими ногтями в его плечи, оставляя ровные полоски розового цвета, еще долго будущие скрывать веснушки под собой. Еще пару толчков довели Микки до грани - сперма растеклась по его груди, запачкав руку Йена. Содрогающееся тело брюнета придало дополнительное удовольствие члену Галлагера и тот кончил следом за Милковичем.       Продолжая толкаться, рыжий постепенно уменьшал темп и, остановившись, прильнул к шее Микки.       - Бляяя, Микки, это было ахуенно, - лежа на Милковиче в его объятиях, выдохнул рыжий. – Тебе понравилось?       - Не возомни о себе слишком многого, - брюнет приподнял голову Йена и поцеловал того в припухшие губы, - но это был самый лучший секс в моей жизни.       - Тогда как насчет второго раунда? – вовлекая в страстный поцелуй брюнета, прошептал Галлагер и потянулся за новым презервативом.