История в деталях

      Звёздный разрушитель висит над дневной стороной Оброа-скай, и под его брюхом планетка переливается бело-зеленоватым неясным свечением, вся в туманной дымке своей ледяной атмосферы. Вейдер думает о том, что адмиралу, безмолвно и неподвижно глазеющему на неё уже столько времени, она, должно быть, кажется произведением искусства. Вейдер говорит радостно и воодушевлённо, предвкушая возможность порадовать своего чисса:       — Там есть Институт археологии, и Музей прикладной фотоники, и библиотека, огромная, одна из лучших в Галактике. Я уверен, тебе понравится. Ты должен присоединиться ко мне в следующий раз.       Вейдеру поистине есть чему радоваться: добровольно сотрудничающая с Империей целая звёздная система, уверенные обещания врачей медцентра «Аврора» — «и не таких лечили», и внезапная возможность обрадовать Трауна.       — Спасибо, Энакин. Думаю, я пошлю кого-нибудь толкового для снятия копий. Не думаю, что я буду спускаться… туда.       Вейдер, опешив, переваривает полученную информацию несколько секунд: как же так, он уже приготовился и к самопожертвованию, собираясь выслушивать малопонятные разглагольствования чисса о милых его сердцу невнятных безделушках, и к горячей признательности за внимание к слабостям партнёра.       Траун, не оборачиваясь, слегка покачивается с пятки на носок, уставившись в обзорный иллюминатор, и свои мысли он от проникновения Силой сейчас блокирует прекрасно, только душить остаётся.       Вейдер раскрывает было рот, чтобы потребовать объяснений, что же тут произошло за три часа его отсутствия, но в этот момент чисс полуоборачивается к нему и говорит с улыбкой:       — Ничего, Эни. Просто я… не люблю зиму. Скажем так.       И от этой улыбки, горькой, понимающей и прощающей, леденеет даже столь пламенное сердце. Повелитель Тьмы знает, что эта улыбка — не для него, не для этой замороженной планеты, и не для тех, кто на ней существует. Это — нечто запредельно далёкое и безмерно болезненное, и туда Траун не пустит никого.