Лживое отражение

***

- Так вы были любовниками? Кисе предусмотрительно пристегнул ремень безопасности и поерзал на сидении, устраиваясь удобнее. Аомине, покосившись в его сторону, холодно усмехнулся. Машина глухо загудела, резко сорвалась с места. Собравшиеся за утро лужи громко зашипели, разлетелись во все стороны. Дом, из которого один за другим выходили грустные люди в черном, скрылся за углом – Кисе проводил его задумчивым взглядом и тихо вздохнул, о чем-то сожалея. Любовники… не совсем то слово. Они просто трахались на парковке. Любовники, как казалось Аомине, должны были хотя бы раз проснуться в одной кровати, но именно это заинтересовало Кисе, поэтому пришлось немного подыграть: - Типа того, - Дайки пожал плечом. Дворники заскрипели по лобовому стеклу, смазывая капли дождя. Слева к ним начала прижиматься розовая тойота, и Аомине нехотя пропустил ее вперед. - Она была ну… счастлива? – при этом Кисе вперил в него изучающий, даже выискивающий взгляд. На секунду Аомине даже показалось, что тот уловил ложь, сквозившую в его словах, и пытался вывести его на чистую воду, но ему только показалось. На самом деле, Кисе просто любопытствовал. - Ты с ней не общался? – вопросом на вопрос ответил Аомине. - Я в Хоккайдо живу. А, поэтому он такой бледный, будто сто лет солнца не видавший. Там же постоянно такая погода, какая бушевала сейчас. - Так не общался? – повторил Аомине, и губы Кисе дрогнули в нелепой улыбке. - Нет. Лет пять, наверное. Минут десять они ехали в полной тишине. Точнее, торчали в пробке. Вереница автомобилей тянулась, казалось, через весь город. Огни светофора сменяли один другой, но машины так и стояли друг за другом. Дождь превратился в настоящий ливень и затопил всю улицу. Пешеходы сразу сорвались на бег, и Аомине даже проследил за некоторыми из них, но все равно не мог унять обуявшей его скуки. Чтобы как-то заполнить неловкую паузу, он включил радио, но тут же выключил, потому что на самом деле терпеть не мог бесконечную болтовню ведущих. - А где ты остановился, братец из Хоккайдо? – он возобновил разговор, чем несказанно обрадовал своего спутника, потому что солнечные глаза каверзно блеснули. - Видимо, у тебя, любовник-тян. Аомине сначала улыбнулся. Потом фыркнул. Господи, ну что за бредовая идея спутаться с юнцом, к тому же, таким, как оказалось, наглым. - Если бы я знал, что ты бездомный, никогда бы не подошел. - У тебя не было шанса, - самоуверенно ответил Кисе, прищурившись, - я видел, как ты пялился на меня. Возразить было нечего, потому что парень фактически был прав – проанализировав свое поведение со стороны, Аомине пришел к печальному выводу, что да, он пялился, при чем весьма откровенно. Пришлось пообещать себе, что больше никогда в жизни он не свяжется с человеком моложе двадцати пяти лет. - Вы с ней просто очень похожи. Я удивился. - Да, - после недолгого молчания Кисе согласился. Через полчаса пробка рассосалась, и Аомине удалось завернуть на дорогу, ведущую к новому мосту, чтобы объехать еще одну заполненную автомобилями улицу. Его квартира находилась едва ли не в центре, поэтому каждое утро его терпение проходило нечеловеческие испытания. К концу первого года он научился извлекать выгоду из необходимости тратить по два часа своего времени впустую. Вскоре со всех сторон их обступили бизнес-центры, стеклянные офисы и фешенебельные бутики. За время их короткой поездки парень будто отмер: к тому моменту, когда Аомине заехал на парковку под домом, он заканчивал седьмую шутку. Развалившись в кресле, он крутил в руке сигарету. - При мне не курить, - предупредил Аомине. Кисе разочарованно вздохнул и сунул сигарету обратно в пачку, а пачку – в карман. - Я думал, ты рискованнее. - Я спортсмен, мне не положено, - пояснил Аомине, глуша машину. - Ого! – Кисе округлил глаза, удивленно воскликнув. – И что за спорт? Аомине в некотором роде даже удивился его недогадливости, к тому же, по всему городу были развешаны билборды с его лицом, и несколько из них даже попались им по пути, странно, что он не заметил. - Потом скажу. Пошли домой, жрать хочу, не могу. Лифт, широкий и стеклянный, поднял их на восемнадцатый – последний – этаж. Кисе внимательно смотрел через прозрачные стены на унылый Токио, скованный дождем. Серо. Бессмысленно. Он будто забыл свое радостное лицо в машине на парковке. Закрыв за собой дверь, Аомине скинул с себя верхнюю одежду, оставил у стойки с обувью грязные ботинки и, не обратив внимания на Кисе, быстро пошел на кухню. Распахнул холодильник и облегченно выдохнул: оставалась еще кое-какая еда после последнего визита Момои. Храни ее Господь. Он честно не знал, что бы делал без нее – вероятно, умер бы от голода. Следом, пока он вытаскивал из морозилки блинчики с клубничным джемом фабричного производства, за ним зашел Кисе и, не спросив разрешения, примостился на стул, удобно подогнув под себя ногу. Тут Аомине понял, что сладкого не хочет, а хочет мяса, поэтому в морозилку пришлось нырнуть еще раз: там томился пакетик замороженных куриных бедрышек, и он довольно улыбнулся. Сунул еду в микроволновку на десять минут, поставил чайник на плиту. В доме громко тикали настенные часы. Если бы только Кисе начал говорить, но он странно притих с того момента, как они вышли из машины, снова стал тем растерянным парнем с похорон. Аомине сел напротив, но начинать разговора не стал, только уставился на своего внезапного гостя. Хотелось еще одной шутки в исполнении Кисе, но не говорить же об этом вслух, поэтому Дайки выждал, пока закипит чайник, разлил вкусно пахнущий малиной чай по кружкам и одну протянул гостю, которую тот принял с благодарностью во взгляде. Сделав три маленьких глотка, обжегших рот, Кисе решил больше не рисковать и отложил чаепитие на несколько минут. - Ты любил ее? Вопрос прозвучал настолько внезапно, что Аомине даже не сразу понял, что у него спросили. Он недоуменно посмотрел на Кисе и с минуту не знал, что ответить. Определенно, нет. Он ее не любил, да и не смог бы никогда – чувства потянули бы целую вереницу проблем, которых он банально решать не хотел. Она и сама никогда не намекала на что-то большее, чем секс. - Нет, - честно признался Аомине. Иногда лучше правды нет ничего, к тому же, врать Кисе не было никакого смысла. - Но нравилась? - Она была в моем вкусе, - уклончиво ответил Аомине. Но Кисе его последние слова никак не прокомментировал. Он снова уткнулся в свой чай и, допив его наполовину, посмотрел в окно, выходящее на оживленную улицу и высоченные обшитые стеклом дома. На холодном боку одного из них красовался большой плакат с Аомине в спортивной одежде с баскетбольным мячом в руке. Кисе по-детски совсем распахнул глаза и почти приник к окну, пытаясь в деталях рассмотреть фотографию. - Ух ты! Никогда бы не подумал, что ты такой крутой. Аомине фыркнул: отличная способность оскорбить комплиментом, но, в любом случае, давно ему не было приятно от такой тривиальной похвалы. - А что ты подумал? Кисе неопределенно дернул плечом: - Офисный работник, может быть. Не знаю. Но точно не звезда спорта. - Эй, - притворно оскорбился Аомине, - я лучший игрок, между прочим. Его гость тихо рассмеялся. Потеряв всякий интерес к плакату, он отвернулся от окна и забыл о вспышке восхищения, направленного на Дайки. - Могу поспорить, за неделю тренировок я смогу тебя обыграть, - несколько хвастливо заявил Кисе, хитро улыбнувшись. - Ой, не пизди мне тут. Нет никого лучше меня, - Аомине пихнул его ногой под столом. Беззлобно и несильно. Но Кисе решил настоять на своем: - Но ведь это правда! Я быстро учусь. - За неделю ты научишься только не рыдать после игры со мной, - по-ребячески протянул Аомине, подыгрывая ему. Кисе завелся и чуть ли подпрыгнул на месте. Светлые глаза загорелись неподдельным азартом, он быстро облизал пересохшие губы и выпалил: - Спорим? Но его безумие Аомине не передалось – тот лишь вяло мотнул головой, допивая чай. - У меня ты неделю жить не будешь. Как-нибудь потом, - добавил он, когда во взгляде напротив мелькнуло сожаление вперемешку с обидой. - Ну ладно, - разочарованно протянул Кисе. Он потянулся к кружке, но та уже была холодной, поэтому пить из нее он не стал. Вместо этого подпер ладонью подбородок и посмотрел Аомине прямо в глаза. - Я сильно похож на нее? Дайки очень не понравился тон, которым был задан вопрос. Что-то незаметно поменялось в общей атмосфере, будто недавняя дурашливость выскользнула через форточку на улицу, оставив только молчаливую прохладу осеннего дня. - Я тебе уже говорил, - мрачно заметил Аомине и закашлялся. Не успел Кисе раскрыть рта, чтобы спросить еще что-нибудь, в прихожей зазвенел телефон Аомине, оставленный в кармане куртки. Он смог сдержать облегченный вздох, но выражение его лица выдало все чувства. - Извини, - он порывисто встал с места и исчез в темноте длинного коридора. Звонила Сацуки, снова, и это был единственный раз, когда он обрадовался ее звонку. Мысленно поблагодарив ее за уместную настойчивость, он нажал на кнопку и отодвинул трубку от уха. - ЧТО ЭТО БЫЛО?!! – завопил мобильник голосом Сацуки. А потом куда спокойнее и тише продолжил. – Твоя мать названивала мне все утро. Пришлось дать ей твой номер. - Знаешь, иногда я рад, что ты делаешь то, что я не просил, иногда – нет. Сейчас я очень не рад твоей самостоятельности. На другом конце провода недовольно цокнули. - Советую поговорить с ней начистоту, иначе тебе придется бегать от нее всю жизнь. Аомине не то, чтобы был сильно против. - Хорошо, - пообещал он, - я поговорю. Но ни он, ни Сацуки в это не поверили. - Ладно, мне надо идти, а то Кагами-кун вернулся с тренировки, мне надо его покормить. - Иди. Он сбросил звонок, чтобы никак не комментировать вторую часть ее предложения. Аомине терпеть не мог Кагами, хотя признавал его мастерство, но тот слишком ерепенился и характером был похож на Аомине-двенадцатилетнего. Именно поэтому Дайки предпочитал сводить общение с Тайгой к минимуму, потому что не мог поверить, что когда-то он тоже был таким придурком. Немного поразмыслив, что же делать с матерью и ее звонками, он пошел по пути наименьшего сопротивления и просто разобрал телефон на составляющие, чтобы уж наверняка. Кисе покорно ждал его на кухне, стыдливо сдвинув ноги и сложив руки на коленях, как примерный ученик. Взгляд его – пустой и совершенно неосмысленный – хаотично бегал по всей комнате. Кружки так и стояли на столе, и Аомине распрощался с мыслью о помощи в хозяйстве. - Можно я воспользуюсь твоим душем? – За две минуты, что Аомине перепирался с Сацуки, тот успел поменять настроение. Голос его звучал кротко, тихо, как у очень неуверенного в себе человека. Возможно, он просто вспомнил сестру и утренние похороны – мало поводов для радости. - Возьмешь чистое полотенце в шкафу под раковиной. Новая зубная щетка на полке с мылом и шампунем. - Спасибо. Он бесшумно выскользнул из кухни, и звуки его шагов затихли, когда хлопнула дверь ванной. Решив не заморачиваться с посудой, Аомине оставил кружки в раковине и поспешил под теплое одеяло, по которому тосковал все утро. Он не был лентяем, но дневной сон уважал и искренне верил в его целительные свойства. *** Проснулся он от звука чужих шагов по квартире. Мягкие серые сумерки сковали комнату, в которой он спал. С трудом разлепив глаза, он непонимающе уставился на незнакомую фигуру, застывшую в дверном проеме, но память об утренних событиях вернулась к нему через несколько секунд. Почувствовав неприятную жажду, он потянулся к стакану с водой, который всегда держал на прикроватной тумбочке, и сделал глоток. Чувствовал он себя куда хуже, чем днем, ему казалось, будто он лежит на раскаленной сковородке, а в горле поселился колючий ком. Кисе не решался проходить дальше, он просто стоял в дверях. Нерешительный, в одном полотенце. Аомине посмотрел на часы и недовольно буркнул: - Ты два часа в ванной торчал что ли? Тот коротко кивнул и взволнованно переступил с ноги на ногу. Влажные волосы роняли капли воды на широкую, гладкую грудь. Они чертили мокрые дорожки за собой и скрывались в повязанной на бедрах пушистой ткани. Аомине хотел предупредить, что домашняя одежда в шкафу у зеркала, но даже рта не успел раскрыть. Что-то про себя решив, Кисе потянул один край полотенца, распутал его и мягко опустил на пол около своих ног, в два шага преодолел расстояние от двери до кровати и скользнул под одеяло. Сбитый с толку, вяло соображающий ото сна Аомине не сразу понял, что произошло, просто сначала Кисе робко топтался на месте, а в следующую секунду уже прижимался к нему, продрогший после душа. Дайки мгновенно напрягся, нервно дернулся, когда его со спины обнялись чужие руки. Кисе почувствовал, как Аомине замер и даже затаил дыхание, готовясь дать отпор, но прижался к нему сильнее и горячо-горячо зашептал ему куда-то в шею. - Ты же говорил, что она была в твоем вкусе, а я… я так похож на нее… я сделаю все, что ты захочешь! Тебе ведь было с ней хорошо, да? Он оставил крошечный поцелуй за ушком и странно притих, ожидая реакции. Аомине, выслушав этот бред, потер ладонью лицо. Не то, чтобы он сильно удивился. Вопросы, которые задавал Кисе, как бы намекали, но больше поразился самому себе, что допустил подобное. Нет, гомосексуальный опыт у него имелся – в конце концов, поклонники могут быть очень даже настойчивыми, но с женщинами было проще. Он всегда считал, что женское и мужское тела созданы друг для друга, поэтому особо заморачиваться не хотел. В данной же ситуации все усложнялось тем, что Кисе казался ему слишком юным и наивным, несмотря на все его попытки доказать обратное. Вот и теперь он действовал совершенно необдуманно, залезая в кровать незнакомого мужчины и так открыто себя предлагая. - Мне кажется, ты кое-чего не понимаешь, - Аомине попытался отстраниться, но Кисе так испуганно вжался в него, что решил не пугать его сильнее и оставил всякие попытки освободиться от нежелательных объятий, - у меня не было никаких отношений с твоей сестрой. - Но вы же… - Да. Мы всего лишь трахались. Без обязательств. Мы даже не разговаривали! За спиной обиженно засопели. Кисе ослабил хватку, но рук все равно не расцепил. - Но она же тебе нравилась, - с сомнение протянул он, - ты ведь сам говорил! - Внешне, - почувствовав относительную свободу, Аомине повернулся в кольце чужих рук и посмотрел на Кисе. В мрачных сумерках его кожа выглядела серой, как у утопленника, только глаза лихорадочно блестели на безжизненном лице, - между нами не было никаких отношений. Мы только здоровались на работе и все. Светлые брови сошлись на переносице. Тонкие, четко очерченные губы изогнулись в нелепой улыбке. Растерявшись, Кисе не сразу нашел, что сказать. - Но ведь она же… не могла… - он замолчал и беспомощно уставился на Аомине. Он не хотел выглядеть глупым или слишком маленьким перед любовником своей сестры, но именно такое он создавал сейчас впечатление. – Она была несчастлива? Дайки не понял, к чему был задан последний вопрос. - Не знаю. - Но она бы не стала изменять мужу, если бы была счастлива, нет? – Кисе облизнул пересохшие губы. – Может, только с тобой она чувствовала себя нужной и желанной. Идея показалась Аомине просто кощунственной. Несмотря на полное равнодушие к Томиэ, он не хотел претендовать ни на одно упоминание в ее биографии, уж тем более в качестве любовника. Он не хотел быть лучшей частью ее жизни, потому что воспоминания о ней для него казались слишком неважными. К тому же, он не имел никакого права говорить о ней с ее братом. И взваливать на себя ответственность за ее счастье, а теперь еще за счастье Кисе он не хотел. - Я должен тебе кое-что сказать, - не придумав отговорки лучше, Аомине решился на правду. На еще одну неприятную правду, которая могла бы оттолкнуть Кисе и изрядно его отрезвить. Утренняя игра в любопытство и сочувствие перешла уже все грани. Кисе серьезно кивнул, и Аомине продолжил, тяжело вздохнув: - В тот вечер, когда ее сбила машина, она возвращалась от меня.