Бежит Койот Брэдли

Как трудно жить, Как умирать легко

Смерть на земле появилась благодаря Койоту. Он, возможно, не помнит об этом, как забыл и многое другое. Лёгкое сердце у Койота, не держит он там долго тяжёлые мысли, чтобы не тормозили, не останавливали его вечный поход. Он идёт вперёд ради того, чтобы идти; иногда он возвращается, и сказки льются с его шершавого языка рекой, и никто не жалеет, что платит он ими, а не звонкой монетой. Возвращаться не всегда легко. Это зависит не только от воспоминаний и от впечатлений, ошибок и изношенности сапог. Возвращаться можно по осколкам стекла, по ржавым штыкам, по швейным иглам или остриям ножей с костяной ручкой. Так возвращался Волк. Было время, когда солнце ещё сияло в небесах, прикованное толстой цепью для равновесия, и не грозилось упасть и сжечь всё живое, новорождённое, разбуженное звонким тявкающим смехом. Было время, когда у одного шипящего водопада собирал Койот самые лучшие компании и праздновал ночи напролёт. Солнце сегодня светит? Выпьем за это, друзья! Звёзды сияют? Пригласим их на танец! Пауки снизошли до нас, недостойных, и взялись ткать музыкальную паутину, чтоб рассказать о том, как возник мир, и что было после? Споём с ними вместе! Веселились на том празднике все: и Бизоны, ступая по траве аккуратно, чтобы не отдавить кому-нибудь лапу; и Совы, которые старались не сбрасывать на землю ослепляющие перья; и Звёзды, больше всего на свете любившие потанцевать. Пришёл Опоссум, и старина Нанси пришёл, заглянула Змея, и даже нелюдимый Волк, у которого было слишком много воинов, которых нужно было воспитать, и слишком много охот, которые нужно было возглавить. Койот обходил гостей и брал с каждого обещание: оставаться друзьями навеки, ну или хотя бы до конца времён, когда закончится у Пауков паутина, у Сов — перья, а у самого Койота — истории. Подошёл он и к Лису, который не оставался на месте, чтоб никто не схватил его за рыжий с белым хвост — и стали они с тех пор лающими братьями, людскими героями и лучшими друзьями. Подошёл и к Волку, который только рычал на любого, кто к нему приближался, и всё думал, не уйти ли ему пораньше. Подлил Койот в кубок Волка медового вина, растормошил, раззадорил, подвёл к сиятельным звёздам, топчущимся в стороне. Им хотелось танцевать, но что за дело — танцевать в одиночку, когда вокруг столько гостей. Целое созвездие окружило Волка, белый его свет пролился на тёмную шкуру, и стали видны все шрамы с охоты, поединков и битв, сотни крошечных и десятки больших, рваных, узких, старых и совсем недавних. Охнули звёзды и отпрянули: не видали прежде такого кошмара, привыкли смотреться в зеркала и видеть лучшее, смотреть с небес и видеть только красоту и ничего больше. Потупил Волк взгляд, уткнулся в пол. Не дело охотнику ходить по праздникам, да гостей пугать. А Койот вдруг залаял зло вслед звёздам, а потом обернулся к Волку и принялся про каждый шрам расспрашивать. — Это твои ошибки и победы, — сказал он, захмелев от вина и от воинских баек. — Я бы свои на шкуре тоже с удовольствием носил — чтобы видел каждый, насколько я мудр, удачлив и силён. Потонул остаток ночи в бахвальстве, смешках и горячем пьяном дыхании. Звёзды отправились по домам. Захрапели под деревьями Бизоны. Лис исчез в кустах, унося с собой вечную гонку за жизнью. А Волк ушёл в свой лес, к делам и охоте, чтобы вернуться на следующий день, и в день после него, и каждый раз, когда у водопада собирались звери. И с каждым днём всё увереннее он становился, всё чаще заговаривал первым — и даже почти перестал стыдиться своих шрамов. Было тогда хорошее время. Однажды духи подземелий пришли на празднество и принялись расспрашивать зверей, кто среди них самый мудрый. Все, как один, называли себя, потом смеялись, а после шептали, что, конечно, Койот. Никого нет мудрее Койота. Тогда духи подземелий нашли его, пьющего багряный мёд, и задали ему вопрос. И указал Койот на Волка, который только что пришёл и как раз направлялся к нему. Подлетели духи к Волку, подхватили его за загривок, да и скинули прямиком в водопад. Ринулись следом за ним те, кто был ближе всего — Лис, и Опоссум, и Белая Сова — да только никак не могли его найти. Камнем пошёл Волк на дно, чёрная речная вода заполнила его лёгкие и остановила сердце, и вынесла на берег бездыханное мокрое тело. Тишина разлилась над праздничной поляной, ибо то были благословенные времена, когда никто не умирал. Первой опомнилась Белая Сова — они с Волком вместе пели песни луне, скрепляя союз народ земного и народа небесного, и она знала его почти так же хорошо, как его знал Койот, или Лис, или один из многочисленных Пауков (уже не упомнить какой). Она потянула из его пасти невиданную раньше никем Смерть, но смогла оторвать только небольшой кусочек, и сама упала замертво. Разбежались тут же все гости с койотова праздника: за горизонт, за реку, лишь бы подальше от невиданной смерти, чтобы не видеть стеклянные глаза и невидимое дыхание. Только Койот застыл на месте. Только он и видел, как задёргались чёрные лапы, и вспыхнул в чужих глазах синий огонь. А потом Койот сбежал и никогда больше не возвращался. Люди рассказывали истории о Койоте и Волке осенью, когда можно было говорить запретные слова, когда вспоминали о важности смерти и о важности жизни, и о важности обещания. С весны до ранней осени о Койоте можно было только молчать. Так и не говорили они с тех пор: умерший и воскресший Волк, который поделил Смерть со своей названной сестрой, Белой Совой, и Койот, что с того времени не уговаривал никого на вечную дружбу. В день же, когда они заговорил вновь, дул северный ветер, и на скалистом берегу реки, где когда-то давным-давно сияли хороводы звёзд, Койот искал ответы, или прощение, или смысл. Ноги его, проклятые вечной жаждой пути, сами привели его к прошлому. Каждый шаг отдавался белыми вспышками боли, и Брэдли вспоминал чужие шрамы, и жалел, что даже от такого путешествия у него никогда не появятся свои. На том берегу Койот и встретил Волка. Чёрного, огромного, страшного, с первого взгляда ничуть не изменившегося, а со второго — похожего на незнакомца. — Уэуэкойотль*, — прохрипел Волк, и в его глазах запылал синий огонь. — Вепуат**, — в тон ему пролаял Койот. Волк скривился, отчего шрамы на лице сделали его ещё более безобразным. Ничего не осталось от прежнего Волка, совсем ничего. Тот, кто однажды проглотил самую могучую смерть, уже никогда не станет прежним. Таким только и остаётся, что возвращаться. — Меня больше не зовут так, — объяснил Волк, и вспомнил жаркие стены Дуата и львов с головами крокодилов. — Нынче я — Дуэйн. — Совсем как Скала, — усмехнулся Койот, зная, что Волк его не поймёт. — На Ведьмину гору тебя не повезу***, Магуаро**** — ответил Волк, и Койот поперхнулся воздухом, который собирался медленно вдохнуть, чтоб насладиться запахом чёрной земли и трав, всегда сопровождавшим брата и сестру, клыкастого Волка и крылатую Сову. — Я звался и Плутом, и Насмешником, и Перворожденным, и Стариком, и Создателем, и Оборотнем, и Обманщиком. Даже Великим Кроликом звался, когда рыл туннели и признавался в любви слишком часто. А ныне зовут меня Брэдли. Зовут — и я прихожу. Волк помолчал немного, словно пробовал имя на вкус, перекатывал по своим смертоносным зубам, которые могут перекусить любую жизнь, у какой только выйдет срок. — Что тебе нужно, Скала? — Койот опустился на камни, скрестив ноги и раскачиваясь на месте, не в силах усидеть спокойно. — Неужто пришёл забрать меня с собой? Волк опустился рядом — не напротив, как говорили обычно с противником или вождём — так, как сидят с тем, с кем готовы преломить хлеб. — Ты будешь последним зверем во Вселенной, а сейчас не тот самый четверг, когда мир должен закончиться. Брэдли ждал, что Волк — Дуэйн — продолжит, но он молчал. Его профиль, испещрённый шрамами, о каждом из которых Койот мог рассказать историю, освещал свет звёзд, совсем как тогда, только глаза его теперь горели не опасным золотом, а смертельной синевой. — Знаешь, меня попросили тогда указать на самого могучего среди нас. Иные вещи Койот помнил, потому что забыть их было невозможно. Да и как? Покрытые чёрной шерстью бока, которые вздымались всё реже и реже, и взгляд, словно вымывающийся из молодого мира, и только шрамы, неизменные, все ошибки и победы. У Койота тоже есть теперь шрам от большой ошибки, только невидимый стороннему взгляду. — Я что-то такое предполагал, — наконец, сказал Волк. Не рыкнул, не прохрипел — произнёс ровным голосом, ничуть не звенящим от гнева. — Зачем тогда пришёл? Почему сейчас? Но надо ли было ему отвечать? Сейчас — самое лучшее время. Любое «сейчас», а ведь сколько его было и ещё будет! Сейчас почти не осталось людской веры. Сейчас Лис заново учиться жить. Сейчас все забыли, каково это — танцевать со звёздами и не ведать о смерти. Сейчас Койот чуть не разуверился в самом себе — Волк это знает так же хорошо, как песни, которые пел со своей названой сестрой, и как то, что смерть иногда возвращается, чтобы просто поговорить. — Хотел услышать это от тебя. Далеко на севере, в стране вечного дня и вечной ночи, там, где его называли Амарок, жили люди, никогда не слышавшие сказок об огне, о настоящей жизни и о танцующих звёздах. Туда Волк и предложил пойти — с Лисом, который будет маячить впереди, по привычке, и с Белой Совой, наблюдающей из вышины. — Получается, ты всё-таки забираешь меня с собой, Скала, — усмехнулся Койот, который теперь ни за что на свете в себе не разуверится. Ведь ему ещё надо разузнать все истории, скрытые за новыми шрамами на чёрной шкуре. Дорога туда дальняя — а ведь именно это главное. __________________________________________________________________ *Уэуэкойтль (аст. Huehuecóyotl (Ueuecoyotl)) — «почтенный старый койот», в мифологии ацтеков — бог музыки, песен и танцев, одна из ипостасей Макуильшочитля, бога огня и вулканов. **Вепуат или Упуаут, (др.-егип. «Открывающий пути»), — бог войны в древнеегипетской мифологии. Упуаут был богом-волком, проводником умерших в Дуате, загробном мире. ***Имеется в виду, конечно, известный рестлер и актёр Дуэйн «Скала» Джонсон. «Ведьмина гора» - из его фильмографии. Знаменитый мем - http://www.youtube.com/watch?v=9771yl5AKqg - как раз оттуда. ****Магуаро – ещё одно из имён Койота.