***
За окном стемнело так быстро, что Гарри даже не заметил этого. Джинни упорхала в спальню для девочек, чтобы начать собираться: Бал должен был начаться уже через полчаса. Не то чтобы Гарри так уж сильно радовался этому событию - нет, просто это давало хоть какую-то возможность отвлечься. И пусть это была довольно жалкая возможность. Главное, что она была. Гарри надел парадную мантию и посмотрел в зеркало. Она шла ему просто идеально, этого нельзя было не признать. Рон возился у него за спиной и все никак не мог справиться с застежкой. Он купил себе новую мантию перед седьмым курсом, так как заранее знал о Бале от старших братьев. И, естественно, Рон не мог оставить без внимания собственный внешний вид еще и потому, что на сегодняшний вечер было запланировано одно очень немаловажное для него событие. Он старался выглядеть идеально. Чтобы только произвести на нее должное впечатление. Думая об этом, Гарри чувствовал, как невероятная ярость и злость берут верх над его самообладанием. Он уже и так опасно балансировал на грани безумия. Той вечной зловещей границе ясности рассудка с абсолютным и совершенным помешательством. Потому что сама мысль о том, что Гермиона будет с Роном и позволит ему сделать все, что он только захочет, была невыносима. Он мог думать только об этом. И о том, как сделать, чтобы этого не случилось. Раньше, конечно, ему бы и в голову не пришло вмешиваться в личную жизнь друзей. Как бы ему хотелось вернуть то время, когда у них с Роном не было секретов друг от друга, когда ему нравилась Джинни, а Гермиону он воспринимал исключительно как подругу. Потому что теперь, с самого начала этого учебного года, что-то изменилось. Разбилась на мелкие осколки жизнь, которая была до этого. Теперь он уже не мог нормально общаться с Роном. Сначала он испытывал всепоглощающее чувство вины из-за того, что целовал его девушку. Потом - острое желание разбить его тупую физиономию, чтобы не смел прикасаться к Гермионе и чего-то там от нее требовать. Вся эта ситуация настолько надоела Гарри, настолько вымотала его, что сейчас он просто хотел вернуть все на свои места. Восстановить прежний естественный порядок. Особое равновесие его жизни, которое, тем не менее, было уже навсегда утрачено. Но сейчас Гарри больше всего на свете хотел вернуть его.***
Большой зал уже был полон народу. Убранство помещения было великолепным. Все-таки Гермионе, судя по всему, удалось организовать префектов достаточно хорошо. Парящим над столами свечам пришли на смену гирлянды из омелы и плюща. Стены зала серебрились инеем, создавая атмосферу приближающегося Рождества. Столы, накрытые белоснежными скатертями, были сдвинуты к стенам. Теперь посреди зала на возвышении располагался специально приглашенный оркестр, а чуть ниже - танцевальная площадка. Однако никто не спешил усаживаться. Студенты перемещались по залу из стороны в сторону, переговариваясь между собой. Преподавательский же стол, напротив, уже занимали профессора. МакГонагалл оглядывала сосредоточенным взглядом всех присутствующих, ожидая удобного момента, чтобы объявить о начале. Гарри обернулся, в надежде увидеть кого-нибудь из своих друзей. Рон, правда, предупредил его о том, что опоздает немного, так как ему нужно закончить приготовления к романтическому ужину для Гермионы. Помнится, Гарри тогда передернуло. И он смутно догадался, что все-таки продемонстрировал Рону свое истинное отношение к этому. Неправильное отношение. Но уж какое было. Впрочем, сейчас Рон все равно был не в том состоянии, чтобы обращать внимание на подобные мелочи. Он еще долго размышлял бы о чем-нибудь подобном, если бы не внезапно подлетевшая к нему Джинни. Она выглядела... неплохо. На ней было короткое розовое платье и туфли на идиотском, просто умопомрачительно-высоком каблуке. Гарри всерьез опасался, как бы она не навернулась где-нибудь на них. Джинни же, в свою очередь, оглядывала его восхищенным взглядом. - Гарри, ты прекрасен сегодня, - прошептала она, обнимая его за шею. И что, это значит, они помирились? Поттер промолчал, обнимая ее в ответ на полнейшем автомате. Но Джинни, похоже, не совсем устраивало его молчание. - Как я выгляжу? - настойчиво спросила она, отстраняясь. Гарри задумчиво посмотрел на нее. Никак? - Тебе идет платье, Джинни. Кажется, этот ответ удовлетворил ее. Джинни улыбнулась и потянула его за руку, увлекая вглубь зала. А Гарри вдруг понял, что неосознанно ищет Гермиону. Оглядываясь по сторонам и блуждая взглядом по всем присутствующим, в надежде рассмотреть такие знакомые каштановые кудри. Ему было очень интересно узнать, как же она выглядит в своем платье? И еще он не знал, чего хочет больше: чтобы Гермиона выглядела также, как на четвертом курсе во время Святочного Бала, или чтобы нарядилась в нечто бесформенное, по виду напоминающее занавеску. Во втором случае, по крайней мере, это стерло бы с лица Рона дурацкое предвкушающее выражение. - Ой, Гарри, смотри! - Джинни дернула его за рукав, привлекая внимание. - Там Гермиона! В дверном проеме действительно показалась она. И все. Сердце Гарри упало. Сорвалось и со свистом полетело вниз. Он едва перевел дыхание. Потому что девушка, осторожно спускавшаяся по ступенькам в зал, выглядела просто невероятно. Казалось, на нее были устремлены чуть ли не все взгляды присутствующих студентов, и Гарри очень хорошо понимал, почему. На секунду, он даже не поверил собственным глазам. Гермиона выглядела... Он не мог найти ни одного более менее подходящего слова, чтобы выразить свои эмоции, чтобы передать хотя бы малую часть того, насколько она была прекрасна. Он попытался сосредоточиться. Ткань великолепного кремово-бежевого платья обхватывала ее небольшую грудь, спускалось вниз по фигуре, давая возможность беспрепятственно созерцать ее стройность и изгибы тела. Волосы были аккуратно собраны наверх в красивую прическу. А потом, когда она развернулась, стало видно ее тонкую спину, также не скрытую тканью. Гарри медленно закрыл глаза, не обращая внимания на Джинни, начавшую что-то говорить, видимо, о ней. Он просто не слышал ее. Ни единого слова. Потому что, даже несмотря на сомкнутые веки, перед глазами по-прежнему стояла Гермиона. Со своей смущенной улыбкой и легким румянцем на щеках. Неповторимая. Прекрасная. Просто оглушительно красивая. И не его. - А почему Рона до сих пор нет? - не успокаивалась тем временем Джинни. - Он сказал, что немного опоздает. - Гарри слышал свой собственный голос как будто бы со стороны. И все еще не мог отвести зачарованного взгляда от девушки. Конечно, нужно было немедленно взять себя в руки и прекратить пялиться. Он очень хотел и в самом деле отвернуться. Так хотел, но не мог. - Старосты должны открывать Бал. Если Рон не явится с минуты на минуту, Гермиона останется без партнера, - пробормотала Джинни. - И что делать? - тупо спросил Гарри. Джинни хотела было ответить что-то, но осеклась. Гермиона направлялась прямо к ним. Она уже почти подошла, как вдруг Большой зал погрузился в приятный полумрак, а профессор Макгонагалл поднялась с места, чтобы объявить о начале Бала. - Привет, - прошептала Гермиона, подходя к ним. Джинни тоже поздоровалась с ней, выдавив из себя пару кислых комплиментов. Гарри пытался сглотнуть вязкую слюну и тоже сказать нечто вразумительное. - Вы не видели Рона? - спросила Грейнджер, оглядывая свое ближайшее окружение. - Видишь ли, - мягким голосом начала Джинни, - Гарри сказал мне, что Рон собирался закончить приготовления к вашему... хм... ужину. И что он, в связи с этим, опоздает на открытие. Грейнджер тут же переменилась в лице. - Если он не явится сию же минуту, может не рассчитывать ни на какой романтический ужин! Мне нужно будет открывать Бал, а Рон неизвестно где. - В ее голосе уже явственно ощущались истерические нотки, и Гарри, прежде чем успел все взвесить и осмыслить, выпалил: - Слушай, я могу... Ну то есть. Если Рон не придет, я могу танцевать с тобой. Что? Что ты там только что вякнул, Поттер? Гарри ощущал на себе ошарашенный взгляд Джинни, но в данный момент мог смотреть лишь в не менее удивленные, широко распахнутые глаза подруги, в ожидании ответа. Она слегка прикусила нижнюю губу, раздумывая над его предложением. И наконец: - Спасибо, Гарри. Это всего лишь старая традиция, но мне действительно очень нужно повальсировать с кем-нибудь в начале Бала. МакГонагалл как раз напоминала об этом утром. Джинни недовольно поджала губы. Гермиона повернулась к ней. - Ты ведь не против, если я украду его у тебя на один танец? - Ну что ты, Гермиона, конечно же нет. Зато теперь я злюсь на Рона точно также, как и ты! - Джинни еще раз обняла Гарри и исчезла в толпе остальных студентов. Гарри уже сам не знал, зачем только согласился на это - очередное испытание для собственной выдержки. Но отступать было поздно. МакГонагалл объявила о начале Бала для семикурсников и Гермиона, судорожно вцепившись в протянутую им руку, потащила его в центр Зала. - Гарри, мы даже не репетировали, - сдавленно прошептала она, слегка наклоняясь к нему. - Ну, зато я репетировал с Джинни. Ты же знаешь, она бы не отстала, пока не добилась своего, так что... Удивительно, но к нему все-таки вернулся дар речи. - И как успехи? - нервно перебила его Гермиона. - Будем надеяться, что я не наступлю тебе на ногу. - Очень обнадеживает, Гарри. Тем не менее, она все же положила руки ему на плечи. С первым звуком музыки пары начали делать первые неуверенные движения. Неожиданно, Гарри посетило смутное воспоминание. Как они с Гермионой, во время поиска крестражей, остались в палатке одни, и как он, желая разрядить обстановку, пригласил ее на танец. Тогда, на какой-то короткий миг, они забыли о войне и неминуемой схватке с Волан-де-Мортом. Просто танцевали, смеясь собственным неловким движениям, и не думали ни о чем. Но теперь что-то было по-другому. Гермиона ужасно смущалась и старалась вообще не смотреть на него. А Гарри чувствовал, что просто сходит с ума оттого, что она так невероятно близко. Он не сдержался и провел рукой по ее спине, чувствуя, как она едва ощутимо вздрогнула. И как ее холодные пальцы сильнее сдавили его плечи. - Гарри, не надо. О, ну естественно! То, что Гермиона отталкивала его, каждый раз отдавалось неприятным толчком где-то внутри. И пусть она делала это ради общего блага. Гарри чувствовал себя ужасным и подлым эгоистом, но в данной конкретной ситуации ему было плевать на всех. Гермиона была нужна ему. И только это имело значение. Как только танец подошел к концу, она отстранилась почти сразу же. - Ладно, Гарри, спасибо. Ты и в самом деле довольно прилично танцуешь. - Да уж, ты тоже танцевала намного лучше, чем в прошлый раз. Помнишь? Гермиона улыбнулась и шутливо задела его плечом. - Эй, все было не так плохо! - сказала она, но вдруг замерла, глядя куда-то за его спину. Гарри тоже обернулся. Рон стоял буквально в сантиметре от них, вцепившись взглядом в Гермиону, находившуюся в непосредственной близости от Гарри, и в его руки, по-прежнему сжимающие талию девушки. Поттер медленно, почти нехотя убрал их. Сейчас ему безумно, просто до чертиков хотелось рассказать Рону обо всем. Но он попытался засунуть подальше все это. Не сейчас. Тем временем безмятежное выражение на лице Гермионы быстро сменилось злостью. Она подлетела к Рону и прошипела: - Ну и где ты, к черту, был все это время? Уизли начал неловко оправдываться, мгновенно позабыв о ревности. А потом просто взял за руку и повел все еще препирающуюся Гермиону к выходу. Она даже не попрощалась с ним. Она даже не посмотрела на него. Гарри еще никогда в жизни не чувствовал себя настолько опустошенным. То, что Гермиона в конце концов упрыгала с Роном, было вполне ожидаемо. И все равно он не мог просто взять и смириться с этим. Он пытался. Целую неделю пытался принять как факт то, что Гермиона выбрала Рона. Она даже согласилась на секс с ним, тогда как ему указала на дверь - все вполне очевидно. Но он просто не мог взять, и вычеркнуть из своей жизни то, что произошло между ними. А вот Гермиона, судя по всему, еще как могла. Наверное, сражаться с драконами и вправду легче, чем терпеть все это. Потому что каждую секунду с того самого момента, как он узнал об этом, Гарри казалось, что он разорвется от ярости. Да и сейчас он просто кипел, забывая дышать, точно также, как забывал отводить завороженный взгляд от Гермионы, когда смотрел на нее слишком долго. Гарри резко развернулся и направился к столу, за которым сидели гриффиндорцы. Точнее, большинство из них, конечно, отдало предпочтение танцам, но Гарри сейчас было точно не до них. Он взял со стола какой-то бокал с янтарной жидкостью, по виду подозрительно напоминающий огневиски, и залпом осушил его. Ему было все равно, каким образом однокурсникам удалось протащить сюда спиртное: на данный момент оно было очень кстати. Вдруг кто-то осторожно присел рядом. Гарри слегка обернулся и посмотрел на Джинни, которая, судя по всему, все еще рассчитывала на танец с ним. Насколько бы все было проще, если бы все те чувства, что он испытывал к Гермионе, можно было точно также испытывать к ней. Но у Джинни все было не то. Все не такое, как ему нужно. Не та фигура, волосы, губы. И даже платье не того цвета.***
- Уже можно открывать? - Погоди еще одну секундочку. Гермиона чувствовала себя странно, остановившись посреди прохладного коридора с закрытыми глазами. Но все-таки продолжала подыгрывать Рону: если ему так хочется устроить ей сюрприз, то ладно. Судя по характерному звуку, он отпер дверь заклинанием и аккуратно провел ее в комнату. Она открыла глаза и осмотрелась. Теперь понятно, почему Рону не удалось вовремя явиться на Бал. Ведь для того, чтобы придать спальне мальчиков подобный божеский вид ему действительно нужно было время. - Я попросил домовиков принести нам фрукты из кухни, - неуверенно начал Рон. Наверное, он сказал это лишь для того, чтобы заполнить неловкую паузу. - И на днях купил отличное вино в Хогсмиде. - Отличное? - Гермиона иронично усмехнулась. - Еще недавно ты называл его "магловской гадостью". Рон неопределенно пожал плечами. - Ну, я пересмотрел приоритеты. Она еще раз взглянула на столик с фруктами и вином. - Давай я зажгу свечи, Рональд. Гермиона уже потянулась за палочкой, как вдруг он резко схватил ее за руку и притянул к себе, без лишних слов накрывая ее губы своими. Она попыталась не задохнуться. Ну, все ясно. Рон решил без всяких предварительных действий приступить к самой сути. Рон подтолкнул ее к кровати, не прекращая исступленно целовать. Неужели это действительно случится? И Рон станет ее первым парнем? Возможно, это расставит все на свои места, и она больше не будет сомневаться в нем? Не будет вечно пилить и раздражаться, возможно, ей будет хорошо? Уизли тем временем пытался стянуть с нее платье, но это все никак не выходило: оно было чересчур облегающим. Он прикоснулся к ее спине, как раз там, где находился небольшой вырез на платье. И Гермиону тут же словно бы обожгло. Потому что совсем недавно там ее касались другие руки. Его руки. Она почувствовала, как к глазам подступают слезы, это было и в самом деле невыносимо. Потому что каждое неумелое прикосновение Рона, каждый поцелуй, напоминал ей о других, напоминал о Гарри! Как избавиться от этого? Только сейчас ей стало ясно, что все это было просто бессмысленным с самого начала. Что весь ее план о том, как сохранить уже сложившиеся отношения и не причинять боль близким людям, просто взял и рухнул, как карточный домик. Она уже не могла забыть Гарри. И даже сейчас, в этот самый момент, думала о нем. Представляла его тонкие и одновременно чувственные губы. Его глаза. Эти невероятно зеленые омуты, в которых так хотелось утонуть. В которых присутствовало то, чего так не хватало Рону - чувства и эмоции. Гермиона все-таки не сдержалась. Слезы брызнули из глаз прежде, чем она успела это предотвратить. Рон отпрянул через какую-то минуту, в полном недоумении уставившись на нее. - Г-гермиона, ты чего? Почему ты плачешь? Что... Грейнджер не отвечала. Вернее, не могла. Пытаясь справиться со слезами и собственными всхлипами, рискующими плавно перерасти в истерику. Какое-то время Рон тупо смотрел на нее. Потом молча встал и поднял с пола рубашку, которую уже успел стащить с себя, вот только не понятно, для чего. Судя по всему, никакого секса ему сегодня не предвидится. - Слушай, что произошло? Я сделал тебе больно? Она отрицательно замотала головой. Нет, Рон, ты ни при чем. Это я виновата. Потому что на самом деле совсем не умная. А просто дура. Дура-Грейнджер, вот и все. Рон снова присел на кровать, пытаясь придать голосу мягкости. - Ты меня прости, конечно, но мы с тобой планировали это событие половину учебного года, хрен знает сколько времени. Я сделал все, как ты сказала, я пытался быть романтичным. А теперь ты почему-то сидишь и рыдаешь по неизвестной мне причине. И знаешь что, - добавил он уже куда громче, - если ты просто не хочешь этого, то так и скажи! Гермиона вскинула голову и посмотрела на него. Щеки Рона покрывал странный, почти болезненный румянец, а глаза выражали крайнюю степень замешательства. Но уже больше не было смысла навязывать себе мысли о любви к Рону. Потому что никакой любви не было. - Гермиона, ты разлюбила меня? - тихо спросил Рон, не глядя на нее. - Я... я не знаю, Рон, правда, - пробормотала она. - Я запуталась и уже ни в чем не уверена. Мне нужно время, чтобы как следует во всем разобраться. И тебе, наверное, тоже. Рон молчал, бессмысленно уставившись в пол. Гермиона встала с кровати и оправила платье. Голос странно дрожал: - Думаю, мне лучше уйти. Он отвернулся, изо всех сил сжимая руки в кулаки. - Да, Гермиона. Тебе лучше уйти. Она развернулась и, бросив полный сожаления взгляд на Уизли, выскользнула в коридор. Нужно было вернуться в Большой зал и продолжить следить за порядком. И плевать на то, что в ее собственной жизни уже давно не было никакого порядка. Гермиона быстрым движением убрала слезы с лица перед тем, как войти в Большой зал. Судя по негромкому звучанию музыки, вечер еще не закончился. Она принялась протискиваться к столу Гриффиндора, игнорируя недовольные возгласы некоторых танцующих. И вдруг замерла на месте, вцепившись взглядом в одного единственного человека, которого ей хотелось видеть сейчас больше всего. Гарри стоял к ней спиной, не замечая ее присутствия, беседуя о чем-то с Симусом. А Гермиона продолжала смотреть на его спину, мечтая лишь о том, чтобы прижаться к ней сильнее, заглянуть в его лицо. Это желание с каждой секундой становилось все болезненнее. И если раньше у нее хоть как-то получалось сдерживать свои внезапные порывы, то сейчас уже не было никакого желания сдерживаться. Гермиона начала подходить к столу, сокращая расстояние между ними. Что-то внутри подсказывала ей, что этого не нужно делать, не сегодня, не сейчас, когда произошло сразу столько малоприятных вещей. Но уходить не хотелось. Симус Финниган, заметив приближение Гермионы, не решавшийся обратить на себя внимание Гарри, поставил бокал с огневиски на стол. - Я отойду ненадолго. Гарри в недоумении развернулся и тут же встретился взглядом с Гермионой. На какую-то секунду она перестала дышать. Ее вдруг пронзила кипящая в нем боль. Дикая, слепая ярость. Он злился. Хотя, по мнению Гермионы, и в половину не так, как следовало бы. И все равно никогда еще Гарри, ее лучший друг Гарри, не смотрел на нее так. И вдруг она поняла, что является причиной такого странного взгляда. - Гарри, ты что, пьян? - Она попыталась, чтобы голос звучал ровно и не выдавал царившего внутри беспокойства. Не получилось. - Может и так. Это не твое дело, понятно? Не надо лезть в мою жизнь. - Он ухмыльнулся и, слегка отодвинув ее в сторону, направился к выходу из Большого зала так стремительно, что Гермиона не успела ничего предпринять. Все, что ей оставалось, это пойти за ним. Потому что другого выхода она просто не видела. И не могла себя остановить. - Гарри! - Она схватила его за плечо, заставляя остановиться. Тревожно, беспокойно и мягко. От одного лишь прикосновения к нему по телу пробежала почти болезненная дрожь. Но за последнее время это стало настолько привычным, она даже не удивилась. - Куда ты? Он раздраженно сбросил ее руку. - И опять не твое дело, Гермиона. Вот только не надо делать вид, как будто это хоть сколько-то тебя... волнует. Мы оба знаем, что это не так. Несмотря на все эти резкие слова, в его голосе звучала лишь боль, тупая, доводящая до безумия. Он тяжело дышал. Так страшно тяжело. Гермиона невольно отпрянула. - Что случилось? Давай просто поговорим об этом. Мы все обсудим, Гарри, пожалуйста. - Она снова приблизилась и слегка коснулась ладонью его щеки, чувствуя, какой он горячий. Помимо воли, Гарри закрыл глаза. Прикосновения холодных ласковых пальцев образовывали внутри тугой ком, заставляя стискивать зубы изо всех сил. Не желая поддаваться искушению и тем сладостным воспоминаниям, он поспешно отстранился, приходя в себя. - Это я должен спрашивать, какого черта происходит! - Голос охрип ужасно. - Ну, к тому же, сегодня знаменательный день. Мои друзья наконец-то стали парнем и девушкой в полном смысле этого слова. - Послушай, мы не... - Гермиона осеклась, осознав, что на самом деле не знает, как правильно ему все объяснить. Но он не хотел слушать. Ничего, из того, что она собиралась сказать ему. Не собирался выслушивать ее оправдания, предложения все забыть, заверения в том, что то, что они делали, было ошибкой. Которую нужно исправить и забыть. Нет уж, это мы уже проходили. И тем не менее, Гарри боялся услышать эти слова больше всего. Он не знал, что ему делать дальше, как жить со всем этим. И он и в самом деле ненавидел сейчас Гермиону за то, что она сделала это с ним. Заставила потерять голову от желания, а потом согласилась дать Рону! Господи! Да он просто стал психом, опасным для общества, когда узнал об этом, когда увидел улыбающуюся рожу Уизли, находящуюся в предвкушении сегодняшнего вечера. Внутри все просто разрывалось на куски от осознания того, что Гермиона будет с ним, будет дарить свои ласки, стонать под весом его тела... Нет! Она должна сказать ему, что ничего этого не было. Иначе он совершенно и окончательно сойдет с ума. Он грубо схватил ее за руку и втащил за угол, прижимая к стене. - Скажи мне, что этого не было! Гермиона закрыла глаза, затаив дыхание. Пытаясь сгрести в кучу собственные мысли. Безуспешно. - Пожалуйста скажи мне, Гермиона. - Он практически умолял, и от этого у Грейнджер сжалось сердце. - Гарри, отпусти меня! Мне больно! Я не буду ничего говорить, пока ты не успокоишься! Она уже не могла выносить на себе его взгляд и поэтому просто уставилась в пол. И вдруг поняла, что руки Гарри больше не сжимают ее плечи. - Значит, все-таки трахались. Ей тут же захотелось начать оправдываться: "Нет, Гарри, это не то, что ты думаешь, ничего не было" и т.д., но был ли хоть какой-то смысл говорить ему все это сейчас? Потому что Гарри не слышал. Просто смотрел куда-то в сторону, сквозь нее, и по-прежнему тяжело дышал. - Можешь не отвечать. После того, что произошло между тобой и Роном он точно от тебя не отстанет, а я... Гермиона подняла на него глаза, мысленно умоляя замолчать. - Джинни только и мечтает о том, чтобы переспать со мной. - Ах вот как? - И она на самом деле достаточно сексуальна, так что почему бы и нет. Мы наверстаем упущенное, обещаю. Он даже не понял, как именно это произошло. Просто ощутил невероятное жжение на щеке, которое он, несомненно, заслужил, и которое приносило странное облегчение. Гермиона сама еще не могла прийти в себя от своего поступка, тщетно пытаясь сообразить, как так получилось, что она ударила Гарри. - Не смей больше говорить такое! - приказала она срывающимся голосом, отступая от него на шаг. Иногда он может быть таким... таким... Гермиона отстранилась и сделала попытку уйти, но он вдруг схватил ее за руку, разворачивая к себе, находя ее губы, влажные и раскрытые. Скользнул языком в ее рот, прикусывая нижнюю губу и слегка оттягивая назад. А Гермиона, вместо желания оттолкнуть его, врезав еще одну пощечину, почему-то испытала желание прижаться еще сильнее. И наконец - это чувство. Теперь она вспомнила, почему так отчаянно нуждалась в нем, так хотела. Почему так мечтала ощутить его - вот так: завораживающую влажность рта на губах, на языке. Ей казалось, что в этот момент они становились единым целым. Гарри хотелось запомнить все до мелочей: этот неповторимый вкус, каждое движение Гермионы, ее стоны, которые, подумать только, были из-за него, для него! Он действительно не понимал, как раньше мог существовать без этого. И вдруг понял. Что, наверное, любит ее. Любит Гермиону Грейнджер. Несмотря на то, что она вытрепала ему все нервы, довела до чертового сумасшествия. Несмотря на то, что он чуть не умер, когда всего лишь увидел ее в этом вечернем платье. Время, когда она была для него не больше, чем просто другом, ушло настолько далеко в прошлое, что он едва помнил его. Потому что теперь он хотел, чтобы Гермиона принадлежала только ему. И чтобы только он мог пробовать на вкус эти губы.