Если с ведьмой вышел в путь...

      По возвращении из Редклифа у Айрин было лишь одно желание — бежать, куда угодно, но как можно дальше от всего, что свалилось на неё в этом злосчастном месте, бежать от появившейся неопределённости в отношениях с Алистером, как выяснилось — наследником престола, бежать от самой себя и своих чувств. Она так и поступила, бросив свой походный мешок рядом с палаткой, не обращая внимания на обеспокоенные взгляды соратников.       Непонятная смесь злости и бессилия охватывала её. Она отчаянно трясла головой, пытаясь прогнать роящиеся там мысли, жалящие, словно пчелы. «Ты сама виновата. Сама дала слабину. Сама впустила его. Теперь пожинай... Знай свое место, эльф». Она не следила за дорогой, ноги сами несли её вперёд, пока магесса не упёрлась в огромный валун, поросший мхом, расположенный близ небольшого водоема. В который раз Айрин напомнили о её месте в этом мире. Она многократно это слышала, но теперь оказалась неспособна держать удар, уж слишком подкосило предательство друга, напарника... возлюбленного. Эльфийка сама не заметила, когда стала такой мягкотелой, легкоранимой и ненавидела сейчас себя за это.       Алистер по просьбе Эамона задержался в Редклифе и вернулся в лагерь чуть позже основного отряда в сопровождении охраны эрла. Напряжение на его лице сменилось озабоченностью, а затем и тревогой, когда он заметил отсутствие Сураны. Без лишних слов и вопросов он ринулся в лес на поиски. После его признания, разговоры с Айрин ограничивались лишь приказами и объяснениями тактики предстоящего боя. Иногда он ловил на себе её тяжелый и, как ему казалось, презрительный взгляд.       Вскоре он обнаружил её, прислонившуюся к каменной опоре. С отсутствующим выражением на лице она бросала в воду мелкие камни. Воин стал медленно приближаться.       — Айрин...       — Зачем пришел? — бесцветным голосом спросила она, всё так же глядя куда-то вдаль.       — Я хочу поговорить, — неуверенно произнёс он.       — О чём? – всё тот же ранящий тон.       — О нас...       Айрин резко перевела взгляд на Алистера. Что-то было в этом взгляде такое, что заставило его поёжиться, что-то колющее и неприятное с примесью усталости.       — Тогда говорить не о чем. — Ледяным, не терпящим пререканий тоном, отрезала она.       — Но... — попытался было возразить воин.       — Никаких «нас» не было, нет и быть не может. Уж извини. Твой дядюшка дал мне это ясно понять. — Она устало поднялась на ноги.       — Теперь понятно, — Тейрин усмехнулся, немного раздражаясь своей непрозорливости. — Мне плевать, что там думает Эамон. Мне до жути надоело, что никто не считается с моим мнением. — В его тоне сквозила злость. — Я уже говорил тебе и готов это повторить: я люблю тебя.       — Когда любят, доверяют! — перебила она его. — А теперь убирайся, ты мне не нужен.       К её глазам предательски подступили слёзы.       — Не уйду. Это очередная твоя игра? Я открыл свои чувства перед тобой, но ты лишь играла со мной, дразнила. Я имею право знать, что чувствуешь ты! — жестко проговорил он.       — Ты ещё имеешь наглость что-то от меня требовать, чёртов храмовник!? — взвилась магесса. — Убирайся, или, видит Создатель, от тебя останется горстка пепла.       Она вскинула посох, показывая всю серьёзность своих слов. Но Алистер не собирался уходить, а напротив, стал стремительно сокращать между ними расстояние.       — Не смей! — приказала она.       Воин наступал. С конца её посоха сорвался огненный конус, испепеляющий всё, что было на его пути. Алистер одним движением руки рассеял заклинание и блокировал магические силы Айрин.       Она бросила посох.       — Демон тебя раздери, оставь меня в покое! — Айрин ударила кулаком в лицо почти вплотную подошедшего к ней воина. Из рассечённой губы скатилась тонкая алая струйка, но он не обратил на это внимания. Схватив за запястья и жадно впиваясь в губы разбушевавшейся магессы, сметая своим напором любые попытки сопротивления, он целовал Айрин так, что ей казалось будто земля уходит из под ног. В голове резко опустело, все мысли ушли, оставив место лишь желанию быть как можно ближе. Алистер прижал её к холодному камню. Своими действиями выказывая всё то, что накопилось в его душе, всё то, что давно хотел сказать.       С трудом разорвав поцелуй, он охрипшим голосом проговорил:       — Сейчас скажи мне, что я тебе не нужен... Одно слово и я уйду...       Айрин тяжело дышала, молча разглядывая его лицо. Он терпеливо ждал. Высвободив руки из его захвата, она провела пальцами по его щеке и, притянув к себе, прошептала в губы:       — Твоя... До последнего вздоха... Будь со мной!