Wiatr we wlosach

На следующее утро Феликс, как ни в чём не бывало, сладко потянулся, распахнул пошире глаза (только чудом не задетые кинжалом) и с недовольным ворчанием констатировал тот факт, что я уже не спал. Я штопал рубашку, вполне удобно устроившись на широком подоконнике. Его рубашку, между прочим. Всегда удивлялся, как и почему у этого ловкого паренька не складывались отношения с иголкой и ниткой... Пока я думал об этом, сонный блондин наконец заметил меня, ознаменовав сие открытие радостным писком, и тут же попытался встать. - О... Ой-ой... - Болезненно простонал он, тем самым возвращая меня из мира грёз на землю. - Ты что?! Ты куда?! - Вскрикнул я, мигом соскакивая с подоконника и подлетая к нему. Польша сперва вымученно, а потом и довольно улыбнулся и протянул ко мне руки с явным намерением устроить Великие Утренние Обнимашки, святой и нерушимый ритуал. - Нельзя тебе так резко вставать, - ласково сказал я, поправляя на нём бинты одной рукой и кое-как приобнимая другой. - Да со мной тотально ничего не случится! А ещё ты мог убежать через окно, а мне бы не хотелось, чтоб ты сбегал. - Даже за земляникой? - Удивился я, зная, какую страсть поляк питает к этим махоньким ягодкам. - Даже за ней и за всеми сокровищами мира, - ответил он, немного хитро прищурившись. Я добродушно пожал плечами и снова сел за работу. Лукашевич какое-то время смиренно наблюдал за мной, а потом вновь тихо засопел. Видимо, старался наверстать упущенное из-за нескольких совершенно бессонных ночей, так здорово потрепавшим нервы нам обоим... Пусть спит, ему сейчас это очень полезно. А ещё он невероятно милый, прямо-таки ангел, сошедший с небес на землю. Быть может, сосланный туда его странным богом. Так, что за странные мысли?.. Конечно, я всегда считал Феликса симпатичным и по-детски чистым, наивным, но вдаваться в такие крайности?! Это уже слишком, знаете ли. М-да, Торис, ты уже сам с собой беседы ведёшь, да ещё какие!.. *** Время давно перевалило за полдень, а я всё разговаривал с польским королём, являвшимся ещё и Великим князем литовским, а в прошлом и правителем Швеции. Собственно, последний факт и послужил причиной того, что наша прекрасная страна несколько лет назад погрязла в бесполезной и бессмысленной войне. - Это хорошо, что вы разбили османов, но остались и другие... Совершенно не было желания слушать эти обыденные причитания, потому я бесстрастно перебил монарха: - Пруссак, швед и русский, - я поочерёдно загнул на правой руке три пальца, - остальные скандинавы, которые, конечно же, не преминут поддержать своего грозного родича. Недовольные нашим господством южане. - Да, как бы там ни было, народ своенравной Ольги, точно такой же строптивый, не воспылал к Речи Посполитой любовью. - Время от времени помогающий брату австриец. И крымчане, желающие отомстить за своего хана. И это при том раскладе, что Ваше сиятельство никого не внесёт в этот список по своему капризу. - Молчать! - Взревел король, багровея. На этот крик в зал тихонько пришлёпал босоногий и укутанный в мантию вместо одеяла Польша. Зевнул, очень мило прикрывая рот ладошкой, и протянул: - Я, конечно, типа, понимаю многое. Но я тотально не понимаю причин меня будить. - А ты, слабак, - король аж затрясся, заметив новую "жертву", судя по всему, более беззащитную, чем я, - из-за тебя мы проигрываем все сражения! Не до конца отошедший от сладких грёз Феликс опешил и, удивлённо моргая, плюхнулся на подлокотник моего кресла. В этот момент мне стало всё равно, что передо мной - мой правитель, потому что я резко встал и, приняв самый суровый вид, приобнял ошарашенного блондина за плечи, будто пытался защитить его. - Проигрываем, - тихо и внятно проговорил я, - потому что воюем без передышки. К тому же, у нас было не так уж много людей, а о союзниках не могло быть и речи... Названные братья - Эстония с малышом Латвией - всеми силами старались помочь, но выходило у них это из рук вон плохо. Беларусь, взбешённая тем, что наше господство разлучило её с любимым братиком, не отпускала в армию ни одного человека. Народ её сестры то и дело бунтовал, а казаки в любой момент могли обратить свои сабли против нас... *** Вечером Феликс отчего-то решил завести разговор именно о плачевном положении Речи Посполитой. Оказывается, он уже строил планы, выполнение которых должно было привести нас к светлому и прекрасному будущему, но я, далеко не такой оптимистичный, моментально обратил их в прах. - Против нас Швеция, По. - Мягко напомнил я. - Пани Оля поможет, - отмахнулся поляк, очевидно, мысленно сооружая очередной "воздушный замок". - Ох, сомневаюсь. Швеция ей не враг, чего нельзя сказать о нас с тобой... И почему-то он вспылил. Неужели из-за того, что я заставил его усомниться в верности казачки? Кто она для него и кто для неё он? Что их связывает и каково их прошлое? Может, даже общее прошлое... В голове роились сотни мыслей, а ссора тем временем становилась всё громче и масштабнее. Нервы начинали сдавать, я злился из-за вопросов, которые сам себе задавал и не мог найти ответов на них. А вышло так, что злобу пришлось сорвать на единственном друге, таком близком, но в этот миг таком далёком... - Если задуматься, то во всём виноват ты! Ты, ты, ты и только ты! Ты и твой глупый король! Если бы не он... Слово за слово, валун покатился, вызвав град мелких камешков. Я, не веря самому себе, обвинял Польшу в нашей нынешней политической изоляции, критиковал его капризы и причуды, вовсю бранил каждый неразумный поступок шляхты и правителей... - Неужели ты такой тотально тупой, что не замечаешь собственной вины? - Резко бросил Феликс. - Долго не принимая христианство, ты нажил себе кучу врагов, а потом хвостом притащил их за собой! Во всём виноват один лишь ты! Если бы не ты, мы бы не воевали ни с кем, уж поверь! Я уже открыл было рот, чтобы ответить ему очередной колкостью, дерзостью и обидным замечанием, как вдруг меня прошибла мысль. Может, он не думал над своими словами, но... Всё прозвучало так, будто он проклинает наш союз. Нет, нет! Этого попросту не может быть!.. Я стиснул зубы и закрыл глаза. Не верю! Мне просто послышалось, это всего лишь моё воображение и его гнев. В порыве злости часто можно сказать что-то очень нехорошее, даже не подозревая об этом, я же знаю. Только... Только я не мог себя переубедить. Он правда всё это время считал меня обузой, слабаком, из-за которого начались все неприятности государства с таким прекрасным названием?.. Он..притворялся всё это время? Всего лишь изображал радость, а улыбка всегда была фальшивой? Лгал, называя меня своим лучшим другом, своим защитником и просто своим? Неужели и..не любил?.. На этот раз я даже не обратил внимания на странное слово, в который раз промелькнувшее в голове - слишком распереживался. *** Я невидящим взглядом смотрел на то, как поляк тушит свечу. По привычке заметил, что это было грациозно, как и всегда, но не придал тому никакого значения. С абсолютным безразличием ощутил, как он обнял меня - очередной ритуал, но уже вечерний. Без эмоций слушал, как он шуршит одеялом, кутаясь в него. Всё в жизни внезапно утратило смысл. И сама жизнь, кажется, тоже... - Ли-и-ит, - прошептал Польша, выглядывая из-под одеяла и удивлённо косясь на меня, - ты чего не спишь? Видимо, я снова превратился в некое подобие статуи. Ушёл в себя и закрылся там, отгородившись от всего мира. Нужно было всё обдумать и ещё раз всё понять. - С тобой всё в порядке, Лит? - Обеспокоенно спросил мой обидчик, по-турецки усаживаясь рядом и тряся меня за плечо. - Почему ты застыл, как истукан? Прошла ещё минута, пока он в ужасе щупал мой пульс и прислушивался к дыханию. - Это уже не смешно! Очнись, Лит! Я уже совсем его не слышал, полностью погрузившись в свой внутренний мир. Тесный мрачноватый мирок, где я всякий раз оставался один на один со своими переживаниями и страхами. Сейчас там было слишком тесно, но отпускать меня никто не желал. - Мне страшно, что ты так сидишь, молчишь и не двигаешься, - в ужасе зашептал поляк, прижимаясь ко мне и, кажется, даже всхлипывая. Реакции, конечно же, не последовало. Совершенно, то есть абсолютно никакой. - Торис... Я немного вздрогнул. Шквал тёмных мыслей взорвался диким хохотом. Он ведь так редко зовёт меня по имени, только в самые важные моменты... Наверное, сейчас скажет, чтобы я ушёл. Я ведь приношу одни беды. И я уйду. А что же ещё мне делать?.. - Я тебя обидел, да? - Феликс вздохнул. - Прости меня, пожалуйста. Я не хотел, правда-правда не хотел. Я понемногу начал выходить из оцепенения. Пошевелил рукой, почувствовал, что моя холодная ладонь нашла пристанище в тёплых ручках поляка. Повернул голову, встретился с ним взглядом. - Я ляпнул, не подумав, потому что я идиот. Ты очень дорог мне, и я совсем не хочу, чтобы ты уходил, как я уже говорил утром. У меня всё равно никого больше нет... - У меня тоже, - чуть слышно шепнул я, - нет никого, кто поможет мне. Я смотрел в его глубокие зелёные глаза и думал об одном невероятном происшествии - Феликс попросил прощения... Как это непривычно для него и как дорого для меня! Близилось утро, а мы всё так же сидели, глядя друг на друга. И всё так же держались за руки. Светало. Небо окутала розовая дымка, такая потрясающе красивая и нежная... Первый солнечный луч, невероятно робкий и крошечный, светлым пятном заскакал по комнате. Остановился на прямых и чуть спутанных волосах поляка, сделав их золотыми, заслепил ему глаза, перескочил на тонкие пальцы и медленно пополз по мне. - Торис, - вновь тихо-тихо, словно боясь, что услышит кто-то посторонний, на выдохе позвал Польша. Я встрепенулся и крепче сжал его ладони в своих. - Ты потрясающе красивый на рассвете. - С волнением проговорил он. - Я тебе никогда не говорил об этом? Я отрицательно покачал головой. Не хотелось нарушать эту прекрасную утреннюю музыку - тихий подрагивающий голос Феликса на фоне криков ласточек. - Теперь сказал. И буду повторять, чтобы ты не забывал. На моём лице светилась смущённая, но счастливая улыбка. Улыбнувшись в ответ, поляк мягко поцеловал меня в щёку и самым обыкновенным образом проворчал: - Я с тобой, типа, тотально не выспался. Доброй ночи, Лит. - Доброй ночи. - Шепнул я, ощущая, как румянец покалывает кожу. А спустя пять минут я с наслаждением прислушивался к тому, как мило и умиротворённо сопит во сне мой ни с кем не сравнимый Феликс, вновь обвивший меня всеми конечностями.