Wiatr we wlosach

Мороз неприятно покалывает щёки, а пальцы, так опрометчиво оставленные без защиты перчаток, просто жжёт ледяным пламенем. Ветер, который когда-то был так хорош, треплет волосы и концы длинного шарфа, силится раздуть полы более-менее тёплого пальто и полушутливо угрожает превратить меня в сугроб. Мне, конечно же, не улыбается такая перспектива. Но, быть может, это порадовало бы того, ради кого я вышел из дому в очередную лютую зиму, забыв о шапке. Иду, оставляя за собой вереницу следов, так хорошо заметных среди глубоких сугробов. Иду, презрев опасность замёрзнуть. Иду, ведь он ждёт, он звал меня к себе, он хочет меня видеть... Ветер наконец затихает, и из высоких облаков на землю сеется снежная крупа. Совсем недолго, не более, чем полминуты, но этого достаточно, чтобы обжечь холодными иголочками всё моё обветренное лицо. А после в воздухе начинают кружить самые настоящие снежинки, изящные и до безобразия правильные. И я вновь вспоминаю о тех днях, когда долгими зимними вечерами мы с ним, наслаждаясь короткими передышками в войнах с другими государствами, вырезали снежинки из тонкой белой бумаги. И как я удивлялся, что такой неловкий в обращении с иголкой поляк на удивление проворно орудует небольшими ножничками. *** Ужасно холодно. Впрочем, я привык к такому, но сегодня повёл себя крайне глупо, позабыв о тёплой одежде. Кончики волос наверняка посекутся из-за мороза, да и пальцы совсем побледнели. И от длинного шарфа помощи мало. Но я смеюсь, вспоминая, как когда-то он то и дело заставлял меня носить шапку, а я его - перчатки. У него всегда были холодные руки, и меня это беспокоило. Но, видимо, это такая же особенность моего друга, как и его бездонные улыбчивые зелёные глаза, немного не изысканная речь и способность не унывать. В груди разливается приятное ощущение тепла, ведь я наконец увидел его. Он стоит там, у заснеженной ели, и приветливо машет мне рукой. Я машу в ответ, и тут же ко мне несётся этот маленький ураган, крича: - Лит, это ты, ты наконец пришёл! Как же я соскучился по этому голосу! Сколько всего он поведал мне в старые времена, и сколько всего расскажет сейчас... А снегопад усиливается, чтобы друг детства не увидел слёз радости. *** - Лит, ты же тотально замёрз, - недовольно ворчит поляк, разливая по чашкам ароматный мятный чай, - ты ведь мог обморозить пальцы! А твои волосы!.. Ну что же мне с тобой делать, таким глупым? Я только улыбаюсь в ответ, вдыхая поглубже запах мяты и сахарного печенья. Пытаюсь запомнить всё: этот ворчливый тон, эту стеклянную кружку, расписанную диковинными цветами, эту уютную гостиную и даже те милые персиковые шторы, за которыми видно не слишком далёкий город и снег. И вдруг замечаю то, что так сильно напоминает о прошлом. На немного пыльном оконном стекле красуются изящные искусно вырезанные снежинки. Поразительно симметричные, всех форм и размеров, бледно-голубые, белые и серебристые. *** Мы уже давно не дети, но ведь зимой можно позабыть об этом, правда? Не имеет значения тот факт, что мы выросли много лет назад. Это пустяк, это не причина для отказа..лепить снеговика и играть в снежки. Белые хлопья неприятно холодят ладонь даже через ткань перчаток, взятых у Феликса, но это не страшно. Пусть я превращусь в ледышку, пусть весь мир утонет в сугробах, но я напомню ему, как же это весело. Ведь у него совсем никого нет... Я всегда могу пригласить для участия в нехитрых зимних забавах названных братьев, а он... К нему никто не придёт. Да и он звать не станет. Ему неуютно с незнакомцами. Да, он мог бы пригласить для игры в снежки Украину, но..у неё много проблем. Она просит прощения и остаётся дома. О, почему мне в голову ни разу не пришла мысль, что он мог бы строить замки из снега вместе со мной, Эстонией и Латвией? Почему я был так глуп всё это время?!.. Из раздумий меня выводит его восторжённый вопль. Как же это привычно, тоже родом из прошлого! Нашего общего прошлого, о котором я так часто люблю вспоминать... - Лит, смотри! Это же... Вижу. Это выходит за рамки нормального. Ведь на землю, кружась, опускаются оранжевые снежинки. Бледные поодиночке, вместе они образуют слой весьма насыщенного цвета спелого апельсина. И пусть это странно, мы смеёмся. Звонко, открыто. Как в детстве... *** Необыкновенный апельсиновый снег сделал всё сказочным. Продолжать возиться среди сугробов было совсем глупо, потому мы пошли в город. Он тоже был окутан аурой сказки, люди смеялись и лепили непривычные, не белые снежки. Обычная зимняя сказка польского городка, ожидающего Рождества, стала совершенно фантастической. Позже синоптики скажут, что всему виной были сахарские пески, и не произошло ничего из ряда вон выходящего. Но сейчас это не имеет никакого значения. Сейчас я просто хочу наслаждаться его наивной улыбкой и апельсиновыми снежинками, падающими на волосы, на пальто, на руки. Просто хочу, чтобы это длилось как можно дольше. *** - Ты уже уходишь, да? - Прости. У меня остались ещё кое-какие дела. - Ничего... Пусть он и пытается сказать это как можно безразличнее, но я всё же улавливаю нотки обиды и горечи. И он прав. Мы так давно не виделись, а всего один день, проведённый вместе, - такая мелочь по сравнению с долгими годами совместной жизни. Пусть и не всегда счастливой. И я понимаю, что должен именно сейчас что-то сделать. Что-то сказать. - Ты... Ты пойдёшь со мной? - Торис, ты шутишь? - Отнюдь нет. Я приглашаю тебя встретить Рождество вместе со мной, Эдуардом и Райвисом. - Ещё... - Неделя. И я хотел бы быть с тобой всё это время. Честно-честно. На миг я начинаю сомневаться в своей затее. Что, если он откажется? Обидится? Выдворит меня прочь? Уже делаю шаг к выходу, обречённо глядя себе под ноги. - Стой, Лит! И через минуту ко мне на шею бросается совершенно счастливый Феликс с небольшим чемоданчиком. - Рождество вместе? Как давным-давно? Я киваю в охватившей меня эйфории. Он согласен! Согласен, так ведь? - Тогда идём скорее!