Rozen Maiden Vergessene Zeiten

      — Подождите, я сейчас, — прервалась Алиса, и подойдя к книжной полке, достала с неё книгу, перевязанную красной ленточкой. Развязав узелок на ленте, она положила книгу перед собой, раскрыв на середине и начала сосредоточенно вглядываться в текст. Ганс увидел только заголовок страницы, что гласил «Возвращение в небытие». Интересно, подумал он, насколько странной стала его жизнь с появлением Лапласа? Кажется, сейчас его вряд ли что-то сможет удивить, даже если сидящая перед ним девушка окажется, например, могуществееным архимагом, что держит в руках нити управления этим миром. Она ведь говорила про какие-то нити, не так ли?.. И вдруг вот прямо сейчас совершается ритуал, об истинной мощи которого он даже не подозревает…       Розен прервал свои раздумья, когда Алиса подняла глаза от книги и посмотрела на него. Сейчас её взгляд был совершенно не похож на человеческий: будто бы целая вселенная смотрела на одинокого мастера, запутавшегося в своих собственных мечтах, желаниях и мотивациях.       — Ну так что ж, — сказала кукольница, — каков он, ваш идеал? Ваша Алиса?       Розена, словно мягкой пеленой, окутали мысли. В самом деле, что она для него, та, кого он так настойчиво воплощал в каждой из своих кукол? Где же лежит этот идеал? Пустое ли это воображение, или у идеала был прообраз?       Он откинулся назад и почувствовал, как тонет в своём мягком кресле, будто проваливаясь куда-то вниз, в темноту. Словно перед нырком в неизведанные глубины, он закрыл глаза и вдохнул. Его мысли влекло куда-то туда, в самые потаённые уголки сознания. Он отдался на волю этого потока, несущего его назад… назад, быть может, во времени? В памяти то и дело всплывали имена. Лаплас, Алиса, Ева, Зигфрид, десятки других. Мама Грётхен. Мистер Чарльз. Леди Элизабет…       Он отчего-то ярко представил госпожу Элизабет, у которой служила его мама, её строгое, но честное отношение, её скрупулёзное внимание к деталям — вплоть до температуры того чая, что её подносила мама, её отличное знание правил и обычаев и беспрекословное следование им. Неизменность — и возможность положиться. Самоуверенность — и ответственность. Внимательность — и верность принципам. Настолько разные и настолько соответствующие друг другу черты — именно то, что и должно сплестись воедино в идеале, что ищет мастер в каждом из своих творений.       Розена будто начали обступать смутные фигуры, зовущие и требующие, но он уже знал. Он протянул руку к той одной, которой, казалось, было предназначено стать идеалом и выдернул её из сгрудившейся вокруг него толпы.       Мозаика разрознённых мыслей начинала складываться. Розен чувствовал, будто летит над серой пустыней, укрытой низким багровым небом. С поверхности на него взирали оставленные, брошенные кем-то мечты, идеи, желания — но он уже знал, что его мечте не суждено оказаться там. И сделав последнее усилие, он рванулся ввысь, держа за руку свой идеал…       …И открыл глаза, тут же увидев, как с радостной улыбкой на него смотрит Алиса. И не сдержался, чтобы не улыбнуться в ответ.       Двое мастеров кукольного дела проговорили до самой ночи. Хорай и её «сестрица» со странным именем Шанхай несколько раз подносили Розену и Алисе чай и уносили пустые кружки, не забыв зажечь свет, когда комнату окутала вечерняя темнота. Розен с помощью Алисы вспоминал смутные образы леди Элизабет из своего детства и пытался зарисовывать их, Алиса критиковала и искала изъяны. Несмотря на то, что часто она напрочь отметала мысли Розена бескомпромиссными фразами навроде «нет, это — точно не то, что вы хотите сделать», ему всё больше и больше казалось, что он уже не тычется в стены, словно слепой, а идёт по прямой дороге к своей Алисе — по которой его ведёт другая Алиса.       Лаплас, которого уже отпустила хозяйка, зашел посмотреть, как у них идут дела, но понял, что сейчас Розену точно не до него. Как обычно, усмехнувшись, он, не прощаясь, вышел за порог дома и будто растворился в темноте, что уже успела укрыть улицы.       Лишь когда Розен понял, что у него окончательно готов образ той куклы, что станет его следующим творением, он спохватился: ночь уже определённо властвовала над Майсеном.       — Простите, ничего, что я у вас так задержался?       Алиса только улыбнулась в ответ.       — Я очень рада была повстречать ещё кого-то, кто делает то же, что и я. И, — добавила она шёпотом, — вместе с ним сделать шаг к идеалу.       …Уже надевая свой плащ, Розен спохватился.       — А платья? Сколько я вам должен за… — на этот вопрос Алиса лишь махнула рукой:       — Бросьте. Знаете, та помощь, что вы мне оказали сегодня, для меня гораздо дороже пары платьев, какими бы качественными они ни были.       — Но вы тоже мне несказанно помогли! — ответил Розен, но кукольница лишь склонила голову.       — Заходите ещё, — прощаясь с гостем на пороге дома, девушка сделала изящный реверанс и вручила Розену визитку, на которой красивым рукописным почерком было выведено:       Alice Margatroid       Puppenladen       Herstellung und Instandhaltung       — Вот здесь наш адрес, чтобы вы в следующий раз нас не искали. Но на всякий случай я предупрежу: мы с мамой, быть может, тоже скоро уедем. Я буду продолжать искать то место, что смогу назвать своим домом, в каждой стране мира. Сейчас у нас в планах поехать в какую-нибудь дружественную нам сейчас страну типа Италии или Венгрии, а может — даже замахнуться на что-нибудь далёкое, типа Японии. Надеюсь, до своей старости я смогу найти такое место. Если хотите, когда я буду уезжать, я оставлю вам координаты, как нас найти на новом месте. Я была бы очень рада вас видеть вновь — особенно, если вы, — Алиса отвела взгляд, — всё-таки найдёте свою мечту.       И на этот раз Розен, придя домой, уже знал, что будет делать.       Почти неделю мастер трудился, в известных только одному ему пропорциях смешивая порошки каолина и кварца, готовя растворы, заливая их в формы, обжигая, доводя инструментами до совершенных форм, полируя и окрашивая, собирая части будущей куклы вместе, находя одному ему ведомые изъяны и исправляя их, а если нельзя было исправить — нещадно отбраковывая часть. Лаплас, иногда усмехаясь, а иногда — недоумевая, стоял в сторонке и наблюдал, пока Розен колдовал над своим следующим творением.       И только когда мастер надел на свою куклу изготовленное специально для неё платье и показал её Лапласу, тот удовлетворённо покачал головой.       — Наконец-то… Вот, кто будет настоящей Алисой, — подумал Розен, неся готовую куклу к окну гостиной. Всмотревшись в её лицо, он заметил что-то, что заставило его прижать свою куклу к себе, и длинные пряди её волос, уже перевязанные ленточками, нетерпеливо колыхнулись. Он нёс её так же, как много лет назад свою дочь — которую он теперь искал в каждой новой сделанной кукле, пусть лишь немногие из них были достойны того, чтобы вместить частичку той Алисы — Мистическую Розу.       Розен посадил куклу в то же кресло, где до неё сидели троё её предшественниц, и удивился, насколько же она прекрасна.       В своём алого цвета платье она сияла, словно драгоценный камень, чудесный рубин, огранённый руками великолепного мастера. Чистейший рубин, который будет достоин воплотить в себе ту самую Алису, что так жаждал Розен.       Когда очередная Мистическая Роза признала её и исчезла у куклы в груди, Розен внутренне возликовал. С особой нежностью повязав на своё творение красный чепчик, он ещё раз присмотрелся — и не в силах ждать, достал из ящика стола давно заготовленную брошь. Брошь, которая, как он считал, отметит лишь истинную Алису, ту самую, что Отец должен был дать своему лучшему творению. На краю сознания Ганса проскочила еле заметная мысль: «Не рано ли?» Но мастер, прогнав сомнения прочь, всё же приколол брошь на бант на груди куклы.       И правда, кто же знал тогда, к чему это приведёт?..       Почувствовав, что работа завершена, Розен вновь взял свою куклу с кресла, и подняв стоящий здесь же рядом чемодан, понёс её обратно в мастерскую: уложить её «спать» — до того момента, когда её время настанет. Когда оно настанет? Розен и сам не знал.       За окнами закатное солнце уже касалось крыш домов. Переплеты окон коридора рисовали на полу вытянутые тени. Блики света на платье куклы роняли малиновые отблески на стены — будто предугадывая, что через шесть десятков лет ей, уже в другой стране дадут другое имя. Быть может, благодаря этому самому малиновому цвету.       А возможно, это имя будет и данью уважения к той, кто смог найти свою Алису раньше Розена, ту самую Алису, что смогла подтолкнуть мастера к его мечте.       Шинки Маргатройд.       Закрыв дверь в гостиную, Розен так и не услышал, как с полки в кладовой, где лежали части кукол, в бессильной тяге к той же судьбе, что отныне связала тех четырёх, что приняли свои Розы, упала половинка ещё одной куклы…