Мое Спасение

Просыпаюсь от звонка будильника. Как же хочется закрыть глаза и спать дальше... Но нет. Нет. Я просто должен встать. Мне же больше ничего не остается, верно?.. Сегодня 17 января. Вторник. Это так похоже на дневник. Дневник каждого дня. Дневник в моей голове. Но ведь я не люблю писать каждый день. Мне нечего писать каждый день в какой-то книжонке. Ничего нового не происходит. Каждый мой день проходит по обычному расписанию: проснуться в шесть утра, выпить горячего чаю с печеньем или просто голый чай. Затем шесть или семь уроков обучения-унижения. Несколько смс семпаю о том, как все плохо, и его слова поддержки в ответ. Без них я бы давно загнулся. Кажется, я уже говори это. Затем музыкалка, которая раньше была лучом света в этой непроглядной тьме. Она мне уже надоела. Я не хочу туда больше ходить! Все надоело! Все! Что-то истерично бьется внутри меня, тогда как внешне у меня лишь слегка трясутся руки. И холодный пот прошибает все тело. А ведь я сам попросил маму отдать меня в музыкальную. Я даже помню, что сначала хотел пойти на скрипку, но мама отговорила. Она вообще пыталась меня отговорить от нее. "Это сложно, Фран!", "Там надо занимать каждый день!". И в ответ мое: "Да, мама. Я буду заниматься", "Я буду делать все, что задают. Пожалуйста, я хочу учится в музыкальной школе!". И она все же сдалась. Мы пришли записываться. Нам провели небольшую экскурсию по кабинетам с инструментами, и мне понравилось фортепиано. Причем даже не то, что стоит в кабинете у Миссис Лауры. К ней я попал по распределению, так сказать. Меня просто записали к ней в класс. Но я все же рад, что попал именно туда. Слышал, что другие преподаватели не настолько добры. Одна заставляет играть произведения заново, если хоть раз ошибешься, другая слишком придирчива, третья совсем не терпит опозданий, четвертая вполне может зафигачить двояк, если не готов к уроку. А Миссис Лаура мне никогда не ставила двоек. Она просто слегка ругалась. И я обещал выучить все к следующему уроку. И учил, честно учил. Потому что мне было стыдно придти в очередной раз не готовым. Да, просто стыдно. С детства меня приучили делать домашнее задание. И теперь не сделать его для меня просто невозможно. Если нет музыкальной, то я сразу иду домой. Сейчас, во всяком случае. Семпай уехал куда-то по своим делам на месяц. Приедет только в феврале. Как же так? Хорошо, что можно с ним общаться по смс. Он всегда мне ответит, я знаю. И я его не отвлекаю ни от чего. Это я тоже знаю. Просто знаю. Потому что он никогда не ругался, что я пишу ему, когда мне вздумается. И всегда отвечает мне. Придти домой, руки под холодную воду. Пока они не превращаться в лед. Пока они не посинеют. Пока не полегчает. Пока не перестанешь чувствовать себя. Потому что тебя здесь нет. Тебя здесь не должно быть. Ты - ошибка природы. Пора бы тебе сдохнуть, Фран. Пора бы. Чего же ты ждешь? Чего? Что кто-то придется к тебе и поможет уйти в мир иной? Ха! Ты слабак, Фран! Ты просто ничтожество! Никто не станет марать о тебя руки! Если хочешь сдохнуть, то убей себя сам! Но ты же этого не сделаешь, ведь так? Ты же слабак, который не сможет убить себя. Поэтому тебе придется ждать, ждать невозможного. А пока ждешь, ты можешь несколько усовершенствовать свои знания химии. И навыки игры на фортепиано. Это неплохо скрашивает непроглядное одиночество. А чтобы было еще легче, наслаждайся им. Наслаждайся каждым моментом одиночества. Наслаждайся тишиной, что оно приносит. Пусть вокруг тебя жужжат бесполезные насекомые-люди, не слушай их, не обращай на них внимания. У тебя есть, куда уйти. Ты же ведь построил внутри себя мир. Свой собственный мир, который живет по своим правилам. И ты в нем король. Или не ты? Перед сном вновь освежаю свой шрам-напоминание. Легкая боль в начале почти заставляет прекратить. Но ведь дальше она исчезает. Все исчезает со временем. Так почему бы ради пустоты не продолжать? День 140 Просыпаюсь от звонка будильника. Как же хочется закрыть глаза и спать дальше... Но нет. Нет. Я просто должен встать. Мне же больше ничего не остается, верно?.. Сегодня 18 января. Среда. И все же это несколько похоже на дневник в твоей голове. Или это летопись в твоем внутреннем мире? А как он вообще выглядит, ты задумывался над этим, Фран? Ты задумывался, кто с тобой сейчас разговаривает, а, Фран? Почему он знает наперед, что ты ответишь? И почему ты не можешь задать ему ни одного вопроса? Почему он знает о тебе все, а ты о нем - ничего? Абсолютно ничего. Ведь так? Да, все именно так. Я ничего не знаю о себе-тебе. - Эй, болотина! Почему ты еще тут? А где мне еще быть? - Язык проглотил? Ты меня вообще слушаешь? Слушаешь, что тебе говорят? Мне ничего другого не остается, кроме как слушать тебя, Николь. Слушать и уходить в себя. Слушать и наполнять чашу. С каждым твоим словом в чашу падает одна капля. Ник, ты представляешь, с какой скоростью наполняется чаша? Анжела, ты знаешь, что будет, когда эта чаша наполниться? Алекс, ты мог предположить, что каждый день эта чаша опустошается? Ал, а ты знал, что вода из этой чаши это слова? Слова на бумаге. Мои мысли о так называемом мною "прекрасном будущем". Да, мое будущее прекрасно. А знаешь почему, мой горячо любимый класс? Потому что меня в нем нет. Дома в ванной провожу ножом по руке, по кресту. Больно лишь в начале, когда лезвие проникает сквозь корку и верхний слой кожи. С каждым разом все глубже. Мне нужен шрам. На то время, пока я здесь. Пока я в этом мире. День 141 Просыпаюсь от звонка будильника. Как же хочется закрыть глаза и спать дальше... Но нет. Нет. Я просто должен встать. Мне же больше ничего не остается, верно?.. Сегодня 19 января, четверг. Дни постепенно сливаются в одну полосу. В одну одноцветную полосу. Лучше бы она была черно-белой, как старое кино. Вот только от старого фильма можно получить наслаждение. А от моей никчемной жизенки никакого наслаждения. И что же меня заставляет каждый день просыпаться? Почему я еще не покончил с этим? Что меня здесь держит? В мире просто должно быть что-то такое, что заставляет меня возвращаться к нему снова и снова. Капитан Фран! Прикажете отправляться на поиски смысла? Даю добро, юнга Фран. Но, капитан! Ветра нет, наши паруса не раскроются. Кажется, вам придется дуть в паруса, юнга Фран, нам нужно, чтобы они раскрылись. Хотя... Ветер... Да черт с ним, с ветром. Мы будем плыть даже в штиль. Море нам способствует. Впереди бескрайний океан страданий и бесплотных надежд. Впереди школа. Впереди рифы. Готовясь к уроку, я замечаю, что мой пенал куда-то пропал. Ну и хрен с ним. У меня в рюкзаке завалялась ручка и карандаш. Для урока алгебры этого хватит. Для остальных хватит и ручки. Чтобы переждать громадную очередь в раздевалке, захожу в туалет. Тут спокойно, тихо, холодно и никого нет. И тут я нахожу свой пенал. Нахожу его в мусорке. И он воняет газом из зажигалок. Ну и ладно. Пусть тут и остается. Плевать, что это подарок мамы. Скажу, что потерял. Найду свой старенький пенальчик. Перед сном провожу лезвием по своему кресту. Уже не так больно. Я даже перестаю ощущать, как лезвие входит в рану. Сколько человек может выдержать, прежде чем сломается? Эксперименты ставить опасно, но с какой-то стороны я уже втянут в этот эксперимент. И кто же за него отвечает? Я сам? Что ж, доктор Фран. Вы готовы сделать очередную пометку в своем отчете? "Запись номер N. Пациент по-прежнему надеется не проснуться." День 142 Просыпаюсь от звонка будильника. Как же хочется закрыть глаза и спать дальше... Спать вечно. Но нет. Нет. Я просто должен встать. Мне же больше ничего не остается, верно?.. Желание вечного сна остается лишь недостижимой мечтой. Сегодня 20 января, пятница. Последнее время они стали меньше обращать на меня внимания. И мне кажется, что это их внимание, такое своеобразное, становится моим наркотиком. Что же вы делаете, твари? Перед школой я надеваю ту серьгу, что подарил мне семпай. Давайте, не расслабляйтесь. Моя чаша стала медленнее наполняться. Мне тяжело от этого! Полейте грязью, толкните, посмейтесь в лицо над моей никчемностью. Я ведь этого заслуживаю. И я наконец напишу на очередном листе все, что думаю. Все, что вертится в моей голове. А остатки слов-воды отошлю семпаю по смс. Когда же вы уже приедете?.. Не хочу ныть и распускать сопли, но я жду вашего возвращения. Ведь это так важно – знать, что тот, кого ты ждешь, обязательно вернется, несмотря даже на всемирные законы. А какие законы могут помешать вам вновь вернуться ко мне? - А вот и наш пидарок, - а вот я и в школе. - Что, тебя вчера хорошо поимели, и ты вспомнил о своей природе? - Ник ржет над сказанной фразой, а все остальные подхватывают его "задорный" смех. Стоило только надеть серьгу. Стоило лишь дать им повод. Но... Да здравствуют новые капли в моей чаше. Да здравствует моя никчемная жизнь, об окончании которой мне остается лишь мечтать. - Хули молчишь, болотина? - Анжела слишком близко ко мне. Меня начинает бить дрожь, сердце сильнее стучит. Но я ведь не боюсь ее, верно? - Блять, ты заебал молчать! - Николь хватает меня за подбородок и поднимает мою голову так, чтобы я видел ее. Но с чего это я буду позволять тебе делать все, что вздумается? Я вырываюсь и, одарив напоследок мрачным взглядом, быстро ухожу. К холодной воде. Мне вновь необходима заморозка. Доведя руки до состояния красноты но все еще чувствительности, опускаю крышку унитаза и сажусь на нее. Не хочу появляться у них на глазах до начала урока. А что у нас сейчас вообще? А какая разница... День только начался. Мне еще долго предстоит вариться в этом адском пламени. - Ха! Болотина унитазе сидит! - Ник забегает в туалет и вновь ржет, показывая а меня пальцем. После чего выбегает из туалета, дабы рассказать всем. И тут звенит звонок. Пора на урок. Опаздывать нельзя. - Что, зеленка, пронесло тебя? То-то пованивает! Ха-ха! - Алекс демонстративно зажимает нос двумя пальцами, кода я прохожу мимо него. Молчи, Фран. Только молчи. Не обращай внимания. После каждого урока я иду на "заморозку". Без нее я не выдержу до дома. Без нее все чувства обостряются в сотни раз. Без нее так... больно? Я не хочу чувствовать этот мир. Не хочу чувствовать ничего! Не хочу чувствовать даже себя. Я себе отвратителен. Да. Я себя ненавижу. Такой, как я, недостоин жить. Недостоин пачкать мир своим существованием. Вот к чему все шло. Три простых слова. Мне хватило четверти часа, чтобы дойти до крайней степени отвращения к самому себе. Дальше некуда. А если и есть куда, скажите мне. Я дойду и до этой степени. Саморазвитие! Или самодеградация. Выбирайте на свой вкус. Поднимаясь на свой этаж, я молю всех богов, чтобы мамы сейчас не было дома. Не хочу никого видеть. Хочу быть один. Хочу в свой мир. В темноту. Делая уроки, слышу, как открывается входная дверь. Мама пришла. Надо встретить ради приличия. Поставить чайник, чтобы мама немного отдохнула после того, где она была все это время. И обратно к себе. В темноту, которую разрезает лишь свет настольной лампы. В холод, ведь у меня открыто окно. А за окном зима. Такая красивая. Морозная. Выхожу из комнаты лишь за чашкой горячего чая. В остальной квартире так тепло. А у меня так холодно. Прекрасный контраст. Он дает лишь больше прочувствовать холод. В остальной квартире так шумно: работает телевизор, машинка стирает, на кухне бежит вода - мама чистит картофель. А у меня так тихо. Лишь в моем мире играет музыка: Slipknot, Korn, Linkin Park, Pain, Existtrace. Последних я нашел относительно недавно. Ну, как нашел. Семпай показал. Японские девушки. Но как поют! Заслушаешься! Это прекрасный хрип! Первое, что приходит в голову, это смерть. А что может быть прекраснее смерти? Раздавшаяся вибрация телефона заставляет меня подпрыгнуть на своем диванчике. От неожиданности я еще и смахнул телефон, отчего он стукнулся о шкаф и рикошетом отлетел обратно ко мне. Кто же это мог быть? Семпай. Семпай! - Семпааай! - я даже счастлив. - Привет, Фран. Как ты там? - какая забота. Вот только я не люблю разговаривать так. - Как вам сказать... Может, перейдем на смс? Вы же знаете, я не люблю так разговаривать. - Нет. Сегодня я хочу слышать твой голос, ши-ши-ши, - у меня начинают гореть уши. И от этого даже нет сил, или желания, сопротивляться дальше. - Как хотите, - делаю вид, что не придал значения его словам. - Сегодня дошел до крайней степени отвращения к самому себе. - То есть? - Догадайтесь сами, семпай. Вы же гений. - Конечно, я гений, ши-ши-ши. Но если ты хочешь сдохнуть, то хотя бы скажи об этом прямо. Или ты боишься? Я молчу. Боюсь ли я? А чего, собственно, мне бояться? - Лягушатина. Неужели ты боишься смерти? - бояться прекрасного... В этом есть определенный смысл. - Нет, семпай. Я не боюсь смерти. В ней же нет ничего страшного. Просто закрыть глаза. - Просто закрыть глаза, значит... Это для тебя умереть? Но ведь многие бояться этого. - Люди боятся смерти по той же причине, по которой дети боятся темноты. Потому что они не знают, в чём тут дело. - Какие умные слова от такой лягушатины, ну надо же, ши-ши-ши, - на его оскорбления я даже не обращаю внимания. Я знаю, что он произносит их не так, как ОНИ. От его слов мне не больно. Мне... никак. - Я тоже читаю книжки, семпай. - Глупый, такие книжки называются книгами. И много ли ты понимаешь в смерти? Ты о ней только писать можешь. - А что в ней такого? Подумаешь, у меня остановится сердце. Подумаешь, я перестану дышать. Много я не потеряю. Можно подумать, я что-то значил в этом мире. Можно подумать, кто-то будет сожалеть о моем уходе. Я ведь никому тут не нужен. Кому нужен такой отброс общества... - как легко мне это говорить. В горле стоит ком. Но я же не собираюсь разрыдаться сейчас. При семпае. - Не говори таких вещей. Ты нужен тут. Тебя ведь тут любят. - И что с того? Я умру, и они перестанут этого делать. - Оттого что человек умер, его нельзя перестать любить, черт побери, особенно если он был лучше все живых, понимаешь?! - семпай переходит на крик. - Вы хотите сказать, что я лучше всех живых? Семпай, не смейтесь надо мной, пожалуйста, - только не вы. Прошу вас. - Я и не собирался это делать. - Чтобы вы считали кого-то лучше всех? Когда такое было последний раз? - я сам постепенно повышаю голос. Лишь бы он не дрогнул. Лишь бы не сорваться. Лишь бы не... Семпай слишком долго молчит. Не положил ли он трубку? Убираю телефон от уха и, нажав на кнопку, смотрю на подсвеченный экран. Разговор все еще идет, и я подношу телефон обратно к уху. Но лучше бы я этого не делал. - Ты прав. Такого никогда не было. Я просто хотел немного подбодрить такого, как ты, - и он закончил этот разговор. "Такого, как ты..." Что он имел ввиду? Если он согласен с тем, что я отброс, что я... Верно. В его глазах я, наверно, выгляжу настоящим ничтожеством. Он ведь весь такой светящийся, самодостаточный. Взрослый. Уверенный в себе. Умный. Его никто не посмеет и пальцем тронуть, даже мне страшно бывает к нему прикасаться. И я. Тот, что хочет исчезнуть. Которого уничтожает весь его класс. Весь мир. Весь мир терпеть не может мое существование. Надеюсь, я вскоре не проснусь. После очередного дня я надеюсь не проснуться. Сон. Открыть глаза. Понять, что продолжаешь жить. Прожить весь день, что полон боли. Вернуться в комнату, где темнота. Где чувствуешь себя, как на просторе. И нет того, из-за кого живешь пока. Писать про смерть, убив про жизнь, И про любовь, и чувства вместе с ней. Не быть ни с кем, и нет помехи В пределах мыслей или слов. Нет граней, и простор вокруг... Но где-то раздается звук. Нарушено пространство. Потеря равновесия. И падаешь обратно ты В яркий мир живых. И снова боль, и снова муки. За что все это? Нет ответа. Возможно, это наказание за то, Что здесь есть ты. Но отсюда не уйти. Вернуться в комнату, где темнота. В нее вновь окунуться. И закрываешь ты глаза, Надеясь завтра не проснуться. В очередной раз провожу лезвием по своему кресту-напоминанию-о-чем-то. Спокойной ночи тебе, Фран. Да исполнятся все твои мечты.