Как все начиналось

После события 2050 в мире началась анархия. Хуже того - во многих государствах началась война. Каждая страна считала своим долгом обвинить противника в том, что люди перестали иметь возможность размножаться каким бы то ни было способом: искусственное оплодотворение, зачатие в пробирках - ничего не выходило, жизнь на Земле после десяти лет экспериментов окунулась в какого-то рода апатию, а государства продолжали воевать между собой лишь от бессильной злобы. Было проведено бесчисленное количество расследований факта взрыва на заводе "Pure Camil Frost", кого-то даже казнили за халатность. Все новости теперь трубили только о произошедшей трагедии. На телевидении и в интернете началось бесконечное количество передач с выяснением отношений и взаимными обвинениями. Все ссорились, пытались найти выход, но человечество уже давно себя похоронило. Тогда из тени вышли они - люди, называющие себя Поводырями. По неизвестным причинам эти люди имели очень большое влияние на население. Они появились в каждой стране и в каждом городе, но самым удивительным было то, что люди их слушали. Они не обладали даром красноречия и не были блистательно красивы - то были мужчины и женщины, которые говорили что делать, а остальные слушались и доверяли им. Они не появились ниоткуда - многие их знали, со многими раньше общались. Некоторые, видя Поводыря, восклицали: – О, я его знала! Такой тихий мальчик был, а посмотри, чего достиг! Правители были свергнуты. Все слушали Поводырей, некоторые даже говорили, что у них была сила, доселе неизвестная. Но никто не знал какая, и в чём она заключается. Жить с тех пор стало проще. Человечеству необходимо было в любое время чувствовать около себя их стальной сапог. Поводыри дали людям то, в чём они давно нуждались: чувство защищённости, спокойствия и, как ни странно, свободы. Поводыри говорили, что они пришли для того, чтобы подготовить Землю ко времени, когда людей не станет, и когда они оставят мир для зверей, но пока никаких определенных действий для свершения своего плана не проводили. Люди, как и раньше, работали, учились, и просто жили дальше. С момента катастрофы прошло 30 лет, за это время человечество вдоволь навоевалось, уничтожив четверть своего населения, еще же четверть за это время умерла от болезней и безысходности. Всё больше и больше люди начинали понимать, что рабочих рук не хватает, заводы потихоньку закрываются, предприятия ликвидируются. Общеобразовательные учреждения хоть и работают, но из рук вон плохо. Натали стояла в своей комнате, скептически осматривая свой наряд. Ей хотелось быть как можно более незаметней, серее, по возможности вообще слиться со стеной, а лучше и вовсе никуда не идти. За 5 лет, пока человечество находилось под покровительством Поводырей, все работы проводились в этом направлении и сегодня должен был состояться бал (а по факту вечеринка) в честь годовщины прихода Поводырей. В этот день что-то должно было случиться, все это чувствовали и ждали. Было предупреждение о том, чтобы каждый житель Земли по возможности находился в зоне вещания. С чем это было связанно Натали не знала, но ей и не хотелось знать - у неё были свои причины не доверять Поводырям. Хотя причина, вообще-то, была всего одна – Эрик, Поводырь Нью-Йорка, как и все другие, взявшийся из ниоткуда. Человек с большой харизмой и энергетикой, скандинавской внешности широкоплечий блондин, он выделялся даже среди Поводырей. Его слушали как никого другого, более того - его всегда хотели слушать. Натали попала к Поводырям год назад - они с братом Томом, полные надежды и веры в собственные силы и, чего уж там, внешность, послали резюме на официальный сайт. После месяца ожиданий был получен утвердительный ответ с просьбой появиться на рабочем месте в течение недели. Натали, по образованию дизайнер, получила место закройщика униформы и прочей официальной одежды, а Том стал простым представителем офисного планктона, имея образование юриста. Они получили больше, чем ожидали, даже при том, что родители им с Томом дали прекрасное домашнее образование. Они свободно разговаривали на пяти языках и всю свою жизнь стремились к знаниям. Когда произошел Взрыв, Натали только родилась, а Том был на год её старше. Молодые и целеустремленные, они пришли в Резиденцию, позже разработав с братом план их продвижения по карьерной лестнице. Всё легко - сблизиться с Поводырем, блеснуть умом и сапогом, а дальше действовать по обстоятельствам. Оба не гнушались привлекательной внешностью и активно её использовали. Они подставляли коллег, срывали чужие презентации, а через месяц Натали оказалась в постели Эрика. В этом заключался главный прокол их плана, потому что, хоть они и получили желаемое повышение, цена его оказалась высока. Том стал официальным представителем Поводырей из Нью-Йорка, его в шутку называли герольдом, он обладал таким обаянием и привлекательностью, что мог посоревноваться даже с Эриком, а Натали стала главным художником верхней одежды и амуниции. В принципе все получили того, чего хотели, только вот Эрик, он был не просто любителем садо-мазо, он был настоящим садистом. Любая ночь, проведённая в постели у Эрика, заканчивалась тем, что Натали с трудом могла передвигаться. За полгода таких отношений у неё было сломано два ребра, рука, а сумасшедшее количество повреждений внутренних органов можно было увидеть в толстой карточке в медицинском отсеке. Но, слава всевышнему - Эрик быстро наигрался. За эти полгода Натали в постели стала безвольной куклой. Она как все, стандартно, не сильнее других реагировала на боль, а вот какое-либо возбуждение давно пропало. Том не мог спокойно на это смотреть. Он был совсем не в восторге, когда узнал, что Натали пытается пробраться на вершины через постель, но понимал, что она - взрослый человек и дал идти сестре своим путем. Несмотря на это, после того как Натали попала в больницу в первый раз, он просто обезумел, побежал в зал заседаний к Эрику и... Ничего не смог сделать, вообще. Встретившись взглядом с Поводырём, он остановился, потом Эрик поднял руку, и зал тотчас смолк. Все уставились на незваного визитёра. Самые крупные шишки Большого Яблока смотрели на растрёпанного парня, с бессильной злобой сжимавшего кулаки и не решавшегося что-либо сказать. - Мистер Хиддлстон, мне очень жаль, что такая неприятность случилась с вашей сестрой. Передайте ей от меня пожелания скорейшего выздоровления, чтобы она поскорей вернулась к своим обязанностям. Она ценный член нашего коллектива. Что касается Вас… - он многозначительно замолчал и все остальные люди, находившиеся в зале, стали одобрительно кивать Эрику «Смотрите мол, какой он хороший» - То я надеюсь, что Вы будете благоразумны и не будете мешать заседанию. Он замолчал, все снова одобрительно закивали с таким важным видом, как будто они действительно услышали хороший совет от старого друга, а не насмешливую, холодную угрозу. В это время к двери вплотную придвинулся Бенедикт, личный охранник Эрика, и начал потихоньку оттеснять Тома к выходу. Выйдя с залы, Том от бессилия начал пинать стулья в приёмной, чем распугал тех немногих посетителей, которые там находились. Бенедикт смотрел на него своим обычным скучающим взглядом. На самого Бенедикта смотреть было невозможно, что-то в нём было нечеловеческое, змеиное, а холодный и одновременно насмешливый взгляд вводил в оцепенение любого, кто посмел бы взглянуть мужчине в глаза. Потому люди, в большинстве своём, старались при разговоре с Бенедиктом рассматривать собственные ботинки, а не его. - Я бы посоветовал вам, мистер Хиддлстон, отправляться к сестре и не строить из себя героя-спасителя, эта битва была проиграна изначально. Бенедикт открыл дверь и спокойно пошёл в зал, не обращая внимания на разъяренного Тома. - Да пошёл ты! - Что он ещё мог сказать или сделать? То, с чем его сестра попала в больницу и в мыслях было высказать неприлично: повреждение анального сфинктера, синяки и гематомы по всему телу, а лицо превратилось в сплошное кровавое месиво. С тех пор прошло полгода пыток, два месяца терапии, и всего три месяца простой жизни. И, хоть физически Натали была здорова, ходила на работу, творила, занималась не только дизайном одежды, но еще и оформлением банкетов, официальными приемами, она была глубоко подавлена. Том же блистательно выступал на приемах, официальных собраниях, даже смог поработать в суде, благо образование и положение позволяли быть адвокатом. У них был собственный маленький мирок, который можно было измерить двумя комнатами в Резиденции, где они жили и работали. После первого попадания сестры в больницу, Том переехал в её апартаменты, несмотря на все косые взгляды и слухи. Более того, первое время спали они тоже вместе, так как ночью Натали просыпалась от кошмаров и начинала кричать, не понимая, где находится. Из-за этого слухов стало ещё больше, хоть и ничего противоестественного между ними не было. Несмотря на это, Тому стало спокойней, ведь он в любой момент мог успокоить сестру. В преддверии Нового Года Натали стояла перед зеркалом, примеряя ужасное серое платье, фасона 70-ых годов XX столетия с плиссированной юбкой и опущенной талией. Оно ужасно резало глаза и скрывало все прелести фигуры. В последние несколько месяцев это был полюбившийся Натали фасон. Люди, которые и ранее смотрели на неё как на диковинку, теперь стали считать её женщиной на грани помешательства, но никто не задавал вопросов, не делал замечаний, ведь слухами земля полнится и все знали о времяпровождении Натали с Эриком. Некоторые злорадствовали, немногие сочувствовали, остальные лишь снисходительно вздыхали и шли дальше работать. - О Господи, ну за что мне такое наказание, что ты снова на себя нацепила? - Том стоял в дверном проёме, опираясь на косяк, осмотрел Натали с ног до головы, и лицо его выразило ещё большую грусть. Парень, конечно же, как и все, замечал перемены настроения и смену стиля Натали после появления Эрика: на место мини-юбок пришли мешковатые брюки, плиссированные юбки по щиколотку и костюмы времен Эйзенхауэра, – Натали Хершлаг, я тебя спрашиваю, во что ты вырядилась? Натали на минуту смутилась: платье не нравилось и ей самой, и из всех ее нарядов оно было самым ужасным, но при этом сшитым из дорогой ткани, по всем канонам деловых и коктейльных нарядов. Просто оно смотрелось на ней нелепо само по себе. Вот на женщине, которой лет так 50, оно сидело бы в самый раз. - А что, всё по дресс-коду, всё как надо, я проверяла. - она смотрела на брата невинными глазами, хотя знала, что уж кого-кого, а его не проведёшь. - Солнце ты моё ясное, я понимаю, что ты сейчас хочешь одеться как серая мышка, чтоб быть такой себе незаметной для Эрика, но пойми, сейчас туда припрутся бабищи не первой свежести, затянутся в корсеты, напялят платья от лучших дизайнеров, все такие блестящие и яркие. Такие яркие, что аж глаза резать будет, а посреди этого хаоса и буйства красок миниатюрная шатенка в неброском мешковатом сером платье. Да ты будешь как роза среди сорняков, поверь мне, на это Эрик обратит внимание. Сказать, что Натали побледнела, это не сказать ничего. Сначала она сделалась мертвенно бледной, словно снег, а потом резко покраснела. Том прекрасно знал эту реакцию, хотя и не хотел её провоцировать. Он сразу же подбежал к сестре и начал говорить, много и негромко, что-то невнятное и успокаивающие, пока лицо сестры не стало прежним. - Заяц, прости, всё будет хорошо, сейчас мы примерим платье, ты подкрасишься и всё, Эрик тебя и не заметит, у него появится новая фаворитка. Потом, после банкета, мы спокойно придем домой, и поужинаем. Кстати, когда ты последний раз ела? Ты почти прозрачная. - Не знаю. По-моему, вчера утром, но я не помню. - Тот факт, что Натали стала плохо питаться тоже не ускользнул от Тома, но он и с этим ничего не мог поделать. Насильно её кормить рука не поднималась, а от разговоров о том, что она должна жить дальше, уже устали оба. Том подошёл к шкафу сестры, он был переполнен разными платьями, как откровенно страшными, так и вполне красивыми, благо, что его сестра была дизайнером и не забыла, что значит быть женщиной. Он верил, что скоро её душевное состояние улучшится и она станет прежней. Такой же яркой, красивой и цветущей. А еще доброй. Она была такой доброй... До того, как попала в эту злополучную Резиденцию. Тому казалось, что это место подействовало на них обоих, что это именно оно виновато в их подлости в начале карьеры, хоть в душе он и понимал, что это не так, что таким образом просто проявилась их человеческая природа, руководствующаяся лозунгом "дави, чтобы выжить". Он выбрал симпатичное платье розовато-сиреневого цвета с корсетным верхом и газовым низом. Девушка даже одеваться нормально не могла, её руки тряслись, а взгляд бесцельно блуждал по комнате, потому Том, как в детстве, помогал сестре одеться. Он вспомнил, как однажды Натали сломала ключицу и ему приходилось одевать её в садик, помогать купаться, собирать разбросанные игрушки. Родители только удивлялись самостоятельности мальчика и степени его ответственности. Нагота Натали его совершенно не смущала, за последний год он нередко видел её голой, часто обрабатывал её следы времяпрепровождения у Эрика. В красивом платье Натали преобразилась, она смотрелась как куколка, такая нежная и невинная, что Том, заворожённый ею, случайно задержал руку на её волосах, когда поправлял прическу. Они встретились взглядами и стояли, смотря друг на друга с минуту, потом Натали резко отвела взгляд, а Том быстро одёрнул руку от волос. - А-м-м... Прости... Ты, наверное, накрассься. Встретимся внизу, в баре. Том развернулся на каблуках и вышел из комнаты, спрятав руки в карманы брюк. Пиджак при этом смешно поморщился у него на спине. Натали проводила его стройную фигуру взглядом и заплакала. Снова ей делать этого не хотелось, но она чувствовала, что было в этом взгляде что-то не братское, что-то, что девушка раньше не замечала. Это одновременно испугало и взволновало её, а от того, что взволновало - испугало вдвойне. Такой вот замкнутый круг. Всё же, взяв себя в руки, Натали повернулась к зеркалу и взглянула на себя: глаза были опухшими, лицо отдавало серым оттенком, а под глазами четко виднелись тяжёлые темные мешки. В принципе, всё это было ожидаемо и привычно, но вдруг девушке захотелось выглядеть под стать платью – красивой, легкой и молодой, потому всё таки пришлось провести целый комплекс процедур для восстановления свежести лица. На заре ХХI века человечество придумало тысячи методов для того, чтобы выглядеть как с обложки глянцевого журнала. Не нужно были никакие маски и массаж - укол сыворотки от хорошей косметической фирмы, и на 12 часов любой женщине гарантирован свежий и бодрый вид. Потом, правда, ждали отходняки, потому как для организма все экспресс-методы омоложения были буквально шоковой терапией. Уколы были не болезненными и ставились в основные участки лица: лоб, щеки подбородок и губы (хотя колоть в них всё же было больно). Начав массировать лицо, чтоб препарат быстрее подействовал, Натали прикидывала, сколько времени ей осталось до вечеринки: полчаса на то, чтобы приготовится и 15 минут на то, чтобы дойти, тогда она должна успеть. Туфли Натали выбрала на низком каблуке: под юбкой всё равно их не будет видно, и вообще на всякий случай: её грела обманчивая мысль, что в случае незапланированной ситуации она сможет быстро ретироваться. Сделать шаг из комнаты по направлению в банкетный зал было сложно, но, расправив плечи, Натали сумела побороть страх, и, крепко зажав в руках клатч, она пошла вперед. В зале приёма начали понемногу собираться люди. Том зашёл веселым, размашистым шагом и сразу направился к бару, так как вытерпеть злорадную рожу Эрика в трезвом состоянии было выше его сил. По пути он заметил Бенедикта, который подпирал стену возле трона, чёртового трона. Эрик не любил приуменьшать свою значимость в этом мире, потому на официальных приёмах всегда гордо восседал на своем резном седалище, неизвестно из какого музея выдранного, но, что уж говорить, выглядел эффектно. Смотреть на Бенедикта было еще противней, чем на Эрика - это отмороженное лицо могло и в кошмарах сниться после встречи, при условии, что человек, его видевший, был впечатлительным. Том впечатлительным не был, но лицо зачастую возникало перед его глазами, и в душе парня закипала ненависть. Он бесстрастно следил за всеми оргиями Эрика, так как это входило в круг его обязанностей личного телохранителя - Поводыря. С его стороны не было ни одной, даже самой слабой попытки защитить женщин, над которыми это белобрысое исчадие ада издевалось. Максимум того, что он делал - это относил женщин в уже бессознательном состоянии в лазарет. Оторвав взгляд от Бенедикта, Том повернулся к бармену, приятному на вид юноше и заулыбался – Что-то больно много парней цвета небесной синевы развелось в последнее время – подумал он, но всё же сдержал свой сарказм и сделал заказ нарочито сухим тоном, чтоб не давать парню никакой надежды. Виски хорошо пошло, два стакана он выпил не глядя, залпом, третий же он решил растянуть. Мужчина повернулся к залу и поперхнулся от увиденного, попутно расплескав виски из стакана. Эрик сидел на троне, закинув одну ногу на быльце и смотрел на Тома не отрываясь, после чего махнул рукой, как бы приглашая ближе к себе. Тому пришлось поставить стакан на барную стойку и пойти к Поводырю. - Звали? – тоном то ли вопросительным, то ли утвердительным проговорил Том. - А ты сегодня предельно лаконичен, – сделав неопределенный жест, Эрик посмотрел на Бенедикта и тот отошёл метра на два от трона, а потом и вовсе начал пробираться через толпу ко входу в зал, примостив свое тело возле распахнутой двери. Эрик проследил за ним взглядом, потом посмотрел на Тома и наклонил голову вправо, лукаво улыбаясь. - Я надеюсь, Ваша сестра, мистер Хиддлстон, сегодня порадует нас своим присутствием? Том напрягся, но при этом пытался выглядеть спокойно и восстановить резко сбившееся дыхание. Беда в том, что вся эта бравада заняла некоторое время и Эрик успел заметить все эмоции на лице своего герольда. - Да. - И опять невероятно многословный ответ. Даже не верится, что в суде Вас не заткнёшь, такая идеальная линия защиты, такая раскрепощенность, а сейчас Вы зажаты, как будто я Вас связал и вынуждаю разговаривать со мной через кляп. - Простите, впредь мои ответы будут более подробными. Эрик состроил обиженную мину, на его лице она смотрелась нелепо, и Том даже на миг не поверил в искренность этого лица. - Как будто я разговариваю с роботом. Вы невыносимы, мистер Хиддлстон, не в пример Вам ваша сестра мисс Хершлаг. Кстати, вы же родные брат и сестра, почему у вас разные фамилии? В личном деле Натали я не видел записи о регистрации брака. Том прекрасно понимал, что Эрик знает всю подноготную их семьи, но тогда зачем он устраивает этот балаган с разговором по душам? Эрик выгнул бровь и выразительно глянул на Тома. - Отвечай на поставленный вопрос! «Уже не на Вы!» - пронеслось в голове у Тома, это был прямой приказ и не повиноваться воле Поводыря было смерти подобно. - Натали моя родная сестра, просто когда мне было полгода, наша мама, Шелли, забеременела второй раз, – при упоминании беременности на лице Поводыря на мгновение появилось брезгливое выражение, особенно ясно это можно было понять по искривившимся губам. Том отметил этот факт, и продолжил. – Но пока мама вынашивала Натали, отец подал на развод, с условием, что признавать второго ребенка и платить ему алименты он не будет. Мама очень обиделась, она была гордой женщиной. Том ненадолго остановился, он помнил образ своей матери, очень доброй и заботливой, нежность и красоту Натали унаследовала именно от неё. - Тогда, после развода, она взяла свою девичью фамилию Хершлаг и дала её Натали, в графе отец у неё стоит прочерк. Мою фамилию не получилось поменять, так как отец был против, да и маме просто не хотелось заморачиваться: будучи на последних месяцах беременности она устала от судов. Потом у неё был второй брак с послом Израиля в Америке - Авнером Портманом, он был нам настоящим отцом. К концу своего рассказа Том пустился в сентиментальные подробности их жизни. Вот она, настоящая сила Поводырей - ты будешь их слушать, даже если не хочешь. Ты будешь рассказывать им всё, даже если не собирался. И, в конце концов, всё это ты будешь делать с усердием и удовольствием. - Прошло время, почему ты сам не поменял фамилию по достижению совершеннолетия? - Мне не нравится фамилия Хершлаг! – отрезал, придя в себя, Том. - А Натали почему не поменяла фамилию на Хиддлстон? - Она ненавидит отца и её бесит эта фамилия! - Почему вы оба не взяли фамилию отчима? Натали Портман звучит неплохо. Том замялся. Признаваться в том, что они, конечно, дико уважали Авнера, но брать его фамилию не хотели, было как-то стыдно. - О, легка на помине, – сказал блондин. Том при этом шумно выдохнул, он был благодарен тому, что ему не пришлось отвечать на вопрос Эрика. Но после, проследив за его взглядом, Том оторопел. В дверях показалась Натали. Хоть то, что она нервничала, и было видно невооружённым глазом, бодро шагая по плиткам зала она выглядела достаточно хорошо. Как и брат, Натали первым делом отправилась к бару. На неё, скорчив кислую мину, посмотрел бармен. - Что будете заказывать? Или будете и дальше таранить взглядом бар? - Джин-тоник, пожалуйста. Бармен снова скривился. – Да что с тобой такое, мужик? – подумала Натали, но годами привитая тактичность не дала девушке ответить на хамство язвительным тоном. Поданный джин-тоник обжигал горло, но всё же давал возможность отвлечься от того, что она находится в зале совещаний, расчищенном специально для вечеринки. Потягивая напиток, девушка лениво оглядывала собравшуюся публику. Пришлось признать то, что её брат был прав: все, кто собрался в зале, выглядели, словно напыщенные павлины, в нарядах странных конструкций, в шляпках с перьями, расцветками своими режущие глаза. Они вальяжно расхаживали по залу, невероятно гордые тем, что присутствуют подле Поводыря. Пытаясь найти среди прочих людей брата, Натали наткнулась на Эрика, который лениво о чём-то разговаривал с Томом. - Плохо дело… – только и сумела сказать Натали, бармен в этот момент недобро покосился на девушку. Одновременно с этим включилась визуальная панель, размещавшаяся на всю боковую стену залы заседаний. - Шоу начинается! – сказала Натали и поставила стакан на стойку бара, чувствуя легкое головокружение.