"Невозможное" - слово для слабых

Если тебе тяжело — значит, ты на верном пути.

Я с трудом заставляю себя войти в это помещение. Голова ещё слегка кружится после недавней спешки и я пытаюсь сделать спокойный вздох, проходя к центру такой широкой комнаты. Фух, я едва успела. — Ты опоздала на тридцать секунд, Донован, — слышу неприятный женский голос, навстречу которому я тут же разворачиваюсь. — Если подобное повторится, я запишу это, как штраф. Я стараюсь не реагировать. Передо мной появляется Сьюзен и, уже замечая её ехидную усмешку, у меня пропадают все остатки хорошего настроения. В груди пронзительно начинает всё сдавливаться и я, усердно борясь с такими ощущениями, прохожу дальше по указанному мне направлению этой противной женщины. Сегодня сестра Брэндона выглядит ещё ярче, чем в прошлую нашу встречу. На ней облегающий сарафан, расписанный цветными узорами, и такие блестящие туфли на каблуках, что Сьюзен оказывается чуть ли не в два раза выше меня. От этого моя растерянность только увеличивается. Всегда трудно иметь дело с человеком, на которого тебе приходится смотреть снизу вверх. — Знакомься, — вдруг говорит она, вместе со мной останавливаясь возле улыбчивого довольного паренька. — Твой новый стилист Джон. Этот Джон улыбается ещё шире и, даже не дожидаясь, когда я представлюсь, он тут же подхватывает мою руку. А затем с большой радостью целует поверхность моей ладони, не отрывая при этом своих глаз от моего лица. Этот Джон кажется мне странным, но я не решаюсь выдавать своих тревожных ощущений. Вместо этого я пытаюсь улыбнуться также дружелюбно и перестать пялиться на такую фееричную одежду этого парня. — Думаю, мы с тобой сработаемся, Стейси, — радостно заявляет Джон, демонстрируя мне свои знания о том, кто я такая. — Прошу, присаживайся. Я стараюсь перевести дух и всё же присесть в то самое кресло, которое находится напротив зеркала. Устраиваясь поудобнее, я уже мысленно готовлю себя к тому, что сейчас меня будут полностью менять. Сьюзен уже успела мне заявить, как сильно она хочет стереть с меня образ этой деревенской простушки, а она не из тех, кто бросает слова на ветер. — Что ты хочешь, чтобы я сделал, Сью? — ужасно звонким голосом интересуется Джон, слегка касаясь пальцами моих пышных волос. Это прикосновение очень напрягает, но я не проявляю никакого недовольства. Просто пытаюсь наблюдать за дальнейшими событиями и, как ни странно, Сьюзен тоже решается прикоснуться к моим волнистым прядям. — Подстриги её, — резко заявляет женщина. — И как можно лучше, а то на эти неухоженные волосы просто тошно смотреть. Джон с улыбкой соглашается, а я слегка вздрагиваю от неприятного замечания. Если бы они только знали, в какой обстановке я выросла, то вообще бы удивились, как я смогла сохранить волосы такой длины, да и ещё такого вполне нормального состояния! Но вместо своего возмущения, я продолжаю молчаливо сидеть. — Красить будем? — вдруг спрашивает Джон, и от такого вопроса моё сердце просто падает вниз. Нет, только не покраска! Я этого вообще не переживу! И к счастью, Сьюзен уверенно качает головой. — Нет, мне нравится её натуральный цвет волос, — говорит она, продолжая при этом как-то недовольно хмуриться. — Ты лучше как-то брови ей подкорректируй, а то они совсем бесформенные. И обязательно сделай что-то с её кожей, — продолжает командовать Сьюзен, прикасаясь при этом к моему лицу. Её движения такие неприятные, что мне приходится даже слегка прищуриться от проявленной грубости. — Разберёшься, Джон? Парень довольно кивает. Вопрос Сьюзен заставляет его посмотреть на хмурую женщину, но он совсем не пугается её столь строгого лица. Кажется, будто Джону она даже нравится в таком образе. — Всё будет сделано, Сью, не переживай, — трепетно обещает он, сверкая своей яркой улыбкой. — Вот увидишь, я сделаю из неё мировую красавицу. Как и ожидается, у женщины просто вырывается язвительный смешок. Она моментально подхватывает свою сумочку с ближайшего столика и, разворачиваясь, смотрит на меня опять тем же гнусным взглядом. Мне хочется застрелиться. Терпеть не могу, когда она на меня так смотрит. — Боюсь, до мировой красавицы ей далеко, Джон, — говорит Сьюзен, чётко акцентируя каждое своё слово. — Но я верю, что ты сделаешь хорошую работу. Ещё увидимся. И к моему облегчению эта стерва уходит. Наконец-то! Джон вообще как-то не реагирует на её последующие слова. Он уже на своей волне, погружённый полностью в азы своей работы. И на моё удивление, я неожиданно чувствую, что этот человек действительно понимает толк в женской красоте. Пусть он даже чересчур смазливый, наигранный и даже очень похож на гея, но он вызывает моё доверие. Поэтому я сразу расслабляюсь и на пару минут забываю обо всех плохих вещах. Наверное, проходит почти пять часов. Время так долго тянется, что я едва высиживаю все эти процедуры, обладая лишь одним единственным желанием — убежать отсюда, как можно дальше. И как только можно такое выдержать? Молча наблюдать за тем, как тебя стригут, как что-то делают с твоей кожей, с твоими ногтями? Я не могу такое терпеть. Может, я и не совсем правильная девушка, но такое излишнее внимание к каждой детали моей внешности изрядно раздражает. Я не понимаю этого. И мне это уж точно не нравится. В то время, как стилисты усердно меняют мой внешний вид, я обладаю желанием хоть как-то физически поработать. Побегать хотя бы, заняться уборкой. Ну хоть что-нибудь сделать! А не сидеть здесь, как какая-то принцесса и позволять делать с собой всё, что угодно. Наверное, я точно не настоящая модель. Девушкам это должно нравится они должны испытывать восхищение, а не такое отвращение, какое проявляется у меня. Так что придётся над собой поработать и заставить себя полюбить то, что так сильно меня пугает. — Всё, думаю, на сегодня этого хватит, — наконец говорит Джон, когда все процедуры действительно закончились. Я, даже не веря таким прекрасным словам, едва заставляю себя подняться. Ноги так пекут от бездействия, что я уже предвещаю, как буду этой ночью перемывать весь свой номер в отеле. — А, и ещё кое-что, — с резкостью добавляет мой стилист. — Старайся не делать никакой грязной работы. А то твои руки были в таком ужасном состоянии, что мне даже страшно подумать, что ты только ими делала, Стейси. Я…пытаюсь кивнуть. Даже улыбнуться немного. И этого оказывается достаточно, потому что Джон тут же прощается со мной и, подхватывая одно из своих полотенец, уходит. Я же расстроено смотрю ему вслед, а потом ощущаю эту адскую неприятную пустоту. Ну вот. Буду сегодня без работы. И как я только могу себя к этому приучить? Данная мысль настолько пугает, что я не сразу замечаю своё отражение в зеркале. А потом просто замираю, увидев себя в этой блестящей стеклянной поверхности. Господи, я уже и вправду совершенно другая. Не та прежняя Стейси, которая выросла в бедном городке и всю свою жизнь только думала о том, где бы ещё достать пару центов. Теперь я выгляжу так величественно. Это вводит в шок. С трудом проходя ближе, я касаюсь пальцами гладкого зеркала и замираю от того, что вижу перед собой. Мои волосы стали такими ухоженными. Кожа изящной. А весь внешний вид стал отдавать неким аристократизмом, что теперь трудно представить меня, работающую официанткой в каком-то протухшем баре. Ну вот видишь, Стейси. Тебя изменили. И теперь ты сама должна изменить себя до неузнаваемости. Но разве не именно этого я боюсь больше всего на свете? И разве не именно это — та самая цена, которую я обязана заплатить за изменение своего будущего? На следующее утро мне опять приходится видеться со Сьюзен. Я делаю всё возможное, чтобы не опоздать и на этот раз мне даже удаётся прийти за пять минут до начала рабочего дня. Сестры Брэндона ещё нет на месте и я безумно радуюсь, что могу немного времени побыть без неё. На этот раз я знаю, что она будет работать уже не над моей внешностью. Сьюзен хотела посмотреть, что я умею делать на подиуме, а значит, сегодня мы будем работать над моим дефиле. Чёрт, от одной только мысли об этом меня кидает в дрожь. Если Брэндон был не в восторге, то что вообще может сказать его сестра? Ладно, Стейси, только не паникуй. Всё будет хорошо. И стоит мне понадеяться на что-то хорошее, как я сразу слышу этот знакомый голос. — Донован! — кричит так, что я вздрагиваю. — Иди сюда. И я иду. С бешеным стуком в груди, с трясущимися ладонями. В глазах всё так мелькает, что я и не сразу понимаю, что происходит, когда вижу перед собой эту самоуверенную женщину. Рядом с ней есть кто-то ещё и я тут же осознаю, что этот день будет адски тяжёлым. Сегодня надо мной будет работать не только сестра Брэндона. Надо мной будет работать целая команда профессионалов. А что может быть лучше? Мне выдают какие-то дорогие туфли, до которых мне даже страшно дотрагиваться, но просить что-то другое я, конечно же, не осмеливаюсь. Сьюзен разрешает мне их слегка разносить, и это оказывается отличной возможностью привыкнуть к настолько дорогой обуви. Я немного теряюсь. Обычно на моих ногах были куда ужаснее каблуки, поэтому ощутив стойкость и удобство этих туфель, я чувствую себя непривычно. Но нужно соображать и привыкать быстро. Сьюзен не даёт мне много времени. Уже через десять минут она зовёт меня к центру зала и приказывает быть готовой к началу работы. Оказываясь в этом месте, я замечаю, как сама женщина присаживается в крайнем ряду и как рядом с ней присаживаются ещё пару человек. Людей хоть и немного, но я всё равно чувствую яростное волнение. Ведь уж точно демонстрация моего дефиле не закончится яростными овациями. Сьюзен будет из кожи вон лезть лишь бы унизить меня за каждую допущенную ошибку. — Ладно, — тут же заявляет она, будто прочитав мои мысли. — Приступим. Сидящий рядом с ней мужчина достаёт какие-то бумаги и, поправив очки, направляет взгляд своих тёмных глаз в мою сторону. Внимание к моей личности в этот момент зашкаливает. Я сжимаю губы и пытаюсь вспомнить всё, чему меня учили в модельной школе. Сейчас вновь наступил тот момент, когда я обязана все эти знания применить в лучшей мере. Просто выложиться на все сто процентов. Просто показать им все свои умения. Это дефиле было импровизацией, поэтому я двигаюсь в удобном мне направлении, без всяких указаний. Мои ноги движутся плавно и я стараюсь идти с гордо-поднятой головой, ни о чём не думая и ни за что не переживая. По одной линии. Смотря в одну точку. Расслабленно двигая руками и идя в умеренном темпе. Остановившись напротив сидящих людей, я замираю и строгим взглядом смотрю куда-то вверх, в пустоту. Делаю небольшой разворот и, направляя бедро вправо, замираю в этом положении. Сейчас стараюсь ни о чём не думать. Сейчас важно только управлять своим телом и демонстрировать каждую красивую деталь своей внешности. После сделанного разворота, я возвращаюсь на прежнее место. Биение сердца сейчас так ускоряется, что я почти падаю от волнения в самый последний миг, но к счастью, ноги всё же удерживают прямое положение. Пару вздохов и я останавливаюсь в центре. Теперь смотрю на Сьюзен, с ужасом предвещая её реакцию. Она просто устало закатывает глаза, но не сказав мне ни слова, решается переговорить о чём-то с сидящими с ней людьми, которые также хмуро ей что-то сообщают. Я жду результата с болью в груди. Блин, всё было настолько плохо? — Твоя самая большая ошибка, Донован, — говорит Сьюзен, вновь направив своё внимание ко мне, — это неправильный стиль твоей походки. То, как ты сейчас прошлась, подходит для показа одежды, но никак не для того шоу, в котором ты будешь участвовать, понятно? Её голос звучит спокойно. Сначала я так удивляюсь этой непривычной женской интонации, что не нахожу никаких сил воспринимать её слова, но потом это сделать всё-таки приходится. Взгляд женщины пронзает всю меня насквозь. И одно только выражение её лица говорит о том, как омерзительно ей иметь со мной дело. Я не знаю, что делать. Просто киваю и молча соглашаюсь со сделанным ею заявлением. Увы, моделей всегда учат строгому дефиле. И отучиться от этой строгости мне достаточно сложно. — Попробуйте задействовать больше шарма, Стейси, — добавляет незнакомая мне рыжеволосая женщина с ярко-красными губами. Её внешний вид достаточно эксцентричный, но при этом она говорит вполне формально. — Вы должны отдавать некой игривостью, эмоциями. Нам должно быть не просто интересно наблюдать за вами — вы должны нам нравиться. Я тут же соглашаюсь с ней, проявляя искреннее понимание к её словам. Сейчас мне вдруг становится ясно, что от меня требуют. И я действительно осознаю, как стоит мне проявлять себя на показах в этом шоу. Всё должно быть не по установленным модельным правилам. Это был шоу-бизнес, программа и здесь действует не профессиональность, а способность вызвать у зрителей интерес. Делаю глубокий вздох. Все, кто находится в этом зале, сразу готовятся к моей новой демонстрации и опять с заинтересованностью ждут моих следующих действий. Я просто должна сейчас убрать волнение. И делать то, что должна. Без ошибок. Без страха. А с уверенностью, которая обязана присутствовать в каждой модели. На этот раз стараюсь идти более расковано, даже слегка заигрывая взглядом с каждым, кто здесь присутствует. Моя походка теперь выглядит более лёгкой и я позволяю губам самоуверенную улыбку, за которой стараюсь скрыть все свои внутренние чувства. Да и что же я сама испытываю в этот момент? Наверное, какую-то неловкость, неудобство. Сейчас на меня смотрят так хмуро, что это лишает всех внутренних сил. Но я всё равно дохожу до нужного места. Теперь уже лучше играю бёдрами, демонстрируя изгибы тела куда грациозней и куда сексуальней. Я играю роль. И эта роль заключается в легкомысленной кокетке, которая просто делает всё то, что ей хочется. И вот мне хочется поиграть улыбкой, взглядом. Даже своими распущенными волосами, которые плавно раздуваются сзади. Всё должно быть на высшем уровне. Я именно так и стараюсь всё сделать, но оказавшись в самой конечной точке и повернувшись к своим зрителям, с ужасом вижу раздражённое лицо половины из них. Теперь я конкретно расстраиваюсь. — Нет, это было ужасно, — с разъярённостью говорит Сьюзен, приподнимаясь со своего места. Она так злится, что даже встаёт и отходит на пару шагов назад, громко цокая на своих каблуках. Остальные просто решаются сделать кое-какие пометки в своих записях, не обращая на сестру Брэндона никакого внимания. И я остаюсь всё на том же месте. — Продолжайте, Стейси, — говорит мужчина, который до этого казался мне самым строгим из всех присутствующих. — Хорошего результата добиться не так просто. Так что вперёд, будем работать дальше. Я с ним соглашаюсь. Мне дают ещё один шанс и это обнадёживает. В конце концов, нужно пользоваться каждой данном нам попыткой что-то исправить. А я исправлю. Обязательно. Через три часа часа я уже начинаю чувствовать безумную усталость. В ногах больше нет никакой силы, и мне кажется, что из меня выжали весь сок. Боль отдаётся в каждом участке тела и такое ощущение, что стоит мне присесть, и я больше никогда не встану. Ноги просто ватные. Уверенна, что почти все стопы в мозолях, а вся кожа полностью протёрта. Порой мне было так больно ходить на этих каблуках, что я даже переставала ощущать свои пальцы, отчего нижняя часть полностью немела. Такую боль я давно не испытывала. И никого в этом зале это уже не волнует. Особенно Сьюзен, которая с каждой допущенной мною ошибкой, начинает повышать свои требования ещё сильнее, не терпя никаких возражений. Мне становится страшно. Такая изнурённая работа кажется вечностью и, чем больше я трачу здесь своего времени, тем сильнее понимаю свою безнадёжность. Может, раз у меня не получилось с первого раза, то не получится и с последнего? Господи, это ужасно. Я по-моему выжила из себя реально всё. Я уже попробовала все виды походок! Это невозможно сделать как-то иначе! И спустя час Сьюзен начинает думать также. В её лице полное недовольство и она просто качает головой. — Ладно, Донован, свободна, — её голос звучит сухо и меня пугает такая безэмоциональная интонация. — Я с тобой просто трачу время зря. Это кошмар какой-то. Сидящие рядом с ней люди тоже собираются постепенно уходить, с энтузиазмом собирая все свои вещи. Каждому присутствующему в этом зале надоели мои бесполезные попытки и явно все только рады поскорее убраться с этого места. Ох, я бы тоже была этому рада. Но в душе не проявляется никакого облегчения, а лишь такая жуткая отчаянность от невозможности достигнуть желаемого результата. Всё просто пошло наперекосяк. В конце концов, я не выдерживаю и мгновенно присаживаюсь на пол, не в силах больше стоять. Ноги так выкручивает, что я даже не представляю, как сниму с себя эти туфли. Чёрт. Ненавижу сегодняшний день. Унижение было очень сильным. Сьюзен знала это и, видимо, она сейчас собой довольна, как никогда. Ну конечно. Посадила меня на место, доказала остальным организатором этого мероприятия, что я именно та самая бездарность, какой она меня им всем описывает. И интересно, что скажет Брэндон на это всё?.. Она же ему расскажет о моём позоре, верно? От этой мысли меня тошнит. Даже слишком. Поэтому, когда я с большим трудом поднимаюсь и удерживаю равновесие, я чуть ли заново не падаю, когда решаюсь посмотреть перед собой. Ну нет. Нет, только не это! Сьюзен остаётся не одна в этом зале. К ней уверенным шагом подходит её брат. Да ещё и так грациозно, что у меня отнимает дух. Рядом с такими людьми вообще можно остаться без всякой уверенности в себе, так что неудивительно, как мерзко я начинаю себя чувствовать. — Ну что, как успехи? — интересуется он у своей сестры, опираясь на одну из стенок и с улыбкой смотря на свою родственницу. Сьюзен вдруг поворачивается ко мне на пару секунд, но взглянув на своего брата, она высказывает лишь одно недовольство. Я, конечно, не слышу её слов, но это не мешает догадаться об их содержании. Сегодняшний день — мой позор. Наверное, уже привычный, ведь вряд ли в дальнейшем что-то изменится. Сьюзен будет меня унижать, а Брэндон в какой-то период просто сдастся и признает, что я ужасное вложение его денег. Деньги… От этой мысли у меня кружится голова. Сама мысль о том, что я опять останусь ни с чем так меня пугает, что я покрываюсь вся потом и ненавистью к своей личности. Ну вот видишь, Стейси! Чего ты вообще стоишь? В тебя вкладывает деньги такой богатый человек, а что взамен ему даёшь ты? Ты вдруг ломаешься и признаёшь себя никем. Ну вот и будь ничтожеством, раз не можешь набраться сил, чтобы это исправить. Злость к себе вдруг придаёт мне сил. Я чувствую такую яростную энергию, что моментально забываю обо всей боли. В ногах, в пояснице. Я ощущаю лишь дикое желание. Рвение вновь попробовать. И сделать всё так, как надо. — Сьюзен! — кричу я, надеясь, что она меня услышит. Женщина с раздражением закатывает глаза, но я замечаю, что она всё-таки оборачивается в мою сторону. С явным презрением, но всё-таки она это делает. — Дай мне ещё один шанс, — так отчаянно прошу её я. — Сьюзен, пожалуйста, дай мне просто ещё раз пройтись! В этот раз всё будет нормально. Мои слова повергают её в шок. Сьюзен какие-то пару секунд не двигается, но потом издаёт такой мерзкий смешок, что это болезненно задевает меня за живое. Конечно, стоило ожидать такой реакции, но неужели нельзя ощутить с её стороны хоть какое-то уважение ко мне? — Ты думаешь, что это что-то исправит? — кричит она, демонстрируя всю свою злость. — Хватит издеваться надо мной, Донован. Я устала тратить своё время на такое жалкое создание, как ты. Поэтому всё! Мне сегодня хватило. И что я могу ей сказать? Она так резко посадила меня на место, что я опять испытываю отчаяние. И ту самую грусть, от которой сложно спрятаться. Может, они все правы. Все эти люди, которые с таким напором не хотят в меня верить. — Пусть пройдётся, — заявление Брэндона. Так неожиданно. Так быстро. Я даже не сразу понимаю, что это говорит именно он. — Интересно, что изменилось с того дня, как я наблюдал её прошлые навыки. Его тон такой напористый, что Сьюзен решается лишь с удивлением открыть рот. Я чувствую, как она хочет поспорить. Даже увести Брэндона от меня, как можно дальше. Но он ей этого сделать не даёт. Не дожидаясь каких-либо слов от своей сестры, он просто проходит ко мне ближе и останавливается напротив. Направляет взгляд серых глаз в мою сторону. Прожигает всем своим выражением лица мой профиль. От его тела исходит энергия. Но эта энергия придаёт мне сил. Я ощущаю, как сильно хочу его впечатлить. И ту самую Сьюзен, которая не двигается со своего места, но которая тоже внимательно на меня смотрит. Я хочу всё сделать так, как надо. А значит — я сделаю. Уже ни о чём не думаю. Разворачиваюсь на каблуках и ухожу ближе к концу этого зала. Мои ноги слегка трясутся, но чем больше я собираюсь с силами, тем увереннее начинаю идти. Давай, Стейси. Покажи им. Разворот к ним лицом. Взгляд куда-то ввысь, улыбка во все зубы. Моё тело изящно двигается вперёд, ноги уверенными шагами ступают по ровному полу. Изгибы бёдер, сексуальность в каждом движении, которую я направляю на все частицы своего тела. Я знаю, что на меня смотрят сейчас с интересом и что делаю я? Заставляю этот интерес просто пылать ещё больше. Гореть жарким пламенем. Мои шаги уже более быстрые. Чёткие, отчего я ступаю с каждым разом всё сильнее и безумнее. И в конце, в тот момент, когда я дохожу до своей финальной точки, я останавливаюсь и ставлю руки на талию. А теперь смотрю в его глаза. На долгий миг. На тот период, когда оба наших дыхания останавливаются. Моё движение головой, мягкое прикосновение рук к собственному телу. И такое движение бёдер, такой плавное перемещение ног — настоящая демонстрация моей внутренней роскоши. Брэндон слегка прищуривается, когда проходится взглядом по моей конечной позиции. Его губы вдруг складываются в дольной улыбке и он, поворачиваясь обратно к своей сестре, с любопытством приподнимает брови. О, да, я ощущаю этот яростный шок Сьюзен. — И ты хочешь сказать, что это плохое дефиле? — мягко интересуется он, тоже наблюдая, как щёки светловолосой женщины покрываются алыми пятнами. — Думаю, ты преувеличиваешь. Как ни странно, но Сьюзен молчит. Не решается даже поспорить и что-что сказать. Она видит, как Уокер решается пройти к ней ближе, как он постепенно подходит к выходу из всего этого помещения. Она его не останавливает. Но резко Брэндон решает остановиться сам. — О, кстати, — говорит он, оборачиваясь резко ко мне. Я с непониманием замираю и вижу блеск в его светлых глазах. — Тебе идёт эта стрижка, Стейси. Чёрт, я улыбаюсь. Не могу сдержать радости. Не могу не признать свою победу. Больше ничего не произнеся, Брэндон окончательно уходит и мы со Сьюзен оказываемся одни в этом зале. Я молчу, но и она заговаривает не сразу. В какой-то миг между нами просто всё пылает вокруг, и так сильно, что я всё ещё горю от своей же собственной энергии. — Не думай, что и дальше будет всё так просто, — серьёзно заявляет она. В её зелёных глазах предостережение, угроза. Но впервые в жизни я этого не боюсь. — Вскоре не только я буду тебя ненавидеть, Стейси. Мой брат будет ненавидеть тебя в тысячи раз сильнее. Её фраза жутко бьёт по всему моему телу. Слова оставляют эффект ужаса, неприятного ощущения опасности. Но я не буду брать это во внимание. Нет. Не сегодня. Сегодня я впервые одержала победу над этой выскочкой. А значит, я смогу одержать победу и над всеми остальными. Над всеми, кто так сильно меня унижает.