Подвал

00.00 – С днем Рождения! – радостно развожу руками, задевая висящий рядом шарик, застываю на минуту с улыбкой, ожидая, когда он оценит все это. – Ты… Идиот, да как ты посмел, – он лепечет, то краснея, то бледнея, задел локтем коробку сзади и шарахнулся от нее. – Ты так издеваешься, да? Да я тебя убью. Улыбаюсь уже чисто автоматически, чувствую недоумение. – Неужели ты не рад? – Рад? Я… – он глубоко вдохнул, схватил коробку и запустил в меня. – Ты еще и язвить вздумал? Издеваться, а потом язвить? Едва успел ее поймать, внутри что-то тяжеловато стукнулось. – Вообще-то это тебе, – укоризненно хмурюсь, протягиваю подарок ему. С какой-то странной неуверенностью он забирает коробку и откладывает в сторону. – Потом открою. Мало ли какая там фигня, – бурчит, косится на меня. – Ты что, все это всерьез? Да как ты узнал… – Я видел твою медицинскую карту, – отзываюсь, уже думая, как поэффектнее притащить второй подарок. Я оставил его за дверью комнаты, ну не в коробку же паковать. – А, оттуда ты и про психиатра узнал? – он равнодушно кивает и ерзает, отодвигаясь. – Я устал называть тебя мерзким. Это и так очевидно. – Я просто подумал, что тебе может быть скучно. А скука самое худшее, что только есть, – логично замечаю я. – Я подумал о том, что может причинять тебе неудобство и нашел эти три причины. Сегодня я их исправлю, – опять поднимаюсь духом, уверенный в своей правоте. Помедлив секунду, поднимаюсь и выхожу из подвала, слышу за спиной шорох бумаги и довольно улыбаюсь. Открываю дверь в небольшую гостиную комнатку, аккуратно беру второй подарок. Не могу удержаться, чтобы не потереться о него щекой. Возвращаюсь, вижу его спину, плечи немного напряжены. – Слушай, это совсем необязательно. Я ведь обходился и так, говорю же, не скучал, – его голос уже не такой резкий, скорее растерянный, он оборачивается, протягиваю к нему руки, тот-кто-принадлежит-мне почти утыкается в мордочку полосатого двухмесячного котенка. – Пункт второй, одиночество. Я не могу быть тут рядом постоянно, так что… – Не держи так несчастное животное, – он перебивает меня и отнимает котенка, хмурясь, устраивает у себя на коленях и осторожно гладит. Спустя мгновение ойкает и неожиданно смеется, наблюдая, как кот обхватывает его ладонь лапами и остервенело кусается, играя. – Не принимай это на свой счет, – опомнившись, говорит он, прижимает котенка поближе к себе. – Бедный кошак, этот изврат наверняка мучил тебя, но со мной ты в безо… – он запинается и опускает уголки губ, что-то вспомнил. – В подвале. Ты идиот. Зачем ты притащил его жить в подвале? Ты думаешь хоть о ком-то кроме себя? – мрачно смотрит на меня. Признаться, я опять теряюсь. Надо запомнить, что он не умеет просто так радоваться (неужели бывают такие люди) и постоянно ищет, к чему придраться. Тем не менее он самое милое существо на свете, если бы я только знал, почему. Если вспомнить, то я просто наткнулся на него у остановки. Этот парень тащил что-то громоздкое в коробке – как я понял, это было какое-то охлаждающее устройство для ноутбука или что-то в таком духе. Ручки у пакета были оторваны, поэтому нести ему приходилось это в руках, тут кто-то его толкнул, ринувшись в автобус, О. С. пошатнулся и выронил коробку, в которой от удара что-то ощутимо хрустнуло. В этот момент он выпрямился и застыл, растерявшись. Я наблюдал это со скамьи, где ожидал своего транспорта – мотоциклом в тот день воспользоваться не мог. Хоть он наклонил голову, можно было заметить, как скривились губы – немного по-детски, с обидой, но потом он очень быстро восстановил обычное спокойное выражение лица, лишь зарделся, когда на него начали сочувственно коситься и перешептываться. Молча взял коробку и зашагал к своему дому, как будто ничего не случилось и вокруг пустота. И вроде бы не было во всем этом ничего странного, но мне стало действительно любопытно, кто живет в соседнем доме. Сам я переехал сюда после частной школы три года назад, нельзя сказать, что я ни разу не видел соседа – да хотя бы через балкон, но особого интереса он не вызывал. Но тогда, полгода назад, я вдруг болезненно ощутил его одиночество – и это было неожиданно даже для меня. Допускаю, что я не очень тактичен, собираю компании только когда скучно, зависим от восхищения, да, наверное, таким я тогда и был. А потом наткнулся на того, кто живет совсем по-другому и, казалось бы, ничуть от этого не страдает. На следующий день, рассудив, что он любит компьютерную технику (на самом деле я тогда впервые ночью перелез на его балкон, благо, что дверь была открыта, и по мере возможностей исследовал комнаты), на пороге его дома оставил полезную для такого человека вещь – какой-то терабайтный винт. Это был не подарок, а просто любопытство. Спустя сутки я обнаружил его в мусорке, когда ту опрокинул разбушевавшийся пес соседа парой домов ниже. И вот тогда мое любопытство разыгралось сильнее, а эта странная игра в сталкера началась. Наверное, бессмысленно ему объяснять, что в первую очередь я думаю о нем. – В том пакете всякая ерунда для него, корм я закупил, – поясняю, кивая в сторону. – Ему теперь тоже не будет одиноко. На последнее слово он презрительно щурится, избегая смотреть на меня. – Ты сказал, три причины? И какую еще глупость ты выдумал, интересно мне, – он вытягивает пальцы вслед спрыгнувшему котенку, но быстро прижимает руки обратно к груди, замечает протянутый стакан сока. – Я не уверен, что ты хорошо относишься к алкоголю, – пожимаю плечами. – Просто по традиции на праздниках типа выпивают, – широко улыбаюсь, ударяю краями бокалов. – Не чокаясь, – фырчит он. – Почему? – Я стал на год ближе к смерти, так что не чокаясь, – он выхватил бокал, мрачновато улыбаясь и, кажется, о чем-то задумавшись. – Глупости ты делаешь. Я никогда не праздную этот день, – несколькими глотками выпил. – Теперь празднуешь. Я так хочу, – умиленно наблюдаю за ним, кошусь на свой сок и отставляю в сторону. Тот-кто-принадлежит-мне спокойно наблюдает за этим. – И что ты подсыпал туда, мразь? – все тем же будничным тоном спрашивает он. – Третья проблема, – растопыриваю три пальца. – Твоя неудовлетворенность. Он закашлялся. – Чего?.. – Сколько раз мы занимались сексом, ты ни разу не кончил. Это вредно, – разъясняю, вздохнув. Неужели он не обращал на это внимания? – Предпочитаю забыть это как страшный сон, – пробормотал он. Замечаю, что он сильно стиснул бокал, костяшки пальцев побелели. – За исключением того раза, когда сам раздвинул ноги и потребовал этого, – продолжаю, вспомнив. Он краснеет до ушей и выбрасывает вперед ногу, целясь мне в живот. – Заткнись! Ловлю его под колено и задираю ногу, так что плиссированная юбка задралась почти до пояса. Да, я до сих пор одеваю его как девочку. Нет, я не извращенец. Просто ему это действительно идет. А еще, как я уже упоминал, это удобно еще и для меня. – Тебе жарко? – мне действительно интересно, как работают эти возбуждающие штуки. Купил их у все того же Р., не-задающего-лишних-вопросов, но вот о нюансах поинтересоваться забыл. – Мне прекрасно просто, разве не видишь, – зло отзывается он, пытается вернуть край юбки вниз. – Это подло с твоей стороны, так поступать. Хотя да, ты ведь гребаный извращенец, – его голос становится прерывистее, немного ниже, будто у него что-то с дыханием. – Я рад, – довольно стискиваю его бедро, скользнув ладонью ниже. – Знаешь, чего не хватает? – наклоняюсь к нему поближе, нависая. – Кожаного костюмчика? – выдыхает он, пытаясь заехать ногой мне по голове и одновременно свести ноги. Решил бы хоть, что важнее. – Тортика, – целую в угол губ, потом подхватываю его футболку и стягиваю через голову, ловлю руки и шнурком связываю чуть выше запястий над головой. Валю на постель, а там фиксирую конец шнура к ближнему крюку, позволяя парню лежать, но не дергаться. После приходит очередь темной юбки – он пытается брыкаться в этот момент, но я надавливаю на пах, потираю пальцем уже влажноватое пятнышко на бугорке нижнего белья. Тот-кто-принадлежит-мне задыхается возмущенным стоном, его ноги замирают, а мыски вытягиваются, поджимаясь. Но сейчас я не собираюсь с ним ничего делать, просто избавляю от одежды. Подумав, гольфы все же оставляю на нем, уж очень мило это выглядит. – Не надо, – он панически дергается, когда я устраиваюсь у него между ног, так, что его колени лишь сжимают мои бока, пытаясь свестись. – Я не хочу с тобой этим заниматься, неужели не понятно? – Мне кажется, сейчас ты готов заняться этим с кем угодно, – философски замечаю, наблюдая его налившийся кровью член, на вершии которого явно поблескивает естественная смазка. Касаюсь пальцем, размазывая, парень вздрагивает и что-то шипит, уже не просто краснея – загораясь. Кажется, даже пальцы у него покраснели. Вот поэтому я не люблю подобные вещи – он не должен возбуждаться от какой-то химической ерунды. Это раздражает. Надеюсь, когда-нибудь он сможет получать удовольствие и в нормальном состоянии. – Вовсе нет, – слабо сопротивляется он. Улыбаюсь и притягиваю небольшой пакет от изголовья постели. Хорошо, что первым мой пленник схватил коробку, а не это. – Я не буду в тебе на этот раз, – сообщаю ему. – Сегодня только твой день. Он морщится, косясь на мои руки – старательно смазываю «пробку» с проводом. Это не шарики, но вполне сойдет. В пакете и еще кое-что лежит, что я, если честно, использовать смущаюсь, но впихнули как «подарок». Сминаю низ бедра ладонью, отводя шире, упираюсь узким концом в напряженное кольцо мышц. Пленник пытается отодвинуться, замечаю по движению ног и втягивающемуся животу. Надавливаю, преодолевая неровное сопротивление, тот громко выдыхает. Не могу удержаться и с легким хлюпаньем вытаскиваю игрушку, тут же загоняя обратно. Он дергает коленями, все же ухитряясь заехать мне по плечу. Оттягиваю край отверстия, немного проникая пальцем, чтобы проверить, и надавливаю на регулятор пульта. Эта штука начинает увеличиваться внутри, все же полезная и забавная вещь. Тот-кто-принадлежит-мне ерзает и поминает меня не очень хорошими словами, но тут же задыхается ими, когда упираюсь ладонью в мошонку и потираю пальцами основание плоти, слегка оттягивая нежную кожу. Налюбовавшись его реакцией, отстраняюсь на мгновение, возвращаюсь с баллончиком. Из этих взбитых сливок часто делают крем для торта, обожаю их. А тут можно совместить приятное с полезным. Больше не трогаю его внизу. С легким пшиканьем беловатая масса направляется на ключицы, потом ниже и до соска. Увлекшись, вырисовываю на теле свои инициалы, с удовольствием отмечая, как тот вздрагивает от прохладного ощущения и прогибается, опять втягивает живот так, что четко видна граница ребер. Закончив, встряхиваю баллончик – там еще более чем достаточно. Следующая полоса идет по лобку и истекающему члену, оставляю маленькую горку наверху – хоть вишенкой украшай. Смазываю немного пальцем и облизываю. Медлить не надо, иначе крем быстро нагреется и начнет расползаться. Еще манипуляция с пультом – игрушка внутри пленника ощутимо вибрирует. Подцепляю ее за основание и будто бы собираюсь вытянуть, но парень протестующе вскрикивает и задирает согнутые в коленях ноги, сжимаясь. Неудивительно, внутренняя часть стала гораздо шире. Оставляю в покое и наклоняюсь вперед, тщательно и плотно слизываю с кожи сливки, чувствую как ребра поднимаются и опускаются в неровном дыхании, задеваю животом его член – раздается тщательно подавляемый стон. Легонько сжимаю зубами порозовевший сосок, собирая языком остатки сливок, иду дальше по линиям. Он немного вспотел от жара и возбуждения, этот солоноватый, совершенно особенный вкус заводит лишь больше в контрасте со сладостью. Святая Молестия, да я готов облизать его как мать котенка. Постепенно подбираюсь к низу живота. Наверное, было не самой удачной идеей, оставлять крем и там, потому что волосы немного пачкаются – надо было хоть в хвост их собрать. Но отметаю эту мысль за бесполезностью и короткими кошачьими движениями языка обрабатываю плоть, слушая сопровождающий все это жаркий, такой необычно чувственный голос пленника. Может, эти средства не такие уж и плохие? Облизываю головку, чувствую своеобразный вкус смазки и… неужели он готов кончить? Неправильно. Я только вошел во вкус. Зажимаю основание пальцами и получаю в ответ совершенно возмущенный стон, перешедший в жалобный. Подождав немного, опять облизываю эрекцию, на этот раз забирая в рот и сжимая губами, с силой потираю внутри языком, пока не ощущаю, что тот опять на грани. Тогда выпускаю, вновь не позволяя закончить, но тот уже не возражает, лишь дергается всем телом и замирает, поскуливая. Куда делось его упрямство? Или это вполне естественно? – Хочешь? – подаюсь к нему, шепчу на ухо. Тот едва заметно кивает, кусая губы. – Тогда м… – не дослушав, он шипит, мотнув головой. – Откушу. – Не откусишь, – все же достаю из пакета «эту» штуку. Все же, раз дали, грех не попробовать. О том, что этот день принадлежит только тому-кого-я-люблю, я, признаться, уже подзабыл. А соблазн был слишком велик. Отвязываю руки, теперь оставляя их у него за спиной, притягиваю к себе, заставляя встать на колени. Тот стискивает зубы, хмуро смотря на меня исподлобья, а ведь мне надо, чтобы он открыл рот хотя бы на пару секунд. Протягиваю руку к его попе, нашариваю провод и с силой тяну, провоцируя стонущий вскрик, одним движением вставляю в его рот сдерживающее челюсти кольцо. Выглядит забавно, признаться. Закрепляю его на затылке, потом приподнимаю голову пленника за подбородок, облизываю его губы, встречая сжигающий взгляд. Кстати, глаза у него уже мутноватые, зрачки расширились, но фокусирует взгляд он уже с трудом. Веки будто бы сонно опускаются, лишь иногда на мгновение открывая глаза или резко жмурясь. Дыхание поверхностное, все более частое, лицо раскраснелось – этот вид сводит с ума. Я даже жалею, что не принес сюда фотоаппарат. Расстегиваю давно ставшие тесными джинсы, немного приспускаю, как и белье, выпрямляюсь на коленях и нагибаю пленника, заставляя прогнуться в спине, а ртом оказаться на уровне моего члена. Не могу удержаться, чтобы не зарыться пальцами в мягкие русые волосы в этот момент, дергаю к себе и ощущаю, как головка задевает о прохладный край фиксатора, двигаю ближе, он пытается оттолкнуть плоть языком, но это чувствуется так… Не замечаю, как издаю сладостный стон, подаюсь уже сам вперед и ощущаю стенки его рта, где уже скопилась слюна. Язык все еще прижимается к коже и извивается, давит, когда упираюсь в горло. Так горячо, тесновато и хорошо… Чуть склоняюсь, опираясь о его поясницу, надеюсь, ему удобно, короткими толчками имею в жаркий рот, изредка слыша возмущенные выдыхающие звуки, вскоре становящиеся выше и чувствительнее, особенно когда опять тяну за провод – уже медленнее, аккуратнее, отпускаю и опять тяну, каждый раз он как-то особо пошло прогибается в поясе и разводит шире бедра, скользя коленями по постели. Запускаю ладонь ниже, потираю промежность и ниже, слегка надавливаю пальцами и опять поглаживаю. В какой-то момент всем телом тот-кого-я-люблю замирает, пальцы на руках напряженно замирают, запястья натягивают шнур, а язык как-то особо пошло скользнул по моему члену, заставляя сделать еще один толчок – глубже – и кончить с негромким стоном. Он дрожит всем телом и только через несколько секунд удовольствия смутно соображаю, что он давится. Торопливо отстраняюсь, отстегиваю кожаные ремешки – кольцо тут же выплюнуто на пол, а по губам и подбородку стекает смесь слюны и спермы. Тяжелое шумное дыхание, откашливается, потом как-то незнакомо щурится, поднимая глаза на меня, слегка откидывается назад и опирается ладонями о постель, широко раздвинув колени. Его живот слегка запачкан белым, как и постель, но плоть не опала, как, впрочем, и у меня. Смотрит на меня, потом вниз, елозит ногами. Вспоминаю про игрушку в нем и отключаю, сдуваю наполовину, а потом вытаскиваю. От растягивания парень упирается ногами в простынь и собирает ее складками, падает на спину и наконец громко вздыхает, когда оказывается пуст. Облизывает запачканные губы, потом косится на меня и переворачивается на живот, прогибаясь и поднимая бедра, упирается в постель плечами и щекой, все еще как-то спокойно и затуманено наблюдая за мной. Намек понят, возбуждение накатывает с новой силой. Его отверстие скользкое и уже немного растянуто – идеально для проникновения. Мягкие внутренние стенки с готовностью обволакивают меня, плотнейше сжимая и даже подаваясь толчками навстречу. Наклоняюсь, целуя плечо, парень жмурится и громко, стонуще вздыхает от каждого глубокого движения, на простыни виднеется влажное пятно от слюны. Проскальзываю рукой по его животу вниз и обхватываю член, лаская в такт учащающимся толчкам, пока тот не кончает, совершенно по-животному похотливо прогибаясь и насаживаясь сильнее. Наверное, можно вечно трахать это странное, но такое милое создание. Целую и лижу его шею, между лопатками, пока и сам не тону в оргазме, кусая бледное худое плечо, оставляя красный характерный след – а потом и засос поверху. Стараясь отдышаться, прижимаю его к себе, что-то шепчу, но уже не помню, что. Люблю, как же я тебя люблю. 05.05 За окном уже смутно светает, продираю глаза, все еще находясь в усталой, опустошенной полудреме. Тот-кого-я-люблю приткнулся рядом, его руки уже развязаны – успел позаботиться перед тем, как уснуть. Самое приятное, что он обнимает меня, дышит ровно и расслаблено, будто ребенок. Словно не было ничего совсем недавно. Наверное, когда он придет в себя, то будет ненавидеть меня, впрочем, как всегда. Скорее ощущаю, чем слышу, движение недалеко. Котенок гоняет упавший на пол воздушный шарик. Кажется, у нас был свидетель. Засыпаю опять, искренне надеясь, что на этот раз проснусь не от удушения. ??.?? Тяжесть на животе и груди, тянущая боль в голове, чье-то нетерпеливое фырканье. Все еще сонный, приоткрываю глаза и, как в прошлый раз, обнаруживаю того-кого-люблю сидящим на мне. Ну, на этот раз он хотя бы не душит меня. А грубовато тянет за прядь волос, намотав на палец. – Проснулся, урод, – удовлетворенно констатирует, выпустив волосы. Киваю, его тон кажется мне забавным. Еще мрачнее, чем обычно, но все так же мило. Приподнимаюсь на локтях, чтобы потом обнять его, но оказываюсь опять прибит к полу – его рука упирается мне в грудь. – Гребаный педик, – продолжает он, почти шипя. – Если ты еще раз трахнешь меня против моей воли, я отрежу твое достоинство, пока ты спишь, и запихну тебе в рот. – Ты был совсем не против, – сонно отзываюсь, подкладываю ладони под голову, рассматриваю его. – Надо отвести тебя потом в душ. Признаться, я удивлен его реакцией. Хотя, ему мог присниться плохой сон, вот он и бушует. Он же безобиден, мой маленький замкнутый пленник. – Заткнись, – его палец упирается мне в грудь, надавливая все сильнее и больнее, потом наверняка будет синяк. – За развращение этого невинного тела ты заплатишь отдельно, – каким-то странным величественным жестом он прикладывает руку к своей груди при этих словах, презрительно щурясь. Немного оторопело смотрю на него. Может, я все еще сплю? – Ах, да. Он заносит ладонь и отвешивает мне хлесткую пощечину. В голове звенит. Недоверчиво касаюсь пальцами щеки, кожа горит и запоздало начинает болеть. Пару секунд вникаю в происходящее и слышу его голос над ухом: – С добрым утром.