Подвал

В ушах легкий звон от удара, замираю на секунду и смотрю вниз. На полу легкая вмятина, едва заметная, но тем не менее… С. С. нисколько не отреагировала, когда бита пронеслась буквально мимо ее головы, девушку спасло лишь то, что ее брат отдернулся назад и она соскользнула следом. – П-погоди, – испугано бормочет мой пленник, пытается отодвинуться, но цепь от ноги придавлена телом Сестры, да и спиной он уже упирается в коробку. – Не надо никого убивать, – глубоко вдохнув, все же выговаривает он. Медленно выпрямляюсь, вершина биты с легким шорохом проезжается по полу, потом поднимаю ее и опираю о плечо. Признаюсь, я вспылил. Более того, я бы мог задеть и того-кого-люблю. Становится невероятно стыдно. Мне было бы сложно избавиться от трупа, да я вообще до сих пор никого не убивал. Да и пленник был так напуган, что… Стоп. – Ты испугался меня? Он непонятно дернул головой, смотря куда-то в сторону. Ощутимо напрягся, когда девушка пошевелилась и опять что-то сонно пробормотала. Клянусь, если бы он был котом, его шерсть сейчас бы стояла дыбом. – Идиот… – Что? – мне будто это послышалось. Так и не выпуская биту, тыкаю пальцем в плечо С. С., окончательно убеждаясь в ее бессознательности. – Идиот! – он говорит четче, но не громче, странно смотря на нее. – Сделай уже что-нибудь, убери ее! Странно он относится к собственной сестре. Задумываюсь, насколько вообще возможно в такой ситуации «убрать» человека. Ну не убивать же ее. – Она тебя видела, – констатирую факт, начиная нервничать. Весь укур будто водой смыло, зато перед глазами замелькали картинки будущего разоблачения и – о ужас – разлучения. Больше всего я боюсь, что тот-кого-я-люблю останется в одиночестве. Ах, да. Еще меня посадят в тюрьму. Этот простой факт только сейчас доходит до меня, нервно царапаю ногтем ручку биты. – В таком состоянии? Наверняка подумала, что я ее глюк, – он закатывает глаза, фырча. – Просто убери ее отсюда, – непривычно серьезно хмурится, щурясь на меня. Он явно начинает злиться. Тот-кто-принадлежит-мне не похож сейчас на пленника. Что он вообще возомнил себе, пытаясь отдавать приказы? Глупо, но я возмущен. Меня смущает и то, что Сестра может помнить все происходящее, тогда мне не избежать сцен из параноического воображения. И вообще… С новым подозрением рассматриваю его. Прошли полторы недели, а он до сих пор хочет выбраться отсюда. Полторы недели – а мне кажется, что не меньше месяца, так много событий произошло в сравнении с предыдущими годами. Он будто бы помогает мне, больше не делает попыток убежать. Но сейчас он требует выпустить единственного свидетеля, который может все разрушить. Ааа, как же сложно. Прижимаю ладонь к голове, пытаюсь сосредоточиться и найти лучший выход. Да, отпустить ее было бы лучше всего, но в беспамятстве. Почему я вообще торможу? Чем дольше медлю, тем выше вероятность, что она очнется. Мой пленник прав, надо сделать это поскорее. Подхожу к окну и всматриваюсь в сторону соседнего дома, там все еще горит свет и мелькают тени. Думаю, можно незаметно унести ее обратно, тогда она спишет все увиденное на глюки и бред. Сажусь рядом с двойняшками, принюхиваюсь, морщусь. Да, от нее больше пахнет травкой, чем алкоголем. – Что пялишься? – недовольно бурчит пленник, но его я уже не слушаю. Осторожно отцепляю девушку и беру на руки. А она потяжелее, чем парень, или мне просто так кажется из-за некоторой неприязни. Вообще они не так уж и похожи, замечаю теперь. Все же двойняшки не близнецы. Черты лица определенно разные, хотя узкие губы и какая-то врожденная хмурость одинаковы. Еще у них похожие кисти – небольшие, с тонкими пальцами. Даже моя рука тут кажется лапой. Освободившись от объятий, парень тут же стратегически отползает к матрасу и укутывается в одеяло, все еще возмущенно посматривая на меня, будто я виноват в произошедшем. Чувствую, потом мне придется его успокаивать. На всякий случай проверяю цепь, дергая за нее, закрываю за собой дверь в подвал. Перекинутая через плечо С. С. лишь что-то бормочет иногда, от легкого удара затылком по косяку (увы, не углядел) издает короткий смешок и глубоко вздыхает. Молестия ее знает, что творится сейчас в этой голове. Тем не менее брата она узнала и даже нашла дорогу в подвал. Вспоминаю, что она уже упоминала свои подозрения в отношении местонахождения похищенного. Неужели мне все же придется переезжать? От этих двоих пора как-то избавляться. Все рискованнее и рискованнее становится поддерживать безопасность с каждым днем. Я начинаю бояться. * * * Холодно. Опять прошел дождь – кроссовки оставляют влажные вмятины на песочной дорожке. Выступающая вода чмавкает и пытается забраться внутрь через ткань, сквозь зубы ворчу на летние кроссовки и на себя заодно. С такой тяжестью на руках передвижение к соседнему дому стало не в пример сложнее. В принципе можно оставить ее на земле, но следы никуда не денутся, да и простудиться она может… Какая глупость. Она является главной угрозой для меня, а я беспокоюсь о простуде. Перешагиваю низенькую ограду и топаю по газону, здесь грязи еще больше, но обувь уже убита. Кажется, стало светлее, тучи поредели, а с одного края небо начало сереть. Приятный такой серо-фиолетовый цвет. Теней еще нет, но воздух стал прозрачнее. Эта своеобразная матовая утренняя прозрачность, я даже поднимаюсь духом от ощущения пустоты и тишины вокруг. Соседний дом уже умолк, в пятом-то часу утра. Только дымок из балкона, темный силуэт курящего человека, но он смотрит в другую сторону. Подозреваю, что внутри то еще поле после битвы, мне даже не особо хочется заходить. Вот бы А. вышел навстречу и забрал свою напарницу. А, да, он еще несколько часов назад был в состоянии плачевном, наверняка где-то сопит, уткнувшись в угол дивана. Осторожно толкаю ногой дверь, та не поддается. Кому же пришло в голову закрыть ее, думаю с досадой. Сажаю С. С. на крыльцо, опирая спиной о стену. Так и оставить? Но тут тоже холодно. Примерно с минуту бездействую, вдыхаю странную смесь холодного ветра и теплого приторного воздуха из полуоткрытого окна дома. Жаль, что окно это маловато, тело туда не пропихнуть… Может, у нее есть ключи? Так, нагрудные карманы – пусто. Один сбоку – там только конфета. Сосредоточенно обшариваю ее джинсы, ну зачем столько карманов. Чувствую себя вором, даже вздрагиваю, когда слышу резкий щелкающий звук над ухом. – Цверк, – похожая на воробья птица прыгает по перилам крыльца. Не помню, как называются такие птички, но лапы и спинка у нее желтые. И красные перья вокруг клюва и глаз. Будто застуканный преступник, замираю на пару секунд под ее черным невыразительным взглядом. – Брысь, – наверное, стоило сказать «кыш» или типа того, но это вырывается автоматически. Впрочем, птичка улетает, а я, так и не найдя ничего ключеобразного, поднимаюсь и задумчиво сплетаю пальцы. Хорошо, до дня осталось немного, полежит здесь. Тащить ее обратно к себе я не собираюсь, но компенсирую это хотя бы толстовкой. Вожусь, укутывая ее плечи, сам слегка ежусь – в одной майке прохладнее, чем казалось. Теперь так же тихо уходить. На крыльцо прилетело уже две птицы, начавшие цверкать над вырубленной девушкой. Та лишь что-то пробормотала и втянула ладони под толстовку, и не думая открывать глаза. Зеваю, убираю опять упавшую на глаза челку – пора стричься. Или просто назад зачесывать, это выглядело бы официально и круто. Ему бы понравилось. Опять зевок – да что же оно на меня напало. Наверное, уровень адреналина успешно упал и меня закономерно потянуло в сон. Спускаюсь по крыльцу и чуть не подпрыгиваю от четкого щелчка за спиной. – Это ты, – А. поправляет очки, мутно уставившись на меня. – А я думаю, кто тут возится. О, где ты ее нашел? – он замечает С. С. – Она ввалилась в мою комнату, назвала братиком и уснула рядом, – пожимаю плечами, придав голосу побольше праведного негодования. – Благородно с твоей стороны позаботиться о ней, – он кивает, говоря так же негромко. – Я унесу ее, спасибо. Приношу извинения, – уставился на нее, явно соображая, как именно унесет. На вид он не очень сильный, но это уже не мои заботы. Я выполнил свой долг и могу идти спать. – У нее были какие-то глюки, – поясняю на всякий случай. – Кажется, ее бред про подвал продолжился. – Если бы ты знал, как она беспокоится за брата, – А. вздохнул и пальцами приладил взъерошенные после сна волосы. – Я рад, что хотя бы сегодня отвлеклась от всего этого. Несколько дней прошло, а мы не приблизились к разгадке. В подобных похищениях каждый день может быть решающим, уж я-то знаю. – Мы найдем его, – уверенно говорю, скрестив руки. – Не забудь, мы даже третий дом не осмотрели, – киваю в сторону дороги. – Нам пригодятся любые зацепки. – Я кстати сегодня хотел подумать над тем, чтобы туда безопасно проникнуть, – он потер переносицу рукавом, приподняв очки, потом тихо чихнул. – Нам пригодятся любые зацепки. Ты же поможешь? – Разумеется, – фырчу. – Мне фигово как-то думать о том, что я следующий. А. кивает и утаскивает девушку в дом. – Цверк. Цверк. 06.32 Это просто какой-то закон подлости. Придя домой, я обнаружил, что спать расхотелось. В голове тяжело, но сна ни в глазу. Раздраженно ворча, я начал возиться над завтраком – никаких излишеств, просто гренки с сыром. А эту порцию отнесу пленнику. Пока заваривается чай, включаю небольшой телевизор на холодильнике, его разноголосый шум отвлекает от раздражения. На этом канале утренняя профилактика, этот не ловит, а вот тут новости. Я давно не смотрел телевизор, можно и заполнить этот пробел сейчас. – Сегодня в шесть часов по местному времени был совершен терракт в… Опять эти взрывы. Эти внутренние войны становятся все навязчивее. Зачем нападать на скопления мирных людей? Им мало внешних войн? Мир вокруг безумеет, и лишь я остаюсь постоянен. Эта мысль успокаивает, в нашу политическую глушь подобные вещи точно не доберутся. – …частная школа в <…>. Издан приказ… Ложка звякает о край кружки, быстро поворачиваюсь, но картинка уже меняется. Послышалось. Искренне на это надеюсь, но все же через несколько часов позвоню ей, просто, чтобы убедиться. Мне до сих пор неуютно, что младшая сестра находится так далеко, хотя в ее присутствии я бы не смог провернуть ничего подобного с тем-кого-люблю. Возвращаюсь мыслями к нему – он действительно с неприязнью отнесся к пришедшей С. С. Не понимаю, в чем дело. Может, они поссорились? Но подруга Сестры утверждает, что после смерти родителей только С. С. заботилась о нем. Здесь не может быть места неприязни. Собираю завтрак для пленника на поднос и иду в подвал. Запускаю руку в карман, наталкиваюсь на небольшое препятствие. Ставлю поднос на пол. Где ключи? Я уверен, что брал их с собой. Хотя мог где-то выронить, или… толстовка. Я оставил ее на С. С., а ключ мог запихнуть только туда. А если его выронили? Черт, как же я сглупил. Ладно, это не к спеху, зайду к ним днем и верну толстовку со всем содержимым, а пока можно использовать и запасные ключи, припрятанные в шкафу. – Доброе утро, – пленник кивает мне с матраса, приподняв голову. Я был уверен, что он уже спит, собирался оставить завтрак у постели, но так даже лучше. – Ты первым поздоровался со мной, – отмечаю, радостно улыбаясь. Протягиваю руку, желая коснуться его лица, но получаю легкий удар по кисти. Больше никак не отреагировав, парень отодвигает поднос за изголовье и поворачивается ко мне. – Что ты сделал с ней? – Унес домой. Там передал ее парню. – У нее есть парень? – пленник удивленно приподнимает брови, потом странно улыбается. – Чего только не случается. – Это необычно для нее? – поддерживаю разговор, эта тема мне не особо интересна, но дает почву для следующих вопросов. Да и просто приятно говорить с тем-кого-люблю. – Наверное, – он неровно дергает плечами, тянет за край одеяла и прикрывает ноги. – Ты странно к ней относишься, – подтягиваю поднос обратно, мажу гренки плавленым сыром. Хотя бы так могу позаботиться. – Это не твое дело, изврат. – Тем не менее… – Не понимаю, о чем ты говоришь. Я прекрасно к ней отношусь, – он хмуро наблюдает за моими действиями. – Зато ты к ней относишься неплохо, да, кобелек? Кривлюсь. Его тон, с которым звучат подобные обзывательства, раздражает. – А, ну да, мы же похожи, а ты такой безмозглый изврат, который прыгает на все, что шевелится. – С чего ты вообще взял… – давлюсь собственными словами от удара в живот. Пленник резко выбросил ногу и вполне мог бы отправить в нокаут, целься он в голову. А так я просто распластался на полу, жмурясь и от легкого удара затылком. Перед глазами все на миг заполнилось багровыми облаками. Больно? Скорее неожиданно. Теплая, но жесткая ступня опускается на горло. – Не шевелись, – мир вокруг опять обретает краски, и я вижу стоящего надо мной пленника. Хотя кто сейчас пленник? Пытаюсь отодвинуть ногу, но он только сильнее давит, заставляя задыхаться. Хорошо, будь по-твоему, я спокоен и расслаблен. Говори. – Запер меня здесь, а сам гуляешь снаружи и трахаешься со всеми подряд? – его голос был почти елейным. Давление на горло то усиливалось, то уменьшалось, будто парень игрался. Что-то выдыхаю, но не могу сформулировать и слова. Мне становится холодно, еще холоднее, чем на улице. Тот-кого-я-люблю странно смотрит на меня, опять то странное выражение и прищур. Пол под спиной жутко неудобный и жесткий, пытаюсь отвлечься хоть на это ощущение. – Ты отвратителен. Ты спал даже с ней, да ты спишь с кем угодно, да, мерзкий извращенец? О даа, ты, наверное, и зад кому-нибудь подставить не прочь. Да что за чушь он говорит. Задыхаюсь, впиваюсь ногтями в его ногу, давление резко увеличивается, а пленник издает влажноватый звук. – Не двигайся, ублюдок. Слюна плевка стекает по щеке. Мурашки по коже, но я не могу прервать этот зрительный контакт. Зрачки пленника расширены, а улыбка слишком растянутая. – Ты только моя игрушка. Ты можешь хотеть только меня, слышишь? – он почти прошипел это, слегка склоняясь. Кажется, я краснею. – Раз ты взялся опекать меня, то больше ни к кому не смей приближаться. Ты только мой, – он запускает пальцы в волосы и резко оттягивает. Это больно, на глазах выступают слезы. Это неправильно. Так не может происходить, просто не может. Еще с минуту он смотрит мне в глаза, продолжая улыбаться, потом нога убирается с моей шеи и я делаю жадный вдох. Парень отходит на пару шагов, я его не вижу, но чувствую взгляд. Не хочется подниматься, так и лежу на полу, ощупывая горло, вытирая тыльной стороной ладони щеку. Мне кажется, что пространство вокруг подернулось трещинами, как у разбитого мутного стекла. Смаргиваю. Просто слезились глаза. Сердце колотится, а в ушах будто вата, сквозь которую все же проходит голос того-кого-я-люблю. – …ей. – Что? – прихожу в себя, рывком сажусь, тряхнув головой. Это не был сон или глюк. То, что только что произошло, было вполне реально. Перед мной прокатывается бита, сзади из стороны в сторону неторопливо шагает пленник. – Не расслышал, изврат? – Нет. Повтори, – бормочу, рефлекторно удерживаю биту за ручку, чтобы не каталась. – Неудивительно. Видел бы ты свое лицо, да ты реальный мазохист. Ничего подобного. Опять краснею, когда тот-кого-я-люблю оказывается передо мной и садится на корточки, смотря в глаза. Неожиданно ласково улыбается, подается ко мне и почти вплотную приближает лицо. – Ты должен убить мою сестру.