Подвал

Если бы меня спросили, что доставляет мне самое большое удовольствие, я бы ответил – видеть кого-то на уровне своего пояса. Странно, да? Я никогда не придавал особого значения ощущениям и эмоциям, но наслаждаюсь унижением Химика в такие моменты. Все, что происходило со мной, все, что я пережил – всецело ее вина, так пусть же это станет мне приятным бонусом. Однако в этот раз что-то все равно было не так и, когда сестра ушла, я вернулся к себе и начал ощупывать все, что было в комнате. Мои ладони кое-что помнят, что-то совершенно отличное от ее мягких тонких волос. Только остановившись в середине комнаты я вспоминаю «кису». Волосы сталкера длиннее, жестче, но запускать в них пальцы было куда приятнее. Плюхнувшись на пол, опираюсь спиной о постель. Что за глупые мысли, сравнивать то, что было, и то, что сейчас. Я ведь уже принял решение сменить монстра, так зачем думать об этом? Бесполезная трата ресурсов. Но что-то щекочет внутри в такие моменты, я вспоминаю запах, прикосновения, жажду причинить ему боль, его непонимающий взгляд после очередной выходки, его гнев и панику, словно это каким-то образом заполняет меня самого. От этой щекотки хочется улыбаться и даже смеяться. Если я сейчас решу уснуть, то не смогу этого сделать – мысли и щекотка продолжат одолевать меня. Надо чем-то заняться. Когда я вышел на балкон, опять мелко заморосил дождь. Свет в комнате напротив выключен, но можно вглядеться и увидеть светлую полоску коридора, где мелькает тень. Первый час ночи, Ривьен не спит, значит, можно нанести визит. Селли уже уснула, это радует. Даже щелчок двери не будит ее, когда выхожу из дома. Стучусь к Ривьен, та сначала выглядывает из окна сбоку и только потом открывает. – Поздняя пташка, – будто бы недовольно ворчит она, старательно имитируя сонливость. Но я вижу копоть на ее пижаме. – Не более поздняя, чем ты, – захожу в комнату, озираясь. Ничего не изменилось, хотя что я могу искать? О, бита. – Не трогай. Оборачиваюсь на бурчание девушки, но биту из рук не выпускаю. – Почему? – Не твое, – отбирает полюбившийся уже мне сувенир и пихает обратно в подставку для зонтиков. – Давай куплю ее? Она лишь фырчит в ответ и идет в гостиную, махнув рукой. – Так что тебе приспичило здесь? – Завтра я встречаюсь с ним. Что-нибудь передать? – Передай, что он большая свинья. А хотя я сама это ему в лицо сказать могу. Тетя возьмет меня с собой в следующий раз. – Хорошо. Просто Селли устроит неофициальную встречу, слежки не будет и все такое, – неопределенно развожу руками. – Как она может такое устроить? – Ривьен с подозрением изгибает брови. – Мне-то откуда знать. Наверное, так же, как и все остальное. – Обычно такое решают связи. У нее есть знакомые там? – Кое-кто. Но это мне неинтересно. Главное, чтобы она делала то, что мне нужно, – пока мы поднимаемся наверх в ее комнату, рассматриваю стены. Только сейчас замечаю фотографии. Они всегда тут были? Дети, взрослые, а вот это лицо знакомо. – Что ты смотришь? – Ривьен спускается ко мне, заметив, что я замер на ступеньке. – Это вы? – рассматриваю старую, но хорошо сохранившуюся фотографию. Дети – мальчик и девочка – в обнимку с сидящей на корточках женщиной. – Ага. В парке. Папа фотографировал, – Ривьен не сдерживает смешка. – А потом бро нашел многоножку и бегал с ней за мной, пугая, пока не додумался скормить чей-то собаке. – Понятно, – теряю интерес и продолжаю путь к комнате. На этом фото сталкер сам на себя не похож. Ну, на такого, каким я его знаю, хотя с возрастом люди сильно меняются. Я видел его как радостного безумца, а тут он предстал угрюмым ребенком, скривившимся в вечном недовольстве. – Может быть, ты когда-нибудь расскажешь мне о табу? – когда я захожу к ней, слышу характерный шум принтера. Наверное, такую же какофонию скрипа и скрежета издают умирающие роботы в попытках оставить завещание. – На то оно и табу, чтобы никогда не рассказывать! – серьезно отзывается девушка и протягивает несколько листов. Данные на присяжных. Как предусмотрительно. – И кто установил это табу? – Я. Спорить с ней бесполезно. Беру списки и анкеты, даже не задаюсь вопросом, как она их добыла. Наверное, тетя-адвокат посодействовала. – Что ты будешь здесь искать? – Хоть что-нибудь. Знаешь, за встречу я согласился не менять показания. Но мы все еще можем повлиять на вердикт. Если они не хотят по-хорошему присмотреться к уликам… – голос понижается до ворчания, пробегаюсь глазами по ровным строчкам информации, но пока не нахожу ничего особо интересного. – Они уже выбрали главного? – Да, эта женщина. Типичная обремененная семьей домохозяйка, через несколько лет будет переведена в разряд «пожилых». Не раз до этого была присяжной, но нынче удостоилась особой чести. Если и надо влиять на конкретного человека, то на нее. Но как? Судя по описанию, это довольно принципиальный человек. Вздохнув, откидываюсь на спинку кресла. Надо передохнуть. – А где ваши родители? – Зачем тебе это знать? – она отвлекается от экрана ноутбука, где лениво что-то рисует на планшете. – Я хочу знать все о нем и его семье. – Зачем? Действительно – зачем мне это знать. Я и сам не задумывался, но ответ приходит сам собой. – Я хочу ему доверять. * * * Даже не затрагивая табу, Ривьен сообщила достаточно, чтобы я сделал некоторые выводы. Мой сталкер был не самым милым существом в детстве, но с потерей родителей он стал куда серьезнее, а эта его гиперзаботливость ко мне скорее старая привычка. Он же фактически заменил маму и папу для маленькой еще в то время Ривьен. Сейчас ему двадцать два года, но он почти нигде не работал, только на расстоянии. На что он тратил свободное время? На этот вопрос не смогла ответить даже его сестра. Кстати, о сестрах. Я могу вытребовать у Селли всю доступную информацию о сталкере, но тогда она что-то заподозрит. Можно воспользоваться этой Оушен, которая без зазрения совести отдала пока не подлежащую публичности информацию своей сколько-то-там-юродной племяннице. Стоп, я думаю не в ту сторону. Эта тетя может быть повязана тем же глупым «табу». Что за стремление людей создавать сложности на ровном месте? Машина резко остановилась, я чуть не слетел с сиденья, удерживаемый лишь ремнем. Водитель громко выругался и продолжил путь, бурча что-то о черных собаках, выруливающих из-за всех поворотов. Вцепившаяся было в меня Селли успокоилась и продолжила читать журнал. Интересно, кто предоставил этот автомобиль с водителем – не тот ли таинственный благодетель сестренки? Уж не спит ли она с ним. Хотя… если бы она спала еще с кем-то, я бы, наверное, заметил. Наверное. – Приехали, – мужчина щелкнул чем-то, открывая двери. Пока Селли что-то ему объясняла насчет времени, я направился к входу в высокое здание. Не Алькатрас, конечно, но для моего монстра сойдет. Так серо и безлико, что хочется спать. Странная ассоциация. – Погоди, – Селли хватает меня за плечо, быстро нагнав. – Нам с черного входа. И ничего не говори и не слушай, хорошо? – с привычной непонятной истомой в голосе она закрывает мне уши ладонями, будто я без этого не пойму ее слов. Пока мы идем по полутемным коридорам, рассматриваю все, что попадается на глаза. Я впервые в таком месте, признаться. А вот сестра здесь чувствует себя более чем уверенно, вот она привела двух охранников-полицейских – девушку и парня, на вид не очень опытных, но они слушаются Селли. Пофиг, это не мои заморочки, думать о такой ерунде. Потом мы ждем еще минут десять. Почему у меня так явно забилось сердце? Оно ведь и раньше билось, но я замечаю это только сейчас. В этом безлюдном, полутемном и немного пыльном помещении звук гулко отдается в ушах. Его наверняка слышно другим. Погодите… вроде бы перестало. Да, бывают такие накатывающие состояния, неприятно, но вполне терпимо. Одергиваю полы куртки, потом вожу собачку молнии туда-сюда, монотонный скрежещущий звук несомненно приятнее ударов изнутри. Где же Селли? А, вот и она, открывает дверь и запирает за моей спиной, когда захожу. Сестра остается снаружи, как и обещала. Так, насколько знаю, в таких помещениях есть камеры, да, она в углу. Огонек не горит, но это еще ничего не значит. Зная Селли, можно предположить, что она пожелает записать встречу для каких-то своих там целей. Так, и вообще, что я собирался у него спросить? Приводи мысли в порядок, Остин, твое волнение здесь явно неуместно. Ты всего лишь увидишь монстра, который владел тобой на протяжении двух недель. Того самого монстра, которого ты собираешься приручить. Того самого, что сломал тебе пальцы из-за нескольких царапин. Сердце не колотится, но дышать становится труднее, тяжело опускаюсь на стул, бессмысленно уставившись на пустое место напротив. Я же всегда гордился своей выдержкой, почему именно сейчас паникую? Даже в пальцах под бинтами что-то ощутимо заныло. Однако все волнение пропадает, когда он заходит в комнату, раздраженно потирая запястья, видимо только что освобожденные от наручников. В ярко-оранжевом он выглядит почти смешно, если вспоминать его прежние почти монохромные костюмы. А в остальном… почти не изменился, только злости стало больше. Синяк на скуле. Костяшки на правой руке слегка сбиты. И вся его злость словно испаряется в следующее мгновение. Сталкер расплывается в светлейшей улыбке, которую я только видел, легкими шагами добирается до стула и садится слегка боком, закинув ногу на ногу. – Ты пришел, – как странно опять слышать его голос. Киваю, слегка хмурясь на такую развязность. – Ну привет, изврат. Немного неловкая пауза, мы просто смотрим друг на друга, пока он не подается резко вперед. Отшатываюсь от неожиданности, но сталкер просто ловит меня за ладонь и утыкается в нее, издав странный смешок. – С тобой все хорошо? – из его уст звучит не очень нормально. В тюрьме он, а не я, так о ком надо беспокоиться? Но сталкер все такой же нелогичный, как раньше. – Не жалуюсь. А ты, как вижу, развлекаешься. – М? – он уже выглядит расслабленным и почти счастливым. – Две попытки побега. А еще ты избил сокамерника. И все до суда. Это не прибавит тебе снисхождения. – Я хотел к тебе. – С чего бы? – Ты остался один, – он перестает улыбаться, голос понижается и приобретает какие-то одержимые нотки. – Ты в опасности, я не могу оставить тебя одного, с тобой может что-то случиться, а я не смогу этого предотвра… – Мне больно! – пытаюсь выдернуть ладонь, которую он слишком сильно сжал. – Ладно, – он словно опомнился и ослабил хватку. – Что я должен делать? – А ты послушаешься меня? – Ты еще не понял? – он вновь усмехается и откидывается на стуле, разводя руками. – Я послушаю только тебя. Ты это ценишь? – Не понимаю, о чем ты. – Я защищу тебя. Пока я рядом, ты в безопасности, ты сможешь быть счастлив. Но пока я здесь был, то много думал, – он все же встал и начал ходить из стороны в сторону, жестикулируя. – Нужно ли тебе то, что я делаю? Я допускаю, что мог перестараться. Со стороны это, наверное, жутко выглядело. Я хочу извиниться и… – Брешешь. – … Что? – Брешешь как дышишь. Ты не из тех, кто будет извиняться за это. – Ага, – кивок, уголки его губ приподнимаются, парень словно застывает, выжидающе уставившись на меня. – Тебе совершенно не стыдно за то, что ты запер меня. – Это был единственный способ защитить тебя. Опасность есть даже там, – он показывает на дверь. Какая ирония, как раз за этой дверью стоит моя дорогая сестренка. – Почему ты так хочешь меня защитить? Скажи так, чтобы мне не пришлось переспрашивать. Он закусывает ноготь, уставившись куда-то в стену. Терпеливо жду, надеясь на ясность. Как я могу доверять тому, чью мотивацию не знаю? И вот он наконец решается и… – Я не знаю, – сейчас его лицо выглядит очень даже глупо в этом озарении. Устало откидываю голову, чувствуя затылком металлическую спинку стула. – Ты не знаешь, – автоматически повторяю, слышу его шаги сбоку. Парень наклоняется надо мной, упавшие волосы (как их еще не остригли?) щекочут шею. – Я знаю только то, что должен защищать тебя. Я тебя люблю. – Ты понимаешь, как глупо это звучит? Ты просто следил за мной. А потом тебе в голову ударила тупая идея запереть меня. Почему? Он пожимает плечами. – Я знаю, когда приходит опасность. Я чувствую, что твои пальцы все еще болят. Я знаю, что ты уже говорил с Ривьен. Я слышу, как в этой комнате работает камера. Она издает очень тонкий звук, но он бьет мне по ушам, – прошептал сталкер, наклонившись ниже. – Вокруг тебя ходит монстр. Извини, что я не успел его уничтожить. – Так значит, у тебя было время подумать? – стараюсь не обращать внимания на мурашки по коже. Он кивнул. – И свихнуться окончательно, как посмотрю. Кто тебя ударил? – протягиваю руку, касаясь его щеки там, где темнел синяк. – Пустяк. Небольшая стычка в первый день. – Ты не должен пытаться сбегать, понял? Слушай, что я говорю, – не могу удержаться от соблазна дернуть его за волосы, отчего тот морщится. – Обаяй всех. Ты просто ангел, который слегка перенервничал. Исправь репутацию любыми способами, даже если для этого придется трахнуть какую-нибудь охранницу. Я помогу тебе. Ответь: что ты сделаешь, когда окажешься на свободе? – Я буду с тобой. – Ты попытаешься ограничить меня? – Нет. – Ты будешь мешать мне? – Нет. – Ты примешь меня таким, какой я есть, что бы я ни сделал? – Да. – Отлично. И не признавайся в убийстве, слышишь? – Мне приставили адвоката. Он говорит, что надо признаться, потому что все доказано, а я лишь усугублю ситуацию, – протягивает он, недовольно фыркнув. – Не слушай его. Я докажу, что ты невиновен. Я заставлю их взглянуть на дело по-другому. Ты веришь мне? – Да, – внезапно он почти смеется и стаскивает меня со стула, крепко обнимая, я едва упираюсь в пол, стоя на цыпочках. Щекотно. Опять щекотно внутри, непонятное ощущение, но почему-то мне не хочется отпихиваться. Пусть это будет ему небольшой наградой, моему будущему личному монстру. Э-эй, зачем он тянется ко мне? Только не слюнообмен… Ну, вполне терпимо, он касается лишь губами. Жестковато, но тепло и приятно. Возможно, стоит и поощрить, слегка приоткрываю рот, ощущаю скользнувший язык, касаюсь своим, по телу будто дрожь проходит. Обычная такая реакция организма на столкновение иммунных систем. В следующую секунду оба вздрагиваем от требовательного стука в дверь. Время кончилось. – Все запомнил, что я сказал? – упираюсь в плечи, пытаясь заглянуть в глаза. Тот щурится, довольно улыбаясь и кивая. В этом резком освещении его глаза темнее, чем обычно. Да и вообще… Он выглядит каким-то ледяным красавцем, если взглянуть беспристрастно. Хотя несколько упоротым красавцем. Не сомневаюсь, что обаять-то он сможет кого угодно, но вот выгодно ли мне это? Этот его дурацкий выпендреж будет неудобен, если придется скрыться. Но я слишком заглядываю вперед. Меньше планов, больше действия. – Мне нравится твое имя, – почему-то говорю, лишь бы что-то сказать. Раньше я бы просто промолчал. – Дурацкое имя, – бурчит он. Замечаю, что отстраняться мне не хочется, уже успел пригреться, самому смешно. Но я давно не чувствовал такого. Когда меня обнимает Химик, обещая такую же любовь и безопасность, мне страшно и неприятно. Когда это делает сталкер, которого я знаю от силы месяц – мне… Опять этот стук. Иду я, иду. – Что он с тобой делал? – Отвали. – Я все видела. Да он чуть не изнасиловал тебя! – гневно шипит Химик, сжимая ладони. Мы направляемся к машине, обходя стороной лужи. Водитель уже на месте, демонстрирует откровенно скучающий вид. – Ничего такого. Мы просто поговорили. – О чем? – она приближается сильнее, чем следовало бы. Отстраняюсь. – О его будущем. Девушка кивает, явно успокаиваясь. – Его ждет печальное будущее, – хмуро обещает она. Не вижу смысла ее слушать. Даже за детьми, бегающими по другой стороне улицы, наблюдать интереснее. Им проще, о них заботятся пташки-родители, готовые умереть ради их блага. Прямо как сталкер ради меня. Или Химик. Получается, я беспомощный ребенок? Эта мысль раздражает, но тут же сменяется новой. Хороший родитель сделает что угодно ради безопасности и благополучия ребенка. Хороший Химик будет слушаться меня во всем, что не касается сталкера. Я знаю, что мне надо делать.