Подвал

На нас смотрят. – Тш. Просто расслабься, – он нависает надо мной, оранжевая форма раздражает взгляд, но не получается даже зажмуриться. – Я не могу расслабиться на этом столе. Уже не вижу его лица – он наклоняется и целует шею. Кусает. Это отдается по всему телу какой-то приятной тупой болью, заставляющей вытягиваться всем телом и глубоко дышать, втягивая запах, витающий в комнате. Что-то острое, возбуждающее, невероятно вкусное. Стол под спиной будто бы жестковат, но это не мешает, даже когда сталкер придавливает меня, разводя ноги под колени. Когда я успел оказаться голым? Нет, когда он это успел?.. Не тратя времени на прелюдии и подготовку, он вталкивается в меня, лишь плотнее прижимая и не позволяя пошевелиться, получается только прогнуться и задрать голову в стоне, который почему-то не прозвучал. Почти не больно, скорее смущающе, а еще я знаю, что откуда-то оттуда, из-за зеркала, за нами наблюдает Химик. И оттого еще приятнее. А-а-аха… Подаюсь навстречу толчкам, прогибаясь и потираясь плотью о его живот, закрытый грубой тканью формы – это ощущение странно сильнее всех прочих. Черт, как же я скучал, даже вернулся сюда просто чтобы опять испытать это. Каким-то образом мы переворачиваемся и оказываемся на постели, теперь я сижу сверху, но так мне даже больше нравится. Его ладони давят мне на талию, заставляя прогнуться и прильнуть, едва двигаясь и постепенно насаживаясь глубже. Его лицо прямо перед мной – и оно озаряется воистину пошлой улыбкой, смысл которой я не понимаю, пока не чувствую дыхание у себя на затылке. Каким-то образом понимаю – он и здесь, и там, нависает над мной в какой-то животной позе и пытается присоединиться. Толчок – и у него получается, а я кричу и кусаю услужливо подставленную ладонь. Мне достаточно и одного монстра – зачем же их двое? Будто в отместку и они начинают кусать меня за шею и плечи, и вскоре понимаю, что меня не только несинхронно трахают, но и пытаются съесть. Дергаясь, оказываюсь лишь плотнее зажатым между ними и широко открываю глаза от громкого резкого хлопка. Я в постели, но своей и вполне пустой, если не считать меня и смятое одеяло в объятиях. Дышать все еще тяжело, а фантомные ощущения бегают по коже. Где-то внизу возится Селли, она что-то только что уронила, разбудив меня, и впервые я ей благодарен. Приснилась полная чушь, явно спровоцированная вчерашней встречей. Образы все еще четко стоят перед глазами, кое-что другое стоит не хуже. Черт. Утренний стояк по такой причине еще унизительнее, надо от него избавиться. И я слишком тесно зажал одеяло между ногами, вот откуда это ощущение. Прогнувшись, потираюсь, неровно вздыхаю. Образы расплываются, но все еще ярки, я будто опять проваливаюсь в полудрему и запускаю ладонь в шорты, позволяя мозгу остаться в грезах еще на пару минут. Сам не замечаю, как ритмично толкаюсь, потираясь об одеяло и в такт надрачивая себе, я почти чувствую близость сталкера, словно он прямо сейчас дышит мне в шею, я хочу, я безумно хочу его, хочу эту боль, хочу эту щекотку где-то в животе, хочу знать, что он хочет меня не меньше. Разрядка приходит быстро и ладонь пачкается, я не сдерживаю тихого довольного стона и замираю ненадолго, приходя в себя. С добрым утром, Остин. Добро пожаловать в новый день, обещающий быть безумным при таком начале. * * * Испытывали ли вы по-настоящему детский восторг при слежке? Чувствуя себя незамеченным, подглядывать за выбранным объектом, замечать самые неприглядные его стороны и самые скрываемые, которые никогда не демонстрируются при открытой встрече. Я никогда не пойму, что чувствовал сталкер, когда следил за каждым моим шагом, но сейчас, должно быть, ощущаю нечто похожее. Парк недалеко от центра города, всего в паре улиц от мэрии. Шум машин, обрывки разговоров и на фоне всего этого жизнерадостный гул детской площадки. В обычное время такой шум начал бы раздражать, но сейчас я слишком сосредоточен поиском вполне определенного маленького лица. Скрип качелей, топот, плеск в лужах от мячей. Вот и она, маленькая племянница негласного капитана присяжных. Ее няня – строгого вида студентка – читает толстый справочник на скамейке. Какая невнимательность. Надеюсь, она часто отвлекается. Наблюдая за ничего не подозревающим ребенком, я отдавал себе отчет, что встаю на скользкий путь. Но чего только не сделаешь ради спокойного будущего. От холодного ветра мурашки по коже, не оберегает даже плотная толстовка. Для осени еще рановато, куда так спешить? В кои-то веки я вышел на улицу, можно же устроить теплое солнышко в честь такого праздника. Закрыв глаза, не сразу ощущаю легкий толчок по кроссовку. Мяч. Автоматически беру его в руки, поднимаю голову – ко мне подбежал мелкий пацан, а следом за ним девочка, семью которой я успел досконально изучить. Интернет и люди в нем – великая вещь, особенно если смог обзавестись знакомыми в эти два года одиночества. – Не теряйте, – бросаю мяч им. Хех, какая-то классическая сцена из фильма получилась. Для полного соответствия с ними еще надо поговорить и посоветовать быть осторожными, бла-бла-бла, но мне пора уходить. Место изучено, мысленный список необходимых вещей составлен. Подумать только, на что меня толкает глупый сталкер. Поневоле, но он все равно виноват. Я чувствую ломку без него, признаться, еще ничье отсутствие не действовало на меня так угнетающе, смешивая мысли и провоцируя на столь скользкие шаги. Ломка… Да, именно так лучше всего можно описать мое состояние. Я хочу увидеть его, я хочу знать, что он все еще подчиняется мне. А вдруг он заведет там друзей и забудет про меня? Таки переспит с охранницей и привет, Остин, это моя новая семья. Фырчу, приложив к лбу ладонь. Что за идиотские мысли? Он зверь. И этот зверь полностью предан мне, узнать бы только, почему. Будучи невольно изолированным, я нечасто сталкивался с нормальными человеческими эмоциями – истеричку-химика в расчет не беру. А чтобы эти эмоции были направлены на меня – тем более редкость. …До этого дня. – Киднеппинг? – выражение лица Ривьен трудно передать словами. – Да ты с балкона рухнул! Просто скажи, что ты пошутил, хорошо? – Нет, – терпеливо скрещиваю пальцы. – Это единственное на настоящий момент, что позволяет обойти Химика и повлиять непосредственно на расследование. – Но это незаконно, – она почти лепечет, дергая провод наушников. Я застал ее в комнате за компьютером, даже дверь не была заперта. Интересно, каково ей теперь постоянно быть дома одной? – Зато необходимо, остановимся на этом, – вытаскиваю из объемного пакета, притащенного с собой, несколько листов бумаги, где набросаны кое-какие схемы. – Почему именно она? – Наконец-то ближе к делу. Смотри, – демонстрирую распечатку, напоминающую генеалогическое древо. Наскоро набросал это перед приходом. – Это наша девочка. Довольно поздний ребенок. Вот ее мама. А вот старшая сестра ее мамы, которой мы и будем предъявлять требования. – И что может сделать какой-то присяжный? Они просто выносят приговор. – …А вот теперь взгляни сюда. Кто тут муж ее покойной родственницы? И кто его сын, что еще более важно. Пару секунд Ривьен хмурится, всматриваясь в фотографию, в имя под ней. – Это случайно не… – Алекс Грей. Тот, кого нашли в вашем подвале. Интересно получается, да? Я уверен, что его отец-капитан и давит на следствие, лишь бы поскорее засадить убийцу сына. Селли наверняка промыла ему мозги на этот счет, и улики он даже не стал перепроверять. Но если ему намекнет об этом родной человек и хороший друг, то у нас появится шанс. Или будем присылать пальцы, – последнюю фразу говорю нарочито буднично, пожимая плечами. Ривьен так смешно реагирует – краснеет от гнева, потом бледнеет и отворачивается. Думай, девочка, твоя помощь мне будет нужна. Должно быть, в школе вас не учили, как решать подобные дилеммы. – Ты так серьезно подходишь ко всему этому, – наконец отзывается она. – Так хочешь спасти бро. – Есть такое. Посомневавшись, Ривьен встает и направляется к шкафу, где роется на верхней полке. Достает небольшую коробку и отдает мне. Все это происходит в тишине и какой-то почти торжественной атмосфере. Немного неуверенно принимаю коробку – та оказывается тяжелой, внутри что-то перекатывается и шелестит. – Что это? – Это табу, – серьезно отвечает она. – Потом посмотришь, не здесь. Тетя Оушен когда-то разрешила забрать это. А теперь говори, что я должна делать? – Во-первых, одолжи мне его мотоцикл. Я умею водить, – отставляю пока коробку в сторону, но мне уже хочется туда заглянуть. Терпение, Остин, терпение. – Хорошо. Что дальше? – Во-вторых здесь недалеко есть брошенные дома, так? Они так и не арендованы, а прежние владельцы съехали, объявив о продаже. – Откуда ты все это узнаешь? Ну да, так и есть. – Обыщи их. Найди тот, где легче и удобнее будет спрятать ребенка. И чтобы там было потеплее. Постарайся, чтобы тебя никто не заметил. И третье… Вытряхиваю то, что принес в пакете, замечая, как удивленно округлились глаза Ривьен. – Ты… – она внезапно усмехается, но тут же прикрывает рот ладонью. – Казалось бы, куда уж дальше удивлять, но у тебя получается. – Ну, – разворачиваю платье Селли, утащенное из гардероба, из складок выпадает парик. – Да, я такой. А ты художник. Сделай из меня мою сестру. – Я не художник. Я изобретатель, – важно отзывается она и уже довольно деловито поднимает мое лицо за подбородок, рассматривая. – Черты смягчить, тут слегка порисовать, макияж, вот парик бы надо слегка завить. Кстати… – она выпускает меня. – Вы удивительно похожи. Как близнецы, а не как двойняшки. – Обычное генетическое совпадение. – А еще тебе придется немного менять голос. И по телефону, так? Я настрою программу, чтобы он слегка повысил тембр, тогда получится совсем как у твоей сестры и… – Он должен выглядеть измененным. – Тогда сделаем голос Химика, а потом его изменим. Тебе придется много болтать, чтобы все получилось как можно лучше. Пусть это всего лишь примерка, но она не менее важна. Я должен попробовать вжиться в шкуру сестры, выглядеть как она и быть неотличимым хотя бы с расстояния нескольких метров. Пока она пристраивала на мне парик, придирчиво что-то поправляя, рассматриваю забинтованные пальцы. Наверное, повязку можно снимать, да и неудобства я там больше не чувствую. Хотя бы на то время, когда я буду изображать Селли, от такой детали надо избавиться. Ривьен прерывает молчание: – Ты странный. Но почему-то я начинаю верить, что все получится, что бы ты там ни придумал, и мы спасем бро. Впервые за время знакомства я вижу ее такой веселой. Видимо, для хорошего настроения человека достаточно увлечь важным и интересным делом. – Кстати, шина тут никаким боком не к месту, – озвучивает она вскоре мои мысли. – Мы можем снять прямо сейчас, я и мазь принесу на всякий случай. Киваю, она куда-то ненадолго уходит. Слушая ее топот по лестнице, невольно улыбаюсь. Кажется, у меня действительно появился друг. И от этого становится немного теплее. * * * Вот я и дома, в полном одиночестве – сестра опять где-то пропадает, да я и не против. Сейчас больше всего мне нужна тишина. Сижу на постели, все еще не решаясь открыть коробку размером будто из-под обуви. Сбоку заклеено скотчем. Такое чувство – как на Рождество перед кучей подарков, только и ждущих, что их развернут. Перерезаю прозрачную ленту канцелярским ножом, с предвкушением открываю, будто вот-вот узнаю какую-то страшную тайну …Э-э? И что это? Вынимаю оттуда какой-то старый бинокль в пакете, достаю. В пазах видна старая грязь, кое-где царапины и потертости. Ремешок в одном месте заляпан чем-то жестким и бурым. Ерунда какая-то. Что здесь еще? Перчатка – явно женская, тоже завернута в плоский пакет. Знакомый дизайн – когда-то Селли носила такие же. Они вошли в моду несколько лет назад, полосатые со складками. Блокнот. Уже интереснее. Освобождаю его от целлофанового плена, с любопытством открываю. Маршруты, наброски улиц, кое-где отмечены названия зданий. Цифры, даты. Какие-то мелкие забавные рисунки на полях. Судя по датам, этому блокноту почти шесть лет. Всматриваюсь в закорючки, схемы, карты, пока не понимаю, что это настоящий дневник слежки. Переворачиваю страницу. На весь лист нарисована девочка лет четырнадцати на вид. Довольно неплохо нарисована, вид со спины. Школьная форма – такая же, какая была на мне. Но это не Ривьен, точно. Ее одноклассница? Одна рука опущена, другая согнута – видимо, держит ремень сумки. Кисть опущенной руки полосатая. Беру ту перчатку, рассматриваю подробнее. Как я сразу не заметил? Грязь и бурость, которая теряется на фоне черно-зелено-красных полос. Ткань давно потускнела и затерлась. Откидываюсь на постель, задумываясь. Это была почти такая же слежка, как и за мной – разве что кончилась она явно печальнее. Сталкер был таким всегда, но что случилось много лет назад? Он даже не упоминал ничего такого. Запускаю руку в коробку, достаю несколько листов в файле. Насколько я могу разбираться в официальном языке, на некую даму среднего школьного возраста было совершено нападение в парке. Несколько молодых людей «под кайфом» избили ее битами до смерти. Битами. Кстати, вот и фотографии. Все – ксерокопии, но довольно качественные. Знакомая бита. Такой я однажды чуть не размножил голову одному извращенцу. И этих бит – пять штук, по одной на человека. Изъяты все, кроме одной, потерянной владельцем. Да-а, потерянной. Неужто наш сталкер был среди тех, кто приложил к убийству руку? Нет, имя его упоминается только как свидетеля, вызванного на допрос. Последнее, что остается в коробке – маленькая кассета. Где-то был у меня старый плеер специально для таких. Спрыгиваю с постели и заглядываю под нее. Совсем все запылилось, наскоро протираю платком, включаю в розетку. На всякий случай подсоединяю наушники. Тихое шуршание магнитной ленты, обрывки звуков. Голос зазвучал резко, будто у записи убрали начало. Но это неважно. Замерев, прижимаю наушники плотнее, стараясь не упустить ни слова.