au-collection

      Сердце еще никогда не стучало так отчаянно громко, заглушая чрезвычайно-непрерывный поток мыслей Памелы, хотя, учитывая тот факт, что раньше она не прислушивалась к стуку собственного вампирского сердца и не знала, что оно имеет свойство биться, такое открытие казалось неожиданным и немного глупым. Она не признавалась себе, но где-то в глубине души понимала, что ей надо совершить давно задуманное решение, потому девушка и пыталась найти хоть одну вескую причину остаться. На ум ничего путного не приходило, зато тщательно сложенные вещи из ее шкафа почти полностью перекочевали по ярко-розовым и алым чемоданам. Она не успевала, опаздывал и Эрик — должен был вернуться несколько часов назад, чтобы сдержать данное утром обещание и провести непринужденный вечер в компании вечной спутницы, и, когда Пэм поняла, что все ее старания для создания приятной атмосферы уюта и вспыхивающей страсти прошли даром, она собралась покинуть их с Нортманом идеальное гнездышко.       Она все ждала эпичного появления клыкастого Эрика, который за тысячу метров догадался о ее намерениях уйти из его жизни навсегда, но в последнее время, увы, мужчина все чаще успешно ее разочаровывал. Никаких разговоров, никакого интереса в ее сторону, никаких намеков на будущее, словно этих двоих не связывали прочные нити прошедших трудных лет и литры чужой крови на языках, словно все, что когда-то имело смысл, перестало заботить его, словно у него в планах невероятное — избавить себя от лишних проблем, от человека, который не позволял ему забывать о прошлых ошибках и синяках. Той самой непосильной ношей являлась именно самодостаточная и себялюбивая Пэм, которая ни за какие ценности бренного человеческого мира не стала бы унижаться перед Создателем; не станет ждать, когда ее вышвырнут, — блондинка уйдет сама, предварительно уложив волосы в объемную красивую прическу и позаботившись об идеальном состоянии собственных ногтей. Прощаться нужно с грацией и элегантностью Королевы.       Хлопнула входная дверь. Это не обычный посетитель и не голодный вампир — знаменитый клуб «Фангтазия» временно закрыт. Это не Джинджер, потому что глупая блонда-барменша трудилась не покладая рук в соседней комнате, перебирая косметички Памелы. Вероятно, Эрик вернулся, но впервые за сотню лет женщина убеждала себя, что не хочет его видеть.       — Пэм, — раздался небрежный тон Нортмана из зала. Через мгновение послышался звук разбитого стекла: видимо, Эрик по старой привычке принял излюбленный коньяк и избавился от бутылки. — Пэм! — На этот раз голос прозвучал тревожно, и вампирше показалось это вычурным и странным: наверняка он знает, что она за стенкой, наверняка отлично слышит гулкое постукивание ее сердца. Мисс де Бофор была уверена, что даже дурная Джинджер слышит — этот отчаянный, запредельный, не свойственный ей, моментально делающий ее слабой, безнадежный и пустой рокот погасшей души, — то-то она каждые пять минут опасливо выглядывает из своего укромного уголка. — Памела, чем ты занимаешься?       — А что? Ты поселился у блядской Стекхаус, а я переезжаю к Биллу Комптону, — раздраженно бросила Памела, коря себя за то, что позволила отрепетированному стальному голосу дрогнуть. Эрик подкрался бесшумно, облокотившись о дверной косяк и сложив сильные руки на груди. Весь его вид высказывал недовольство, а за равнодушным туманом синих глаз он прятал истинное беспокойство. В любой другой ситуации он бы от души посмеялся,но сейчас, замечая в дерзких движениях Пэм страстную уверенность, почувствовал жалость к самому себе. Действительно, а если вечная спутница оставит его, для чего ему просыпаться? для чего держать клуб? для чего вообще проживать бесконечную, но скучную и серую жизнь? — Вариант! Мы с Биллом почти подружились, когда он безуспешно пытался отпиздить манду Марни для меня, — довольно доложила Памела, радуясь, что ей так легко удается вывести из себя холодного Нортмана. Она прекрасно знала о его больном месте, о моменте из жизни, который хочется перечеркнуть заново, переписать по-своему: когда ведьма Марни стерла ему память и изуродовала его создание, а единственным напарником раздосадованной Памелы стал назойливый ебучий Комптон, черт его дери.       — Билл, да? — с нескрываемой злостью в голосе поинтересовался Эрик. В его бездонных прозрачно-голубых глазах сквозила беззастенчивая ярость, вены на шее вздулись от внутреннего напряжения. — Билл, блять, Комптон, да? — повторил он и с силой ударил по рядом стоящему столу, что тот буквально раскололся на две части. Памела с раздражением повела бровью, стараясь скрыть зарождающуюся искру животного страха; ей стоило небывалых усилий остаться стоять на месте, чтобы Нортман не понял ее настоящих чувств. Она вступила в игру на выживание, главным призом которой являлась свобода, но даже после стольких пережитых обид, после огромного количества невыносимой душевной боли, от которой хочется вспороть себе сердце и насильно впихнуть в себя успокоительное, Пэм не была уверена, что хочет победить в данной схватке. Она уступит Эрику, если он примет ее правила и станет сражаться.       Викинг всматривался в безучастное лицо Памелы, пытаясь прочесть в идеальных чертах ее скрытые намерения и истинные причины ухода, хотя все было понятней некуда, а тем временем блондинка вслушивалась в тихие причитания Джинджер за стенкой — та молилась всем Богам, чтобы «роскошный хозяин не свернул шею сучке Пэм», иначе несчастной девице снова придется ползать на коленях в лужах крови, закапывать тело на заднем дворе и оттирать кишки со стен. Де Бофор вдруг испытала сильнейшую жалость к глупышке, которая из-за вечного внедрения в собственную голову не помнила ни о важности моральных качеств, ни даже свою фамилию. На душе,где неистово скреблись кошки, стало еще более паршиво. Зато Нортман, кажется, успокоился; во взгляде прослеживалась танцующие черти, словно мужчина что-то задумал, скрывая это от Пэм.       — Тебя так раздражает Соки, потому что ты ревнуешь. Потому что никто в целом мире не может разбить тебе сердце. Никто, кроме меня. Знаешь, откуда я это знаю? Просто сейчас ты сворачиваешь мне шею, перекрываешь ебучий кислород и ломаешь мне кости.       Памела вздрогнула, по ее венам будто прошел электрический ток с такой силой и отдачей, что она не могла пошевелиться, заставляя вампирское сердце биться все медленнее и тише. Казалось, что оно вот-вот остановится, и в этот раз ничто не излечит ее от смерти. На самом деле, она не погибала, напротив, блондинка никогда не чувствовала себя более живой.       Она ничего не ответила, но, воспользовавшись вампирской скоростью, оказалась возле своего создателя в считанные секунды. Сейчас, когда он был так близко, Эрик понял, что его Пэм никуда не уйдет. А она осознала, что Нортман ее никогда не отпустит.