Скажи, что любишь меня. Часть первая. Когда мы встретились.

— Что ты сказал? — переспрашиваю я, когда, наконец-то, перестаю на него тупо глазеть и глотать воздух раскрывшимся ртом. — Я уверен, ты хочешь есть, — моментально меняет он тему и встаёт, чтобы пойти к холодильнику. Я изумлённо наблюдаю за ним. — Я приготовил гребешки с соусом, — он достаёт из холодильника два холодных блюда, которые уже положены в тарелку, будто он хотел со мной отужинать, и ставит их в микроволновку по очереди. — Ты сменил тему, — напоминаю я, а сама думаю о том, что он прошептал несколько секунд назад. У меня даже сердце сильнее стало биться. — Знаю. — Почему? — я пытаюсь снова осознать, что он сказал и вернуться к этой теме. — Потому что захотел, — взглянув на меня, отвечает он с тенью улыбки. — Значит, разговор окончен? — интересуюсь я, а сама едва сижу на месте. Мне хочется вскочить со стула, подбежать к нему и заставить его повторить те слова или заставить опровергнуть их, потому что я уже начинаю сомневаться вы том, что услышала. — Я этого не говорил, — передёргивает он. Я уже не понимаю, в каком он настроении.       Калеб выключает свистящий чайник, наливает нам чай, достаёт последнюю тарелку с ужином из микроволновки, вынимает из ящика вилки и поочерёдно переносит это всё ко мне на барную стойку. — Ешь, — приказывает он, а потом, сняв, наконец, свою кожаную куртку и повесив её на спинку высокого стула, садиться напротив меня и отпивает свой чай. Я повинуюсь, потому что безумно голодна. — У тебя ещё будут ко мне вопросы? — смакуя каждый гребешок, вопрошаю я, решив поговорить с ним хоть о чём-то, лишь бы не сидеть в неловком молчании. Он слегка улыбается. — У меня куча вопросов к тебе, — немного устрашающе шепчет он. — Но сейчас ешь, — уже намного легче договаривает он и сам начинает есть.       Чуть позже, после того, как мы опустошаем тарелки и чашки с чаем, мы отправляемся в гостиную. Я надеюсь на разговор, который приведёт меня к какому-то выводу, но зная Калеба, это будет трудно. — Итак, — начинает он. — Что между тобой и тем парнем? — слегка оскалившись, спрашивает он, едва не начиная злиться вновь. — Может, лучше вернёмся к тому, что ты сказал на кухне? — я ловко отвечаю вопросом на вопрос. — Нет, — немного грубо отвечает он и снова повторяет свой вопрос. Я хмурюсь и недовольно выдыхаю. Рано или поздно он повторит это вновь. — Между нами ничего не было, — честно отвечаю я. Ведь так? Мы с ним не гуляли за ручку, не обнимались больше, чем друзья, а уж тем более не целовались. Так что, я смело могу сказать, что между нами… — абсолютно ничего. — А как же ваши «свидания», — он в отвратительной манере произносит последнее слово. Я шумно вздыхаю. — Это было наше первое свидание, — защищаюсь я. — А то, что было в прошлый раз… Это была уловка для тебя. Просто хотела тебя позлить, — всё же признаюсь я. Он открывает рот от удивления, издавая странный звук. — Хотела, чтобы я приревновал? — теперь уже чуть смеясь, спрашивает он. Я киваю, и он прикрывает лицо рукой, будто пытаясь скрыть свои истинные эмоции. — Это было очень глупо с твоей стороны, — снова открыв своё лицо для меня, проговаривает он. — Но это же сработало, — уже в сторону говорю я шёпотом. Мои слова его злят. — Ты заблуждаешься, — гневно фыркает он. — А вообще уже поздно и тебе пора спать, — он встаёт и почти стаскивает меня с дивана за руки. В итоге я оказываюсь на ногах. — Ты пытаешься избежать этого разговора? — вскинув брови вверх, вопрошаю я. — Нет. Просто уже очень поздно, а нам завтра в школу. Да и к тому же родители рано приедут, — напоминает он, разворачивая меня в сторону лестницы. Ах да, точно. Завтра же приезжают родители. Надо быть свежими и бодрыми, какими мы уже не являемся на сегодняшний день.       Послушав Калеба, я отправляюсь спать. Уже в кровати я быстро засыпаю и вижу сон о том, как Калеб Хидмэн признаётся мне в любви.       После приезда родителей проходит три дня. Они привозят радостную весть о том, что их дела идут в гору. С Лео у меня состоялся не очень приятный разговор. Мне пришлось сказать ему, что между нами ничего не может быть и это окончательное решение. Парень был сильно огорчён, но пообещал отныне быть хорошим другом и не более. Джинджер сильно обиделась на меня из-за того, что я сбежала с «идеально свидания» и отшила Лео и даже не разговаривала со мной один день, но не выдержала нашей разлуки и ссоры, а потому первая заговорила со мной. Так что всё шло так, как возможно должно было быть. С Калебом мы старались не ссориться, так как в последнее время у нас и так было много недомолвок и перепалок. К тому же не хотелось огорчать родителей, которые не видели нас почти пять дней.       И вот уже пятница. Я кое-как досиживаю последний урок в школе, а потом сразу же после звонка, схватив Джину под руку, вытягиваю её на школьный двор.       Сегодня очень солнечный и тёплый осенний день, чтобы прогуляться по магазинам с подругой, прикупить пару свитеров и блузок. Я даже уже прикидываю, куда мы можем пойти, чтобы купить одежду, а потом возможно посидеть где-то, выпить по молочному коктейлю и поесть немного вредного. — Прости, Корни, сегодня не получится, — остановив меня за руку, говорит Джина с сожалением на лице. — Меня запрягли сидеть с братом, — объясняет она. Я расстроено вздыхаю, но не обижаюсь на неё. И мы просто идём домой.       Зайдя в дом, я тут же обнаруживаю незваного гостя на нашем диване. Вернее это парень. Я вижу его впервые, так что он вряд ли из школы. Этому парню на вид лет восемнадцать или же даже девятнадцать. Он белокожий, у него чёрные волосы, глубокие карие глаза, белоснежная улыбка, которая складывается из пухлых губ при виде меня, развитая мускулатура и высокий рост, судя по длине его конечностей. На нём чёрная расстёгнутая куртка, оранжевая футболка, джинсы и кроссовки. Он довольно симпатичен, но есть в нём что-то отталкивающее меня, и я даже понятия не имею, что именно. — Привет, — говорит он мне хрипловатым голосом, тщательно рассматривая меня с ног до головы, как это иногда делает Калеб. Э-эм. Я даже растеряна от этого сходства, да и в целом от этого взгляда. — Я Дюк, давний друг Калеба, — добавляет он, чтобы немного разъяснить ситуацию. — Привет, — наконец отвечаю я. — Корнелия, — произношу я ему своё имя, когда парень оказывается рядом со мной у входа, а потом протягивает мне руку для знакомства. — Приятно познакомиться. Калеб рассказывал мне о тебе, — Дюк расплывается в очередной улыбке, продолжая меня рассматривать. Мне становится немного не по себе, поэтому я достаточно быстро выдёргиваю свою руку из его. — Правда? А Калеб мне ничего о тебе не рассказывал, — неловко бормочу я. — У-у, я даже обижен, — вытянув губы и наморщив нос, произносит парень. — Отстань от неё, — вдруг появляется Калеб. Он уже переодет в обычную для него одежду на выход. Моё внимание сразу переключается на него. Он стремительно приближается к нам. Кажется, он чем-то недоволен. — Она не для тебя, — грубо говорит он одну единственную фразу, которая лишает Дюка всякого интереса к моей персоне. Он перестаёт меня разглядывать и даже отходит от меня на метр, будто вокруг меня возник огонь. Возможно это только временное явление, но что Калеб имеет в виду под этой фразой? — Я ничего не сделал, — начинает защищаться парень, вскидывая перед собой руки. Калеб укоризненно смотрит на него, а потом переводит взгляд на меня. Его глаза теплеют при виде меня, но он пытается скрыть это, нахмурив брови. — Иди в комнату, — командует он мне, и я почему-то слушаюсь. — Пока, — с дружелюбной улыбкой говорю я Дюку, а потом потихоньку удаляюсь наверх. — Было приятно познакомиться, Корнелия, — кричит мне в спину Дюк, слегка слащаво произнося моё имя. У меня бегут мурашки. Его голос. Что-то странное есть в его голосе. Странно, что я не заметила этого раньше.       Обычно я так не делаю, но я останавливаюсь в конце лестницы, чтобы подслушать, о чём говорят парни. Мне стало жутко интересно, что это за загадочный друг Калеба, о котором тот мне никогда не рассказывал, несмотря на то, что Дюк хоть что-то обо мне знает. — Даже не думай, — рычит Калеб своему другу, и, кажется, даже хватает его за ворот куртки. Ого! Они точно друзья? — Она секси, почему вы до сих пор не переспали? — едва слышу я голос Дюка. Я тяжело сглатываю. Кажется, теперь ясно, что мне в нём не понравилось. У него на уме грязные мысли. — Это не твоё дело, ты понял? — чуть тише слышится злобный голос Калеба. — Не смей даже смотреть на неё, а иначе… — последнюю фразу он проговаривает настолько неслышно, что я не слышу её окончание. — Ладно-ладно, дружище, прости, — как-то неискренне извиняется тот, а дальше я уже не слышу. Они о чём-то ещё говорят, а потом уходят из дома. Я остаюсь в смешанных чувствах.       Переодевшись в домашнее, я спускаюсь вниз встречать родителей после работы, которые сегодня решили потрудиться вне дома. — Привет, детка, — говорит мне папа, целует меня в лоб и уходит в сторону лестницы.       Чуть позже мы все встречаемся в гостиной, чтобы обсудить предстоящие выходные. Калеба до сих пор нет. Куда они ушли с тем парнем? — Как мы все знаем, у нашего дорогого Калеба день рождение уже в предстоящий четверг, — как бы напоминая, говорит Анжела. День рождение Калеба? Я уже и забыла, что оно так скоро. Время летит незаметно. — Надо бы устроить ему вечеринку, — предлагает моя мама, уже, кажется, представляя, как это будет. — Да, это хорошая идея. Но мне кажется, что наш дом маловат, чтобы её организовать, — как факт произносит папа. — Предлагаю снять отдельный дом на пару дней и отпраздновать, как следует, — с тенью улыбки добавляет он. Все взрослые в этой комнате переглядываются. Кажется, кто-то собирается немного (много) выпить. — Нам нужно заняться организацией прямо сегодня. Давайте распределим обязанности и обсудим детали, — повеселевшим голосом предлагает Джон. — С меня торт, еда и напитки, — тут же говорит Анжела. — А я куплю украшения и обзвоню всех гостей, — радостно лепечет моя мама. — Я тогда сниму дом, найму обслуживающий персонал, фотографа и диджея, — деловито глаголет отец, уже взяв телефон в руки. — На мне значит самое главное, — задумчиво проговаривает отец Калеба. Все взгляды устремляются на него. — Что? — спрашиваем мы в один голос. С небольшой паузой и обманчивой серьёзностью Джон, которая потом сменяется широкой улыбкой, добавляет: — Это подарки. — Точно! Как мы могли про них забыть? — расстроенно проговаривает Анжела, поняв свою ошибку. — Давайте начнём готовиться прямо сейчас, пока есть время до четверга, — предлагает моя мама и все расходятся кто куда.       Пока все занимаются подготовкой ко дню рождению Калеба, я думаю над своим подарком Калебу. Я даже не знала, что у него скоро день рождение. Он не говорил мне, и я не понимаю почему. Мне нужно придумать что-то для него, возможно, я сделаю что-то своими руками, но я пока понятия не имею что. Нужно что-то особенное и значимое, что-то, что напоминало бы ему обо мне. Очень сложно.       Я даже не знаю, что он любит. Кроме себя, конечно. Он очень любил свою машину, но её больше нет. Ему нравится плавать, но всё что для этого нужно, у него уже есть. А что ещё? Что ему нравится ещё? Господи, я совершенно не знаю этого человека. — Привет, — отвлекает меня от мыслей Калеб, вошедший в мою комнату. — Привет, — вторю ему я, а потом замолкаю, потому что не знаю, что сказать или спросить. Где ты был? Кто такой Дюк на самом деле? Почему ты не напомнил про свой день рождение? Что? Что мне сказать? — Я присяду? — спрашивает он, смотря на мою кровать. Я коротко киваю. — Ты…- начинаю я, а потом ненадолго замолкаю, — ты ничего не хочешь мне рассказать? — А что я должен тебе рассказать? — будто непонимающий дурак, спрашивает он меня. — Ну, например кто такой Дюк? — я изгибаю одну свою бровь и немного озадачено на него смотрю. Калеб начинает хмуриться. — Мой старый друг. Но я не хочу, чтобы ты общалась с ним, — резко отвечает он, а потом спиной падает на мою кровать. — Почему? — интересуюсь я не потому, что мне понравился Дюк, а потому, что мне интересна сама причина такого поведения Калеба. — Потому что Дюк не тот парень, с которым нужно общаться маленьким девочкам, — то ли оскорбляя, то ли предупреждая, отвечает он мне с холодком в голосе. — Может, я сама решу, с кем общаться, а с кем нет? — немного обиженно спрашиваю я. Он тут же поднимается и идёт к моему столу, где я сижу. — А я говорю, что ты не будешь с ним общаться! — рявкает он, больно схватив меня за плечи. Я тут же морщусь от боли. — Этот ублюдок перетрогал и перетрахал не один десяток девушек, и я не хочу, чтобы ты стала следующей, — он почти кричит на меня, всё сжимая и сжимая своими руками мои плечи. — Несмотря на то, что он мой друг, держись от него как можно дальше, тебе ясно?       И я, и он очень быстро и тяжело дышим. Я от испуга, а он от злости. В его глазах читаются разные эмоции: гнев, ярость, беспокойство, забота и страх за меня. Я даже не подозревала, что все эти эмоции могут уложиться в одном лишь взгляде. — Хорошо, — тихо шепчу я ему, понемногу начав анализировать то, что узнала о друге Калеба. Так значит, этого Дюка можно назвать ужасным бабником и… Даже не знаю, какое приличное слово подобрать. Это наверно уже было понятно из того разговора между парнями, который я не должна была слышать. Теперь мне также стало понятно, почему Дюк так мило пытался со мной разговаривать. Видимо уже строил на меня планы. Если верить тому, что сейчас сказал Калеб, то эта беседа с его другом должна была закончиться чем-то не очень приятным для меня, но приятным для Дюка. — Вот и отлично, — слегка отойдя от мрачных представлений обо мне и Дюке, говорит он и отпускает меня. На месте, где были его руки, остаются следы пальцев. Он вновь сдвигает брови вместе, видя то, что он наделал. — Прости, — бормочет он и слегка трёт мою покрасневшую кожу очень нежными прикосновениями. — Говорят, у тебя скоро день рождение, — спустя несколько секунд говорю я. — Родители проболтались, — отчаянно выдохнув и закатив глаза, ворчит он. Я решаю ему не говорить о том, что я давно уже знаю о дате его дня рождения. Ещё тогда, когда мы ехали домой после той вечеринки. — Я надеюсь без сюрпризов. Терпеть не могу этот день, — признаётся он мне. — Почему? — искренне спрашиваю я. — Не люблю и всё. Разговор об этом окончен, — его настроение снова портится. Это всё усложняет. — Хорошо, — опять соглашаюсь я, чтобы сгладить разговор. О чём же нам теперь говорить? Я уже даже не знаю, какую тему поднять, чтобы это не закончилось тем, чем закончились оба эти разговора. — Сегодня пятница, — вдруг сообщает он мне, как будто это что-то неожиданное и никому не известное событие. — Сходим куда-нибудь? — предлагает он мне то, что я меньше всего предполагала услышать. — С чего вдруг такое приглашение? — А почему бы и нет? — То есть ты меня сейчас на свидание зовёшь? — ехидно подмечаю я. Он щурит глаза. — Называй это как хочешь, но это не свидание, — также колко отвечает он. Я надуваю губы и выдыхаю через нос. — Просто сходим куда-нибудь. Как друзья, — он сомнительно проговаривает последнее слово, пожимая при этом плечами. У меня вырывается нервный смешок. Когда это мы успели стать «друзьями»? — Мне кажется или мы уже чуть больше, чем просто друзья? — Возможно, но сегодня мы будем просто друзьями, — в какой-то мере соглашается он, но продолжает гнуть свою линию. Окей. Друзья так друзья. — То есть я могу пойти в джинсах и футболке? Это же не свидание, — немного дразню его я. Он прищуривается и ненадолго задумывается. — Можешь хоть мешок из-под картошки надеть, мне будет всё равно, — игриво отвечает он мне, а потом добавляет, — одевайся, я буду ждать тебя внизу, — и уходит из моей комнаты.       Я ухожу в гардеробную и быстро выбираю образ на этот вечер. Останавливаюсь на тёмно-синем джинсовом сарафане, простой белой футболке и на удобных вечных балетках. Дополняю всё это круглыми солнцезащитными очками, но пока временно решаю их положить в передний большой карман на груди. Расчёсываю свои длинные волосы, один раз брызгаюсь лёгким ненавязчивым ароматом и крашу губы неяркой розовой помадой. Мне кажется, такой наряд лучше, чем мешок из-под картошки. — Всё, я готова, — радостно сообщаю я Калебу, который уже немного устал меня ждать. Он осматривает меня своим мужским взглядом и одобрительно мурлычет что-то себе под нос. Я внутренне хлопаю в ладоши. — В таком случае, — выпрямившись и поправив чёлку, говорит он и подаёт мне руку, — прошу за мной, — как галантный кавалер, произносит Калеб и выводит меня из дома.       День стремительно близится к концу. Солнце медленно катится на запад. Облака ленивыми ватными стаями плывут по небосклону. В такой вечер хочется гулять по тёплому песку у моря, слушать крики чаек над водой, держатся за руки с любимым, а потом… утонуть в нежном и сладком поцелуе, погрузится в крепкие объятия и заставить весь мир подождать. — О чём ты думаешь? — интересуется Калеб, когда мы идём по асфальтированной почти безлюдной дорожке набережной. Я держу его под руку и смотрю на уходящий солнечный диск. — Обо всём на свете, — стеснительно шепчу я и краснею, потому что это не совсем так. — Я, кажется, догадываюсь, о чём именно ты думаешь, — со слегка лукавой улыбкой проговаривает он, а потом неожиданно останавливается, перехватываю всю инициативу в свои руки, и обнимает меня за талию крепким хватом. Я вскрикиваю. На нас начинают посматривать проходящие мимо люди. — Что ты делаешь? — сглотнув, спрашиваю я, положив ладони на его крепкие плечи. Он упирается лбом в мой лоб, делая наши глаза ближе. И не только глаза. — Ты вся покраснела, — напоминает он мне, от чего я ещё больше краснею, а потому пытаюсь как-то выпутаться из его объятий, что он, конечно же, быстро пресекает. — Тише, всё хорошо, — бормочет он и переносит одну руку на мою спину, ласково поглаживает меня. — Тут же ходят люди, — лепечу я, стараясь найти хоть крупицы самообладания, чтобы не обмякнуть прямо здесь. — И что? — будто не понимает он. — Это же не свидание. Так почему ты делаешь всё, чтобы я думала обратное? — робко-робко проговариваю я, опустив взгляд куда-то вниз, на его грудь. — Ты так хочешь свидание? — спрашивает он очень тихо и неуверенно, что сбивает меня с толку. Я вновь поднимаю глаза. — Я никогда не ходила на настоящие свидания, — признаюсь я. — На завершённые свидания, — уточняю я, тем самым напомнив ему о том дне, когда я пошла на свидание с другим, а он всё… «закончил» за нас. — Хм, — озадаченно выдаёт он. — Раз уж я украл тебя с твоего, кхм, первого официального свидания, то…- выдерживает он небольшую паузу, — мне стоит вернуть тебе долг. — И что это значит? — уже предполагая, что он ответит, спрашиваю я, уже чуть вспотев. — Я зову тебя на свидание, — мои ожидания сбылись, а сердце быстрее забилось в груди. — На настоящее, официальное и завершённое свидание, — тихо и медленно проговаривает он каждое слово, чтобы я поняла, что это не сон. Я начинаю быстрее дышать. — Ого, — единственное, что я могу сейчас выдать, что заставляет его слегка улыбнуться. — И его никто не прервёт? — задаю я глупый вопрос, но это просто от волнения, которое я сейчас переживаю внутри. Естественно его никто не прервёт, ведь тот, кто обычно это делает, будет находиться рядом. — Нет, Корнелия, никто, — обещает он, а потом чуть плотнее прижимает меня к себе, заставляя меня сильнее его обнять в ответ, что я и делаю.       Я слышу, как стучит моё сердце. Я слышу, как стучится его сердце. Как участился пульс, дыхание. Как тепло разлилось по всему телу, как туман окутал разум и прогнал все мысли о чём-то плохом. И это всё из-за одной единственной фразы, из-за одного единственного объятия. Боже, я надеюсь, никто сейчас не испортит этот момент. Только не сегодня, прошу. — Пойдём дальше? — спрашивает он, спустя какое-то время. Я мычу что-то несвязное в знак согласия, и мы идём дальше, навстречу проявляющейся луне и первым звёздам.       Уже дома, когда я уже в своей комнате, я радостно прыгаю и бегаю из стороны в сторону. Калеб позвал меня на свидание! Точной даты мы пока не обозначили, но точно решили, что это случится в ближайшее время, возможно даже на следующих выходных, после его дня рождения. Господи, я в безумном предвкушении. Конечно, для меня это будет значить намного больше, чем для него, но думаю, эта встреча не пройдёт для него бесплодной. Что-то да изменится в его отношении ко мне. Я надеюсь на это.       Субботнее утро начинается с того, что родители собираются за закрытыми дверями столовой, якобы на «интернет переговоры» с поставщиками, но на самом деле они планируют день рождение Калеба. Ну, а мы в это время, уже позавтракав, решили отправиться в город. Вернее Калеб хочет записаться в спортзал, а я с ним просто за компанию. Хотя с другой стороны, мне тоже было бы неплохо начать заниматься чем-то, кроме поедания мармелада и пиццы перед телевизором.       Спортивный центр «Сила и Мощь» находится в двух кварталах от нашего дома, поэтому мы достаточно быстро туда добираемся. Здание состоит из трёх этажей. На первом этаже находится бассейн, раздевалки и душевые для мужчин и женщин, а также большая сауна и три солярия. На втором этаже располагается спортзал, условно поделённый на три зоны: зона свободных весов, зона гимнастических матов и бокса, зона тренажёров; в том числе там есть раздевалки с душевыми и фитнес-бар. Третий этаж представляет собой огромный зал для групповых занятий с различными мячами, ковриками, степ-платформами, гантелями до пяти килограмм, скакалками и другим инвентарём. Сама приёмная находится на первом этаже перед зоной с бассейном. И всё это я узнала из одного буклета, который мне дали при входе. — Добро пожаловать в наш комплекс, — на ресепшене нас встречает стройная молодая брюнетка с высоким хвостом на затылке, в соответствующей фирменной для спортивного клуба одежде зелёного цвета. Я стану такой же подтянутой, если буду заниматься здесь? — Чем я могу помочь? — быстро осмотрев нас и подарив не одну лучезарную улыбку, интересуется она. Она всем так улыбается или только тем, кто такой же симпатичный как Калеб. — Мы бы хотели записаться в ваш клуб, — Калеб решает взять на себя всё оформление наших карт. Девушка тут же расплывается в ещё более широкой улыбке. Меня уже слепит её голливудская улыбочка во все тридцать два. — О, замечательно! Спасибо, что выбрали именно нас! — радуется она и ведёт нас в отдел продаж.       Буквально за двадцать минут мы завершаем наше оформление. Нам выдают клубные карты с названием спортклуба и именем на обратной стороне, замки от наших арендованных личных шкафчиков на втором этаже, расписание различных занятий, а также подарочные пакеты со стандартным содержимым: небольшой шампунь, гель, маленькое и большое полотенце, бутылка и пара протеиновых батончиков. Остальное нам придётся докупить в ближайших торговых центрах.       После подготовки документов мы отправляемся на небольшую экскурсию по этажам. Людей сегодня достаточно много, но это не мешает оценить обстановку. Помещения очень просторные, стены в зале выкрашены в изумрудный цвет. За воздух здесь отвечают многочисленные кондиционеры, а за большое количество света отвечают окна во всю стену и квадратные точечные лампы на потолке. Бассейн имеет восемь дорожек, что мне, кажется, вполне достаточно. В целом мне очень нравится здесь. Во мне даже просыпается спортивный дух.       Выйдя из здания, мы направляемся в ближайший магазин, который специализируется на продаже спортивного инвентаря и одежды. Если у Калеба что-то и найдётся для занятий, то у меня ничего подобного нет. Вернее есть, но моя форма уже настолько плоха, что мне просто необходимы новые лосины, спортивный топ, какая-нибудь майка и толстовка. Что мы, собственно говоря, сейчас и будем выбирать. Калеб правда с трудом согласился на этот шоппинг, но я его убедила, что без него мне не справиться. — Ну как? — спрашиваю я его, когда уже мерю пятые лосины подряд. Он сидит на мягком кресле у примерочной и, оперевшись головой об собственную руку, оценивает мой образ. Тяжело вздохнув, он кивает головой. Кажется, он был согласен ещё на первые два варианта. С каждым моим выходом в его глазах читается всё больше мужского отчаяния. — Точно так же, как и предыдущие четыре варианта, — устало отвечает он. Я недовольно вздыхаю. — Значит, примерю другие, — фыркаю я и скрываюсь за шторкой. Кажется, недолго думая, он врывается ко мне в примерочную, и прежде, чем я вскрикиваю, он закрывает мне рот рукой. — Слушай, может не надо? — умоляет он меня, сделав жалобное лицо. — Ты перемерила не одну пару лосин, которые шикарно смотрятся на твоей заднице. Уж поверь мне, я знаю, о чём говорю. Поэтому бери те, которые тебе нравятся по цвету и мерь их с топами, майками и прочим барахлом, которое ты набрала. Окей? — высказывает он мне длинную тираду о том, чтобы я побыстрее определилась с выбором. Я коротко киваю, насколько это возможно, когда тебя держат за голову. — Хорошая девочка, — отвешивает он мне небольшой комплимент и удаляется из тесного помещения с зеркалом.       Я шумно выдыхаю. Ладно, нужно определиться с выбором. Мне понравились серые и чёрные. Возьму оба варианта, чтобы периодически менять. В той же цветовой гамме примеряю топы и майки. Толстовку возьму только серую. Она будет сочетаться с любыми лосинами. — Ты определилась? — бесцеремонно ворвавшись ко мне за шторку, спрашивает Калеб. Я чудом не кричу от испуга. — Какого чёрта, Калеб? — ругаюсь я, прикрываясь руками. Он застал меня именно в тот момент, когда я сняла топ, который мерила на голую грудь. — Выйди отсюда! — Господи, — закатив глаза, говорит он и ретируется обратно в зал магазина. — Я уже почти там всё видел, — едва слышно проговаривает он, кажется, сам себе. — Почти не считается! — высунув только голову, шиплю я на него, а потом благополучно скрываюсь назад.       Определившись со своим спортивным нарядом, я быстро выбираю одну пару белых кроссовок, мерю всё вместе, наконец одеваюсь и выхожу с вещами из примерочной. — Аллилуйя! — восклицает Калеб и движется к кассе, где оплачивает мои покупки по родительской карте, которую они выделили нам на общие расходы.       Проголодавшись, мы решаем зайти в небольшое кафе напротив магазина. Сейчас уже обед, поэтому здесь образовалась очередь из офисных работников и простых посетителей. Я занимаю единственный свободный стол у окна, пока Калеб делает заказ. — Вот, держи свой последний в жизни шоколадный кекс и капучино, — к столу подходит Калеб с красным подносом и ставит его на гладкую поверхность. Что? В смысле последний? — Это ещё почему? — спрашиваю я и хмурю брови, пока он садится напротив меня. — Потому что, какой смысл будет ходить в зал, если ты будешь есть кексы каждые выходные? — ехидно подтрунивает он меня. Я открываю рот в недоумении. Какого…? — Я не ем кексы каждые выходные! — возмущаюсь я. На нас оглядываются пару зевак за соседним столиком. Калеб улыбается и прикладывает палец к губам в знаке «тише». — Шутка, — улыбается он и отпивает воду из бутылки, которую он себе купил. — Это очень несмешная шутка, — уже откусив свой кекс, бормочу я. Он снова улыбается, а потом стирает крошки с уголков моих губ. Я хлопаю ресницами. — Ешь аккуратнее, — просит он, а потом посасывает тот палец, которым вытирал мой рот. — Вкусный, — говорит он про кекс, но смотрит на мои губы. Господи, мне это снится что ли? — Спасибо, — мечтательно лепечу я, в забвении смотря в его глаза. Калеб слегка ухмыляется. Я тут же понимаю, что нужно сказать что-то ещё, пока он не подумал лишнего, — За кекс, он и вправду вкусный.       Мы сидим в кафе до тех пор, пока на моей тарелке не оказываются крошки. — Мы дома, — устало сообщает Калеб, а потом падает на диван вместе с моими покупками, тяжело выдыхая. — Как давно ты ходил по магазинам? — шутливо интересуюсь я, садясь рядом с ним. — Так долго, пожалуй, никогда. Теперь мне нужен двухдневный отдых, — закрыв глаза в минуте блаженства, отвечает он. Я улыбаюсь и забираю у него пакеты. Оставлю-ка я его пока в покое. Видимо для него это действительно было утомительным занятием. — Пойду в комнату, разложу покупки, — говорю ему я и ухожу наверх.       В доме очень тихо. Родители, скорее всего, уехали по делам, связанные с организацией дня рождения Калеба. Но тишина быстро нарушается моим криком. В своей комнате, на своей кровати, я обнаруживаю лежащего парня. Это Дюк. — Господи, что ты тут делаешь?! — восклицаю я. Я никак не ожидала здесь его увидеть. Почему он в доме ещё и без нашего ведома? — Прости, не хотел напугать, — поднимаясь с моей кровати, извиняется он. — У тебя очень удобная кровать, — теперь уже растягивается он в улыбке, а у меня бегут мурашки по спине. — Меня впустили родители Калеба, так как давно меня знают. Мне было скучно сидеть перед телеком, и я решил немного изучить дом, за что тоже прошу прощения, — как-то неискренне извиняется он. — Понятно, — бормочу я, немного взбешённая данной ситуацией. Я не знаю этого парня, а потому не доверяю ему и не хочу, чтобы он позволял себе лишнего. — Тем не менее, я попрошу покинуть мою комнату, — довольно холодно говорю я ему, вспомнив обо всех предупреждениях Калеба по поводу Дюка, а также из собственной неприязни. — В чём дело? — через несколько секунд появляется сам Калеб. Ему хватает пару мгновений, чтобы осознать, что происходит. — Убирайся отсюда и жди меня внизу, — рычит он на него, а Дюк только расплывается в улыбке. Я бы сказала фальшивой улыбке. — Простите, удаляюсь, — вскинув руки вверх в защитном жесте, проговаривает он и протискивается между нами. — Прости, Корнелия. Я не знал, что он так рано придёт, — извиняется Калеб, а в глазах читается злость, но я уверена, что она вызвана присутствием гостя в нашем доме. — Ты не виноват, — говорю ему я, он молча кивает и уходит вслед за парнем.       Я раскладываю покупки на кровати и осматриваю получившиеся спортивные комплекты для занятий. Думаю, на первое занятие я надену чёрные лосины, новый белый топ и майку. Надеюсь, Калеб не будет ревновать меня к каждому столбу, который ненароком посмотрит на меня в зале. Хотя в тайне я на это надеюсь.       Через час я решаю спуститься вниз и проверить, что делают Калеб и Дюк. Я застаю их полуголыми в гостиной, и, кажется, они дерутся. — Что вы делаете, прекратите! — кричу я на них. Они тут же обращают на меня внимание. — Всё в порядке, Корнелия, — говорит мне Калеб, который уже изрядно взмок. — Это просто дружеский спарринг, детка, — объясняет Дюк с натянутой до ушей улыбкой. Калеб неожиданно ударяет его в грудь. Кажется, я знаю, за что. Дюк корчится, но понимает, что ляпнул лишнее. Я замечаю красные перчатки на их руках. Кажется они действительно спаррингуются, а не дерутся из-за скуки или чего-то другого. — Прости, — тут же извиняется он, потирая место удара. Я тщательнее его рассматриваю. Как и было отмечено мной раньше, Дюк достаточно хорошо сложен. Он ничуть не уступает Калебу в количестве выступающих мышц на прессе, а также в крепости груди и рук. — Могу я узнать, почему вы занимаетесь этим здесь? — сведя брови, интересуюсь я, стараясь акцентировать своё внимание на их лицах, а не на телах. — Просто выпускаем пар, — отвечает Калеб, уже абсолютно спокойный, несмотря на то, что в этой комнате есть и я, и Дюк. — Я разве не говорил, что раньше увлекался боксом? — уточняет он у меня, снимая свои перчатки и отпивая воду из бутылки. — Э-э, нет, — бормочу я. С чего бы мне знать такую информацию, если он всегда молчит как рыба? — Окей, раз мы закончили, я, пожалуй, пойду, — тут уже встревает Дюк. — Только в душ у вас заскочу, надеюсь, вы не против? — спрашивает он и смотрит больше на меня, чем на Калеба. Я неуверенно киваю. — Я найду для тебя пару полотенец, — отвечаю я ему, и ухожу в кладовую. — У себя дома не можешь помыться? — чуть рычит на Дюка Калеб, когда я почти на втором этаже. Дальнейшего разговора я не слышу.       Я ищу свежие полотенца в маленькой кладовке, но мама так всё разложила на полках, что ничего не достать. Я встаю на носочки и едва достаю до нужной полки. И, конечно же, по иронии судьбы или моей собственной «удачи», на меня падает с десяток полотенец. Я недовольно вздыхаю и принимаюсь поднимать всё, что упало на пол. — Почему-то я так и думал, что ты уронишь на себя стопку полотенец, — слышится за моей спиной голос Калеба. Я разворачиваю к нему голову, так как сижу на кортах к нему спиной. — Спасибо, что верил в меня, — прищурившись, язвительно благодарю я его. Он с улыбкой выдыхает и помогает мне собрать оставшиеся полотенца. — Ты застала нас врасплох, — вспоминает Калеб ситуацию пятиминутной давности. — Ты думал, что я не буду спускаться только потому, что там Дюк? — интересуюсь я у него, когда мы уже выходим из кладовой. — Нет, конечно же, ты могла спускаться, ведь ты в своём доме, — интонационно подчёркивает он последнюю фразу. — Просто… это не лучшее зрелище для столь прекрасной юной леди, — вдруг осыпав меня комплиментами, Калеб берёт меня за руку и целует её тыльную сторону. Я начинаю дико смотреть на него, а у самой сердце быстро начинает танцевать. Я хлопаю ресницами раза два, прежде чем он отпускает меня и удаляется с полотенцами к своему другу.       После ухода Дюка приходят родители. Мама наедине говорит мне, что всё ко дню рождения Калеба готово, за исключением еды. — Тематикой дня рождения мы решили выбрать чёрно-белые танцы. Не хочешь прикупить новое белое платье? — мягко спрашивает она. — У меня уже достаточно белых платьев. Ты так не думаешь? — спрашиваю я у неё в ответ, уже зная ответ на этот вопрос. — Бог любит троицу, — она прищуривает глаза и поджимает губы. Я закатываю глаза. Спорить бесполезно. Придётся ехать в магазин. Но уже не сегодня. Этот день окончен.       Я уже почти выключаю свет и закрываю глаза, как вдруг в мою комнату входит Калеб. — Прости, мне придётся поспать в твоей комнате, — говорит он, кидая на пол подушку и одеяло, которые я дала ему, когда он решил спать в гостиной. — Родителям не нравится, что я сплю внизу, — поясняет он и укладывается на ковёр. — Почему? — переспрашиваю я у него, перекатившись к краю кровати, чтобы лучше его видеть. — Они не хотят будить меня по утрам, так как теперь будут уходить раньше нас. К тому же там холодно и спать на диване не очень удобно, — поясняет он, пытаясь удобнее устроиться на полу. — И ты теперь будешь спать на полу? Серьёзно? — задаю я риторический вопрос. Было бы логичнее лечь ко мне на кровать. Хотя если учесть наши отношения, которые находятся уже на непонятной стадии, это не лучшая идея. — А что ты предлагаешь? — он неожиданно садиться. — Лечь к тебе и этим всё усложнить? Опять? Ты уверена, что готова к этому снова? — Не совсем, — честно твержу я, — но и заболеть я тебе не дам. — Я уверен, что тебя это беспокоит во вторую очередь, — не поверив в мои намерения, твердит он, а потом, заложив руки за голову, снова устраивается на подушке. — Ладно, допустим, ты прав, — соглашаюсь я, — но если вдруг поймёшь, что ты замёрз, ложись ко мне. Как-нибудь потерпим друг друга одну ночь. — Окей, — с лёгкой усмешкой говорит он, и я выключаю прикроватный светильник.       С тех пор, как появился Калеб на пороге моей комнате, я не могу уснуть. Мысли, как назойливые мухи, одолевают меня. В голову лезут разные страхи, сомнения и прочая ерунда. Я даже начинаю потихоньку считать овец, баранов, слонов и прочих животных, но моё сознание никак не перейдёт в бессознательный сон. — Тоже не можешь уснуть? — раздаётся его голос. Я согласно мычу. — О чём думаешь? — Обо всём, — размыто бормочу я если слышно. — О нас с тобой? — застаёт он меня врасплох. Спустя время снова соглашаюсь. — Я знаю, что по большей части это моя вина, — продолжает он говорить. — Это я терзаю тебя. Не даю тебе двигаться дальше. Встречаться с парнями, чувствовать взаимную любовь, ходить там на всякие свидания и получать романтические подарки, — он очень медленно проговаривает каждое слово, будто говорит это не мне, а самому себе. — Это очень эгоистично с моей стороны, — наконец признаётся он. Как долго до него доходила эта правда. Но возможно он уже давно это понял, просто не говорил вслух. — На днях ты заикнулся о кое-чём, — вспоминаю я его слова, когда мы разговаривали на кухне после моего неудавшегося свидания. — Да, я помню, — честно признаётся он и даже не меняет тему. — Я сказал, что уже не уверен в том, что чувствую к тебе. Это правда. Но что конкретно я испытываю к тебе, я не могу тебе сказать. Пока не могу. Я не готов к этому. Снова. Ещё не время.       Его голос очень тихий, робкий, неуверенный, но он искренний. Я слышу те эмоции, ту истину, которую он так тщательно пытался скрыть на протяжении этого недолгого времени. Я буквально слышу это. Слышу, как он признаётся мне в чувствах. Но для него ещё не время. Не время признаться в этом. Думаю, это из-за той девушки, которую он любил раннее. Видимо ему нужно чуть больше дней, недель или даже месяцев, чем мне, ведь раньше у меня не было столь серьёзных и болезненных отношений, какие могли быть у него. — Хорошо, я подожду, — решаюсь ответить я. — Но, пожалуйста, не заставляй меня ждать слишком долго, — всё тише проговариваю я слова. — Я должна знать, что мне делать дальше. Как мне жить дальше. — Хорошо, я постараюсь. — Спасибо, — мой голос надрывается и по щеке бежит первая слеза.       Сон мой давно не был так беспокоен. Мне снятся обрывки из воспоминаний, из моих собственных кошмаров и собственные страхи и мысли. Совершенно разные обрывки. Там есть Калеб. Там есть лес. Там есть мой похититель. Там есть та комната, в которой я пряталась от всех и всего, когда проходила длительную терапию. Всё смешалось в кучу и не в самом лучшем порядке. Переживания и тот старый испуг терзают меня вновь, несмотря на то, что я сплю.       Мне будто снова семь лет. Снова вижу ту площадку и фургон с мороженым… И тут же я вижу Калеба. Он делает мне больно. Он сжимает мои запястья и кричит на меня. Но что это? Я оказываюсь в лесу. В холодном, сыром и мрачном лесу. Снова вижу мороженщика. И всё повторяется вновь и вновь. А потом белые стены. Стул и стол. На столе лежит мой рисунок. Психотерапевт просил нарисовать то, что я чувствую. Мой лист полностью закрашен чёрным. Чёрный цвет означает страх, отчаяние и грусть. Семилетний ребёнок не должен использовать такой цвет, чтобы описать свои чувства. Но я это сделала. Моя жизнь не будет прежней. — Корнелия, — нежный и такой любимый голос Калеба будит меня лёгкой тряской за плечи. — Это сон, всего лишь сон, — он садиться рядом со мной и теперь уже приобнимает меня, гладит по голове. — Я знаю, знаю, — бормочу я, плача и вздрагивая. — И я так устала от них, — уже почти в голос реву я. — Ну-ну, тихо, — лепечет он. — Если я буду с тобой спать, тебе станет легче? — интересуется он, хотя уже знает ответ. Я быстро киваю. — Я возьму подушку с пола, хорошо? — снова киваю, вытирая слёзы.       Калеб моментально слетает с моей кровати за подушкой и вот он уже снова рядом. Он укладывается по левую сторону от меня и залезает ко мне под одеяло. Я лежу к нему лицом и пытаюсь прийти в себя после моего сновидения, вглядываясь в черты его лица. Он также всматривается в моё лицо. Я хлюпаю носом, он, кажется, улыбается, притягивает меня к себе за талию и целует в лоб. — Прости, — тут же звучит у меня над ухом. — Ничего страшного, — шепчу я, а сама прижимаюсь к нему так крепко, что хрустят чьи-то кости. — Давно это началось? Твои кошмары, — спрашивает он тихо-тихо, что я едва понимаю, о чём он говорит. — В целом или за последнее время? — уточняю я. — И то, и то, — желает узнать он ответы на оба варианта. — Я не хочу сейчас говорить об этом в деталях. — Скажи тогда то, что посчитаешь нужным. — Ты просил дать тебе время. Мне тоже оно нужно. — Хорошо, — сдаётся он и шепчет слова «спокойной ночи».       Утром мы просыпаемся под радостные возгласы Анжелы, которая случайно заглянула в комнату. Я и Калеб лежим в обнимку, нос к носу. В общем, та ещё картина. Мы тут же отлипаем друг от друга и садимся максимально далеко друг от друга, смущённые данной ситуацией. — Доброе утро! Я так рада, что вы снова спите вместе, — выпаливает она, а потом понимает, что сказала, — Ой, ну, то есть, я рада, что Калеб не спит в холодной гостиной. — Доброе, мама, — теперь уже ворчит Калеб, — зачем же так громко кричать? — Простите-простите, я не специально. Сегодня воскресенье, можете поспать ещё немного, — глаголет она так быстро, что мой ещё непроснувшийся разум не всё успевает воспринять. После этого она испаряется из виду. После её слов, Калеб решает поспать ещё немного, а мне приходится встать, так как сегодня меня ждут магазины.       В последний выходной день мы с мамой выбираемся в город, чтобы купить мне платье на вечеринку Калеба. Также я нахожу подарок для него, который, я надеюсь, ему понравится. Остаток дня я провожу за уроками.       День летит за днём. Понедельник проходит как всегда тяжело, вторник уже легче, поэтому я даже решаю сходить в зал. К сожалению, пока без Калеба. Среда же длится вечность, так как для меня и для Калеба это был последний день учёбы на этой неделе. Родители сняли дом на два дня, а именно на четверг и пятницу. В первый день всё будет официально: будет много гостей, танцы, фуршет, фотограф и многое другое. На второй день родители запланировали тихие семейные посиделки, возможно будет ещё немного гостей в виде друзей. И хотя Калебу исполняется всего семнадцать лет, родители решили отпраздновать его с большим размахом, так как это первый день рождения в нашей новообразовавшейся семье. Что ж, посмотрим, что из этого получится. — Ну что, последний урок и домой? — спрашивает меня Джина, когда мы идём с ней по школьной столовой с подносами. Мы уже поели, но у нас осталось ещё немного еды в тарелке и напитка в стакане. — Да, — радостно выдыхаю я. Она тоже улыбается. — Буду готовиться ко дню рождению Калеба, — потом добавляю я. Она вскидывает брови вверх. — О, я не думала, что он так скоро. Ты буквально дней пять назад об этом говорила, а кажется, что сегодня утром, — задумчиво бормочет она. — Я тебе даже завидую, — добавляет Джина, обиженно надув губы. Я ободрительно её приобнимаю. — Я могу попробовать поговорить с Калебом. Возможно, он разрешит пригласить тебя. Не думаю, что ты сильно помешаешь ему, — обещаю ей я. Она восторженно кричит и лезет ко мне целоваться в щёку, а я смеюсь. Кажется, никто не сможет сейчас испортить нам настроение. Но как же я ошибалась.       Как в тупом и банальном подростковом фильме, на нашем пути с Джинджер, появляются три девицы, которые якобы являются крутыми девчонками нашей школы. Розоволосая и её свита. Что им надо на этот раз? — Привет, блондиночка. Ну и тебе тоже, — обращается она ко мне, а потом к Джине, и с таким диким презрением, на которое вообще способен человек. — Так как ты и твоя подруга новенькие в нашем блоке, вы должны целый месяц прислуживать нам. Страшненькие новички всегда помогают королевам школы. Это такая традиция, понимаете? — надменно произносит она, а затем начинает смеяться со своими подружками. Я застываю на месте от такой наглости. Джинджер соображает чуть быстрее меня. — Это самая тупая и глупая шутка, которую я когда-либо слышала от крашенной… кхм… какое бы слово подобрать? — задумчиво проговаривает Джинджер, отведя взгляд в сторону. Наконец оживившись, я решаю тоже вступить в диалог. — Думаю слово «стерва» вполне подойдёт, — я натягиваю милую улыбочку глядя в глаза этой мерзкой девке, и пытаюсь пройти дальше этой троицы, предварительно схватив подругу за руку. Но в какой-то момент всё идёт не по плану. Розоволосая толкает меня, и я вместе со своим подносом лечу вниз, едва не потянув за собой Джинджер — Ой, я случайно, — неестественно проговаривает она. — Твой парень уже не спешит помочь тебе? Кстати, а где он? — язвительно интересуется она, а затем снова смеётся со своими подружками. Мы переглядываемся с Джинджер. Кажется, у Джины уже конкретно пригорело из-за этой особы. Она помогает мне встать, а затем медленно выговаривает этой стерве всё, что она о ней думает с такой злобой и ненавистью в глазах, которую я никогда не видела в жизнерадостной и весёлой Джинджер Мэй: — Я не знаю, что курил твой парикмахер, когда тебя красил, и какие химикаты он использовал, что они впитались в твою и без того глупую голову, но послушай сюда, курица. Ещё раз появишься на нашем пути, и твои розовые кудряшки окажутся у меня в руках. Уяснила?       Я ошарашенно смотрю то на Джинджер, то на эту тройку. Они словно языки проглотили, и вся краска ушла с их лица, превратив их в бледные приведения. Они молча хлопают глазами. Словно их окатили помоями. Буквально десять секунд и их здесь больше нет.       Данное зрелище привлекло немало глаз. Все удивлённо смотрят в нашу сторону, а потом потихоньку начинаю аплодировать. Вскоре аплодисменты превращаются в самый настоящий оркестр. Видимо Джинджер Мэй сделала невозможное. Она поставила на место этих выскочек. И как же я благодарна ей. — Джина, я тебя люблю, — признаюсь я подруге, когда она немного приходит в себя. — Знаю, а теперь пошли. Приведём тебя в порядок, — уже с улыбкой говорит она мне, но потом она снова мрачнеет, оглядывая мою испачканную форму, и мы уходим в уборную под те же аплодисменты.       Благодаря розоволосой я вся мокрая, липкая и грязная. Моя одежда вся в вишнёвом соке, а также в остатках еды. Теперь мне придётся ходить испачканной, так как я не могу уйти с последнего урока в связи с контрольной. — Эта девка ещё ответит за это, — шипит подруга, осматривая меня с ног до головы уже в пятый раз. — Да, но сегодня ты мой герой, — целуя её в щёку, говорю я ей, чтобы она хоть немного отвлеклась от мыслей о мести. Хотя я и сама злюсь, просто стараюсь этого не показывать. Мне до жути неприятна эта ситуация. Нет, я просто в бешенстве. Но лучше, чем моя подруга, я бы ей вряд ли ответила. — Что будешь делать с этим? — она смотрит на мою когда-то белую рубашку. — Отдам в химчистку, — как само собой разумеющее говорю я. — Сомневаюсь, что я смогу отстирать такие пятна вручную. — Вообще не понимаю, почему они пристали именно к нам? И про какого ещё парня она говорила? — снова заводится Мэй. — Э-э, ну я думаю это из-за Лео, — в неловкости проговариваю я, вспомнив ту ситуацию. — Они как-то пристали ко мне, а Лео помог мне, сказав, что он мой бойфренд, и чтобы они от меня отстали, — расстёгивая рубашку, добавляю я. Хотя бы попробую немного отстирать ткань в раковине. Не могу же я так разгуливать по всей школе. — Воу! Я не знала. — Да, так получилось. — Может быть, ты зря его отшила? Лео хороший парень. И он тебя не динамит, как Калеб…- кажется, последнюю фразу она вовсе не хотела говорить. Я сдвигаю брови вместе. — Джинджер, — мотаю я головой. — Ты и сама всё знаешь, — коротко отвечаю я ей. — Да знаю я, знаю. Ты любишь Калеба. Но как долго ты ещё сможешь это всё терпеть? Я желаю тебе всего самого наилучшего и хочу, чтобы ты была счастлива, — с любовь в глазах проговаривает она. — Ох, Джина, — уже чуть ли в слезах шепчу я и приобнимаю подругу. Она стала мне настоящей сестрой, и я очень ценю её заботу обо мне. Но, тем не менее, я ещё подожду своего счастья. Или несчастья. Всё будет зависеть от того, что скажет мне Калеб. Примет ли он то, что стал неравнодушен ко мне или продолжит прогонять эти чувства.       В конечном итоге, мне приходится надеть мокрую рубашку и идти на урок. — Что случилось? — спрашивает Калеб, когда я сажусь к нему на биологии. — Небольшая потасовка в столовой, — объясняю я, а потом встречаюсь с недоверчивым зелёным взглядом. — Ты вся мокрая. И это, по-твоему, небольшая потасовка? — он изгибает брови, тем самым ещё больше подчёркивая свою недоверчивость. — Окей, я расскажу тебе, но чуть позже, — бормочу я, начиная немного злиться на него, вспомнив, что эта розоволосая является его фанаткой. Он молча соглашается и больше меня не тревожит.       Наконец-то мы освобождаемся и собираемся домой. — Ты не можешь идти в таком виде, — говорит мне Калеб, когда мы выходим из класса. — И что ты предлагаешь? — скрестив руки на груди, интересуюсь я. Этим действом я привлекаю его внимание к моему бюсту, отчего он даже сглатывает. — Я случайно прихватил футболку из дома, — сосредоточившись на моём лице, отвечает он, а потом достаёт белую футболку из своего рюкзака. — Надень её, и пойдём домой, — приказывает он и даёт мне свою вещь.       Взяв футболку Калеба, я удаляюсь в уборную, чтобы переодеться. Она пахнет его парфюмом. Пока он не видит, я вдыхаю его аромат, от которого у меня подкашиваются ноги. — Так ты поведаешь мне эту удивительную историю? — обернувшись ко мне, спрашивает он, когда я выхожу. На мгновение он замирает при виде меня в его одежде. Он слегка растягивает губы, но потом быстро прячет улыбку, однако глаза всё же выдают его одобрение. Я тоже выдаю полуулыбку. — На нас с подругой напали твои фанатки, — мы выходим за пределы школы и двигаемся в сторону дома. Джинджер уже испарилась. Кажется, у неё были какие-то планы. — Какие фанатки на этот раз? — переспрашивает он. Я выгибаю одну бровь. — У тебя что, их несколько? — презрительно ворчу я. — Я пошутил, — смеётся он. — У меня нет фанаток, я, кажется, уже говорил тебе об этом, — теперь уже отнекивается он. — Ладно, допустим. Но это не отменяет тот факт, что на нас сегодня напали эти трое, — я снова начинаю закипать, вспомнив ланч. — Как они выглядели? — теперь он тоже напрягся. — Розоволосая стерва и её подружки, — ругаюсь я, уже конкретно заведясь. — Хлоя… — произносит он одно лишь имя, — прости за неё, Корнелия, — почему-то извиняется он. — Я поговорю с ней. — Кто она такая? Ты её знаешь? — Да, это мой хвост, — уже злобно проговаривает он сквозь стиснутые зубы. — Частенько таскается за мной, портит жизнь всем, кто находится возле меня, постоянно подкладывает любовные записки мне в рюкзак или в тетради, пока я не вижу, и делает прочую ерунду, на которую я не обращаю внимание… — Вот значит как, — задумчиво бормочу я. — Значит, это из-за тебя она нападает на меня? — Скорее всего, — соглашается он. — Если она видела, что мы общаемся, — начав озираться по сторонам, отвечает он. Я начинаю делать тоже самое. — Она в тебя влюбилась, а мучаюсь я, — заключаю я. Он переключает своё внимание на меня. — Я разберусь с ней, — обещает он, а потом заправляет мои волосы мне за ухо в милом жесте. У меня пробегают мурашки. — Может не стоит делать такие вещи, пока где-то ходит эта розоволосая маньячка? — предупреждаю его я. Он усмехается. — Мне на неё всё равно. Она просто глупая девчонка, которая много решила на себя взять, — уверенно говорит он мне. Почему-то меня немного задевают его слова по поводу того, что он сказал. Она может сейчас ему и безразлична, но когда-то и я была ему безразлична. — В общем, больше не беспокойся. Я всё улажу. — Как бы хуже не стало, — шепчу я себе. Вдруг её ещё больше взбесит это, и она не даст мне продыху? Тогда моя школьная жизнь будет испорчена. Слава Богу, что она из параллельного класса. Я бы с ней не выдержала и одного урока.       Мы, наконец, доходим до дома и, кажется, без слежки. Кто знает, на что эта Хлоя ещё способна. — Как насчёт того, чтобы сходить сегодня в зал, а потом поплавать в бассейне? — предлагает Калеб, вспомнив, что завтра нам никуда не надо. Родители всё-таки убедили его прийти на вечеринку по поводу его же дня рождения. — Ты же знаешь, я не очень хорошо плаваю, — напоминаю ему я, поставив свой портфель на стул в своей комнате. — Пора бы это исправить, — игриво шепчет он, будто имеет в виду нечто иное. Я бросаю в него недоверчивый взгляд, а он смеётся.       Калеб развалился на моей кровати, заложив руки за голову и скрестив ноги. Его глаза устремляются в потолок. — У меня был не очень хороший учитель, — посмеиваюсь я, ведь моим учителем был Калеб. Он тут же поднимает голову и делает недовольную моську. — Учитель был замечательный, просто ученица оказалась не очень прилежной, — отвечает он мне, а потом снова уставляется вверх. Неужели он помнит это? Помнит ли он, что это он меня учил? Что же он ещё тогда помнит? Ох, чёрт. — Ты же его не знаешь, — я хочу вывести его на чистую воду, поэтому подключаю в разговор различные уловки. — Знаю, ведь им был я, — уверенно отвечает он. Я тут же подлетаю к нему на кровать и сажусь рядом. От неожиданности он тоже садится. — Что случилось? — Ты помнишь? Помнишь, как учил меня плавать? — ошарашено вопрошаю я. Он странно смотрит на меня. — Естественно я помню. Мы тогда были совсем мелкими, — напоминает он мне. — Правда тогда, когда мы упали в бассейн в том доме, ты не отличилась умением плавать. Я уже тогда засомневался, я ли тебя учил, — посмеивается он сам над собой. Я сижу в полнейшем шоке. — Что? Что ещё ты помнишь? Расскажи, — молю его я. Он склоняет голову на бок и прищуривается. — У тебя память как у рыбки? — задаётся он вопросом. Я согласно киваю, лишь бы он хоть что-то рассказал мне о нашем прошлом. — Окей, что именно ты хочешь знать? — Много чего, — честно признаюсь я. — Мне иногда снятся сны, но я не уверенна в том, что они являются воспоминаниями из прошлого. — О чём эти сны? — О разном. Сейчас всё и не вспомнишь. Но сейчас не об этом. Я хочу услышать твой рассказ, — опять упрашиваю я. — Я, кажется, знаю, что тебя интересует больше всего, — таинственно бормочет он. Я замираю от ожидания. — И что же это…- мой голос стал тихим и робким. Он улыбается своей самой очаровательной улыбкой. — Любил ли я тебя? — произносит он, и у меня учащается пульс. О Господи, я так хочу узнать ответ, но в тоже время боюсь. — Я вижу, что ты хочешь знать ответ, — терзает он меня. Я делаю короткие вдохи и выдохи. — Ладно, я скажу тебе, — он пытается скрыть улыбку, но у него это плохо получается. — Говори же, Калеб, — нетерпеливо выпаливаю я. Он теперь широко улыбается, потом опускает взгляд вниз и мотает головой. Сначала я думала, что это ответ, но потом он вновь поднимает на меня глаза и с нежностью говорит: — Да, я любил тебя. Ты была моей первой детской любовью. Но ты исчезла из моей жизни также быстро, как и вошла в неё. Тем не менее, я любил тебя, Корнелия Хейл.