Скажи, что любишь меня. Часть первая. Когда мы встретились.

      Калеб заканчивает разговор. С ненавистью в глазах он движется ко мне. Я пытаюсь дышать спокойно, но по мере приближения его тела к моему, я начинаю паниковать. — Это всё из-за тебя, — рявкает он на меня. Между нами всего тридцать сантиметров, из-за этого чувствую его дыхание на своей коже, такое тёплое и частое, что я вздрагиваю. Придя в себя, я начинаю злиться. Из-за меня? Что я сделала? — Почему ты кричишь на меня? — защищаюсь я, двигаясь ему на встречу. Двадцать сантиметров. — Потому что ты появилась в моей жизни! — почти шипит он. Десять сантиметров. Как два упрямых идиота, мы стоим и сверлим друг друга глазами. У меня закончились и слова, и воздух в лёгких. Теперь я ощущаю его дыхание на своих губах. Если поддаться вперёд, то… — Приди в себя, — говорит он, отойдя на полметра. Смятение отступает, и я начинаю трезво мыслить. — Нас откроют или нет? — ворчу я, скрестив руки на груди. — К твоему счастью, нет, — ехидно говорит он и выдаёт фальшивую улыбку. Закрываю глаза и мысленно считаю до десяти. Держи себя в руках, Корнелия. — С чего ты взял, что я рада? — к моему удивлению, очень спокойно спрашиваю я, всё также с закрытыми глазами. — Знаешь, что они сказали? — словно не слыша меня, задаёт он свой вопрос. Глубоко вдыхаю. — Что? — на выдохе шепчу я и открываю глаза. — Мы будет ночевать вместе, — буравя меня своим холодным взглядом, отвечает Калеб. Что он только что сказал? — Зачем всё это? — не зная, что сказать, спрашиваю я. Только сегодня мы разговаривали на эту тему и вот что в результате. Я, он, и целая ночь впереди. Всё слишком быстро происходит. Спасибо родителям. — Ты у меня спрашиваешь? Ты наверняка это знаешь, — будто снова обвиняя меня во всём, что с нами происходит, язвит он. Закатываю глаза и представляю, как бью Калеба по его пустой голове. Сколько раз я уже сказала ему, что мне не нравится то, что делают родители. — Прекрасно! — вопит он, когда гаснет свет. Надеюсь, хоть в этом он меня не обвинит. За окном сверкает молния, ненадолго озаряя лицо Калеба светом. По его плотно сжатым губам, напряжённой челюсти, нахмуренным бровям и суровым зелёным глазам, можно сделать вывод, что он снова злится, скорее всего, на меня, хотя я вообще ни при чём. — Давай же, скажи, что и в этом я приложила свою руку, — ехидничаю я, пытаясь разглядеть глазами кресло в тёмной комнате. — Не могу этого отрицать, — усмехается он. Я бью его в плечо, и он стонет от боли. — Прости, я думала, что это стена, — вру я, но в душе радостно скачу от маленькой победы над этим парнем. Слава Богу, он не видит моего счастливого лица.       Неожиданно для себя получаю шлепок по попе и взвизгиваю на месте. — Ой, это ты, а я думал, что это кресло, — ничуть не скрывая своей радости, парирует он. Ладно, Калеб, 1:1. Потирая ушибленное место, иду дальше.       Наконец найдя кресло, сажусь и расслабляюсь. В другое кресло садится Калеб. — Чёрт, — ругается он в темноте. Мне почти интересна причина его негодования. — В чём я виновата на этот раз? — предполагаю я. — Радуйся, ты ни при чём, — фыркает он. Вау! Теперь мне и вправду интересно. — Что же случилось у мистера «Это-Ты-Во-Всём-Виновата»? — усмехаюсь я, впервые злорадствуя над ним. Я ждала этого весь вечер. — Продолжишь в том же духе, ничего не скажу, — теперь уже злорадствует он. Вот же… — Хорошо. Мистер Хидмэн, что у вас случилось? — почти искренне интересуюсь я, закатив глаза. Надеюсь, он не почувствовал эту иронию в моём голосе. — Телефон сел, теперь мы не сможем им позвонить, — ворчит он. — Да неужели, — шепчу я сама себе. — Знаешь, что я делаю с девушками, у которых слишком длинный язык? — как-то слишком спокойно спрашивает он. Чтобы это могло значить? Я ёрзаю на месте. Мысли, которые лезут в голову, мне совсем не нравятся. — Пожалуй, я не хочу это знать, — шепчу я во мраке. Слышу, как он усмехается. — Если будешь меня слушаться, то и не узнаешь, — самоуверенно говорит он. Вот ещё! Кто он такой, чтобы я его слушала? — Почему я должна подчиняться тебе? — всё же спрашиваю я. — Ты не сможешь о себе позаботиться. Мозгов не хватит, — явно издеваясь надо мной, шепчет он. От вспыхнувшего гнева, я вскакиваю с кресла. Сверкающая молния добавляет эффекта моей ярости. На мгновение, вижу его самодовольное лицо. Заношу руку для пощёчины, но даже в темноте он ловит моё запястье. Пытаюсь ударить другой рукой, но он тоже схватывает её. Я скованна его руками, словно тугими верёвками. — Я умнее тебя, Корнелия Хейл, помни об этом, — рычит он, встав на ноги. Я прижата к его телу. Несмотря на злость и боль от его сжимающих мои запястья рук, я почти слышу, как учащается мой пульс и дыхание. Сердце, как бешеное колотится в груди. Я не могу понять. Это ненависть или любовь? Надеюсь, что первое.