Скажи, что любишь меня. Часть первая. Когда мы встретились.

      Весь день я провела за сбором вещей для переезда. Мне не удалось уговорить маму оставить эту идею. Единственное, что она мне пообещала, так это то, что поговорит с Калебом. Разговоры тут не помогут. Он никогда не изменит своё отношение ко мне. Про извинения в мой адрес я вообще молчу. Ему гордость просто не позволит сказать слова: «прости меня, Корнелия». Да и я вряд ли бы его простила. За всю мою жизнь меня так не подавляли, как это сделал он за какие-то двадцать с лишним часов.       Ставлю последнюю коробку на пол в холле и иду на кухню помогать маме с ужином. — Зачем нам этот переезд? — спрашиваю у мамы, нарезая овощи для рагу. — Это просто способ сблизить две семьи до свадьбы, — объясняет она, пробуя на вкус соус. — Почему нельзя это сделать без моего участия, — ворчу себе под нос. — Я не хочу, чтобы ты неловко чувствовала себя в кругу новой семьи, — слыша моё недовольство, продолжает говорить мама. — Ты не учла тот факт, что я могу сбежать, — как вариант, высказываю я, всё равно зная, что я не смогу это сделать. — Ты не сделаешь этого, — уверенно говорит она, забирая у меня порезанные овощи. Интересно, почему она так думает? Неужели, я такая предсказуемая? — Может, расскажешь, зачем вы нас заперли? — вспоминаю я. — Мы хотели вас сблизить, — смущённая моим вопросом, отвечает она. — За что ты меня так ненавидишь? — расстроенно шепчу я. — Как ты можешь такое говорить, — пытаясь показаться оскорблённой, говорит она. — Вы заперли, двух незнакомых подростков на целую ночь в одной комнате. А если бы он меня изнасиловал? Вам не пришло это в голову? — обхватывая себя руками за плечи, пытаясь унять дрожь от того, что это могло бы случиться, спрашиваю я. — Ты, правда, так думаешь? — мама изумлённо смотрит на меня. Это мысль не посещала мою голову, когда мы были с ним вдвоём. Почему я подумала об этом только сейчас? Возможно потому, что он не проявлял ко мне ничего, кроме неприязни. Но это немного обижает. Я ему не интересна, но это не должно меня волновать. — Ну, на самом деле, тогда меня это не волновало, — честно отвечаю я. — Сейчас тебя это беспокоит? — как психолог, допытывается она до меня. Беспокоит ли это меня? Вряд ли он сделает это. По крайней мере, я надеюсь. — Почему мы говорим об этом? Мне неудобно обсуждать с тобой моё возможное изнасилование, — опомнившись, ворчу я. Мы вообще отдалились от темы разговора. — Вы сказали, что мы не будем спать вместе до свадьбы, а сами заперли нас в первый же день знакомства, — возмущаюсь я, хмуря брови. Эту привычку я, кажется, переняла у Калеба. Как я поняла, он делает это, когда недоволен. Боже, я уже запомнила, что он делает, когда недоволен. Не бери в голову, Корнелия, все так делают, он не единственный. — Ну, это не совсем ваша первая встреча, — отводя взгляд в сторону, тихо говорит она. — Как это понимать? — недоумённо лепечу я. — Когда вы были маленькие, то постоянно играли вместе. Особенно после того случая, — затихая на последнем предложении, говорит она, но я понимаю о чём она. Моё похищение. — Мы даже положили вас вместе спать, когда были у них дома. Помню, была такая же жуткая гроза, как вчера. На тот момент тебе снились кошмары, но после той ночи, они уменьшились. Не знаю в чём причина, но тебе стало лучше, — продолжает она рассказ и у меня появляется куча вопросов. — Почему я этого не помню? — для начала спрашиваю я, потому что действительно этого не помню. — Ну, наверно потому, что вы были маленькие. Тебе уже исполнилось семь, ему почти было восемь. Возможно, из-за того, что вы выросли и изменились, не помните друг друга, — пожимая плечами, отвечает она. Если ему было почти восемь, значит разница у нас меньше года. Получается сейчас ему почти семнадцать. — А почему мы перестали дружить? — интересуюсь я. Нужно выпытать у мамы больше информации о моём «старом друге». Помнит ли он о нашей дружбе? Скорее всего, нет, иначе бы он относился ко мне по-другому. — Он сильно заболел, и его пришлось лечить в другом городе. Ты в тот момент тоже проходила курс лечения у психотерапевта на другом конце страны. А потом так получилось, что вы перестали общаться, — объясняет она. Вот как раз это я помню. Это был мой первый психиатр, который ничем мне не помог. — Ладно, но почему вы решили нас поженить? — задаю вопрос, который давно меня волновал. — Много причин. Но одну я могу тебе сказать, — улыбаясь, говорит она. Почему она так тянет с ответом. Закатываю глаза. — Ну, давай же, говори, — упрашиваю я маму. Она хочет отругать меня за мои глаза, но я останавливаю её, вытянув руку в знаке «стоп». — Сначала ответь, потом ругай, — защищаюсь я, и она хмурится, но всё же кивает. — Это некая сделка между семьями. — Это я и так знаю, почему бы тебе не удивить меня и не сказать что-нибудь новенькое? — недовольно говорю я, перемешивая рагу. — Я хочу, чтобы у тебя было на кого положиться, в случае если мы с папой снова уедем в командировку. К тому же, с теми темпами, с которыми ты ищешь парня, ты останешься в старости одна, — почти смеясь, говорит мама. — Мама, — ругаюсь я. Как она может такое говорить. Да, я не стремлюсь найти себе бойфренда, потому что все, с кем я встречалась, были моральными уродами. Но всё же обидно слышать от матери, что я состарюсь одна. — Что? Калеб лучше, чем этот твой последний. Как его там? Хотя неважно. Слава Богу, Эллиот избавился от него, — с облегчением говорит она. Эллиот — мой старший брат. Сейчас ему двадцать три, но он уже женат и у него свой автомобильный бизнес. Со всеми моими обидчиками, он решал вопросы лично. Даже если я его об этом не просила. Жаль, что из-за работы ему с женой Сашей пришлось уехать в Детройт, и мы редко видимся. У меня появляется новый вопрос: — Мама, а брат в курсе того, что вы выдаёте меня замуж в шестнадцать лет? — Ну, не совсем, — мнётся она. Я чувствую недовольство от услышанного ответа. Эллиот вообще знает про Калеба? — Ты вообще собиралась ему сообщить? — злюсь я. Можно подумать, брат не имеет права знать, что происходит в моей жизни.