Скажи, что любишь меня. Часть первая. Когда мы встретились.

      Иду вслед за Калебом, когда он спускается по лестнице. Его слишком много ругали из-за меня, хотя где-то он действительно виноват, я не могу постоянно отсиживаться в сторонке. — Корнелия, иди в кровать, — серьёзно говорит мама, когда я прихожу в гостиную. Она всегда посылала меня куда-нибудь, когда у них с папой был важный разговор. — Нет, мама, я не уйду. Знаю, что за весь день вы много что видели, но пожалуйста, чтобы там не произошло…- не договариваю я, потому что меня перебивают. — Не беспокойся по этому поводу, иди в комнату, — мягко пытается выпроводить меня мой папа. Да что же это такое! — Если вы собрались ругать Калеба, тогда ругайте и меня, — упрямо говорю я, скрестив руки на груди. Получать, так всем. Рядом со мной появляется Калеб. — Что ты делаешь? Немедленно иди в кровать, — угрожающе шепчет он мне на ухо. Я фыркаю, не собираясь отступать. — Ты меня слышала? — он немного повышает голос, но меня это не пугает. Он всё равно мне ничего не сделает. Здесь же родители. — Корнелия, в чём дело? Мы же не убивать его будем. Иди в постель, — продолжает выгонять меня мама. Я упрямо стою и даже не собираюсь сдвинуться с места. По скорей бы всё это закончилось, я еле держусь на ногах. Мне нужно выпить таблетки от температуры. Надеюсь несильно заметно, что я шатаюсь. — Почему ты такая упрямая? — спрашивает Калеб, а потом оглядывает меня. Он начинает хмуриться, а потом придерживает меня за руку. Он понял, что мне плохо. — Я отведу тебя в комнату, — шепчет он. Я мотаю головой, не собираясь уходить. — Корнелия, ты давно принимала лекарства? — спрашивает мама, поняв, что что-то со мной не так. Я мучительно киваю, и у меня потихоньку мутнеет в глазах. Если бы не поддержка Калеба, думаю, я бы уже упала. — Отложим разговор на потом. Калеб отведи Корнелию в спальню и измерь ей температуру, — продолжает мама. — Хорошо, — отвечает Калеб и ведёт меня к лестнице. Родители остаются в гостиной. Не нравится мне вся эта ситуация что длится последние несколько часов. А может дело в другом? Что-то я сомневаюсь. Я едва перебираю ногами по ступенькам, чуть не спотыкаясь. — Осторожнее, — сильнее взяв меня за руку, шипит Калеб. — Почему ты никогда никого не слушаешь? — ворчит он. Я слабо улыбаюсь. Если бы я всех слушала, то потеряла бы себя. Связано ли моё упрямство с тем, что по знаку зодиака я телец, точно сказать нельзя. — Сможешь дальше идти или тебя отнести? — снова спрашивает он. Отнести? Я бы хотела, но я же не маленькая, хотя в моём состоянии… — Я сама, — всё же шепчу я, отказываясь от его предложения. Я слишком тяжёлая, чтобы носить меня на руках. Он и так уже два раза за день это сделал. Как у него ещё спина не болит? Пытаюсь не споткнуться об последнюю ступеньку, но всё получается как всегда. — Хватит с тебя, — тихо говорит он и берёт меня на руки. Я тяжело вздыхаю. Другого выбора у меня уже нет. Обхватываю его за шею одной рукой. Он медленно идёт со мной на руках по коридору, а потом аккуратно заносит меня в комнату. — Тридцать девять градусов! — ругается он на меня, после того, как термометр оказывается в его руке. — Сколько раз я говорил тебе лежать в постели? — гневно спрашивает он, дав мне стакан и две таблетки. Принимаю лекарство и запиваю водой. Он всегда такой ворчливый или только сегодня? Я бы закатила глаза, только это ещё больше заставит Калеба ворчать на меня, к тому же у меня болят глаза. Он садится на край кровати. — Ты заботишься обо мне, потому что чувствуешь себя виноватым? — бормочу я, не в силах спросить что-то ещё. Он хмурится. — Я не чувствую себя виноватым, но так как ты заболела из-за меня, я должен тебя вылечить, — говорит он. Я улыбаюсь. Он обещал лечить меня, если я заболею, он и лечит. Только вот я препятствую своему выздоровлению своим же упрямством. — Дай мне книгу, — просит он. «Красавица и Чудовище» всё ещё в моих руках. Ладно, она всё равно мне сейчас не понадобится. Я протягиваю ему книгу, он забирает её и кладёт на прикроватную тумбочку. — Ты приготовишь мне завтра такой же бульон, как сегодня утром? — мямлю я с улыбкой на лице. Он улыбается в ответ и кивает. — Ты бываешь очень хорошим, — шепчу я, не понимая, зачем высказываю ему свои мысли. Возможно это из-за жара. Он ухмыляется. — Иногда, — продолжает он за меня. Я пытаюсь кивнуть. — Ты потом пожалеешь о том, что сказала это мне, — немного издеваясь, говорит он. Я с ним согласна, но сейчас мне всё равно. — Тебе лучше поспать, — советует он, когда я уже еле открываю глаза в попытках моргнуть. Он хочет уйти, но я тут же останавливаю его. — Останься со мной. Когда ты рядом, мне не снятся кошмары, — бормочу я, и он удивлённо вскидывает брови. Зачем я это говорю? — Ладно, — шепчет он и снова садится на кровать. Я закрываю глаза и, забывая обо всех переживаниях этого дня, уношусь в мир снов.       Медленно открываю глаза. Уже утро. Жаль только, что солнце спряталось за тёмными дождевыми тучами. Скорее всего, пойдёт ливень. Поворачиваю голову на другую половину кровати. Калеба нет. Возможно, он уже встал. Хотя он мог и не спать здесь из-за того, что я болею и могу заразить его. Голова не болит и даже не кружится, значит, могу без проблем сесть. Уже восемь часов. Долго же я спала. По правде говоря, вообще ничего не помню. Как я дошла до кровати? Что вообще вчера было? Пожалуй, последнее, что я помню, это разговор в гостиной, который так и не состоялся. А потом? Что было потом? Всё как в тумане. Встаю с кровати и иду в ванную комнату. Приведя себя в порядок, я спускаюсь в гостиную. — Доброе утро, солнышко, — говорит папа, отрываясь от чтения газеты. — Доброе утро, пап, — отвечаю я. Интересно, где остальные? И чем так вкусно пахнет с кухни? У меня бурчит в животе. — Хочешь есть? — весело спрашивает он. Я киваю. Вчера я так и не дождалась ужина. — У нас новый повар, — смеётся папа. В непонимании смотрю на него, а затем направляюсь на кухню. В синем фартуке у плиты стоит Калеб. Открыв рот от удивления, я тупо пялюсь на его спину. Он готовит? Я вспоминаю. Корнелия, вчера он готовил тебе бульон, ты что, уже забыла? Сажусь на барный стул кухонного «островка». Уловив движение, Калеб поворачивается ко мне. — Уже встала, — констатирует он, снова отворачиваясь к плите. Что он готовит? — Завтрак, — говорит он. Он читает мои мысли или я спросила это вслух? — Почему его готовишь ты? — теперь уже точно вслух, спрашиваю я. Кажется, он усмехается. — У кого-то нет времени на его готовку перед работой, — отвечает он, и я понимаю, что он про родителей. Но сегодня же суббота. Хотя когда выходные останавливали моих родителей. Работа — это их жизнь. — Я думала, что родители взяли отпуск до конца недели, — задумавшись, бубню я. Калеб кладёт оладья на тарелку и выключает плиту. Так странно, что такой парень как он умеет готовить. — Так и есть, но им уже наскучило сидеть дома, — объясняет он. — Как я оказалась в кровати? — спрашиваю я, оставив тему «родители и их работа». — Ты не помнишь? — удивлённо спрашивает он в ответ. Что за новая мода отвечать вопросом на вопрос? — Нет, — бурчу я. — Вообще ничего? — изогнув одну бровь, недоверчиво переспрашивает он. Надеюсь, я не взболтнула лишнего. — Разговор в гостиной, — отвечаю я. — Это последнее, что я помню, — добавляю я, озадаченная его энтузиазмом узнать, что я помню. — Это к лучшему, — вдруг весело говорит он, и я впадаю в ступор. Как это понимать? — Что я тебе рассказала? — нервно спрашиваю я. Он усмехается. — У тебя был жар. Ты бормотала всякий бред, — отвечает он и уносит тарелку с оладьями в столовую. Что я там бормотала? — А если точно? — я иду за Калебом, пытаясь хоть что-то узнать. Он смеётся. — Тебе есть что скрывать? — снова вопрос на вопрос. Мысленно даю ему подзатыльник. — Да! — рявкаю я, потому что меня начинает бесить эта игра. Он хмурится. — Не кричи, — шипит он. Я морщу лицо от его замечания. Он скажет мне или нет? — Ничего такого ты мне не сказала, — продолжает он. Я фыркаю. Ага, как же! — Как ты? — вдруг спрашивает он. Я удивлённо таращусь на него. — Лучше, — отвечаю я с тем же выражением лица. Мне определённо нужно вспомнить вчерашний вечер. — О, Корнелия, ты уже встала, — говорит пришедшая в столовую мама. — Тебе лучше? — заботливо спрашивает она. Я хмурюсь, а Калеб смеётся. — Я только что это спрашивал, — говорит он ей, и она тоже смеётся. — Ей лучше, — отвечает он за меня. — Видишь, Корни, мы все о тебе беспокоимся, — говорит мне мама. Закатываю глаза и сажусь за стол. — Ты на работу не опоздаешь? — ворчливо спрашиваю маму. Она также садится за стол. — Нет, — фыркает она в ответ. — Я сама себе начальник, могу и опоздать, — говорит она. — Калеб, спасибо тебе за завтрак, — благодарит она его, а тот ей скромно улыбается. Тоже мне мистер Стесняшка.       Вскоре за стол присоединяются остальные члены нашей семьи. Отцы обсуждают вчерашний футбольный матч, мамы о чём-то сплетничают с утра пораньше, а я молча жую восхитительные оладушки мистера Совершенства, который сидит рядом. Калеб такой задумчивый. Наверно думает о том, что я ему вчера наболтала, будучи не совсем здоровой на голову. Почему он не может мне сказать? Почувствовав мой взгляд на себе, он поворачивает ко мне голову, и я от неожиданности давлюсь едой. — Выпей воды, — тут же реагирует мама. Калеб усмехается, а потом слегка похлопывает меня по спине. Это какой-то новый способ издевательств? — Спасибо, — шепчу я, не зная кому. Маме за её воду или Калебу за его похлопывания? Нет, пускай это будет маме. — Ребят, сегодня выходной. Хотите поехать с нами на ужин к Стюартам? — предлагает Анжела. Стюарты? Я не очень лажу с их дочерью. Ладно, вообще не лажу. Я её ненавижу. Она всегда портила мне школьную жизнь. Ну почему именно с этой семьёй наши с Калебом родители заключили контракт на пять миллионов долларов. — Я ещё не очень хорошо себя чувствую, — оправдываюсь я. — Думаю, в следующий раз, — слегка улыбаясь, вру я. Ноги моей не будет в их доме. — Хорошо, а ты поедешь? — спрашивает она у сына. Калеб пожимает плечами. Я смотрю на него и мысленно умоляю его о том, чтобы он остался со мной дома. — Возможно, — отвечает он. Я тяжело вздыхаю. — Хотя, нет. Я буду присматривать за Корнелией, — переводя на меня взгляд, таинственно говорит он. Не нравится мне этот опасный огонёк в его глазах. Ладно, делай со мной, что хочешь, только не оставляй меня. Не люблю быть одна, особенно по вечерам… — Ладно, оставайтесь дома, — соглашается моя мама, а потом смотрит на часы. — Нужно ехать, — сообщает она и встаёт из-за стола. — Пока, — стоя на подъездной дорожке, я машу рукой родителям, когда они садятся в машину. — Ну и что это было? — опираясь о дверной косяк, спрашивает Калеб, когда машина уезжает. О чём он? — Не очень хорошо себя чувствую, в другой раз, — перечисляет он. Я стою перед ним, прищурив глаза. Неужели, он понял, что я врала? — Я просто не хочу ехать на ужин, — лепечу я, возвращаясь в дом. За спиной слышу усмешку. — В чём же причина? — интересуется он, закрывая входную дверь. Я закатываю глаза и поворачиваюсь к нему, сложив перед собой руки на груди. — Просто не хочу, — фыркаю я, а потом иду в столовую. Нужно убрать со стола. — Я готовил, так что будешь мыть посуду, — говорит Калеб, присоединившись ко мне. Что? Но тут же целая гора посуды. Он издевается? Я до вечера одна не управлюсь. Пялюсь на него с широко открытыми глазами. — А ты что хотела? — усмехаясь, задаёт он риторический вопрос. Где тот милый Калеб, которого я видела ещё вчера? — Ой, кажется, у меня температура, — я тяжело вздыхаю, плюхаясь на стул. Он смеётся. — Правда? Дай проверю, — не веря, говорит он и идёт ко мне. Я не успеваю опомниться, как он уже трогает мой лоб на наличие температуры. — Плохая из тебя актриса. Посуду в руки и на кухню, — усмехается он и дёргает меня за руку, ставя меня на ноги. Я вскрикиваю и чуть ли не падаю вперёд, но Калеб успевает предотвратить моё падение. — Ты же мне поможешь? — шепчу я ему в губы. Может хотя бы моя тактика соблазнения подействует. Он медленно наклоняется к моему уху. — Нет, — выдыхает он, опаляя моё ухо, горячим дыханием. Я вздрагиваю и, опомнившись, отталкиваю его. Он смеётся, а я, бурча себе под нос всякие ругательства, иду на кухню, прихватив несколько тарелок.       Домыв последнюю тарелку, я ставлю её в шкаф над раковиной. Если так будет каждый день, я, пожалуй, откажусь от еды нашего «шеф-повара» и буду заказывать пиццу. Тогда мне точно не придётся мыть посуду. — Как дела у нашей «домработницы»? — издеваясь надо мной, спрашивает Калеб, появившись рядом со мной. Я, поджав губы, поворачиваю к нему лицо. Он пытается не засмеяться, а я сдерживаю свой кулак. Если он ещё хоть слово скажет, я что-нибудь ему сделаю. — Я тебе кружку принёс. Ты же помоешь? — милым голоском спрашивает он и ставит кружку в раковину. Я делаю вдох. Держи себя в руках, Корнелия. — Нет, — бурчу я, пытаясь из последних сил не натворить глупостей. Он смеётся и меня накрывает злость. Я включаю кран и, набрав воды в ладони, брызгаю на Калеба. Через мгновение, он стоит передо мной с закрытыми глазами и плотно сжатой челюстью. Кажется, мне конец. Калеб медленно вдыхает через нос и также медленно открывает глаза. Думаю, айсберг теплее, чем его взгляд. Он движется на меня, а я потихоньку пячусь назад. В следующую секунду его настроение меняется, и Калеб брызгает меня в ответ. Я визжу от неожиданности, пытаясь закрыться руками. Он несколько раз повторяет свои действия, весело смеясь над моими попытками спрятаться от настигающей воды. Я слегка толкаю его от раковины и также обрушиваю на него несколько порций воды. Он хочет увернуться, но всё бесполезно. Теперь уже я смеюсь над ним. — Ладно, я понял, сам помою, — выставив руку вперёд, давая мне понять, что он сдаётся, смеясь, говорит он. Я довольно улыбаюсь и собираюсь выключить кран, но Калеб снова меня брызгает. Я визжу, но успеваю выключить кран до того, как он снова это сделает. — Я же болею, — ворчу я на него, всё также улыбаясь. Я оглядываю себя, а потом Калеба. Он такой же мокрый, как и я. Теперь, когда его одежда промокла и прилипла к телу, можно разглядеть его тело. Либо у меня в глазах вода, либо я вижу шесть кубиков пресса и накаченную грудную клетку под его мокрой футболкой. Держите меня, я падаю. — Что-то не видно, что ты болеешь, — усмехается он, вытирая капли воды с лица, а потом отслеживает мой взгляд. Какая-то пошлая улыбка появляется на его губах, а в глазах огонь. Я стараюсь не выдать свой интерес к его явно накаченному телу, но это получается с трудом. — Может, хватит раздевать меня глазами, — усмехается он, а потом, уходя с кухни, снимает футболку, показывая широкие мускулистые плечи. Я с открытым ртом смотрю ему вслед, до сих пор не проронив и слова по поводу его колкого замечания. Я раздевала его глазами? Да, именно это я и делала. В лёгком смущении и негодовании, я иду в спальню за сухой одеждой и полотенцем. Стоит ли мне постучать в дверь? Он же не станет переодеваться прямо в комнате? Или станет? — Входи, — посмеиваясь, кричит он, после моего робкого стука в дверь. Я медленно вхожу внутрь, оглядываясь по сторонам. Калеб в гардеробной, надеюсь в одежде. Мне ещё не приходилось видеть полуобнажённого парня. — Ты одет? — краснея, спрашиваю я, прикрыв глаза рукой. — Иди сюда и узнаешь, — уже смеясь, приглашает он. Я фыркаю. Он когда-нибудь научится отвечать на мои вопросы с полной серьёзностью? — Где ты застряла? Я тебя не укушу, — поддразнивает он. — Сначала ответь, — прошу я, всё также стоя на месте с рукой на глазах. Кажется, он подходит ко мне. — Ещё пять минут назад ты не была такой стеснительной, — ехидно говорит он, и я ещё больше краснею. — Можешь открыть глаза, — усмехаясь, говорит он, и я убираю руку от лица.