Глава 1
11 июля 2015 г. в 22:57
Делавэр. Апрель 2017, двумя годами ранее.
– Я даже не представлял себе, что могу быть так счастлив. Я благодарен тебе за это чудо, за то, что ты сделала мне, всем нам, такой бесценный подарок... За Эмму! За мою дочь!
Брайан поднял бокал и посмотрел на жену сияющими глазами. Саша ответила ему ободряющей улыбкой и тоже подняла свой стакан с соком. Все собравшиеся за столом в доме Вейров поднялись со своих мест, и комната наполнилась радостным звуком чокающихся бокалов.
Саша смотрела на мужа, которого вот уже несколько дней подряд не покидала совершенно дурацкая суетливость, с того самого момента, как Боз расплакался прямо в родильном отделении, впервые взяв на руки новорожденную дочь. Это должно было бы выглядеть очень трогательным со стороны, но у нее вызвало только глухое раздражение. Эта совершенно неконтролируемая сентиментальность проявляла себя во всем, что было связано с Эммой. Брайан не отходил от кроватки малютки, готовый простаивать там едва ли не часами, укачивать, кормить, пеленать... словно это было лучшим занятием на свете.
Девушка встретилась взглядом с Патти. Свекровь, сидевшая на противоположном конце стола, не сводила с нее внимательного, изучающего взгляда. Сашу не покидало неприятное чувство, что женщина подозревает ее в чем-то дурном, словно читает все ее мысли о сыне. Саша вежливо улыбнулась и пожала плечами, давая понять, что замечает ее интерес, но не понимает его причин.
– Патти, я так и не поняла, а где же Джонни? – обратилась к миссис Вейр одна из многочисленных родственниц, имя которой Саша так и не запомнила. Сегодня, на крестинах Эммы, их собралось в доме порядка двадцати человек. Она жила в этой семье два года и до сих пор не могла запомнить, кто кому и кем приходится, и с какой стороны.
– Должно быть, задержался в дороге, – спокойно ответила та и снова посмотрела на Сашу.
– Он пропустил церемонию... Это плохо... – недовольно покачала головой женщина.
Патти хотела что-то сказать, но шум подъезжающей к дому машины заставил всех собравшихся обратить взгляды к окну. Брайан вскочил первый и, как был, с бокалом вина, выбежал из гостиной. Через секунду раздался его радостный вопль:
– Это Джонни!
Саша на мгновение закрыла глаза, потом снова открыла, мысленно успокаивая всколыхнувшуюся в груди волну. Она демонстративно неторопливо встала из-за стола и последовала за Патти.
Возле крыльца стоял роскошный, темно-вишневого цвета, джип Гранд Чероки. Машина приковывала к себе взгляды, ярким пятном выделяясь на фоне остальных авто идеально чистой, блестящей поверхностью, внушительными размерами и необычным цветом. Саша видела, как открывается дверца машины... Еще пара секунд и...
Не соображая, что делает, она неожиданно развернулась и бросилась обратно в дом. Спрятаться? Но куда? Она так ждала его приезда все эти месяцы, мучительно рисуя в воображении момент встречи, а сейчас больше всего на свете хотела бы оказаться за множество миль от Делавера... Девушка вернулась на свое место и уставила в тарелку с остатками еды. В коридоре уже звучал радостный гомон и шум голосов. Ей не скрыться от него...
А потом он просто вошел в комнату вместе с Патти и Бозом. Саша заставила себя поднять глаза. Джонни был одет во все черное с ног до головы. Она не сразу поняла, что это значит, а потом вспомнила, что тот недавно похоронил мужа. Значит, все еще траур. Даже в эту минуту, помня о трагедии, его личной утрате, она думала только о том, как невероятно хорош Джонни в этом мрачном, но таком элегантном колоре, в этой черной, наглухо застёгнутой рубашке с поднятым воротом и отвернутыми манжетами, прямых классических брюках и тонкой замшевой куртке. Все такое дорогое, торжественное и печальное. И он стал еще красивее... Так ей показалось. Отрастил волосы, которые были собраны на затылке в маленький хвостик, и едва заметную щетину.
Они пересеклись взглядами всего на миг, после чего Джонни отвернулся как-то совершенно равнодушно, словно они даже не были знакомы.
– Джонни, слава Богу! Мы заждались тебя! – к нему, раскрыв объятья, пробиралась высокая полная женщина. – Ты пропустил крестины!
– Привет, тетушка! – он расцеловал родственницу в обе щеки и устало произнес, немного растягивая слова: – Меня дела задержали. Никак не успевал приехать раньше.
Джонни по-очереди здоровался со всеми. Когда настал ее черед, Саша ожидала, что в лице мужчины хоть что-то изменится, дрогнет... хотя бы взгляд даст понять: он помнит все, что произошло. Но Джонни поцеловал ее сухим дежурным поцелуем в щеку, едва коснувшись губами, и отошел в сторону. Саша вдруг четко ощутила контраст между ним и всеми остальными, кто собрался сейчас в этой гостиной. Ничего подобного не было раньше. Джонни возвращался домой снова и снова, и каждый раз легко встраивался, как недостающий пазл в картинку, а сегодня он выглядел здесь, как случайный элемент из другого набора, чужое звено, гость, пугающе отстраненный, обособленный от всего вокруг. Особенно нелепо смотрелся рядом с братом Боз, бестолково размахивающий руками, с взъерошенными волосами, какой-то неловкий, с глупой улыбкой на добродушном лице. В какой-то момент он вышел из комнаты и через несколько минут вернулся, держа в руках маленький сверток.
– А вот и моя королева!
Джонни остолбенел. Он явно не рассчитывал, что Брайан вот так, с порога, бросится показывать ему Эмму. Саша тоже растерялась, но Боз словно не замечал никакого замешательства и направлялся прямо к Джонни, который в этот момент выглядел как человек, готовый в любой момент сорваться с места и броситься бежать.
Не переставая улыбаться, Брайан подошел к нему вплотную и осторожно передал ребенка.
Против воли Саша не могла отвести взгляда, наблюдая, как Джонни, странно согнувшись, напряженным и немного неловким жестом принимает сверток с младенцем. На лице его был написан если не ужас, то, по крайней мере, растерянность с примесью страха.
– Правда, она красавица? – Боз посмотрел на Джонни, и тот кивнул, потому что никто бы не смог поспорить со счастливым отцом.
Он подержал Эмму всего полминуты от силы и явно хотел всучить обратно Брайану, но тот, как назло, отошел в сторону, чтобы схватить планшет с явной целью запечатлеть этот торжественный момент. Малышка заплакала, и Джонни, словно не в силах больше терпеть это, подошел к Саше и передал ей ребенка.
– Я же прямо с дороги... У меня грязные руки... – это прозвучало, как оправдание, и только для нее. Саша молча взяла дочь и, извинившись, покинула комнату, заявив, что девочку пора кормить.
Она много раз представляла себе этот момент и была готова, что Джонни отреагирует как-то так. Но все-таки сейчас, предвидя такой расклад, она не могла не чувствовать боль, обиду, разочарование. Он держал Эмму так, словно ему сунули в руки какого-то поросенка, непонятное, страшное существо, и едва не уронил ее. Он держал свою дочь на руках всего несколько секунд и испытывал не радость, а скорее, досаду и напряжение.
Саша поднялась в их с Брайаном комнату, где стояла кроватка, покормила Эмму и уложила спать в надежде, что неугомонный муж не примчится опять сюда, чтобы достать ее и начать активно проявлять свою родительскую любовь. Саша смотрела на мирно сопящего младенца, который, утолив голод, тут же потерял всякий интерес к окружающему миру, и пыталась понять, что с ней не так. Она ведь хотела ребенка, очень хотела. Его ребенка. И вот их дочь лежит перед ней, а она не чувствует абсолютно никакого восторга. Казалось, она будет обожать Эмму только от одной мысли, что ее отцом является Джонни, а не Брайан, но она ошиблась. Никто не знает этой тайны, кроме них двоих, но Джонни, очевидно, решил делать вид, что и он не в курсе происходящего, и поэтому все остальное уже теряло значение. С чего она взяла, что он будет рад? Но это казалось таким очевидным... Она дала Джонни возможность стать отцом, но никакой благодарностью и не пахнет.
Саша подумала, что все еще любит его, но эта любовь уже не похожа на то восторженное чувство, которое охватывало ее каждый раз во время их встреч. Она любила воспоминание, не имевшее никакого отношения к реально существующему человеку. Она не может думать о нем, как об отце Эммы. Потому что это дико. Джонни никогда не станет ей отцом, странно, что она вообще могла хотеть родить от него ребенка. Единственное, что утешает, так это то, что ее дочь, скорее всего, вырастет красивой, и уже за одно это ей следует быть благодарной. Она убедила себя, что рождение ребенка положительно повлияет на ее отношения с Брайаном, но вышло только хуже. Муж раздражал сильнее день ото дня, но теперь было невозможно вот так вот взять и уйти от него. Нужно откровенно признаться себе: она сделала глупость, решив забеременеть. А теперь уже ничего не исправить.
Он не мог не приехать. Это была его обязанность перед семьей, семьей, увидев которую сегодня, Джонни впервые испытал страх больше, чем радость. Он вспомнил, как осуждал Эвана, когда родился Александр, как не понимал, почему тот не стремится увидеть своего сына и ведет себя так странно. Теперь он мог бы сам себя осудить за то же самое. Когда Брайан передал ему Эмму, буквально вынудив вот так, с порога, соприкоснуться с этим маленьким существом, которому он дал жизнь, Джонни понял: все изменилось. То, что произошло между ним и Сашей, – не важно, почему, и не важно, при каких обстоятельствах, – все это навсегда воздвигло невидимую стену между ним и семьей, отрезало от прошлого, оставив его в одиночестве. Он был чужим и лишним на этом празднике. Когда-то он мечтал стать отцом, а сейчас, став им, жалел, что не может вернуть все назад и исправить. Он дал Саше то, что она хотела, исполнил желание брата, который не мог воплотить его сам, но всё равно не был отцом для Эммы. Когда Брайан появился на пороге гостиной, сияющий, совершенно глупый от счастья, Джонни, вдруг, на короткий момент возненавидел его. Возненавидел всех в этой комнате. Но больше всех – эту женщину, которая сидела, скосив на него взгляд, будто оценивая и ожидая чего-то. Саша – причина этой катастрофы.
Потом это чувство прошло. Он будто очнулся, когда Боз протянул ему Эмму, словно желая разделить с ним свое счастье, дать потрогать его, ощутить тепло. Никогда в жизни Джонни не чувствовал себя таким беспомощным, слабым и жалким, как эти несколько секунд, что малышка была у него на руках. Этот младенец словно решил поиздеваться над ним, начав плакать, как будто уже выражая свое несогласие, отвергая его, еще не узнав.
Джонни стоял возле кроватки и смотрел на личико мирно спящего младенца. Он видел новорожденных не раз, но этот ребенок как будто был не похож на всех остальных. На него, правда, пока тоже не особенно был похож. Мужчина присел на кровать и положил подбородок на деревянную перекладину. Гости разъехались, Боз с отцом о чем-то беседовали в гостиной, мама и Саша убирали со стола. Он выждал минуту, когда никто не обращал на него внимания, и поднялся сюда. Джонни хотелось еще раз увидеть ее и убедиться: это не сон. Луч света от уличного фонаря падал на лицо Эммы, освещая его, словно прожектор. Трудно было поверить, что этот ребенок – его. Что такое возможно. Но разве это имеет значение? Эта девочка никогда не узнает правды, а самое ужасное, – и Джонни передернуло при мысли об этом, – он и не хочет, чтобы она знала. Теперь, когда Эрика не было, он не чувствовал, что может справиться с этим грузом. Он никогда не будет для нее отцом, Эмма не принадлежит ему, не может принадлежать. А быть дядей, забавным чудаковатым дядюшкой Джонни, ему совсем не хочется.
Услышав шаги за спиной, мужчина испуганно обернулся. Увидев Патти, Джонни облегченно вздохнул. Он боялся, что это окажется Саша, а оставаться наедине с этой женщиной не было совершенно никаких сил.
Мама подошла и встала возле кроватки напротив него. Несколько секунд, а может, и минут, они просто молча смотрели на девочку.
– Прости... – тихо произнес Джонни.
Патти вскинула на него глаза.
– Прости, что я такой... Что не могу разделить с вами радость. Эрик умер совсем недавно, понимаешь? Я, наверное, еще не совсем отошел...
– Джонни, тебе не нужно извиняться. Хорошо, что приехал.
– Боз очень счастлив. Он это заслужил. Он будет хорошим отцом.
– Ты тоже был бы хорошим отцом, – неожиданно сказала Патти, заставив его вздрогнуть.
Джонни посмотрел на мать, и его вдруг пронзило ощущение, почти интуитивное чувство: она знает. Знает, что отец Эммы он, а не Брайан.
– Я не уверен в этом... – медленно произнес он.
– Ты ведь хотел детей, Джонни, – как-то очень мягко сказала она. – Еще ничего не потеряно.
– Хотел, да. Раньше... – мужчина не сводил взгляда с лица Эммы. – Теперь не хочу.
Брайан нашел брата, сидящим на крыльце. Было уже совсем поздно, и все домочадцы легли спать. Накинув куртку, Боз вышел на улицу и опустился рядом на ступеньки. Точно так, как они сидели с Джонни в его предыдущий приезд, год назад. Брайан посмотрел на полупустую бутылку вина, стоящую рядом с братом, потом перевел взгляд на задумчивое, строгое лицо. Это было странно, но сейчас, когда они виделись так редко, Боз чувствовал гораздо большую близость с ним, чем раньше.
– Чего не спишь? – Джонни спросил, даже не повернув головы в сторону брата.
– Да... Не знаю... Привык уже не спать по ночам. Когда в доме младенец, бессонные ночи – обычное дело.
– Ты неплохо справляешься.
– Джонни, что происходит? – тихо спросил Брайан. – Я понимаю, что ты переживаешь из-за Эрика, но мне показалось... Когда я дал тебе подержать Эмму... Ты как будто испытал раздражение.
– Тебе показалось, Боз. С чего мне раздражаться? – Джонни взял бутылку и сделал пару глотков. Изо рта вырывались белые клубочки пара. Поставив бутылку на крыльцо, он достал из кармана сигареты, зажигалку и закурил.
– Джонни, я тебя не узнаю, – Боз недоверчиво смотрел на брата. – Ты пьешь, куришь... И выглядишь как-то странно. Я тебя всю жизнь знаю, а сейчас не понимаю, что такое с тобой творится.
– Если б я сам знал... – Джонни усмехнулся и, подперев щеку рукой, посмотрел на Брайана.
– Ты не рад за меня? Я про Эмму...
– Конечно, рад, о чем ты? Как может быть иначе?
Брайану самому было как-то неловко поднимать эту тему. Он не понимал, в чем причина, но не мог отделаться от ощущения глухой отстраненности, исходившей от Джонни с того момента, как он переступил порог дома.
– Ты всегда говорил, что любишь детей... я думал, ты будешь рад, что теперь у тебя есть племянница.
– Я рад, – равнодушно ответил тот и пожал плечами, держа между пальцев дымящуюся сигарету. – Но что ж мне, скакать и прыгать от счастья, как ты?
Брайан посмотрел на застывшего брата и выпалил:
– Джонни, я знаю, в чем дело.
Тот резко вздрогнул и повернулся к нему. Его лицо нахмурилось.
– О чем ты?
– Я понял, в чем дело. Ты из-за Эммы такой. Я догадался.
– Догадался?
– Да, – парень кивнул. – Я знаю, что ты не признаёшься в этом, но... Но я знаю, что ты почувствовал, о чем подумал, когда увидел ее, когда взял на руки. Ты подумал о том, что у тебя не может быть вот так. Что ты гей, и у тебя не будет детей. Что ты можешь не испытать радость отцовства... Ты так посмотрел на меня, что я... Я почувствовал эту боль, почти злость... На меня. За то, что у меня это есть – жена, дочь... Я знаю, что на самом деле ты переживаешь, что у тебя этого нет, и я знаю, что ты хотел бы иметь семью. Но я хотел сказать тебе, Джонни... – Боз набрал в легкие побольше воздуха и сжал холодную руку брата, – Эмма принадлежит всем нам. Нашей семье. Она не только моя дочь. Ты тоже близкий для нее человек, ты ее дядя, и если однажды со мной что-то случится, я знаю, что ты не оставишь ее и сможешь о ней позаботиться. Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя одиноким из-за того, что у тебя нет своих детей. Они ведь еще могут появиться. Кто может знать? Но для Эммы ты всегда будешь вторым отцом. Я знаю это, и я этого хочу...
Джонни не мигая смотрел на брата. Брайан замолчал. Неожиданно Джонни закрыл глаза, отвернулся от него и, закрыв руками лицо, заплакал. Боз придвинулся ближе и обнял его за плечи, прижимая к себе. Значит, он все правильно понял... Джонни... Бедный Джонни...
– Я люблю тебя, Боз... – Джонни крепко обнял его в ответ, развернув к себе. Брайан почувствовал, как напряжение и неуверенность постепенно отпускают его, уступая место необъяснимой гордости и благодарности. Они одна семья. И теперь эта семья стала на одного человека больше.
– Ты прав. Никто не отнимет у нас Эмму... – Джонни вытер рукавом глаза, его лицо снова стало серьезным. – Никогда. Я тебе обещаю.
Саша услышала шум шагов на лестнице через открытую дверь и быстро отвернулась к стене, притворившись, что крепко спит. Она слышала, как Брайан входит в комнату, подходит и останавливается возле кроватки. Муж любовался на спящую дочку. Хлопнула дверь в соседнюю комнату – Джонни вернулся к себе. Девушка терпеливо ждала, пока Брайан переоденется в пижаму, почистит зубы, заберется, наконец, в постель и выключит свет. Она знала, чего ожидать. Буквально минут через десять раздалось тихое сопение. Саша села на кровати и, убедившись, что муж уснул, взяла со стула халат.
Она надеялась, что Джонни не успеет уснуть так же быстро, и действительно, он открыл дверь сразу, словно ждал ее появления. На нем уже был халат, накинутый поверх пижамных штанов, небрежно прихваченный на поясе кушаком.
– Привет.
– Спасибо за приглашение, но вечеринка в пижамах на сегодня отменяется.
– Джонни, я могу войти?
Он усмехнулся, но это не была добрая усмешка.
– А если я скажу, что не можешь? Тебе что, понадобился еще один ребенок? Вот так сразу?
– Я хочу поговорить.
Она подумала, что сейчас дверь захлопнется прямо перед ее носом, но мужчина неожиданно вполне спокойно отошел в сторону и пропустил ее. Саша зашла в комнату и огляделась. На кровати в беспорядке были разбросаны какие-то бумаги.
– Что это?
– Документы. Ничего интересного... скука смертная. Говори, что ты хотела, потому что я собирался ложиться спать.
У нее не было заготовленной речи. Миллионы слов крутились в голове, она неоднократно проговаривала их про себя все эти месяцы, представляя их встречу и его реакцию, когда он увидит ребенка. Жаль, что мечты не оправдались.
– Джонни, мне это показалось, или ты не рад тому, что у тебя родилась дочь? – с места в карьер произнесла Саша, разворачиваясь к нему лицом и усаживаясь на кровать.
– Дочь родилась не у меня, а у вас с Бозом, и ты прекрасно это знаешь. Я имею к ней весьма опосредованное отношение. Чему мне радоваться? Она даже не будет знать, что я ее отец.
– Это зависит от тебя... – Саша немного помолчала и заправила за ушко прядь волос. – Я не люблю Боза и не думаю, что наш брак продлится долго...
Она тут же пожалела, что сказала это. Лицо Джонни изменилось, приобретя резкое, почти злое выражение.
– Что ты задумала? Развестись с ним?
– Пока я не думала об этом, но ты должен знать...
Он подошел к ней и неожиданно резко, буквально рывком, поднял с постели. И тихо заговорил. Но от звука его голоса по телу женщины побежали мурашки.
– Если ты задумала рассказать ему правду и бросить его, то я тебе не позволю. Ты хотела ребенка, ты его получила. Я ничего от тебя не требую, кроме уважения по отношению к нему. Брайан уже любит Эмму сильнее, чем способна кого-либо любить ты. И я не позволю тебе взять и забрать ее из нашей семьи. А если ты решишь вести какую-то игру за моей спиной... Увезти ее куда-то... Имей ввиду, я достану тебя из-под земли. Я ни перед чем не остановлюсь.
– Это не тебе решать! – Саша вырвалась. – Я замужем не за тобой! Ты не имеешь права...
– Да, и тебе в этом повезло. Что ты не моя жена, – глаза мужчины сузились. Казалось невероятным, что Джонни может говорить все это всерьез. – Потому что я не Брайан. Мой брат добрый, порядочный, мягкий и отзывчивый человек. А я не такой. Я буду вести самую грязную игру, если ты начнешь причинять страдания моей семье, запомни это. Я могу быть очень мстительным, злым и безжалостным к тем, кого считаю своими врагами. Не советую тебе переходить в эту категорию... Может быть, ты уже пожалела, что выбрала меня в качестве отца своего ребенка?
Саша смотрела на него во все глаза. Ее душила такая ярость, что она едва сдерживалась, чтобы не ударить его по лицу.
– И знаешь, что еще? – Джонни отошел в сторону и произнес нарочито небрежно: – Хочу, чтобы ты знала: даже если бы я был натурал и спал с женщинами, у нас с тобой всё равно ничего бы не сложилось. Потому что ты мне не нравишься. И это не от того, что я гей. Я переспал с тобой, потому что ты поставила меня в безвыходное положение, загнала в угол некрасивым путем. Ты сыграла на том, что я был уязвим в этот момент, чувствовал себя потерянным и разочарованным. И еще мне было тебя жаль. Я никогда не спал с женщинами из жалости, и это худшее из того, что могло бы произойти между нами.
Они смотрели друг на друга. Губы девушки слегка дрожали от сдерживаемых слез злости, обиды, разочарования. Она ждала, что Джонни скажет что-то еще, но, не дождавшись, молча развернулась и вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь.
Что ж, она может быть благодарна ему хотя бы за то, что он избавил ее от этого чувства: любви к нему. Но появилась другая проблема. Ее ненависть. Она ненавидит отца своего ребенка, и ненавидит так же сильно, как думала, что любит когда-то. Ну, что же... По крайней мере, это ее чувство будет взаимным.