"Imagine" или "Все что нам нужно, это любовь.."Часть 2

Швейцария, Шампери, июнь 2017       – Давай, скажи: je m'ennuie de toi, nous avons à bientôt... – Стефан шутливо сдвинул брови и посмотрел на лицо своего собеседника, немного размытое в камере скайпа. – Скажи: Stéphane, tu es le meilleur homme sur la terre...       – Эй, я же так всё равно ничего не запомню! Же минет для тебя?       Ламбьель не выдержал и рухнул от смеха, закрыв лицо руками, слыша точно такой же хохот с противоположной стороны.       – Я говорю тебе: надо учить французский! Когда ты будешь учить французский?       – Почему я должен учить французский?       Вопрос прозвучал просто и искренне, но Стефан неожиданно ощутил легкий укол обиды в груди.       – Да так. Нипочему. Не хочешь – не учи.       Мужчина в мониторе тяжело вздохнул.       – Слушай, если бы у меня было на это время... Чтобы учить языки... Мне же не повезло так, как тебе... Жить в центре Европы, с детства слыша три языка...       Ламбьель отодвинулся от стола и сделал вид, что уронил что-то, чтобы нагнуться, скрывшись из поля зрения собеседника.       Опять начинается... Сколько раз он слышал эту речь... Тебе повезло, у тебя там все по-другому. Да, ему, конечно, охренительно повезло... Всегда есть причины чувствовать себя виноватым. Быть обязанным вечно оправдываться за свое везение.       – Эй, ты куда делся? Ты меня не слушаешь? – в голосе звучала обида.       Стефан снова выпрямился перед камерой.       – Я слушаю. Я тебя понял. И я ничего такого не имел в виду.       – Я же не заставляю тебя учить русский. Только матерный!       Ламбьель хмыкнул.       – Если тебе так проще, я могу научить тебя ругаться по-французски.       – Кстати... Я забыл сказать... что не смогу приехать в следующем месяце... – мужчина произнес это деланно небрежно, но было заметно, как он напряжен в ожидании реакции. – Я знаю, что мы планировали эту поездку давно, но сейчас здесь вообще ничего не складывается. Столько работы, что из меня, того и гляди, дым повалит... Коромыслом...       – Каким мыслом? – не понял Стефан.       – Прости, но придется все отменить. Или перенести. Я же не могу приехать один...       – Почему? – Стефан спросил это специально, прекрасно зная ответ. Но ведь он имеет некоторое право на подобный вопрос...       – Блин... ну зачем ты... А? Специально, да? Хочешь заставить меня нервничать? Я и так нервничаю. Послал бы все на хер, только вот знаешь, так не получится. У меня есть свои обязательства... Тебе это, может, и странно, ты ведь живешь один...       "Отлично. Опять я виноват в твоей неустроенности..."       – То есть, для того, чтобы мне лучше понять тебя, мне стоит с кем-то съехаться, что ли? – не выдержал Ламбьель. Он произнес это резко, непривычно резко. И на лице его, должно быть, отразилось что-то такое, что заставило собеседника мгновенно сбавить тон.       – Нет. Что на тебя нашло? Что за наезды, Стеф?       – Это не наезд. Ты от меня защищаешься, как будто я на тебя нападаю...       – Это не для скайпа разговор, вот что.       – Да уж... я так понимаю, другой разговор будет не скоро, – Стефан увидел, как открылась дверь в кабинет, и к нему заглянула Анна-Софи. Он сделал ей знак подождать.       – Ты сегодня явно не в духе...       – Мне надо заканчивать. Вечером поговорим, – швейцарец не стал дожидаться ответа и разорвал соединение, захлопнув макбук.       Софи проскользнула в комнату и, легко обогнув стол, присела к нему на подлокотник. Стефан обнял девушку и выдавил улыбку:       – Какие новости?       – Тебя ждут на конференции через два часа.       – Отлично. Через два часа я там буду. А сейчас что?       На лице его помощницы отразилось волнение. Она положила на стол тонкую папку и, раскрыв ее, достала банковскую выписку.       – Я решила, что тебе следует знать. Пришло сегодня утром на счёт.       – Что это? – Ламбьель взял бумагу и пробежал ее глазами. – Благотворительный взнос?       – Да. Посмотри, там не указано имени отправителя. Пятьдесят тысяч евро. Мы давно не получали такой большой суммы просто так. Я должна была тебе показать, потому что хорошо бы, если бы ты был в курсе, от кого это... может быть, произошла ошибка?       Стефан задумчиво вглядывался в цифры, указанные на бумаге. Сумма была действительно большая и исходила от физического лица. Какой-то неизвестный меценат решил сделать жест щедрости? Маловероятно. Стефан не первый год занимался благотворительностью и знал, что крупные пожертвования никогда не делаются просто так.       – Есть мысли, Стеф? От кого это могло прийти?       – Я подумаю об этом. Чуть позже... – он убрал лист в папку и отдал девушке. – Мне нужно кое-что уточнить.       Он был рад этой возможности отвлечься. Возникшая в голове догадка требовала подтверждения. Не рискнув снова выходить в сеть с компьютера, чтобы не было соблазна зайти в скайп, Ламбьель достал телефон и сделал голосовой запрос:       – Джонни Вейр, последние новости.       Поисковик задумался на мгновение и выдал ему ряд новостных ссылок. Стефан пробежал их глазами.       "Трехкратный чемпион США получил баснословное наследство после смерти своего мужа".       "Джонни Вейр выиграл судебную тяжбу с родственниками Эрика Лавджоя."       "Бывший фигурист и открытый гей Джонни Вейр пополнил списки самых завидных холостяков Америки".       Ну что ж, это пока только догадка, но она почти наверняка верна. Так... Джонни, наконец-то, улыбнулась удача. Интересно, как он распорядится такими огромными деньгами? Самый завидный холостяк Америки, рехнуться можно! Стефан подошел к большому окну и распахнул ставни. С высоты восьмого этажа открывался вид на огромный каток, сейчас заполненный тренирующимися детьми. Мужчина присел на подоконник и смотрел на кружащиеся внизу маленькие фигурки. Иногда просто сидеть здесь, вот так, и смотреть туда – уже одно это делало его счастливым. Можно сказать, он исполнил свою мечту: открыл собственную школу, как хотел. Все получается, его проекты пользуются успехом и за пределами Швейцарии. Он молод, все еще популярен, у него все есть... Черт побери, он не позволит дурацкому разговору по скайпу испортить ему настроение!       Стефан в раздумье посмотрел на телефон. Позвонить Джонни прямо сейчас и спросить в лоб? Написать сообщение? Ничего сложного. Но, допустим, он сразу сознается, и что это даст? Какое имеет значение? Для Джонни теперь такие деньги – не деньги. Решив, что свяжется с Вейром позже, Стефан вернулся мыслями к предстоящей конференции. Попытки выступать организатором натолкнулись на множество препон. Ему нравилось работать тренером, нравилось создавать что-то свое, но вот разбираться со всей этой бюрократической волокитой... Ламбьелю было намного проще заручиться расположением нужных людей на какой-нибудь закрытой вечеринке за стаканчиком коктейля, чем писать запросы и благодарственные письма, выступать на конференциях и участвовать в политических кампаниях... Мужчина подошел к стеллажу, заставленному кубками и наградами, открыл один из ящиков и посмотрел на непочатую бутылку бренди в подарочной упаковке. Подумал немного и решительно закрыл дверцу. Нет, он может и без этого обойтись...       Телефон вновь зазвонил. Стефан присел на стол и нажал кнопку.       – Стеф, Брайан Орсер на линии. Будешь с ним разговаривать?       – Давай, соединяй, – Ламбьель откашлялся и поприветствовал Орсера, автоматически переходя на английский.       Дальше звонки вообще пошли косяком, и он все-таки умудрился опоздать на конференцию. Крупный проект, посвященный Первым Европейским зимним играм, в котором Швейцария выступала одним из главных финансовых спонсоров. Стефана на этой встрече интересовал разговор только с одним человеком – Патриком Хики, Президентом европейского олимпийского комитета.       Очень быстро Ламбьель пожалел, что не выпил хотя бы одну порцию бренди. Вопросы журналистов сыпались со всех сторон, люди перебивали друг друга, в помещении, где проходила конференция, вышел из строя кондиционер, и тридцатиградусная июньская жара вольготно разливалась по взмокшим спинам сидевших в зале.       – Если решение о проведении Зимних игр будет положительным, вы будете в составе европейской судейской команды по фигурному катанию?       Он знал, что этот вопрос будет задан. Стефан вытер вспотевший лоб салфеткой и посмотрел в лицо задавшей его журналистке.       – Нет, я никогда не буду судить спорт. Мне это неинтересно. Кто-нибудь может открыть здесь окно?       – Ты держался очень хорошо! – шепотом сказала ему Анна-Софи, его друг, партнер и главный администратор, когда конференция подошла к концу. Стефан посмотрел на нее с несчастным видом. Еще не было и трех часов дня, а он уже чувствовал себя выжатым, как лимон.       – Я не бизнесмен, Ани. И дипломат из меня не очень.       – Ты гений, Стеф! – она с нежностью сжала его руку.       – Что там дальше?       – Японцы.       – Опять фуршет?       Она кивнула, скрывая улыбку.       – Я сопьюсь раньше, чем они примут решение... – он похлопал себя по карманам. – И, кажется, я проебал свой телефон. Вот счастье-то...       Потом была экскурсия по школе для делегации из Токио, а следом за ней – обещанный фуршет. Стефан уже знал порядок наизусть. Все поднимают бокалы, хлопают друг друга по плечам и проявляют любезность очередным тостом за сотрудничество. Все бы ничего, вот только таких приемов на одной неделе проходило, как правило, не меньше трех, и на каждом из них он должен был пить. Любые попытки уклониться от очередной порции алкоголя вызывали волну отчаянного протеста, как будто каждый иностранец, прибывший в Швейцарию, считал своей обязанностью выпить со Стефаном Ламбьелем.       Предыдущее волнение, неприятный разговор, – все, что испортило ему настроение, – заставило быть еще менее разборчивым в количестве принятого за вечер. Сначала пили шампанское, как оказалось, в качестве аперитива, потом пошли напитки покрепче. Как любила говорить Ани, он и тут хорошо держался, и это, пожалуй, самое подходящее слово для определении его состояния. Он держался из последних сил.       Телефонный звонок застал Стефана в салоне такси, уже около полуночи. До утреннего похмелья было еще далеко, но, едва увидев номер звонившего, Ламбьель начал испытывать головную боль.       – Салют, мон ами, – он намеренно начал говорить по-французски. – Чем обязан в такой поздний час?       – Стеф... – собеседник выдержал серьезную паузу. – Почему всегда, когда я звоню тебе после шести вечера, ты отвечаешь мне пьяным в стельку?       – Принимай во внимание разницу в часовых поясах.       – Не такая уж она и большая, эта разница...       – А почему бы мне не выпить после рабочего дня? Представь себе, я тоже работаю... Да-да, мон шер, даже здесь, в Швейцарии, люди не просиживает свои задницы в праздном безделье...       И хотя Стефан прекрасно понимал, что уже наутро пожалеет обо всем, сказанном им сейчас, он не мог остановиться. Язык против воли молол всякую чушь, перескакивал с одного языка на другой, не давая мужчине на том конце провода вставить ни слова. Таксист время от времени бросал в зеркало заднего вида заинтересованные взгляды на своего пассажира и ухмылялся.       – Я не буду с тобой разговаривать, пока ты в таком состоянии, вот что.       – Какого хрена, ты и так со мной не разговариваешь! – Стефан неожиданно для себя громко расхохотался.       – Ты так взъелся на меня из-за этой сраной поездки в Испанию, да?       – Знаешь, не бери в голову это. Я найду, чем занять себя. Я хотел сказать тебе только, потому что... – он выглянул в окно, – уже подъезжаю к дому. Пошел ты на хуй!       Он с чувством морального удовлетворения выключил телефон, испытывая сильнейшее желание переломить его пополам.       – Я не справляюсь!       Морис отложил книгу и посмотрел на повисшего на дверном косяке друга. На лице Стефана было написано выражение немного неуместного для данного момента триумфа.       – С чем не справляешься? С количеством выпиваемого алкоголя?       Ламбьель, слегка пошатываясь, прошел в комнату, на ходу скидывая ботинки, пиджак, шарф и расшвыривая все это в разные стороны. После чего упал на кровать.       – С работой. Это катастрофа.       – Катастрофа – это ты, – Морис посмотрел с ласковой улыбкой человека, который давно перестал удивляться его выходкам. – Хочешь, сварю тебе кофе?       – Я хочу сдохнуть... – пробормотал Стефан, прикладывая руки к голове. – Но от кофе тоже не откажусь.       Морис встал и направился на кухню. Прислушиваясь к успокаивающему звяканью посуды, мужчина закрыл глаза и едва не провалился в сон. Друг потряс его за плечо и поставил на тумбочку рядом маленькую белую чашечку. Отчего-то при виде этой чашки, совершенно обыкновенной, но какой-то невероятно хрупкой, маленькой и изящной, Ламбьеля охватила щемящая тоска. Он закрыл лицо руками и стал раскачиваться из стороны в сторону. Морис присел рядом и приобнял его за плечи. Стефан склонил голову ему на плечо.       – Ну, что там твои японцы?       – Они не мои. Слушай, – Стефан поднял к нему лицо, – я серьезно... Мне не справиться одному. Если вы с Элен действительно переедете во Францию... я... я... Я просто не вытяну это, Риц.       – Ты не один. А как же Ани?       – При чем здесь Ани... Она делает свою работу. Но я, получается, занимаюсь одновременно несколькими делами, в которых, к тому же, не смыслю ни черта. Сегодня на конференции... Я ждал Патрика Хики. И что ты думаешь? Дождался!       Морис улыбался, глядя на по-детски капризное выражение лица.       – Я подошел к нему и говорю: здравствуйте, мистер Хики! А он мне такой: здравствуйте, Стефан! Представляешь?       – Да, ты надрался еще сильнее, чем я думал...       – Я в норме. Ты меня слушаешь вообще? Риц! – Стефан ухватил его за плечи и встряхнул. – Я к нему обращаюсь – мистер Хики, а он ко мне – просто Стефан! Ты не понимаешь, что ли? Он не воспринимает меня всерьез!       – Тебя никто не воспринимает всерьез. Зато все любят... – Морис встал и отошел к окну.       Стефан взял свой кофе и пригубил. Терпкий аромат немного освежил мозги. Хотя ему всё равно было душно.       – Открой окно... Я задыхаюсь...       Морис распахнул ставни, но вместо желаемой ночной прохлады в комнату хлынул запах бензина и еще какой-то дряни.       – Я не потяну все это в одиночку. Если ты уйдешь, я не знаю, что будет со школой. Я же не могу бросить все и заниматься только этим.       – Найди себе помощника.       – Кого?       – Человека, которому ты доверяешь. Желательно с деньгами и связями, – Морис смотрел в темноту. Голос его звучал устало, но он явно не собирался отступать. – Пусть возьмет на себя какую-то часть работы.       – У меня нет такого человека... Я думал, мы будем делать это с тобой.       – Помнится, когда-то ты хотел делать это совсем с другим человеком...       Ламбьель на мгновение задумался. Алкоголь все еще бушевал в крови, позволяя принимать решения очень просто и быстро.       – Джонни!       – Что? – Морис в изумлении обернулся.       – Я собирался ему позвонить... Сейчас позвоню... – швейцарец стал шарить по карманам в поисках телефона.       – Ты о Джонни Вейре?       – Да! О ком еще?       – С ума сошел? – возмутился Морис. – Проспись! С какой стати тебе звонить ему в такое время? Он решит, что у тебя поехала крыша. И будет недалек от истины.       – Ты не понимаешь... он ждет моего звонка... Потому что сегодня утром прислал мне пятьдесят тысяч евро... – пробормотал Ламбьель, перегибаясь через кровать и заглядывая за спинку. – Я мог его туда уронить?       Морис уставился на него, не веря своим ушам. Найдя телефон, Стефан победоносно вытянул его в руке и, отпихнув друга, вышел на балкон. Это было совсем не страшно, вот сейчас, так просто найти знакомый контакт и нажать кнопку. Закрыв глаза и чувствуя головокружение, он вслушивался в размеренные гудки.       – Алло.       – Джонни! – у Стефана непроизвольно перехватило дыхание от одного звука этого голоса в трубке. – Это я...       – Салют, Стеф... Как дела? – немного удивленно, но в то же время весело, ответил тот.       Он первый обратился к нему по-французски, и эта ничтожная мелочь показалась Ламбьелю жестом едва ли не более выдающимся, чем присланный чек на пятьдесят тысяч евро.       – Звоню поздравить тебя со вступлением в права наследования! – это первое что пришло ему в голову. – Теперь ты завидный жених!       Джонни засмеялся. Стефан видел, как Морис из комнаты крутит пальцем у виска, но ему было плевать. Он начал говорить, и слова лились сплошным потоком. Он и половины потом не вспомнил из того, что нес в тот вечер. Джонни слушал его, изредка вставляя короткие реплики. Неожиданно вспомнив, что звонит в другую страну, Стефан решил сказать то, о чем и не думал еще несколько минут назад.       – Джонни, ты ведь сейчас не очень занят? Я имею в виду, что теперь с такими деньгами, твой график не столь напряжен ? Не нужно думать, чем прокормить себя на следующей неделе...       – Как сказать, Стеф...       – Поехали со мной в Испанию! – выпалил Ламбьель и уронил телефон в цветочный горшок.       Потерявший терпение Морис решительно вышел на лоджию, поднял айфон и приложил к уху.       – Алло, это Джонни? Я прошу прощения, что встреваю в ваш разговор. Меня зовут Морис, я старый друг Стефана, и я хочу принести за него свои извинения. У него был трудный день...       – Эй, отдай мой телефон! – Стефан в негодовании попытался отобрать трубку, но друг ловко увернулся.       – Иди, допивай свой кофе!       Неожиданно покорившись, мужчина вернулся в комнату и прошел в глубь квартиры, к ванной. Глянув на собственное отражение в зеркале, Стефан не удержался и рассмеялся. До чего глупый вид...       Когда он, умывшись и немного освежившись, вернулся в комнату, то, к собственному возмущению и изумлению, обнаружил Мориса, до сих пор разговаривавшего по телефону.       – Ты не охренел? – он вырвал трубку. – Вы даже не знакомы!       – Уже познакомились... – Морис хмыкнул. – Он неплохо говорит по-французски. Ладно... передаю...       Смерив друга уничтожающим взглядом, Ламбьель отобрал телефон, снова вышел на балкон и захлопнул дверь.       – Джонни, это снова я. Извини, он отобрал мой телефон.       – У тебя все в порядке? – после недолгого молчания спросил Вейр.       – Да, все хорошо... – Стефан нахмурился. – А что тебе наговорил Морис?       – Стеф, я не могу поехать с тобой в Испанию, – проигнорировал Джонни его вопрос. – Хотя это и весьма заманчивое предложение...       – Ладно, я и не надеялся. Просто так спросил...       – Я в Пенсильвании. И я здесь надолго.       – Где? – от изумления Стефан едва не выронил телефон снова. – Что ты делаешь в Пенсильвании?       – Долго объяснять. У меня вопрос.       – Давай... – швейцарец глубоко вздохнул. – Я не пьяный.       – Я не об этом... – Джонни снова засмеялся. Его смех, такой знакомый и, вместе с тем, такой непривычно далекий, заставил Ламбьеля зажмуриться, как будто он пытался удержать этот момент. – Ты позвонил мне для того, чтобы позвать с собой в Испанию?       – Вообще-то... Я и не помню, зачем тебе позвонил... – Стефан кинул взгляд на ночной город. В трубке повисла тишина. На него снова нахлынула волна непонятного отчаянья. Он вспомнил один из последних своих разговоров с Джонни, еще когда был жив Эрик Лавджой. Будто сдавленные в горле слова, вперемешку со слезами, которых нельзя было услышать, но можно почувствовать. Он понимал, что не может вот так вот взять и сказать по телефону то, что хотел. А что он хотел? Зачем позвонил? – Это ты прислал деньги?       – Что? – спокойно спросил Джонни. – Какие деньги?       – Ты сам знаешь. Зачем ты это сделал?       – Я не задавал тебе этот вопрос, Стефан, в свое время... – странно прозвучал голос в трубке. – Есть вещи, о которых не надо спрашивать.       – Когда мы увидимся? Ты уже запланировал свои гастроли? Пришла пора возвращаться к жизни.       – Вообще-то... Я ничего не планировал. Я не собираюсь никуда возвращаться.       Стефан остолбенело смотрел на расплывающиеся перед глазами ночные огни. Он подошел ближе и вцепился в металлические перила балкона. Казалось, Джонни говорит с ним с другой планеты.       – Не собираешься возвращаться?       – Я завершил спортивную карьеру.       – Ты больше не будешь выступать? – он не мог в это поверить. – Что это значит? Почему?       На том конце провода возникло явное замешательство. Стефану вдруг стало неловко за свой звонок, за то, что он вот так просто позвонил человеку в другую страну и говорит такие странные вещи, выпытывает что-то. Они так редко общались в последнее время, что просто удивительно, как Джонни еще не послал его к чёрту.       – Давай обсудим это в другой раз. У тебя точно все в порядке?       – А если нет, то что бы это изменило? – неожиданно для самого себя сказал Стефан.       – Если хочешь, мы можем созвониться с тобой завтра. По скайпу.       – Джонни, я не хочу по скайпу... – Ламбьель сам не понимал, что несет. – Если ты не можешь приехать в Европу, я приеду в Америку.       – Боже... ты это серьезно? – кажется, на этот раз Вейрт был действительно поражен.       – Да. У меня будет свободен целый месяц, начиная с июля. Это реально.       – А как же Испания?       – Никак. Я не поеду туда один... – в память снова вклинились отрывки дневного разговора. Стефан судорожно сжал трубку. – Если ты, конечно, не будешь против моего приезда...       – Да я не... Черт, просто ты меня сейчас немного... ошарашил... – признался Джонни.       – Созвонимся завтра, спокойной ночи...       – И ты вот так вот сейчас завершаешь разговор? После того, как поверг меня в состояние полной фрустрации своей идеей? – возмутился Джонни. – Твой друг прав. Тебе нужна помощь!       – Мне нужен ты, – и, испугавшись этого заявления, Стефан быстро добавил: - Мне нужен друг, Джонни. Что-то мне подсказывает, что тебе тоже.       – Созвонимся завтра. Ты прав... – аккуратно ответил тот. – Спокойной ночи.       – Думаешь, завтра я передумаю?       – Думаю, завтра ты хотя бы начнешь думать, Стеф, – голос Джонни, однако, прозвучал печально.       Они попрощались на удивление спокойно. Отсоединившись, Ламбьель еще некоторое время смотрел перед собой, не в силах поверить в то, что только что произошло. Он посмотрел на время разговора. С ума сойти, они болтали почти двадцать минут! Стефан вернулся в комнату. Морис, который снова устроился в кресле с книгой, насмешливо смотрел на него.       – Я соболезную твоим друзьям, Стеф. Джонни, должно быть, очень вежливый человек, раз терпел твою околесицу так долго.       – У меня есть новость, Риц, – мужчина облокотился на спинку кресла и взъерошил другу волосы. - Я еду в отпуск. В Пенсильванию.       – Ты вообще в курсе, где это находится? – Морис обреченно вздохнул.       – Да. Там сейчас живет Джонни...       – Если ты уже сообщил ему о своих планах, думаю, долго он там не задержится.       Они оба расхохотались. Почувствовав неожиданный прилив сил, Ламбьель крепко обнял Мориса за плечи. Он поедет в Пенсильванию. Почему бы и нет? Слова Джонни о том, что он не собирается возвращаться и кататься, повергли Стефана в шок. Он сам не ожидал, что эта новость может так огорчить его. Здесь какая-то жуткая несуразица, просто нелепица. Джонни не может не выступать. Что бы там ни случилось с ним в Англии, это не может продлиться долго. Стефан понял, что никогда не воспринимал уход Джонни всерьез, а сейчас, при мысли, что тот навсегда может порвать с фигурным катанием, его охватил ужас. Он не понимал, как все это может быть связано с ним лично, с его планами и работой, но Джонни был ему больше чем другом. И пусть все эти страсти прошлых лет давно улеглись, не может Джонни Вейр просто взять и уйти. Потому что какой тогда смысл во всем, что делал он сам? И хотя между этими двумя вещами как будто не было никакой связи, для Стефана она была интуитивно очевидна.       – Стеф, ты не можешь вот так вот взять, и в час ночи на моем балконе решить поехать в Пенсильванию, – устало сказал Морис. – Это круто даже для тебя.       – А я поеду. Почему я не могу поехать? Разве я кому-то нужен здесь? У меня отпуск. Я распоряжаюсь им, как хочу.       – Вопрос, нужен ли ты кому-то там...       Стефан загадочно посмотрел на него.       – Нужен, Риц. Я никогда еще не был ни в чем так уверен. Я нужен Джонни.       – Это он попросил тебя приехать? – уточнил Морис.       – Нет. Он меня не просил... но он меня звал. И я это услышал.