"Imagine" или "Все что нам нужно, это любовь.."Часть 2

США, Пенсильвания, июль 2017 года       Уже сидя в самолете, летевшем до Нью-Йорка, Стефан начал испытывать сомнения относительно своей затеи. Конечно, эта поездка в Пенсильванию была абсолютно импульсивным поступком с его стороны. Поступком, на который он решился отчасти назло, но давать задний ход было уже поздно. Джонни пообещал встретить его в нью-йоркском аэропорту, но вместо него Стефана ждал Брайан. Мелочь, но Ламбьель испытал досаду. Не очень-то Джонни ждал его приезда, раз отправил встречать гостя младшего брата. Очевидно, на его лице отразились эти чувства, потому что Боз, пожав протянутую руку, поспешно сообщил:       – Джонни не смог сам вырваться в Нью-Йорк. Но он встретит нас на вокзале. У тебя... – парень оглядел два больших чемодана, – не так много вещей... Надолго к нам?       – Недели на две, – наобум ответил швейцарец.       Он не покупал обратный билет, потому что не был уверен, что этот визит сложится как надо. Во-первых, они очень давно не виделись с Джонни, и неизвестно, насколько тот будет гостеприимен, а во-вторых... Если эта поездка произведет кое на кого то впечатление, на которое он рассчитывал, то он может еще успеть и в Испанию съездить...       В городе, как обычно в это время года, стояла удушающая жара. От аэропорта они с Брайаном отправились на вокзал, взяв такси, но даже те несколько минут, что пришлось провести на открытом воздухе, загружая багаж, показались Ламбьелю кошмаром. Он не любил Нью-Йорк с его запружёнными машинами петлями улиц, почти теряющимися в облаках небоскребами, мусором, толпами приезжих из стран третьего мира, которых, казалось, уже стало больше, чем белого населения. Не любил этот индустриальный пафос и американский акцент, запах фаст-фуда на улицах и сам бешеный ритм города, который пугал и вызывал желание схватиться за что-то, чтобы тебя не свалило с ног. В той же России, со всеми ее странностями и неудобствами, он чувствовал себя комфортнее и спокойнее.       – Слушай, Брайан... – он не удержался от вопроса, пока такси, периодически замирая в пробках, везло их в сторону вокзала, – а какого черта Джонни забыл в Пенсильвании? Я думал, ваша семья живет в Делавере...       – Мы там и живем, – ответил Боз и пояснил: – В Пенсильвании у Джонни... Как бы это сказать... Типа, работа.       – Типа работа? – изумился Ламбьель.       – Вообще-то, он просил меня пока ничего тебе не рассказывать, потому что хотел сам показать... – глаза Боза загорелись. – Но так и быть... только потом не забудь притвориться удивленным, о'кей?       – О'кей.       – Джонни строит каток.       – Что строит? – у Стефана машинально отвисла челюсть. В этот момент водитель такси резко затормозил на пешеходном переходе и, высунувшись в окно, стал орать матом на группу индусов, переходивших дорогу. Их с Брайаном слегка швырнуло вперед.       – Уф... Каток. В Коутсвилле. Да, понимаю, звучит дико, но ведь у него теперь есть деньги, знаешь... Хренова туча денег. Надо их куда-то вкладывать. Чтобы Джонни мог заниматься фигурным катанием, мы переехали в Делавер. Но не все имеют такую возможность. Джонни любит Пенсильванию и хочет сделать там что-то, что может помочь развитию спорта в самом штате. Каток. Большой закрытый каток со всеми удобствами... Раздевалкой, инвентарем, тренерами...       Чем больше он говорил, тем больше Стефан пугался. Джонни ненавидел руководить, управлять, вообще иметь дело с недвижимостью. Что за муха его укусила? И как это вообще возможно, чтобы Джонни занимался строительством катка, вместо того, чтобы самому кататься? И ради этого он решил остаться в Пенсильвании?       В словах Боза, впрочем, не было и намека на скепсис. Напротив, он говорил о брате и его планах едва ли не с каким-то придыханием. Стефан все больше нервничал по поводу предстоящей встречи. Этот Джонни был ему совсем незнаком... Неужели жизнь с Эриком Лавджоем могла так сильно изменить человека, что он отказался от самого себя?       На долгие раздумья по этому поводу сил, впрочем, не хватило. До Коутсвилла они добирались с двумя пересадками через Стенфорд и Трентон, путь занял почти сутки, и Стефан десять раз успел пожалеть, что подписался на эту поездку.       – На месте Джо, я бы строил здесь аэропорт, а не каток. Он нужнее... – выдохнул Ламбьель. Когда они, наконец, ступили на перрон, часы показывали семь вечера.       – Здесь есть аэропорт. В соседнем городе. Маленький. Для внутренних рейсов... – Боз со вкусом потянулся. – Ну, добро пожаловать, что ли... Пошли искать Джо.       После липкой жары Нью-Йорка и искусственной вентиляции вагона, здесь сразу же ощущалась чистая прохлада свежего воздуха. Стефан с видимым облегчением вдохнул поглубже. Народу на станции было немного, никто не напирал и не толкался, все двигались вперед размеренным шагом. Одно слово – провинция!       Ламбьель чувствовал, что Коутсвилл явно начинает нравиться ему больше Нью-Йорка.       Брайан замер посреди платформы, поставив чемоданы, и набрал номер.       – Ну, и где ты? Мы не видим тебя... Ага, понял... – парень убрал телефон и повернулся к Стефану. – Джонни ждет на стоянке. Пошли.       "Почему я так нервничаю, словно там не Джонни, а какая-нибудь важная шишка из правительства, от умения понравиться которой зависят все планы на будущее? Как бы Джонни ни изменился за эти два с половиной года, но все-таки это он. Джонни Вейр. Мой друг... Черт... Надо было лететь в Испанию..."       Вытерев вспотевший лоб тыльной стороной ладони, Ламбьель ухватился за ручку багажа и зашагал следом за Брайаном к выходу.       Когда они вышли к стоянке, Стефан все-таки умудрился задеть чемоданом одного из прохожих, так что тот чуть не упал. Судорожно извиняясь отчего-то сразу на двух языках, он понял, что потерял Брайана из виду. Тот сам окликнул его и махнул рукой, стоя возле массивного джипа темно-вишневого цвета. Даже подойдя к машине, Джонни он увидел не сразу. Только когда парень в облегающей белой майке и джинсах, стоящий рядом с Бозом, сдернул с лица темные очки и сам шагнул к нему со словами: "Эй, ты собираешься со мной здороваться?" – Стефан узнал Джонни. Он изменился, но совсем не так, как Ламбьель себе это представлял. Последние разговоры оставили впечатление о человеке, пребывающем если не в депрессии, то в глубокой печали, усталого и измученного проблемами. Тем более, когда они виделись в последний раз, Джонни выглядел просто чудовищно. Сейчас же перед ним был пышущий здоровьем мужчина, ставший неожиданно как-то шире в плечах, в прекрасной физической форме, с гладко зачесанными длинными волосами, собранными в небольшой хвост на затылке. И он сменил их цвет с черного на темно-каштановый, а обычно бледная кожа приобрела оттенок жженой карамели, что очень ему шло.       – Стеф... – Джонни широко улыбнулся и заключил его в такие крепкие объятья, что у Ламбьеля перехватило дыхание. Пахло от Джонни по-прежнему вкусно, но он явно сменил марку одеколона.       – Черт... Джонни... Это... Действительно ты?       – С утра был. Что, не нравлюсь? – он весело подмигнул и добавил: – Сейчас я тебя еще расцелую...       Немного ошалевший, но совершенно растаявший от такого теплого приема, Стефан забрался в машину, сев на переднее сиденье рядом с Джонни. Его взгляд словно пригвоздили – даже понимая, что это выглядит почти неприлично, он не мог перестать смотреть на Вейра. Глядя на тонкий профиль и на то, как перекатываются мышцы под тонкой тканью футболки, когда Джонни застегивал ремень безопасности, Стефан поймал себя на том, что глубоко ошибался все это время, думая, что Джонни давно уже ему безразличен.       – Как дорога? Сильно устал? – Вейр снова надел солнечные очки и бейсболку.       – Да, честно говоря... далеко нам ехать?       – Около часа.       После почти двух дней в дороге один единственный час в машине рядом с Джонни был сущим пустяком. Сидя на заднем сиденье, Боз пытался припомнить что-то занятное из истории городка, но в итоге, по собственному признанию, стал сочинять на ходу. Ламбьель смотрел в окно на проплывающие мимо деревья и кукурузные поля, маленькие, утопающие в зелени, домики и перелески. Они выехали за пределы города, и чем дальше, тем реже встречались населенные пункты, магазины и фермерские хозяйства. Один раз дорогу им преградило, вызвав всеобщий восторг, настоящее стадо коров.       – Слушай, ну это почти Швейцария... только грязнее... – весело заметил Джонни, указывая рукой на пейзаж за окном.       – Здесь ты родился?       – Да. И скажу тебе совершенно искренне: для меня это место – одно из лучших на земле.       У Стефана язык чесался спросить про каток, но он сдержал себя, не желая подставлять Брайана. Они болтали на отвлеченные темы. Ламбьель рассказывал о школе и своих юных воспитанниках, о которых мог говорить бесконечно, о проекте Европейских игр и работе, работе, работе. Джонни слушал, как обычно, внимательно, изредка вставляя короткие реплики или какую-нибудь шутку. Ламбьель вспомнил, ЧТО всегда особенно ценил в друге. Его умение слушать. Неважно, насколько ему в данный момент была интересна эта тема, он всегда выражал свою заинтересованность, умел вовремя посочувствовать, всегда проявляя такт и деликатность. Вот и сейчас Стефан был более чем уверен: Джонни прекрасно понимает, что все эти разговоры в дороге всего лишь необходимый антураж, дань приличиям, и вежливо подыгрывает ему.       Когда они добрались до места, уже стемнело. Дом, который купил Джонни, располагался в удивительном месте, почти в лесу, рядом с озером. Отсюда, по его словам, на несколько миль не было ни одного населенного пункта. Только деревья, вода, небо и звезды. Выйдя из машины, Стефан едва не поскользнулся на влажной от вечерней росы траве. На него тут же обрушился калейдоскоп запахов: свежей травы, луговых цветов, древесины, и еще чего-то, что он сам мысленно окрестил лунной пылью. Действительно, луна нависала в небе так выпукло, что на ней можно было увидеть очертания кратеров. Ламбьель замер, завороженно глядя на это почти мистическое великолепие. Серебряный шар на бархатном покрывале. За спиной раздался тихий голос:       – Потрясающе, правда? Я скоро превращусь в оборотня.       – Никогда не видел такой луны...       – Да... – Джонни опустил подбородок ему на плечо, но очень быстро выпрямился. – Ладно, идем в дом. Вы, наверняка, проголодались...       – Я бы съел целую луну!       – Хочешь ужинать на улице?       Они рассмеялись и стали выгружать багаж.       Внутри дом оказался просторнее, чем казалось снаружи. Двухэтажный, с верандой и двумя балконами; на первом этаже кухня, кладовая, ванна и большая гостиная, плюс две спальни и две ванных на втором. Джонни рассказал, что купил его у бездетной пожилой семейной пары, которая, устав жить в такой обособленности, добровольно отправлялась в дом-интернат для пожилых людей. Здесь все сохранилось от прежних владельцев. Винтажная, чуть потертая мебель, большая люстра, множество ковриков, обои в полоску, торшер с абажуром, cшитым вручную, кресло-качалка. Джонни так понравилась обстановка, что он практически ничего не стал изменять. В гостиной был камин, украшенный старинной вензельной решеткой, большой стол, а на стене висела медвежья шкура.       – Мистер Рокет был охотником, – пояснил Джонни, увидев интерес Стефана. – Он говорил, что сам подстрелил этого медведя в семьдесят шестом.       – Здесь водятся медведи?       – Раньше были. Гризли. Теперь остались одни сурки и дикие собаки...       Когда Стефан осматривался в гостиной, до его слуха донесся разговор Джонни с братом, заставивший невольно улыбнуться.       – Почему я должен уступать ему свою комнату, мы так не договаривались!       – Хватит ныть, Боз! Это не твоя персональная комната! Стефан гость, не могу же я поселить его в гостиной...       – Посели его у себя... – раздался тихий смешок и недовольный возглас Джонни в ответ:       – Хрен с тобой, зануда! Хорошо, я лягу в гостиной, если ты такой неженка!       Очевидно, они пришли к какому-то решению, потому что Джонни проводил Ламбьеля на второй этаж и распахнул перед ним дверь одной из комнат.       – Располагайся и спускайся потом вниз. Я ждал вас и тоже ничего не ел...       Он на миг замер на пороге, держась за дверной косяк. Их взгляды пересеклись. Джонни улыбнулся.       – Я рад, что ты приехал.       – Я тоже рад... – искренне ответил швейцарец.       Оставшись один, он зажег торшер в углу, поставил чемоданы и подошел к окну. Дыхание перехватило от восторга. С его стороны открывался потрясающий вид на равнину. Лунный свет серебрил траву, ландшафт вдали напоминал застывшие морские волны. Усыпанное звездами небо словно закутывало в бархатное покрывало, мягкое, огромное, чистое и спокойное. Стефан ощутил то, что поразило его в первую минуту, когда они вышли из машины. Тишина. Гладкая, пронзительная, живая. Он распахнул окно, впуская в комнату прохладный ветер и ночные запахи. Возможно, этот визит окажется длительнее, чем он задумывал изначально...       – Я решил не потрясать тебя своим кулинарным талантом, поэтому приготовил только сэндвичи и запеченное мясо... – заявил Джонни, когда Стефан спустился в гостиную.       Обеденный стол был сервирован на трех человек. В центре стояло блюдо с сэндвичами и овощами, божественный аромат источала запеченная в фольге свинина. Ламбьель вспомнил, что нормально не ел уже два дня, и рот мгновенно наполнился слюной.       Джонни достал из холодильника бутылку вина и бокалы. Брайан посмотрел на Стефана и произнес немного ехидно, как бы поясняя:       – Знаешь, из Йоркшира Джонни привез не только большое наследство, но и кучу вредных привычек... Например, есть на ночь, курить и напиваться...       – Боз ратует за свою печень, – пояснил Джонни и скорчил брату рожицу. – Ничего, завтра он уедет.       За ужином, который показался Стефану совершенно потрясающим (или он давно не ел домашней еды?), разговор по-прежнему вертелся вокруг нейтральных тем. И, хотя время от времени всё же возникали короткие паузы, Джонни тут же заполнял их какой-нибудь остроумной репликой. Было так странно сидеть с ним в этом доме, почти отрезанном от благ цивилизации здесь, в Пенсильвании, за одним столом, напротив друг друга, пить вино, закусывая мясом и сэндвичами, в компании его младшего брата, которого до этого он видел от силы пару раз в жизни, и чувствовать невероятную радость. На языке вертелся миллион вопросов, которые он хотел, но не мог задать в присутствии Брайана. Джонни улыбался. Стефан подумал, что давно не видел у друга такой хорошей, открытой улыбки. И это после всего того кошмара, что ему пришлось пережить за последние годы... Часть его внутренне сжималась, думая, что Джонни может озлобиться, стать циничным и жестким, как это бывает с людьми, на долю которых выпадает сразу столько испытаний. Но тучи рассеялись, разогнав сумрак с этого лица, вернув ему прежнюю жизнерадостность.       – Джонни, ты готовишь почти так же вкусно, как моя мама... – пробормотал Ламбьель, отрезая себе уже третий кусок грудинки.       – Это серьезный комплимент! – Джонни улыбнулся, и было видно, что ему очень приятно слышать эти слова.       – Ты что же, живешь здесь совсем один?       – Не всегда. На выходные часто приезжает кто-то из дома... Или я езжу в Делавер. У Боза теперь много хлопот... – он многозначительно посмотрел на брата. – Он теперь отец семейства.       Стефан вспомнил, что у Джонни недавно родилась племянница. В прошлом подобные события приводили его в восторг, но теперь он ощущал смутную тревогу. Будто жизнь проходит мимо него. Настоящая жизнь. В которой у него должны быть свои дети. Показалось ему или нет, но Джонни, упоминая об этом ребенке, чувствовал нечто похожее...       – Уже поздно... Тебе надо как следует выспаться с дороги, – Джонни встал из-за стола. – Завтра устрою тебе экскурсию.       Когда они поднялись на второй этаж и остановились возле его комнаты, Стефан слегка удержал друга за руку.       – У меня есть к тебе разговор.       – Завтра. Все завтра. Когда останемся наедине, – как-то очень мягко ответил тот и погладил его по руке. – Отдыхай.       Он закрыл за собой дверь, оставив Ламбьеля в тишине спальни.       Останемся наедине? Это действительно прозвучало так странно, или ему показалось?       Стефан плюнул, решив разобрать чемодан завтра, и присел на кровать. Матрас уютно скрипнул под ним, маня опуститься в подушки, забраться под одеяло и сразу уснуть. Приняв душ, переодевшись и забравшись в кровать, Ламбьель всё же не выдержал – достал мобильный телефон, который не просматривал с момента приземления в Нью-Йорке. Так и есть. Десять пропущенных вызовов. Он предупредил всех родных, а так же Софи, Мориса и Сару о своей поездке. Всех, кроме одного человека. Эгоистично-намеренно, разумеется. Внутренне уже посчитав такое поведение излишне жестоким, он тяжело вздохнул, достал планшет и зашел в скайп. Чёрт возьми, ну естественно! Здесь же разница во времени в восемь часов! Поколебавшись немного, он отправил сообщение "Я в Пенсильвании у Джонни", и с чувством выполненного долга вытянулся на кровати. Его, конечно, ждет тот еще скандал завтра. Ну и пусть. Впервые за долгое время он чувствовал это – Свободу. Нет, не от обязательств. От собственных чувств. Он имел полное право быть здесь сейчас, быть, где захочет. И с кем захочет.        Джонни сидел на полу в гостиной перед зажженным камином; рядом на маленьком деревянном табурете стоял недопитый бокал вина. Время давно перевалило за полночь, но с некоторых пор он снова страдал болезнью "спортивного режима" – бессонницей. Правда, теперь распорядок не гнал его в кровать, не было необходимости заводить будильник, но, несмотря на это, напряжение не отпускало. Услышав сзади скрип половиц, он обернулся и увидел брата. Брайан уже переоделся в пижаму и выглядел довольно забавно. Впрочем, в глазах Джонни он всегда был таким: милым, немного нелепым, домашним, родным...       – Чего встал?       – А ты чего не спишь? – взгляд Боза упал на бокал с вином. – Опять пьянствуешь. Один, среди ночи...       – Брайан, у меня есть чувство дозволенного, не надо меня контролировать, – строго сказал Джонни. – Я взрослый мальчик.       – Я и не собирался... – парень присел на подлокотник дивана. – Хотел спросить тебя... Ты позвал сюда Стефана... Зачем? Думаешь, он изменил к тебе отношение? Не то, чтобы я был против... Просто это немного чуднО.       – Я не звал его, он сам захотел приехать. Но я рад его видеть. Стефан мой друг.       – Только друг?       Джонни нахмурился и сжал зубы.       – Иди спать, Боз.       Одна из головешек в камине развалилась на две части, подняв сноп искр. Джонни потянулся, поправляя кочергой дрова. Нет, он больше не повторит прошлых ошибок.