"Imagine" или "Все что нам нужно, это любовь.."Часть 2

      В конце недели Эван впервые за все время их совместного проживания по-настоящему поругался с Эдвардом. Сам он считал себя неконфликтным человеком, умеющим находить компромиссы, да и Эдвард в ТРЕЗВОМ виде проявлял, как правило, почти буддистское спокойствие. Все началось, когда, вернувшись с работы в понедельник, Эван обнаружил Шанталь по-прежнему сидевшей у них дома. Он не имел ничего против того, чтобы кто-то из друзей разок остался на ночь в квартире, но не три же дня подряд! Настроение не поднял даже приготовленный девушкой ужин, скорее, наоборот, ему совершенно не нравился тот факт, что в его отсутствие кто-то хозяйничал в их квартире, перекладывал вещи, брал что-то без разрешения. Подобное он мог позволить только уж совсем близким друзьям, к числу которых Шанталь пока не относил. Эдвард же, уехав на съемки, попросту оставил ей ключи, что повергло Эвана в шок. Он хорошо относился к девушке, но, чёрт побери, он даже своим родителям и сестрам не раздает ключи от собственного жилья!       − И долго это будет продолжаться? − поинтересовался он у Эдварда по телефону, стараясь говорить тихо, так, чтобы Шанталь его не услышала.       − Ты о чем? − в трубке стоял звон и отдаленный хохот. Создавалось впечатление, что парень ведет разговор с какого-то застолья.       − Я о Шанталь. Какого хрена она до сих пор у нас? Зачем ты дал ей ключи?       − Ну, попроси ее убраться... − совершенно спокойно парировал Валентин. − Имеешь полное право.       − Я? Но это ты ее пригласил!       − Я не приглашал. Я просто ничего не имел против.       − О, Господи... − Эван застонал.       − Если тебя напрягает ее присутствие, просто скажи ей об этом сам... − в голосе Эдварда появились саркастические нотки. − Или ты стесняешься?       − Настанет день, и я попрошу убраться тебя... − пробормотал мужчина, вешая трубку. Казалось, что Эдвард сделал это просто нарочно, чтобы позлить его. Шанталь, напротив, была такой трогательно милой! Хитрюга словно чувствовала недовольство и загоняла в угол своими сладкими речами в его адрес.       − Эван, ты такой милый! Я не хотела тревожить вас, но Эд сказал, ты будешь не против, если я поживу у вас до конца недели. Мы снимаем большую серию фото для ежегодного альманаха на Бродвее, и мне намного ближе добираться туда к семи утра от вашего дома! − она тут же повисла у него на шее и чмокнула в щеку. − Но если ты скажешь уйти... Кстати, не хочешь еще кусочек тортильи? Тебе очень идет её есть... ты знаешь, что ты очень сексуально ешь? Как это у тебя получается...       Шанталь не давала вставить ни слова. Через десять минут ему самому стало стыдно за то, что он хотел прогнать её пятнадцать минут назад. Хуже всего (и он отдавал себе в этом отчет), что девушка может пробыть здесь и месяц. Лиза уже говорила, что Эд манипулирует им с помощью Шанталь, как на той вечеринке. Он знает, как трудно ему сказать решительное и твердое "нет" женщине, когда та начинает его уговаривать или о чем-то просить.       − Тебе стоит поставить этот вопрос на повестку во время твоей следующей встречи с психоаналитиком, − смеялась она. − Тебе повезло, что ты гей. По крайней мере, они не могут шантажировать тебя постелью.       Дело было даже не в Шанталь. Эвана задевало, что Эдвард вот так вот, не посоветовавшись с ним, принимает решение приводить кого-то в квартиру, за которую они платят поровну. Такая демонстрация пренебрежения его мнением обижала и злила. Поэтому в конце недели он просто поставил Эдварда перед фактом:       − Тебе придется убрать всё своё дерьмо, разбросанное по полу. На этот уикэнд Лаура привезёт мне Мейсона и Элли, и если ты не хочешь найти свою аппаратуру разобранной на кусочки...       Выражение лица Валентина резко изменилось.       − На эти выходные? Эван, ты что, забыл, что в субботу вечером у меня крупный показ в Мэдисон-сквер гарден! Это очень важный вечер, к которому мы готовились несколько месяцев! Ты ведь знаешь, как долго я работал над концепцией этой осенней коллекции!       − Я все помню, но что я могу поделать? Отказать своей сестре, которая оказалась в трудном положении? Она не так часто просит меня о чем-то...       − О боги, Эван, неужели ей не с кем оставить детей, кроме тебя? Ты что, гребанная Мэри Поппинс?       − Я не буду это обсуждать! − отрезал Лайсачек.       − Пусть Шанталь с ними посидит.       − Разве её не должно быть на том же показе?       − Ах да, точно... Ну, тогда можно нанять няню на несколько часов...       Эван перекосился, моментально вспылив.       − Ну уж нет, один раз я нанял няню по твоей рекомендации и чуть не потерял своего единственного сына!       − Давай, скажи, что это я виноват в том, что он растёт вдали от тебя! Что я такого страшное чудовище, жрущее младенцев в полнолуние!       Они кричали друг на друга, пока в комнату не заглянула Шанталь. Эван не чувствовал вины. Он был даже рад такому повороту. В голову уже начала закрадываться мысль о том, что хорошо было бы жить отдельно...       Лаура привезла детей рано утром в субботу. Эдвард демонстративно закрылся в своей комнате наверху, зато Шанталь пришла в совершеннейшее умиление, когда двое ребятишек с радостными воплями бросились в объятия присевшего на корточки дяди. Эван обнял и расцеловал племянников, которые тут же принялись жизнерадостно прыгать вокруг него, всячески выражая восторг от встречи. Он снова подумал о том, что с детьми сестры ему ладить намного легче и проще, чем со своим собственным сыном. Ну почему, почему так?       − Ой, какие лапочки сладкие! − в восторге воскликнула Шанталь, протягивая руки к хорошенькой глазастой и темноволосой Элли. − Как бы я хотела остаться и поиграть с ними! Они ведь еще будут здесь завтра? Будут же, правда?       − О, Боже... Еще одна чадолюбительница... − закатил глаза Эдвард, который всё же рискнул выйти из комнаты, скорее, из любопытства. Правда, он сделал вид, что не замечает маленьких гостей, и тут же отправился на кухню, стараясь держаться стены. − Просто какой-то бебибум... кстати, Эв, сколько им лет?       − Шесть и восемь, − сухо отозвался Лайсачек, включая чайник и доставая из шкафчика заранее припасенные сладости.       − Такие взрослые! Я думал, им намного меньше! Я думал, им года три или четыре! − изумился Валентин. − Но послушай, с ними же не нужно нянчиться! Когда мне было восемь...       − Ты торговал наркотой в Гарлеме, конечно.       − Подожди, я про то, что ты вполне можешь оставить их на пару часиков одних и пойти со мной на показ! Что нужно детям этого возраста? Компьютерные игры и много жареной картошки!       Эван повернулся и уставился на парня нечитаемым взглядом.       − Ты это серьезно?       − А что? Если ты переживаешь за сохранность мебели... Слушай, в конце концов, можно запереть их в твоей комнате... − и, увидев, как вытянулось у Эвана лицо, быстро добавил: − А что, там есть туалет...       − Не продолжай лучше! Окей?       − Я тебя понял, − Валентин нахмурился, поджал губы и процедил: − Я бы понял, если бы это был твой сын. Кстати, ты даже с Алексом не хочешь меня знакомить.       − Да. Не догадываешься, почему?       − Пошел ты...       − Сам пошел! − Эван с грохотом поставил на большой поднос чашки. − Если они что-нибудь сломают из твоих вещей, я куплю им мороженое.       В другой ситуации он бы расстроился из-за столь глупой ссоры, но сейчас был только рад возможности оставить все дела и провести выходные с племянниками. Правда, его беспокоила завтрашняя встреча с Александром, − вдруг дети не поладят друг с другом? Элли и Мейсон был совершенно очаровательными, с ними никогда не было много хлопот. Девочка была копией Лауры − ласковая, милая, хорошенькая, как кукла, Эван её просто обожал. Иногда он думал, что, будь у него дочь, а не сын, возможно, их отношения складывались бы легче, ведь девочки намного мягче и отзывчивее... они быстрее идут на контакт.       Он любил проводить время с детьми. Несмотря на постоянную бдительность и активность, в такие моменты Эван чувствовал, что отдыхает, они, словно маленькие пылесосы, оттягивали плохие мысли и заставляли забыться, погрузившись в игру. Глядя на племянника, рот которого практически не закрывался в течение дня, Эван поражался, насколько они не похожи с Алексом. Сын Лауры был веселый, жизнерадостный, необычайно активный, подвижный и любознательный мальчик. Его интересовало все на свете, вопросы сыпались из него, как конфетти, Эван едва успевал придумывать нужные ответы. Он уже ходил в школу, хорошо читал, но, по словам сестры, был неусидчив и урокам предпочитал подвижные игры. Сколько Эван помнил его, племянник всегда "ходил на голове", затевал разные шалости, скакал и прыгал, стараясь втянуть в свои забавы сестру. Элли была немного другой. Как и полагалось девочке, более тихой, послушной, но такой же ясной и улыбчивой, как Мейсон. С ней у Эвана установились особенные отношения. Они совершенно обожали друг друга, хотя девчушка с детства предпочитала всем играм простое сидение на коленях у дяди и беззаботную болтовню.       Он был готов не спускать их обоих с рук, и это было намного интереснее, чем сидеть на неудобном стуле в темном зале и таращиться на подиум. Эван мог себя не обманывать − его работа была скучной и совсем не такой творческой, как он предполагал. Заниматься модой было забавно, но не когда этой областью все ограничивалось. У него не было фантазии Валентина и умения себя позиционировать. В сущности, в этом мире гламурного глянца у него было еще меньше перспектив стать кем-то выдающимся, чем в спорте.       Они провели отличный день. Эван совершенно не чувствовал себя утомленным, хотя мысли нет-нет да и возвращались к завтрашней встрече с сыном. К счастью, брат с сестрой отлично ладили, и ему не нужно было тратить время на разрешение споров. Только один раз он почувствовал свою физическую ограниченность, когда племянники захотели взять ролики на прокат в городском парке. Раньше он всегда водил их на каток, учил обоих держаться на льду, кататься на велосипеде, плавать... А теперь не мог. Он больше не мог принимать участие в этих забавах, доставлявшим им всем столько радости и удовольствия. Мог только смотреть со стороны, втайне мечтая, что однажды будет вот точно так же учить кататься на роликах Алекса. Эван вдруг с изумлением поймал себя на мысли, что ведь он даже на катке с сыном был всего один раз, еще с Сашей. Он понятия не имеет, умеет ли его сын уже кататься на коньках, велосипеде, играть в подвижные игры... Впрочем, ему шесть. В его возрасте он сам ничего не умел. Хочется думать, что у них всё впереди.       После парка они поели в кафе, где Эван с удовольствием оторвался за компанию с детьми на гамбургерах, жареной картошке и мороженом. Он знал, что Лаура не позволяет им дома есть подобную еду, и воспринимал это как подарок со своей стороны. Он и для Алекса старался устраивать праздник, делая что-то, чего тот не мог делать дома у бабушки с дедушкой. За обедом Мейсон, вытерев перемазанный кетчупом рот, неожиданно поинтересовался:       − Ты больше никогда не будешь кататься и выступать? Мальчик из моего класса знает, что ты мой дядя, и просил спросить тебя об этом.       Эван на мгновение растерялся, не зная, что отвечать. Сам себе он не задавал этого вопроса.       − Сейчас пока рано говорить об этом, Мейсон. Но знаешь, помимо фигурного катания в жизни существует ещё много интересных вещей...       Мальчик кивнул и как будто удовлетворился ответом. В этом была прелесть детского мышления − оно ни на чем не задерживалось слишком долго.       Вечером они втроем устроились в гостиной, обложившись поп-корном и кока-колой, чтобы смотреть Мстителей. Эдвард совершенно не признавал такого рода кино, предпочитая артхаус, боевики и триллеры, и называл всю эту экшн-фантастику ребячеством. Наверное, Эван все-таки устал, потому что незаметно для себя задремал на диване, и проснулся, разбуженный плачем. К нему бросилась, забираясь на колени, Элли, личико девочки было в слезах.       Мейсон стоял посреди комнаты и хмуро глядел в их сторону.       − Детка, что случилось? − испугался Эван. Вряд ли ее могло что-то напугать так сильно в кино!       − Это Мейсон! − крикнула она, тыча пальцем в брата. − Он сказал, что нас оставили у тебя, потому что мама и папа больше не будут жить вместе...       Эван вздрогнул, почувствовав страх. Он понятия не имел, обсуждала ли Лаура с детьми ситуацию развода, но как объяснить это шестилетней девочке? Он мог только обнять Элли и дать ей уткнуться ему в плечо, словно пряча от всего мира.       − Но это правда! − упрямо произнес племянник. − Они разводятся и поэтому отправили нас к тебе.       − Мейсон, перестань! − Эван постарался, чтобы его голос прозвучал если не строго, то хотя бы не так испуганно. − Ты расстраиваешь сестру...       Мальчик подошел и присел рядом на диван. В темноте мерцающий голубым экраном телевизор бросал блики на его серьезное лицо. Мейсон уже достаточно взрослый, чтобы все понимать, бесполезно его обманывать.       − Ты ведь знаешь об этом, правда? − он поднял на Эвана темные глаза. − Скажи!       − Твоя мама отправила вас ко мне в гости, чтобы мы хорошо провели время, вот и все, − мягко сказал Эван.       − Они разведутся?       − Я не знаю, − искренне ответил мужчина. Он совершенно не мог врать детям, даже ради того, чтобы успокоить их. Элли перестала плакать и просто сидела, крепко обняв его за шею. От ее кожи и волос пахло какими-то сладкими карамельками, нежно и трогательно. Эван вытер слезы с мягкой щечки и чмокнул девочку в нос.       − Знаешь, что я точно знаю? На все сто?       − Что?       − Что они вас очень любят. И я люблю... И еще... Ты знаешь правило?       На лице Элли появилась заинтересованность.       − Нет, какое?       − У меня дома нельзя плакать. За слезы − штраф... щекотка! − он перехватил ее, завалив на диван и начал щекотать.       Элли завизжала, начав хохотать, через секунду к ним присоединился развеселившийся Мейсон. Они валяли дурака еще примерно с полчаса, после чего Эван отправил племянников спать к себе в комнату. Уставшие за целый день дети уснули моментально. Эван постоял немного, смотря на спящие, и от того еще более милые во сне, лица, и вышел из комнаты, тихо прикрыв дверь. Он рассчитывал лечь в комнате Эдварда, если тот придет поздно, но почему-то испытывал смущение. Что, если он вернется навеселе и расценит это, как явный жест к примирению? Полезет к нему среди ночи, а кто-то из детей... случайно проснется? Нет, лучше уж переночевать на диване в гостиной.       Эван проснулся, словно от внутреннего толчка. Плед, которым он укрылся, сполз на пол, подушка валялась там же, левая нога, начиная от поясницы дико болела. Гостиная была погружена во тьму, и все-таки он различил очертания сидевшего на противоположном краю дивана Эдварда.       − Я тебя разбудил? Прости.       − Который час? − Эван попытался разглядеть время на наручных часах, но ничего не разобрал. Приняв сидячее положение, он осторожно спустил ноги с дивана и потянулся.       − Где-то четыре утра. Дети спят?       − Да.       − У тебя в комнате?       − Да.       − Я так и подумал. Шанталь уехала к себе. Я намекнул ей, что в противном случае она будет вносить свою долю за проживание.       Это прозвучало, как некоторое признание собственной вины. Эван несколько раз моргнул, потом потянул валявшийся на полу шнур и включил торшер. Теплый желтоватый свет мягко рассеялся по полу. Эдвард увернулся от его лучей, и прикрыл лицо рукой. Выглядел он странно: волосы гладко зачесаны назад, резко выделяются покрытые мерцающей пудрой скулы. Губы плотно сжаты, их уголки опущены, будто он что-то прячет в зубах. Рубашка наполовину расстёгнута, и грудь слегка блестит от пота.       − Давно ты пришел?       − Минут двадцать назад.       − Мне приснился странный сон... − пробормотал Лайсачек. − Будто за мной гнались два гигантских безголовых таракана... Брр...       − Видимо, ты заглянул к себе в голову, дорогой, − Валентин хмыкнул. − Увидел изнутри свое подсознание. Тараканы. Да еще без головы...       − Как прошел показ?       Взгляд Эдварда резко метнулся в его сторону. Линия губ стала совсем плотной, превратившись в нитку. Он встал, засунув руки в карманы белых брюк.       − Всё идеально. Только обо мне ни слова.       − В смысле? − не понял Эван.       − Я про коллекцию. Ни одного упоминания о моем участии. Вообще. Конечно, я не ждал, что она отдаст мне всю славу, но учитывая, что сама идея концепции принадлежала мне... я рассчитывал хотя бы на скромное упоминание в титрах.       − Мне очень жаль, Эд, − тихо произнес Эван, почему-то вот сейчас чувствуя себя виноватым. Не за то, что не пошел с ним, а за то, что Вера так поступила с Эдвардом.       − Так что ты не многое потерял. Никакого смысла разделять успех. Я даже на фуршет не остался. Пошел в ближайший бар и выпил там в одиночку бутылку Мартини асти. Черт... − у него из груди вырвался рваный смешок. − Ведь этого надо было ожидать... почему мне так паршиво, а?       Эван почувствовал себя не вправе по-прежнему оставаться в сидячем положении. Он встал и положил руку мужчине на плечо.       − Забудь. У тебя всё впереди.       − Ты говоришь, как ОНА… − в глазах Валентина блеснуло что-то, похожее на слёзы. А может, просто свет так отразился в серых глазах... − Знаешь, я никогда не говорил ей, что считаю ее бездарной... а тебе говорил?       − Вера не бездарна.       − Только попробуй хоть слово сказать сейчас в ее защиту... − процедил парень и отошел к окну. Он раздвинул занавески и уставился на панораму ночного Манхэттена. Эван смотрел на широкую спину и сжатые в кулаки ладони, спрятанные в карманах брюк. Он понимал Эдварда, но почему-то не очень сочувствовал. Конечно, со стороны Веры это было жестко... убрать его имя из списков создателей. Но он сам виноват. Не надо было злить её своим пренебрежительным отношением все эти месяцы. В каком-то смысле, Эд получил по заслугам...       «Это ужасно, что я так думаю. Я должен его поддержать. Но не хочу...»       − Знаешь, как это называется? Воровство. Это даже хуже, чем плагиат. Она просто взяла и присвоила мои идеи, поставив под ними свое имя. Я уже слышал об этом от некоторых ребят из креативного отдела... Она каждый год набирает группу молодых и перспективных дизайнеров, дает им работу, деньги... они счастливы до соплей. А потом просто тырит их идеи. Вот скажи мне, ты считаешь это нормальным?       − Разве на её месте ты не поступил бы так же?       − Нет! − резко ответил Валентин, разворачиваясь к нему лицом. − У меня до херовой тучи пороков, я не строю из себя ангела, но я не вор и не лжец. Я не какой-то сраный выпускник второсортного факультета школы художников, которые рисуют свои шедевры на стенах подъездов. Я делаю свою работу. И делаю ее хорошо и честно.       − Ты получил деньги за этот проект? − поинтересовался Эван.       − Да. А при чем здесь это?       − Когда ты их брал… ты не чувствовал, что твои идеи покупают?       − Боже, Эван! − Эдвард схватился за голову. − Я рассчитывал на элементарную порядочность! Я и не ждал, что коллекция будет выпущена под моим именем.       − Ты слишком перетягиваешь на себя одеяло.       − Ты на её стороне, да? Спасибо тебе.       − Я ни на чьей стороне. Но ты сам виноват, что так все сложилось. Может быть, Вера и не так чиста на руку... но она не дура.       − О, да. Она просто беспощадная стерва, которая строит свой бизнес на манипуляциях и лжи. Но тебе это, видимо, нравится, да?       − Я этого не говорил.       − Конечно, у тебя она ничего не воровала. У тебя же... и воровать-то нечего. Всё, что ты имеешь, можно сказать, существует за её счет... − насмешливо отозвался Валентин.       Эван передернулся, глубоко задетый этими словами, но не изменился в лице.       − Я понимаю, как тебе неприятно, но...       − Ни черта ты не понимаешь... ты... − Эдвард неожиданно замолк, как будто решил, что на этом достаточно. – Я иду спать.       − Спокойной ночи.       Эван проводил его взглядом и снова опустился на диван. Вдобавок к ноге заболела еще и голова. Он понимал, что всё это, весь их разговор − это неправильно. И он повёл себя не так, как Эдвард от него ожидал. Потому что сам раздражён и зол на него. С другой стороны, разве кто-то из них двоих всерьез верит, что эти отношения надолго? Эвана пронзила простая, и от того еще более страшная, мысль: ему всегда будет всё равно. Он никого никогда не полюбит и у него не будет нормальных отношений. Потому что он делает всё, чтобы они развалились. А с Эдвардом живёт только потому, что ему не нужно большего, чем просто секс и возможность развлекаться на пару. Правда, секса и развлечений Эван сейчас хотел меньше всего. И с Эдвардом, и с кем-либо другим.       Он только утром вспомнил, что забыл предупредить Анну о форс-мажоре. Чертыхаясь про себя, Эван хотел отправить Требунской сообщение с извинениями и предложением перенести их встречу на другой день, но неожиданно передумал и набрал номер. Ему пора отучаться от этой привычки к формальным объяснениям через смс и пересиливать себя, принося извинения лично. С этим у него всегда были проблемы.       – Анна, мне дико жаль, что я не предупредил тебя раньше, но я совершенно замотался в эти дни... Боюсь, я не смогу прийти сегодня на тренировку... У меня, понимаешь, тут... дети... – он посмотрел на сидевших перед телевизором Элли и Мейсона, которые смотрели мультики.       – Ты проводишь мастер-класс? – удивилась женщина.       – Да нет, сестра привезла племянников на выходные... и как раз сегодня я ещё должен забрать сына, потому что обещал погулять с ним в воскресенье. Мне не с кем их оставить даже на два часа, и, честно говоря, я не хочу мотать их по городу до фитнес-клуба. Мне, правда, жаль, что я не предупредил тебя раньше... – сокрушенно ответил он.       – У меня идея... – после короткого молчания произнесла Анна. – Мы можем позаниматься у меня дома, в подвале как раз закончили ремонт танцзала.       – У тебя в доме есть танцзал? – удивился Эван. – Я не знал.       – Ты можешь привезти их с собой, в детской у Амалии полно игрушек, и няня придёт к десяти часам, так что все будут под присмотром. Не вижу смысла нам отменять занятия.       – Ну... Если тебя не напрягает орава галдящих детей в доме... – немного неуверенно произнес мужчина. – Да... Я мог бы приехать к тебе.       Анна засмеялась.       – Думаю, с этим проблем не будет. Стены в подвале со звукоизоляцией.       С миссис Белбин, матерью Танит, они условились встретиться около одиннадцати часов, а Анна ждала его к полудню. Хотя это была далеко не первая такая встреча, Эван всё равно нервничал. Отчасти он был даже рад, что Анна будет рядом, все-таки провести целый день с тремя маленькими детьми – задача не из легких. Эдвард с самого утра куда-то умотал, несомненно, по-прежнему обиженный. Эван решил поговорить с ним вечером, когда Лаура заберёт детей. Он чувствовал дискомфорт, находясь в одной квартире с человеком, с которым был в ссоре. Сменить жильё прямо сейчас он не мог, значит, нужно искать примирения с Эдвардом.       – Сегодня мы будем гулять втроем, – сообщил он, пристёгивая племянников ремнями безопасности на заднем сиденье. – Познакомитесь со своим кузеном.       Он молил Бога, чтобы дети сразу же нашли общий язык. Помня о замкнутости и нелюдимости Александра, Эван не мог не опасаться, что все будет наоборот.       – А почему твой сын живет не с тобой? – Мейсон, кажется, стал мастером неудобных вопросов!       – Он живет со своими бабушкой с дедушкой за городом. Мы решили, что так будет лучше, потому что я работаю и не могу сидеть с ним дома, как они.       – А где его мама? – вклинились в разговор Элли. – Она у него есть?       – Глупая, конечно есть! – воскликнул мальчуган. – У всех есть мамы и папы. Эван развёлся с ней, и она уехала жить в другую страну.       – Как... Как наши родители? – девочка испуганно вытаращила и без того большие глаза. – Папа тоже уедет? – ей в голову как будто пришла внезапная догадка. – И нас отправят жить к другим родственникам?       Эван мысленно застонал, вцепляясь руками в руль. Хорошо, что племянник затеял этот разговор не при Александре!       – Никто никуда не уедет и никого не отдаст. Выбросьте эти глупости из головы. Лил, что за фантазии у тебя? – и добавил, обращаясь к Мейсону: – Алексу гораздо лучше жить у бабушки с дедушкой, чем у меня в городе. Но так будет не всегда. Просто сейчас я не могу забрать его к себе.       – Ты сделаешь это, когда снова женишься? – бесхитростно спросил племянник, явно делая акцент на слове "снова".       Эван придал лицу удивленно-возмущенное выражение и обернулся назад.       – Эй, это тебе мама такое сказала?       "Интересно, что еще могла сказать Лаура..."       – Нет, я просто слышал, как родители говорили, что ты не сможешь воспитывать ребенка один, и тебе надо снова жениться. Правда, папа спорил с мамой, он сказал, что... – Мейсон вдруг запнулся.       – Что он сказал, ну? – напряженно спросил Эван, глядя на дорогу.       – Он такое слово назвал... я не могу его повторить. Мама не разрешает так говорить о тебе... Он сказал это слово, и что... Они не женятся.       – Какое слово? – оживилась Элли.       – Так, мы почти приехали, – Эван развернул машину в сторону парковки торгового центра. – Ждите меня в машине, я вернусь через десять минут. Мейсон, ты за главного, я оставляю тебе ключи... – он показал на зажигание. – Смотри, не угони мою машину.       Мальчик улыбнулся и кивнул.       Мама Танит уже ждала его в условленном месте. Александр сидел на скамейке и ел мороженое. Увидев Эвана, он встал и выбросил недоеденное лакомство в мусорную корзину. Мужчина оторопел.       – Алекс, осторожнее! – громко воскликнула женщина. – У тебя грязные руки, ты испачкаешь отцу рубашку!       Эван и Александр одновременно вздрогнули от этой реплики. Мальчик осторожно сделал шаг навстречу и сложив руки в замок, спрятал их за спиной.       – Зачем вы так, миссис Белбин, – не выдержал Эван и свирепо посмотрел на бывшую тещу. – Не стоит так беспокоиться о моей одежде...       Он обнял сына и хотел взять его на руки, но некстати вспомнил о запрете врачей поднимать больше пяти килограммов, и обреченно вздохнул.       – Как насчёт настоящего мужского рукопожатия, Алекс? – Эван улыбнулся и протянул сыну руку.       Тот посмотрел на него с лёгким недоверием, но послушно вытянул в ответ ладошку.       – Эван, прежде, чем вы уйдете, можно поговорить с тобой об одном деле, касающимся Александра? – мать Танит заметно нервничала.       Эвану не понравилось уже само предложение, но он кивнул и присел на скамейку.       Суть была проста. В следующем году Александру предстояло идти в школу, ему исполнялось семь лет через месяц, и, по идее, он мог пойти учиться уже в этом году, но родители Танит были против.       – Он очень замкнут и совершенно не адаптирован к общению со сверстниками. Психолог считает, что было бы очень полезно отдать его в какой-нибудь кружок или секцию, раз уж он не ходил в детский сад! Мы нашли отличный зимний подготовительный лагерь. Он выпадает как раз на рождественские каникулы, и Алексу было бы полезно там побывать, пообщаться с другими детьми. К тому же там делается уклон на спорт... Лыжи... коньки... – она многозначительно посмотрела на Эвана. – Я понимаю, что у тебя нет времени этим заниматься, но что если мальчик унаследовал талант своих родителей? Мы не можем его упустить!       Подготовительный лагерь? Эван был озадачен. Из-за подозрения на синдром Аспергера, который, к счастью, не подтвердился, ребенка не стали отдавать в детский сад, но Эван, помня о собственном опыте, был даже рад этому. Лучше сразу найти для сына хорошую школу.       – Ты, как спортсмен, прекрасно знаешь, насколько спорт полезен ребенку... Он укрепляет здоровье, а Алекс так часто болеет...       – Ну, положим, он не всегда укрепляет здоровье... Иногда наоборот... – Эван усмехнулся.       – Он почти все время проводит дома, читая книжки, рисуя или играя в компьютер. Ему нужно больше бывать на свежем воздухе, общаться, играть в подвижные игры. Эван... что ты думаешь об этом? – женщина поправила очки.       – Ммм... А что думает по этому поводу Танит? Она в курсе вашей идеи?       – Разумеется! Она полностью её поддерживает! Ты можешь сам созвониться и обсудить это с ней, если захочешь... Но мы уже заказали путевку и оплатили место.       – Почему не сказали мне раньше? Я мог бы сам заплатить...       – Ерунда! – миссис Белбин махнула рукой. – Это совсем не дорого, а у тебя и так много расходов.       – Алекс, хочешь в лагерь? – Эван повернулся к сыну, подумав, что слово "лагерь" прозвучало как-то... ну, не очень весело.       Мальчик пожал плечами.       – Я не знаю...       – Конечно, он не знает, Эван, он ведь маленький мальчик! – назидательно отметила женщина. – Подумай об этом. Ладно... Желаю вам хорошо погулять! – она потрепала Александра по волосам. – Слушайся папу и веди себя хорошо, а то он не будет брать тебя гулять.       "Она что, это специально делает? – в бешенстве подумал Эван, обнимая сына за плечи и направляясь к машине. – Настраивает его против меня!"       Мужчина посмотрел на часы. Половина двенадцатого. Хорошо бы не застрять в пробке. Он остановился и огляделся. Взгляд упал на ларёк с мороженым. Он вспомнил о том, что выбросил сын, и, решительно сжав его руку, направился туда.       – Привет всей компании! – Анна жизнерадостно улыбнулась, открыв им дверь. Новый дом, где они с Невином жили последние три года, впечатлял своими размерами, подземным гаражом, детской площадкой, бассейном и даже маленьким садом. Взгляд женщины скользнул по притаившимся за спиной Эвана детям. – О, они все так похожи на тебя! Который из них твой сын?       – Вот этот... – Эван вывел вперед Элли. Девчушка хихикнула и отвернулась, цепляясь за его рукав. – Видишь, он стесняется...       – Проходите! – Анна отступила, пропуская гостей вперед. – Ну, и как вас зовут?       Через пару минут Эван выдохнул с облегчением. Анна, казалось, действительно была рада их визиту и не имела ничего против того, что он привел к ней в дом детей. Прежде он не бывал у нее и сейчас с любопытством оглядывался, на автомате оценивая планировку и интерьер. Что-то в этом роде он себе и представлял: просторные, светлые помещения, функциональный дизайн, везде очень чисто, уютно, изящно и просто. Современный камин в гостиной гармонировал с пушистым ковром на полу, на таком хорошо валяться по вечерам с бокалом вина и смотреть на огонь. Плазменный телевизор, небольшой, но удобный диван соседствовал со стеклянным кофейным столиком. Элегантные торшеры по углам и цветы: в вазе на столе, в горшках на подоконнике, и это не считая большого палисадника возле дома. Определенно, Анна их очень любит. Эван про себя отметил эту деталь, чтобы использовать в дальнейшем, если понадобится. Женщина провела их сначала в гостиную, где дети очень порадовали Эвана тем, что вежливо присели на краешек дивана, демонстрируя в гостях хорошее воспитание. Они стеснялись, но кажется, Анна им нравилась.       – А где твоя малышка? – полюбопытствовал Эван.       – Амалия пока спит. Зачем она тебе? Хочешь с ней потанцевать? – весело улыбнулась Требунская.       – Нет, я пришел сватать ее за Мейсона. Устроим смотрины.       – Так я тебе её и показала! – Анна скорчила ему рожицу. – А почему за Мейсона, а не за Александра?       – Не знаю... Он старше. Алексу еще рано жениться...       – А я? – недовольно надула губки Элли. – За кого я выйду, когда вырасту?       – За меня, – Эван хмыкнул. – Обещаю ни на ком не жениться.       Элли посмотрела на него с почти взрослой укоризной.       – Ты не можешь на мне жениться. Мы с тобой родственники. Это... называется...       – Инцест, – важно заявил Мейсон.       Все дружно хихикнули. Эван с возмущением посмотрел на племянников.       – Ну ничего себе, дети пошли!       – Один ноль в их пользу, – Анна подмигнула мальчишкам. Она предложила детям несколько развлечений на выбор, пока они с Эваном будут заниматься. В комнату как раз вошла высокая пожилая дама со старомодной прической – няня Амалии, как догадался Эван. Он не сильно переживал за дисциплину своих подопечных. Разве только Мейсон может вести себя шумно, но он уже достаточно взрослый, чтобы вести себя прилично в гостях. Они с Анной спустились по лестнице, ведущей из коридора в полуподвал, где был оборудован шикарный танцзал. Он был намного просторнее, чем тот, в котором они обычно занимались в клубе, и Эван слегка удивился, что Анна раньше не предложила ему проводить занятия здесь. Впрочем, с какой стати ей приводить его каждый раз в свой дом? Она ведь не такая, как Эдвард, который тащит в их квартиру всех подряд...       – Интересно, то слово, о котором говорил Мейсон... Это то, что я подумал? – Эван никак не мог сосредоточиться, то и дело возвращаясь к разговору в машине. – Никогда не любил Джорджа, не удивлен, что он говорил гадости в мой адрес...       – Хочешь всё же расспросить Мейсона поподробнее? Чтобы он повторил это слово пятнадцать раз и запомнил его окончательно? – вздохнула Анна, в очередной раз делая перерыв.       – Брось, ему же не пять лет, он школьник... Прекрасно он знает, что обозначает это слово... – Эван нахмурился. – Иначе бы сказал его без проблем.       – Не думаю, что его всерьез занимает этот вопрос... по-моему, ты излишне заостряешь на нём внимание... И мы так никогда не закончим! – напомнила она, включая музыку.       Эван пытался сосредоточиться на движениях, но выходило плохо, – сегодня ему было явно лень заниматься. Он дурачился и смешил Анну, пока та не сказала, что общение с детьми отправило его самого в детство, и она может дать ему скакалку попрыгать.       – Никогда не понимал, почему эту штуку считают девчачьей... почему прыгать должны только девочки? Это нечестно. Что в этом такого?       – Эван, ты хочешь попрыгать?       – Я тебя утомил, – резюмировал тот и, впервые за время их возобновившегося общения, потрепал её по волосам.       – Нет, но сегодня у тебя явно не рабочий настрой.       Ему действительно хотелось просто поболтать. Анна была одной из немногих его знакомых, с кем он чувствовал себя легко и просто, а значит, и позволял себе больше. Эван испытывал потребность поделиться и беззаботно поведал ей вчерашнюю историю Эдварда, только опустив момент их ссоры.       – Вот посуди сама... – втолковывал он, машинально выполняя движения. – Эд требует уважения к своей персоне с таким гонором, при том, что сам ведёт себя по отношению к Вере совершенно пренебрежительно! А ведь благодаря ей он сейчас занимает такие высокие позиции в модельном бизнесе! Что касается того, что его имя не упомянули во время демонстрации коллекции... но ведь она принадлежит Вере! Все права у неё, и этот пункт оплачивается. Он прекрасно знает об этом! Анна, вот скажи, разве я не прав?       Эван как будто искал подтверждения, желая, чтобы его успокоили. Женщина вздохнула и, немного потупившись, произнесла:       – Да, но его чувства тоже можно понять... Эдвард амбициозен и честолюбив. Он воспринимает Веру, как непосредственного конкурента...       – Веру? Как конкурента? – Эван фыркнул.       – Все хотела спросить, давно вы знакомы?       – Три года, а что?       – Я про Веру Вонг.       – О... – Эван задумчиво возвел глаза к потолку. – Почти девять лет. Давно. Я многим обязан ей... Знаешь... Она друг... Большой друг и...       – Ты наступил мне на ногу! – возмущенно воскликнула Анна.       – Ой, извини! Я не знал, что это твоя!       Они тут же начали смеяться. Анна как будто сама была не особенно настроена на серьезные занятия, хотя обратила внимание, что Эван делает успехи. Впервые за всё время их танцевальных встреч он действительно ТАНЦЕВАЛ, почти не прилагая усилий для самоконтроля. Она подумала про себя, что ему полезно отвлекаться на посторонние разговоры, это расслабляет и позволяет отпустить свое тело. Важно, что сейчас Эван не был озадачен стоящей перед ним целью завоевать какую-то награду, он делал это для себя самого, и ему нравилось.       После окончания тренировки – к слову, не очень продуктивной, – когда они поднялись наверх, Эван решился на то, о чем думал всё занятие. Узнав, что на сегодняшний день у Анны не было каких-то важных планов, он предложил ей пойти с ними гулять. Здесь был весьма практический расчет, который Эван не собирался утаивать. Когда женщина начала сопротивляться, он умоляюще произнес:       – Пожалуйста, это совсем ненадолго! Понимаешь, я беспокоюсь, как бы Мейсон снова не затеял эти дурацкие разговоры о моём семейном положении при Александре! А если рядом будет посторонний человек, он будет вести себя сдержаннее.       – Но, Эван... сегодня мой единственный выходной день, я хотела провести его с дочерью! – попыталась отказаться Анна.       – Возьми с собой Амалию, если хочешь! – он излишне эмоционально схватил женщину за руки, потом выпустил, отошёл в сторону, а затем снова подошёл. – Я отвезу вас домой потом.       Анна вздохнула и беспомощно развела руками, сдаваясь.       – Ладно, хорошо... уговорил.       – О, да? Класс! – он так обрадовался, что ей показалось – сейчас запрыгает от восторга.       Как новоиспеченная мама, она по личному опыту знала, как тяжело бывает справляться с одним ребенком, не говоря уже о троих! Например, Невин, как бы не любил Амалию, очень быстро терял к ней интерес и пугался, стоило девочке закапризничать и начать плакать. У Анны создалось странное впечатление: при всей искренней любви Эвана к племянникам и к сыну, он как будто немного побаивался их. Ей было интересно наблюдать за их общением, особенно это касалось Александра. Сын Эвана очень выделялся на фоне остальных детей молчаливостью и какой-то недетской серьёзностью. Сначала она даже заподозрила, что он плохо разговаривает, но когда Эван обратился к нему с каким-то вопросом, поразилась, насколько развита и богата речь ребенка. Ему было шесть, он выглядел младше своих лет, был худеньким и маленьким, но отвечал так серьезно и хорошо, что можно было заподозрить, что Алекс опережает в развитии сверстников на несколько лет. Она согласилась погулять с ними, но не стала брать с собой Амалию, которая уже проснулась. Девочка привела Эвана в совершенный восторг, он тут же подхватил её на руки, сказал, что она копия Анны, потом вернул матери, со смущением вспомнив в очередной раз, что опять нарушает запрет на подъем тяжестей. Ему как будто просто доставляло удовольствие быть рядом с детьми, прикасаться к ним, таскать на руках, играть и веселить. И ему было совершенно безразлично, сколько их сразу и кто из них является его родным ребенком. Когда они проходили по улице, одна пожилая женщина, умилившись на такую большую компанию, не выдержала и спросила:       – Какие очаровательные дети! Все ваши?       Вместе с Амалией их получалось четверо, но Эван ответил на полном серьёзе:       – Не все. Еще троих мы потеряли по дороге...       Обычно Анна с трудом воспринимала его шутки, но сегодня смеялась до слез. Ей ещё не приходилось видеть Эвана в такой ипостаси, и это было вдвойне забавно. Женщина подумала, что при всей его внешней серьезности, порой в нём самом проскальзывает много ребяческого, особенно, когда он расслаблен и не стремится произвести впечатление. Хотя Эван, несомненно, сильно изменился с момента их первой встречи. Одним словом, он легко находил контакт с детьми. Со всеми. Кроме своего сына. В какой-то момент Анна обратила внимание, что Александр сидит как бы отдельно от остальных, не принимает участие в разговорах, не смеётся, не говорит, пока к нему не обратятся. Если Мейсон и Элли буквально разрывали Эвана на части, визжа и смеясь, готовые бесконечно виснуть на нём и лезть обниматься, то мальчик как будто лишний раз боялся обратиться к отцу. Воспользовавшись моментом, когда дети вместе с Эваном унеслись покупать сладкие пончики, Анна подошла к Александру, который сидел на лавочке и играл в какую-то игру в телефоне.       – Алекс, можно я тебя спрошу?       Он поднял на неё поразительные, почти совсем черные, большие глаза. Он был невероятно хорошенький, но Анна не видела особого сходства с отцом.       – Спрашивайте.       – Почему ты такой грустный? Тебе не нравятся твои брат и сестра? Ты совсем не играешь с ними. И с папой. Вы так редко видитесь...       Александр молча уткнулся в телефон. Анна уже была готова признать поражение, когда мальчик неожиданно ответил:       – Он любит их больше, чем меня. Я знаю, что он считает меня странным... Ему бы хотелось, чтобы я был таким как Мейсон... а я не такой.       – Нет, это не так! – поразившись, воскликнула Анна. Она присела рядом и приобняла мальчика за плечи. – Твой папа очень любит тебя. Он всё время о тебе беспокоится...       – Вот именно! – Алекс поднял на неё блеснувшие глаза. – Обо мне все беспокоятся! Потому что считают ненормальным. И папа так считает. Ему бы хотелось, чтобы я был другим... Ему намного веселее играть с Мейсоном.       – Ох... – Анна не знала, что ответить на все это, как объяснить Александру, что он ошибается. Она видела, что Эван из кожи вон лезет, чтобы угодить сыну, а тот, значит, считает, что он его не любит...       – Ну, послушай, почему ты думаешь, что папа не любит тебя? – она попыталась подвести его к логичным рассуждениям.       – Если он любит, то почему не заберёт жить к себе? Мейсон сказал, что они живут с ним уже второй день... А меня он забирает на несколько часов раз в неделю... и мы всегда гуляем где-то. Он ни разу не приводил меня домой. – Александр сказал всё это так серьезно и рассудительно, что Анне стало не по себе. Она не знала, что возразить на все это, а главное, не знала, стоит ли ей делиться всем этим с Эваном? В конце концов, их семейные проблемы не ее дело...       Неожиданно их прогулка затянулась почти до шести часов вечера. Эван встретился с сестрой, и та забрала детей, которые под конец, утомлённые, тихо дремали на заднем сиденье машины. В нём самом будто бы закончился запас позитива и энергии, всю обратную дорогу до дома Анны, он молчал, уставившись на дорогу, и тишина, повисшая в машине, давила. Женщина была уверена, что Эван думает об Александре, возможно, он даже подозревает о каких-то таких мыслях сына, но не знает, что со всем этим делать. Как это ни странно, но грустный и задумчивый Эван нравился ей даже больше... Она поймала себя на том, что слишком пристально смотрит на его профиль, и в смущении отвернулась к окну.       Эван довез Анну до самого дома, и столкнулся там с Невином, который как раз загонял свой лендкрузер в гараж. Увидев Лайсачека, мужчина обрадовался и стал приглашать на ужин. Эвану бросилось в глаза, как напряглось в этот момент лицо Анны, и он отказался, объяснив это тем, что должен еще доставить сына домой.       – У вас отличный дом, – сделал он комплимент хозяину. – И танцзал просто шикарный. Намного лучше, чем в клубах.       Невин обнял жену одной рукой и, потрепав по плечу, воскликнул:       – Зайка, а ведь правда! Почему бы вам не проводить тренировки у нас дома? Зачем тебе мотаться куда-то ради пары часов, тратить бензин... – он хмыкнул. – Эван мог бы приезжать сюда.       Анна в легкой растерянности облизнула губы. Эван вдруг почувствовал её дискомфорт, почти недовольство, и ему стало не по себе. Неужели она просто не хочет видеть его в своем доме? Он настолько её напрягает? Когда они вместе, этого не чувствуется, но она явно держится чётких границ, которые не хочет нарушать. Он сразу как-то внутренне скис от этой мысли, вообразив, что делает что-то не то.       – Да... Пожалуй... Эван, если тебе будет удобно... Дорога ведь займет больше времени... – Анна, наконец, улыбнулась.       – Если тебя это устраивает...       – Да, вполне... – она пожала плечами. – Давай будем встречаться здесь, если тебя не раздражает детский плач...       – Ты знаешь, что нет.       – Ты точно не хочешь заглянуть к нам, выпить по стаканчику? – Невин был действительно гостеприимен, и в другой ситуации Эван бы легко согласился.       – Нет, извини, мне правда надо ехать... Сын ждёт. Спасибо, что составила мне компанию. Хороший был день... – он посмотрел в глаза женщине, и Анна внезапно покраснела.       Они попрощались, и Эван направился обратно к машине, где ждал Алекс. Невин с некоторым любопытством проводил взглядом высокую фигуру.       – Аня, а знаешь, мне его жаль.       Требунская слегка вздрогнула и с изумлением посмотрела на мужа. Невин задумчиво почесал небритую щеку.       – Сама посуди. Парень оказался не у дел. Был спортсменом номер один, а сейчас что? Почти инвалид.       – Ему помогают занятия, – заметила она.       – Вот и занимайтесь. Нет, правда, зайка, это лучшее, что ты делаешь. Это намного лучше, чем просто танцевать с посторонними мужиками и обниматься с ними перед камерами и зрительным залом... – в его голосе чувствовалось некоторое раздражение. Анна вздохнула. Невин был ревнив. И это многое осложняло в её работе и в их жизни.       – Ты правда хочешь, чтобы он приходил прямо сюда?       – А почему нет? Мне нравится Эван... Хоть он и голубой, но, по-моему, стоящий парень. И к тебе относится очень хорошо. Из всех твоих партнеров он был лучшим. Вот так...       Женщина вздохнула и посмотрела на разлитое в небе закатное марево. В воздухе пахло осенью. Она прислонилась к плечу Невина и улыбнулась про себя. На эти его слова ей было нечего возразить. Эван действительно был лучшим, но для неё это было скорее плохо, чем хорошо.