"Imagine" или "Все что нам нужно, это любовь.."Часть 2

      Дорога домой вышла странной. Подбросив Клая и Дирки до гостиницы и договорившись о созвоне в самое ближайшее время, они остались в машине втроем, вместе с Брайаном. Стефану сразу же бросилось в глаза, что брат Джонни приехал не в настроении. Пока чета Хилл разделяла их компанию, Боз старался держаться бодро, но по дороге к дому его прорвало.       – Она ведет себя так странно! Знаешь, я уговаривал ее оставить Эмму с родителями и поехать со мной, но она наотрез отказалась! Мне начинает казаться, что Саша просто не хочет видеть именно тебя, Джо... Как думаешь, что это все значит? Я чувствую себя идиотом, потому что она постоянно дает мне это понять...       Джонни был явно не в восторге от всех этих излияний. Он молча слушал возмущения брата, но в салоне повисла атмосфера нервозности. Стефан сделал вид, что изучает нечто интересное в планшете, и всё это его не касается.       – Я говорю ей: там будут Клай и Дирки... А она вдруг давай меня расспрашивать, что за Дирки такая... Я ей отвечаю, что, мол, твоя подружка школьная... Она узнала откуда-то про неё уже и удивилась, что ты вроде как опять начал с ней общаться. Разыскал её... Почему-то её это взбесило. Особенно то, что я назвал Дир твоей подружкой! Вообще выглядит так, будто она ревнует... Не знаю... Не меня же к ней! Джонни, мне иногда кажется, что Саша интересуется тобой и твоей жизнью больше, чем мной! А ведь она моя жена!       – Боз! Ты не можешь найти другого момента, чтобы все это обсуждать? – огрызнулся Джонни. – Может, вся проблема в том, что ты постоянно ноешь? Хватит ныть! Ты все время говоришь так, будто я виноват в том, что у тебя что-то не ладится с женой!       Машина подскочила на кочке, и Стефан едва не выронил планшет. Он чувствовал себя неловко от того, что становится свидетелем семейной разборки Джонни с братом, но тех как будто совсем не смущало его присутствие. Брайан был симпатичен швейцарцу, но, откровенно говоря, на фоне Джонни его младший брат выглядел этаким деревенским парнем-простачком, и его эмоциональная речь и вправду напоминала нытье.       – Я тебе говорил сто раз, что ей скучно! Я предупреждал тебя, что женщины этого не выносят. И рано или поздно начнутся проблемы!       – А я что? Что я должен сделать? Я как её должен развлекать? Я не организатор праздников и не клоун! Скучно? Да ты смеешься, Джо? У нас полугодовалая дочь! То ещё развлечение! Сейчас хоть не орет по ночам, можно высыпаться... весь день в каких-то заботах... Скучно! Ха! Наверное, твоих шуток не хватает...       – Да о чем ты вообще говоришь?!       – О том, что ты собственную племянницу два раза всего видел! Лишний раз тебя домой не затащишь. Жену уговариваю поехать – она ни в какую! Что за дурдом? Вы что, поссорились с ней? Когда?       – Мы не ссорились, можешь ты сменить пластинку уже? Задолбал! Ты приехал, чтобы мне мозги выносить? – Джонни разозлился, отвлекся от дороги, и они чуть не выехали навстречу кроссоверу, который, гневно сигналя, промчался мимо.       После этого Брайан поутих, но всё равно выглядел недовольным. Стефан вообще не до конца понимал, зачем тот приехал, зачем вообще приезжал так часто, и о чём эти двое так яростно спорили.       У Джонни определенно испортилось настроение, потому что, приехав домой, он буркнул что-то о том, что ему надо на стройку, позвонил кому-то по телефону (Стефан был почти уверен, что не кому-то, а Максу Хэмптону) и уехал, даже не предложив Ламбьелю составить ему компанию, словно тот уже был на стороне Боза. Эта досадная мелочь ещё больше убедила Стефана в том, что с визитом пора заканчивать.       Брайан, который теперь чувствовал свою вину за спровоцированную ссору, явно старался оправдаться. Он достал велосипеды и предложил немного прокатиться до ближайшей автозаправки, чтобы выпить пива вдвоём.       – Джонни договорился встретиться с Дирки и Клаем вечером и поужинать в рыбном ресторанчике. Так что у нас вагон времени... Я мечтаю о кружке Будвайзера! Чем еще спасаться в такую жару! – бормотал он, нервно размахивая руками, как бы всё время поясняя что-то.       Идея с прогулкой показалась Ламбьелю заманчивой, а если Джонни вернётся раньше, то будет сам виноват, что оставил его и помчался на встречу с этим белобрысым качком.       – Так Джонни не очень давно общается с Хиллами? – поинтересовался у Брайана Стефан, пока они ехали через поле к дороге.       – Вообще-то, Дирки он знает со школы, а с Клаем, её мужем, познакомился пару месяцев назад. У Клая строительная фирма в Дэлавере, но сейчас там какие-то проблемы, и Дирки обратилась к Джонни с просьбой помочь. Она знает про строительство катка, и Клай мог бы предложить свои услуги, тем более, что его фирма как раз занималась поставкой металлических конструкций... Всякие там ограды, решетки и т.д.       – Ты в машине назвал её подружкой Джонни в школе. Так странно прозвучало... – хмыкнул Стефан. – Как если бы они встречались...       – Ну, можно сказать, что они и встречались.       От неожиданности Стефан чуть не въехал в столб линии электропередач.       – Ты серьезно? У Джонни была девушка?       – А почему у него не могло быть девушки? – Брайан явно не видел в этом никакого противоречия. – Потому что Джо гей? Ну и что. Они же не спали друг с другом. Так, дружили, тусили вместе... очень многие в школе так и встречаются. Джонни тогда не подчеркивал особенно свою ориентацию... Ну, понимаешь, даже мама не знала... И для многих со стороны Дирки Бейкер была его девушкой. А он и не отрицал. Они же почти неразлучны были. Правда, после школы почему-то перестали общаться совсем... Ну, Джо тогда с головой в спорт ушел... А вообще, она стоящая девчонка всегда была. Я рад, что они снова сошлись.       Брайан болтал и болтал обо всем этом, как о совершенно обыденных вещах. Стефан поймал себя на мысли, что в действительности очень мало знал о семье Джонни, его друзьях вне фигурного катания. И выглядели они в его воображении совсем не так, как Дирки и Клай Хиллы. Друзья Джонни (те люди, кого он так называл, и те, кого Стефан знал) вполне соответствовали его образу экстравагантного фрика. Он словно специально выбирал таких странных личностей в свое окружение, чтобы при случае кого-то из них (например, Джастина) предъявить публике. Это странным образом напоминало "приятеля или подружку на сезон". Джонни знакомился, сближался с человеком, начинал проводить с ним кучу времени, а потом тот просто бесследно исчезал из его жизни, уступая место другому. Должно быть, у тех, кто относился к Джонни всерьез, просто не было времени поддерживать нужное амплуа и играть роли рядом, они не могли стать частью его стиля жизни просто потому что нормальному зрелому человеку это не надо. Они не стремились сделать с его помощью рекламу самим себе и афишировать их дружбу. Они просто оставались его друзьями.       – Кстати, хотел спросить, – Брайан отхлебнул пиво и заинтересованно посмотрел на Стефана, – ты, как деловой человек...       Стефан удивленно поднял брови.       – Думаешь, эта идея Джонни с катком и все такое... Делать что-то для города... Это всё серьезно?       – Я бы не хотел так думать, но почему бы и нет? Мне кажется, ему комфортно так жить. Он очень увлечён этой затеей.       – Думаешь? Хм... – Боз почесал небритый подбородок. Щетина на его лице была светло-рыжего цвета и смотрелась немного странно, как если бы Брайан был школьником, который хочет отрастить бороду из подросткового пушка. Несмотря на приближающий тридцатилетний юбилей, он выглядел точно так же, как и на фото десятилетней давности: худощавый, по-юношески угловатый, с будто еще не оформившимися чертами лица. Милый, но какой-то вечно невнятный, будто застрявший в переходном периоде между мальчиком и взрослым мужчиной.       – Я приехал, потому что надеялся уговорить его вернуться. Снова выступать, гастролировать... Я не представлял себе Джонни, ведущего жизнь фермера.       – Это очередная блажь. Никто в это не верит. Мама не верит, папа и я... Он просто играет очередную роль, которую себе придумал. Помню, было время, когда я злился на него за то, что он так редко приезжает домой, что стал эдаким городским денди: все эти тусовки... знаменитости... А сейчас я бы хотел, чтобы все было как раньше. Чтобы он жил своей жизнью... – Боз допил пиво и сделал знак официантке принести ещё одно. Он выглядел подавленным. – Он не может жить простой, нормальной жизнью... Он только создает в ней хаос. Саша – она, должно быть, думает, что из Джо вышел бы лучший муж, чем из меня. Я не дурак, я знаю, что она нас сравнивает. И все сравнения всегда в его пользу. Вот так.       Стефан не знал, что отвечать на это откровение. Он внутренне был согласен с Брайаном в том, что для Джонни с его характером и привычками будет трудно стать сельским жителем. Он должен блистать. И если пока ему хватает уважения и внимания соседей и обаятельного молодого архитектора, это не означает, что так будет всегда.       – А теперь снова о погоде... – бармен переключил канал телевизора. – Ураган «Саманта», устроивший настоящее бедствие на Карибских островах, ослабел до тропического шторма.       – Вот. Я же говорил! – Брайан фыркнул. – Не будет никакого урагана. Я сегодня утром спорил с мамой. Она почему-то очень беспокоится по этому поводу, не хотела меня отпускать... Знаешь, эти матери... Они такие тревожные. Мама боится ураганов. С детства. Ее дядя погиб в 74-м во время грозы. На него упал рекламный щит.       Стефан сочувственно кивнул. Они оба замолчали, допивая свое пиво и пялясь в окно. Солнце светило вовсю, а на небе не было ни единого облачка. Даже ветер не дул, и дорожная пыль от проезжающих мимо машин висела в воздухе зыбким облаком. Ничто не предвещало глобальных изменений в погоде, и Стефан, который немного обеспокоился утренними сообщениями, окончательно расслабился.       – Не знала, что ты куришь...       Джонни обернулся и увидел выходящую из дверей ресторана Дирки. В голосе женщины прозвучало веселое удивление.       – Ты решила за мной проследить? – он улыбнулся и накинул ей на плечи свою куртку, так как вечер обещал быть прохладным.       – Нет, я сказала, что отойду в дамскую комнату, но на самом деле вышла покурить...       Они оба рассмеялись. Дирки достала из сумочки сигареты – тонкий ментоловый Вог. Джонни посмотрел на точно такую же белую пачку в своей руке и почувствовал прилив тепла. Эта незначительная деталь показалась ему невероятно милой, как если бы Дирки вышла с детским плюшевым мишкой, которого он подарил ей лет в десять.       Они стояли на открытой веранде первого этажа, которую посетители использовали в качестве курилки. Стемнело. Ресторан располагался в отдалении от густонаселенных пунктов, рядом с озером, где ловили и после готовили свежайшую рыбу, лучшую в Коутсвилле. Время от времени слышался отдаленный гул проезжающих где-то машин. Джонни нравилось это место демократичными ценами, по-домашнему уютной обстановкой, вкусной едой и своей уединенностью. По вечерам в выходные все столики здесь были забронированы на неделю вперед, но Джонни знал хозяина заведения рыжего Джона – его сын Барни ходил с ним когда-то в начальную школу. Несомненно, здесь, в Коутсвилле, Джонни был знаменитостью, почти такой же, как Бред Питт или Опра Уинфри в Калифорнии, и это гарантирует ему некоторые привилегии. При этом никто особо не донимал его расспросами, не пытался залезть к нему в дом и сфотографировать, как он ест. Несмотря на простоту в общении, здешние люди были деликатны.       – Клай не знает, что я иногда курю, – пояснила Дирки. – И это единственный мой секрет от него.       – Вы выглядите очень счастливой парой... – Джонни ничуть не лукавил.       – Потому что мы действительно счастливы... – она повернулась к нему лицом и посмотрела серьезно и пристально. В темных глазах мелькнула легкая грусть.       Протянув руку, он слегка потрепал ее по щеке, тем самым жестом, каким любил это делать в юности.       Так странно... Вот они стоят друг напротив друга, два взрослых, состоявшихся человека, и видят самих себя в семнадцать лет. Даже не верится, что прошло столько времени. Джонни помнил, как в свое время, вспоминая о ней и заглядывая на Фейсбук, боялся увидеть располневшую, постаревшую, замученную семейными заботами Дирки Бейкер. Он знал, что она вышла замуж и родила двоих детей, знал, что к тридцати годам такое происходит с доброй половиной всех женщин. От скуки, от усталости, от отсутствия досуга и перспектив. Из задорных кокеток и королев выпускного бала они превращаются в унылых, вечно потеющих в очередях матрон с колясками, окруженных орущими отпрысками. А Дирки почти совсем не изменилась, ни за что не дашь ей тридцати двух лет – так весело и по-юношески азартно горят глаза, все та же лёгкость в движениях и ни одного лишнего килограмма на бёдрах и талии. Джонни знал, что сам изменился сильнее и едва ли выглядит моложе. Как он волновался перед их первой встречей, когда сам написал ей и предложил увидеться, как раз тогда, в апреле, когда приехал в Дэлавер на крестины Эммы! Нервничал, как школьник перед свиданием, думал, какое впечатление Дирки составит о нём, ведь они не общались столько лет, а то, что освещали в прессе, не способствовало позитивному впечатлению о нем. Он мог бы гордиться тем, чего достиг, ведь это больше, чем есть у многих, но Дирки всегда была лишена тщеславия, она не из тех женщин, кого можно было бы впечатлить крутой тачкой или золотыми часами. Она не писала ему восторженных писем, когда Джонни стал чемпионом США и получил бронзу на чемпионате мира. Она никогда не видела и не увидит в нём звезду. Это прекрасная черта наших друзей детства – видеть нас такими, какие мы есть.       – Джонни, я очень благодарна тебе за то, что ты делаешь для Клая.       – Ерунда. Он хороший и серьёзный парень, почему бы ему не помочь? Знаешь, нужно помогать людям, даже если вчера ты не знал их. Завтра они могут стать твоими друзьями...       – Можно, я поделюсь наблюдением?       – Валяй, – он докурил сигарету, но не спешил уходить.       – По-моему, Стефан ревнует тебя к Максу Хэмптону... – она произнесла это немного лукаво, наблюдая за его реакцией.       – Не знаю, возможно... – Джонни пожал плечами. – Но это его проблема. Я свободный человек...       – Ооо, – Дирки слегка приоткрыла рот от изумления, – так вы не... Ой, а я подумала...       – Мм?       – Я решила, что ты и Ламбьель... – она развела руками и рассмеялась, – что вы пара.       – Серьезно? Ты так решила? – настал черед Джонни изумляться. – Но это не так! Стефан мой друг... Не думал, что мы ведем себя как-то...       – Ох, Джонни, – она улыбнулась и махнула рукой. – Я знаю, что большинство гей-пар не проявляют открыто свои чувства на публике. Было бы странно, если бы вы двое начали целоваться за столиком...       Мужчина фыркнул и засунул руки в карманы джинсов, демонстрируя пренебрежение.       – Я бы мог поцеловать его, если бы хотел. В смысле, не то, что я хотел поцеловать Стефана! Я про то, что, если бы мы встречались, я бы легко мог это сделать!       Дирки засмеялась и шутливо ткнула его в бок.       – Ну да, конечно... Так я тебе и поверила! Когда мы в школе учились, что-то ни разу не видела, чтобы ты целовал парня!       – Зато я целовал тебя! – он с легким вызовом посмотрел на нее.       – Это не считается! Это не по-настоящему было!       – В каком смысле? – он сделал вид, что обиделся. – Ты думаешь, я целовался с кем-то другим иначе?       – Джонни, ну конечно! Неужели ты целуешь парня, которого любишь, и девушку одинаково? Ни за что не поверю! – она встала на цыпочки и стала слегка раскачиваться, отталкиваясь каблуками туфель.       – У тебя есть особенное романтичное представление о том, как целуются геи...       – Я не знаю, как целуются все геи, но не сомневаюсь, что ты целуешься хорошо, – Дирки улыбнулась.       Джонни охватило странное чувство. Он вспомнил тот раз... их последний поцелуй на выпускном, который перевернул всё. Дирки права. Всё было по-другому. Но тогда она его поцеловала, а он понял, что не может... Не может пойти ТАК далеко. Переступить эту грань, за которой стоят её чувства, нарушить их, поломать... Тогда. Не может не потому что... НЕ МОЖЕТ... А потому, что это было бы нечестно и неправильно...       – Дир, ты на меня сильно сердилась? Тогда? – тихо спросил Джонни.       Она сразу поняла, о чём он говорит. На лицо легла светлая тень грусти. Женщина пожала плечами, которые в его куртке казались еще более хрупкими и изящными. Джонни вдруг подумал, что если бы он был натуралом, то обязательно, еще в школе, влюбился бы в неё, и они поженились, и у них родились дети... Как у неё сейчас с Клаем.       – Я не сердилась... Я... Мне было просто очень грустно. Я все понимала и не обижалась на тебя на самом деле. Ты поступил честно. Но мне всё равно было грустно, понимаешь?       Он кивнул.       – Можно задать ещё личный вопрос?       – Задавай.       – Ты потом когда-нибудь... был с какой-нибудь женщиной? – она слегка смутилась, когда спросила это. Слишком много времени прошло с их последнего откровенного разговора.       Он моментально вспомнил про Сашу и готов был сказать "нет". Это был не тот пример, который он хотел бы вспоминать или озвучивать. И уж тем более хвастаться им. Даже вспоминать об этом было тяжело. Джонни хотел соврать, но не мог.       – Да. Один раз.       Дирки вздохнула, совсем, впрочем, не удивленная.       – И знаешь, я тогда подумал о тебе...       Она удивленно вскинула на него глаза.       – Обо мне?       – Да. Я жалел, что это не ты.       Джонни сказал это и испугался, подумав, как могла прозвучать эта фраза. Дирки смотрела на него с недоумением и каким-то волнением. Он был уверен, что почти слышит, как сердце у неё в груди начинает выстукивать учащенный ритм. Он забрал из пальцев женщины сгоревшую дотла сигарету, о которой та забыла, погасил его, выбросил в мусорку, а потом положил руки на плечи, спрятанные его курткой.       – Я должен озвучить это вслух... я надеюсь, ты правильно меня поймешь... Я сейчас собираюсь тебя поцеловать.       Она вытаращила глаза, на лице проступил испуг. Нервно хихикнув, Дирки прижала ладонь к губам и огляделась по сторонам.       – Ой, а если кто-то увидит?       – Ну, а что такого? Мужчина, одетый очень хорошо... Целует женщину, одетую... – он оглядел её в своей куртке, – как мужчина.       – Да, но...       Он слегка придвинул её к себе, заставив замолчать, несколько секунд смотрел прямо в глаза, потом наклонился и поцеловал.       Джонни пригласил в ресторан Макса Хэмптона. Стефан едва не поперхнулся, когда увидел направляющуюся в их сторону мужскую фигуру с белозубой улыбкой на пол-лица. Брайан только хмыкнул, бросив в сторону Ламбьеля понимающий взгляд. Первой мыслью было, что Макс намеренно отправился в то же заведение с целью встретить тут их компанию, но Джонни буквально через пять минут развеял эти надежды, радостно сообщив, что решил пригласить Хэмптона разделить с ними ужин, так как тот не имел планов на вечер.       "Отлично. Я ревную Джонни к этому недомерку, ходячей рекламе зубной пасты... Эти двое определенно нравятся друг другу, Джонни не зря пригласил его. Он хочет с ним переспать."       Стефан сцепил зубы и пробормотал какую-то короткую реплику в ответ на обращение к нему Клая Хилла. Он не мог ни в чем упрекать Джонни, тот свободный человек, и, как хозяин, может пригласить к ним в компанию кого угодно. Мужчина чувствовал себя не в своей тарелке, вроде того несчастного омара, которому Клай Хилл только что оторвал клешни. Он сам поразился, насколько появление парня вывело его из себя. И то, как Джонни ловко свёл разговор на архитектуру и начал петь дифирамбы Максу перед Дирки и ее мужем... Он что, делает это специально? Стефану даже не хотелось вступать в разговор лишний раз. Если бы он мог, то улетел бы домой прямо сейчас, из ресторана, лишь бы не видеть, как эти двое улыбаются друг другу улыбками людей... которые хотят переспать, чёрт возьми!       Когда Джонни вышел, Ламбьель ожидал, что Макс заявит о желании составить ему компанию и попрётся следом. На нём был ужасный пиджак с кожаными заплатами на рукавах. Как Джонни мог запасть на человека в такой одежде?       Буквально через минуту столик покинула Дирки, единственная, с кем он мог поддерживать нормальный разговор за столом, не считая Брайана, который откровенно клевал носом и сидел, копаясь в телефоне, то и дело показывая всем собравшимся фотографии маленькой Эммы Вейр.       – Что-то их долго нет... – спустя десять минут Макс озадаченно постучал по циферблату часов.       – Курят на улице, – Клай хмыкнул. – Дир думает, я не знаю, что она балуется сигаретами... Нашли возможность потрещать вдвоём наконец-то.       Стефан подумал, что так он и сам скоро начнет курить. Одновременно и стресс можно снимать, и появится повод больше времени проводить с Джонни наедине.       – А ты куда? – окликнул его Боз. – Тоже курить?       – Пойду позову их, – швейцарец не хотел, чтобы эта мысль пришла в голову Хэмптону, который, в отсутствие Джонни, совершенно не мог поддерживать разговор.       То, что обнаружил Ламбьель, выйдя на террасу, заставило его остолбенеть. Он сразу увидел стоящих рядом Джонни и Дирки, и ничего такого не было в них странного, не считая того, что эти двое целовались, стоя к нему в профиль, а светившая им с противоположного бока луна делала картину почти гротескной в своей грандиозности. Осознав, что стоит с раскрытым от удивления ртом, Стефан развернулся и медленно побрёл обратно в зал. Макс Хэмптон моментально вылетел у него из головы. Джонни и Дирки. Как это возможно? Может быть, он что-то не так понял?       В голове мелькнула безумная мысль: Джонни на самом деле не гей и все эти годы умело притворялся, поддерживая соответствующую репутацию. Его брак с Эваном был фиктивным, и это объясняло его отказы самому Стефану... Нет. Ерунда какая-то... У них же был секс, и Джонни не мог... ТАК притворяться. К тому же, у него еще был Дрю и Джеффри... Интересно, есть ли такое понятие, как латентная гетеросексуальность?       Дирки и Джонни вернулись за столик буквально через пару минут и, как ни в чём не бывало, продолжили беседу. Оба выглядели совершенно спокойными и невозмутимыми, будто ничего такого странного не происходило.       Стефан еле дождался окончания ужина, чтобы вернуться домой. Джонни ещё долго прощался с друзьями, уговаривая завтра же отправиться на верховую прогулку с последующим барбекю. Чёрт возьми, такое чувство, будто они попали во времена южной конфедерации! На прощание Макс добил Стефана тем, что поцеловал Джонни в щеку. Это выглядело так мило и по-дурацки одновременно, и то, как Джонни засмеялся в ответ на это... Словно говорил: эй, я знаю, что ты хотел бы поцеловать меня совсем по-другому, но здесь столько людей!       Всё это глупо. Стефан чувствовал одновременно обиду на Джонни и раздражение на самого себя. Ведь он сам остановился, когда ситуация могла повернуться в другое русло. Может быть, Джонни просто совершенно закис в этой глуши без секса и готов заняться им с каждым, в том числе со своей школьной подругой, если та согласится?       Пока они ехали в машине, Стефан старался не показывать упавшего настроения и делал вид, что внимательно слушает Джонни, который рассказывал о какой-то их с Дирки школьной проделке. Кстати, Дирки была очень мила... такая бойкая, уверенная в себе, современная молодая мать. Из тех, кто не усаживается перед телевизором смотреть ток-шоу с коробкой конфет, отправив детей спать, а скорее предпочтёт заняться с мужем сексом на диване в гостиной... Опять он думает про секс... Кажется, не у одного Джонни с этим проблемы...       – Можно к тебе заглянуть на минутку? – Стефан дождался, когда Брайан завалился на диван в гостиной перед телевизором, и постучал в комнату к Джонни.       Тот открыл дверь... Да-да, уже в трусах. Хотя, это вполне могли быть и короткие шорты, конечно...       На кровати валялся открытый ноутбук и кожура он банана... Так-так, он даже фрукты выбирает похожие на...       – Заходи, конечно, – Джонни удивленно посмотрел на Ламбьеля, пропуская того в комнату. – Ты странный какой-то весь вечер. Неужели из-за того, что я позвал Макса с нами на ужин?       – С чего ты это взял?       – Дирки сказала, что ты ревнуешь меня к нему... – Джонни усмехнулся.       – Насчет Дирки... Я видел вас... – он должен был это сказать. Просто должен, и всё.       – Видел нас?       – Да. Вы целовались на веранде... – Стефан снова почувствовал сильнейшее волнение. – Откровенно говоря, Джо, ты не перестаёшь меня удивлять. Мы знаем друг друга много лет, но сейчас мне кажется, что я совсем тебя не знаю.       Джонни молча подошёл к креслу, на котором висела снятая одежда, и нацепил на себя футболку. Словно решил, что после такого заявления ему небезопасно продолжать стоять в одним трусах.       – Я понимаю. Хотя, согласись, если бы ты застал меня, занимающимся сексом с женщиной в подсобке, твой шок был бы сильнее.       Стефан присел на кровать и произнес с деланным спокойствием:       – Не думаю, что это смешно, Джо. Она ведь замужем...       – Представь себе, я в курсе.       – Тогда я не понимаю... – мужчина развел руками. – Что это было? Я вышел, чтобы позвать вас и... потом весь вечер чувствовал себя полным идиотом!       Джонни повернулся к нему (все это время он отвечал "спиной") и произнес очень серьёзно, тяжело вздохнув:       – Кажется, настало время для откровенного разговора, да, Стеф? Да, я натурал.       В комнате повисла тишина. Стефан сидел и смотрел на него, не моргая. Джонни сохранял почти такое же выражение лица, словно они соревновались, кто дольше продержится. Наконец, Ламбьель нахмурился и недовольно бросил:       – Очень смешно, Джо. Тебе обязательно нужно всё довести до абсурда?       Джонни, уже не сдерживаясь, расхохотался и смеялся так долго, что на глазах у него выступили слезы. Его смех всегда был так заразителен и в некотором роде необычен, что швейцарец не смог устоять и присоединился к другу. Они смеялись минут пять, не меньше.       – Ладно... ох... – Джонни вытер выступившие слезы. – Признайся, хоть на долю секунды ты поверил...       – Нет, я не сомневаюсь, что это был не первый твой поцелуй с девушкой, и не имел в виду ничего такого...       – Ну да, сколько ты сам перецеловал их в разное время? – с сарказмом произнес тот, присаживаясь рядом.       – Дело не в этом... Но ведь она замужем, и вы друзья... зачем? Вы не нацеловались в школе?       Джонни слегка приподнял брови и положил руку Стефану на плечо. От этого простого прикосновения того бросило в дрожь. Джонни не дотрагивался до него сегодня весь день. Ни разу.       – Почему тебя это так волнует? Да, мы целовались. Но это ничего не значит, ты и сам понимаешь. Дирки никогда не сочтёт это за измену Клаю. Клянусь, я бы и его не против поцеловать, если бы он позволил... – Джонни слегка облизнул губы, и в глазах его появилась лёгкая, едва заметная томность.       – Тогда зачем?       – Мне просто захотелось. Мы увлеклись воспоминаниями... Это было очень приятно. Но не волнуйся, мы без языка, – добавил он и снова засмеялся.       – Я не волнуюсь.       – Волнуешься. Иначе бы не допытывался у меня о такой ерунде.       – Я почему-то никогда не думал, что для тебя поцелуи – ерунда...       В какой-то момент Стефану показалось, что Джонни сейчас его поцелует. Лицо мужчины снова стало серьёзным, в зелёных глазах мелькнуло... Нет, не удивление, скорее, какая-то досада. Он слегка покусывал нижнюю губу и будто о чем-то размышлял.       – Смотря кого я целую.       – Например, Макса Хэмптона?       Это вырвалось невольно. Стефан тут же прикусил язык. Он выдал себя. Абсолютно.       – Макса? Ты видел как я целовал Макса? – теперь в голосе звучал откровенный вызов.       – Нет. А ты... Да?       – Нет.       "Ох... С души будто свалился стокилограммовый камень."       – У нас не было на это времени.       – Но если бы он тебя поцеловал, ты бы не стал возражать, правда?       – Тебя, я вижу, очень интересует эта тема, Стеф. С кем я целуюсь... и всё такое... Вообще-то, я не обязан отвечать тебе на этот вопрос. Я свободный человек и целуюсь, с кем хочу. Если я решу сделать это с Максом, то сделаю. И предвосхищая твой мысленный вопрос: да, к сексу это тоже относится. Я не соблюдаю целибат, если только временно и вынужденно. И мне не девятнадцать лет, когда я думал, что буду заниматься этим только с тем, в кого влюблюсь. Опыт показывает, что это не гарантирует большого удовольствия, – мужчина хотел встать с кровати, но швейцарец, неожиданно для самого себя, удержал его за плечо и, потянувшись, поцеловал... в щёку. – Это ещё что такое? – изумленно воскликнул Джонни, снова засмеявшись. – Тебя так умилили мои слова?       – Джонни, что ты скажешь, если я останусь сегодня у тебя? – Стефан сглотнул.       – Если я тебя не выгнал за эти дни, то, пожалуй, можно.       – Ты же понял, о чем я.       С этим просто невозможно было справляться. Почему он должен себя ограничивать? Ради кого?       Джонни уставился на него. От этого взгляда, в котором не было и намека на то, что он ожидал увидеть, сердце упало.       – Стеф... Знаешь, я... Я действительно не знаю, что сказать на это... – Джонни встал и в волнении заходил по комнате. – В первый день твоего приезда ты целуешь меня, потом говоришь, что не хочешь продолжать из-за парня, с которым у тебя такие запутанные и сложные отношения. Я понял это и даже... знаешь... Я зауважал тебя! Потом ты снова целуешь меня там, в амбаре, во время грозы... И мы почти занимаемся сексом, поэтому я решил, что ты на самом деле хочешь этого и придумал всю эту историю с парнем, чтобы заинтересовать меня. Но потом ты... ты вдруг говоришь мне "нет"! Стоит ли говорить, что я чувствовал себя так глупо, что мне и в голову бы не пришло настаивать. И вот теперь ты приходишь ко мне в комнату и предлагаешь переспать! У тебя проблемы, ты в курсе?       – У меня? – Стефан тоже встал. – Я не заигрываю с теми, кто на меня работает, и не целую лучшую подругу, которая замужем за парнем, которому накануне собирался помочь с работой!       – То есть, ты решил, что я в настолько отчаянном положении, что готов бросаться на всякого, кто подвернётся под руку, будь то мужчина или женщина? И ты решил сделать мне это благотворительное предложение?       – Конечно же, нет! – Стефан соврал ровно наполовину. Потому что он, вообще-то, подумал именно так. Не то, чтобы Джонни бросался на всех, конечно, но...       – Это из-за Макса, да? – неожиданно, резко развернувшись, спросил его Джонни.       Ламбьель вздрогнул.       – Что? С чего ты взял? Я не знаю, кто тебе это сказал, но...       – Дирки. Я же сказал... И я думаю, она права.       – Дирки? – Стефан, наконец, сообразил, о чем речь, и с облегчением произнес: – Он слишком откровенно к тебе клеится, вот и все.       – Уходи! – Джонни всё ещё злился.       – Чёрт тебя возьми, Джо! – взорвался Стефан. – Почему мы не можем просто сделать это? Я уверен, что с прежними твоими любовниками у тебя не возникало подобных заморочек! Почему со мной ты ведешь себя, как капризная девочка?       – Не знаю, может быть, потому что ты сам вечно ведешь себя, как озабоченный мальчик? – Джонни неожиданно хмыкнул и разом как будто перестал сердиться.       – Мы же не будем ссориться из-за этого снова, правда? – Стефан сбавил тон, вдруг увидев их двоих со стороны. Ему стало смешно.       – Тем, кто живет со мной в одном доме, лучше поддерживать со мной дружеские отношения... А то, знаешь, можно проснуться в куче лошадиного навоза...       Они рассмеялись. Стефан подумал, что еще пару лет назад такая сцена непременно закончилась бы тем, что они накричали бы друг на друга, поругались, и один из них ушёл, громко хлопнув дверью. Он не хотел ругаться с Джонни, но знал, что его самого легко спровоцировать на конфликт. Не то, чтобы он такой уж вспыльчивый... Но, когда дело касалось близких людей, редко удавалось сдержаться, и это был его главный недостаток. Вот Джонни, и это бросается в глаза, стал намного более сдержан в словах.       – Ну, и как мы поступим?       В дверь постучали, и они услышали голос Боза.       – Можно войти?       – Можешь не спрашивать... – Джонни закатил глаза.       За дверью раздалось шуршание.       – А я не увижу того, чего не должен видеть, потому что не хочу этого видеть никогда?       – Какого хрена, Боз!? Ты, в конце концов, мой родной брат! – Джонни распахнул дверь, впуская его внутрь.       Тот зашел, чтобы взять зарядное устройство для телефона, которое забыл дома. Когда он покинул комнату, Джонни не выдержал и с возмущением воскликнул:       – Это невероятно! Почему все думают, что мы с тобой спим? Черт, всю жизнь, сколько я помню! Все! Даже моя мама! Представляешь, когда я сказал ей, что ты приедешь сюда на пару недель, она заявила мне: "О, Джонни, так вы опять сошлись со Стефаном?" Опять!!! И Боз туда же... Чем, он думал, мы здесь можем заниматься?       – Он слышал твой смех...       – Это намек на то, что я ржу, как лошадь, когда занимаюсь сексом с кучей разных парней, которых представляет всякий родственник, который знает, что я гей! Ведь нет ничего веселее! – мужчина гневно фыркнул.       – Может быть, это намек на то, что нам стоило бы... мммм... – Стефан запнулся. Определенно, настрой был потерян после нескольких минут пререканий и смеха. Было просто глупо продолжать обсуждать это. У них действительно всегда всё выглядит вот так по-идиотски. Даже когда они хотят, то не могут заняться любовью... Потому что все время либо ругаются, либо доводят до смешного абсурда слова друг друга.       Джонни отошел к окну, распахнул створку и, присев на подоконник, закурил.       – Знаешь, Стеф, я думаю, если бы я сейчас сказал тебе: "оставайся у меня", ты бы опять придумал какую-нибудь отговорку в последний момент.       – Нет, не придумал бы. Я уже использовал весь свой скудный арсенал...       – Ты мне нравишься. Это правда. Но... Тебе не кажется, что тот факт, что нам вечно что-то мешает сделать это, говорит о том, что на самом деле этого делать не нужно? – Джонни повернулся к нему и посмотрел очень серьезно и немного печально. Он наморщил лоб и приложил руку к виску. – Я действительно не уверен, милый, что мы сможем оставаться друзьями, если станем любовниками.       – Мы действительно слишком много обсуждаем это для людей, которые хотят ими стать... – Стефан сказал это и, к собственному удивлению, испытал облегчение. Он был рад, что всё хотя бы не закончилось ссорой. Джонни улыбнулся ему, и через минуту они просто пожелали друг другу спокойной ночи. Ламбьель вернулся к себе и достал из-под кровати чемодан. Еще три дня до отъезда, но можно начать собирать некоторые вещи. Теперь он был уверен: между ним и Джонни никогда не будет романа или чего-то похожего. Видно, просто не судьба.       Звонок... Откуда? Кажется, скайп...       Джонни, не заметив, как задремал, слушая музыку в телефоне, проснулся от трели, которая раздавалась в наушниках вместо мелодии. Он посмотрел на дисплей и вздрогнул. Саша.       Гудок продолжался, а он сидел в замешательстве, уставившись на танцующую на экране телефонную трубочку. Она бы не стала звонить просто так. Возможно, случилось что-то по-настоящему серьезное.       Мужчина глубоко вздохнул и принял вызов.       – Алло...       – Джо, привет... – знакомый голос действительно звучал как-то странно. – Прости, что я звоню тебе так поздно...       – Да ничего... Я уже... проснулся... – он встал с кровати и нервно заходил по комнате. Часы показывали десять минут первого.       – Я увидела, что ты в скайпе.       – Саша, что-то случилось, да? – он решил разобраться со всем сразу. – У тебя такой голос...       В трубке повисла короткая тишина и раздался судорожный вздох, как будто человек пытается взять себя в руки. Джонни остановился у окна и прислонился к раме, чувствуя, как сильно бьётся сердце. Неужели у них теперь всегда будет так? Всю жизнь?       – Джонни, я не хотела звонить тебе с этим, но больше не могу. Я тебе пообещала, что не уеду, помнишь? Я прожила здесь целый год... Еще один бесконечный, кошмарный год. Я не могу просто всё взять и бросить теперь. Ты знаешь, почему. Из-за тебя. Пока ты не разрешишь...       В лёгких перестало хватать воздуха. Джонни почувствовал, как его начинает охватывать паника. Вот так, за одну минуту... Он не видел лица Саши, но её голос внушал ему ужас. Словно она может сделать что-то действительно страшное. Например, решит покончить с собой так, чтобы он всё слышал по телефону... И уже стоит на краю балкона...       – Джонни, я прошу тебя, не осуждай меня. Я знаю, что в глубине души ты понимаешь... мне кажется, ещё немного – и я сойду с ума.       Он прервал ее.       – Что случилось? Ты можешь просто сказать это внятно, потому что я ничего не могу понять!       – Брайан тебе не рассказывал? Я думала, он тебе обязательно расскажет... Я не могу больше притворяться и делать вид, что счастлива. Я ему сказала, что хочу развестись...       Джонни распахнул закрытое окно и высунулся наружу. Ему жизненно необходим был глоток воздуха. Главное, самому не вывалиться наружу в порыве эмоций. Глупая будет смерть. Хотя, он может и не умереть, а просто остаться калекой...       – Я не пойму, чего ты хочешь от меня? Это ваши дела, Саша, я в них не вмешиваюсь.       – Потому что я хочу уехать, но тогда мне придётся забрать Эмму.       – Куда уехать?       – К брату. Рома сейчас в Техасе.       – Ты с ума сошла? Ты знаешь, что такое жизнь в Техасе? Это еще хуже, чем в Дэлавере.       Нужно было сказать что-то, уговорить ее... Отговорить... Она ведь сделает это. Сделает...       – Джонни, я не могу жить с твоим братом только потому, что он любит меня и что он твой брат! – она повысила голос, и Джонни испуганно огляделся, как будто Саша стояла в его комнате и их могли услышать. – Это совершенно невыносимо! Я... Я была на грани... Я ему чуть не рассказала про нас...       Он чуть не выронил трубку.       – Я обещала тебе попытаться – и попыталась. Я надеялась, что когда Эмма родится, ты будешь хотя бы иногда приезжать. Знаешь, мне бы было намного легче, если бы я знала, что ты хотя бы не ненавидишь меня за то, что я родила тебе дочь...       Это был кошмар. Она говорила и говорила, а он ничего, решительно ничего не мог ей ответить. В голове пульсировал только единственный страх: Боз не должен узнать, не должен. Что ему сделать, чтобы заставить её замолчать? Может быть, нанять киллера и убить? О, Господи!       – Я тут совсем одна... Ну неужели у тебя нет ни капли сострадания? Господи, Джонни, я никогда от тебя ничего не требовала...       – Да, кроме того, чтобы я стал отцом твоего ребёнка. Ерунда. Мелочь...       – Ты сам этого хотел, – она, кажется, успокоилась и взяла себя в руки. – Ты хотел. Ты понимал, что это, возможно, твой единственный шанс иметь ребёнка. Ты бы не смог его усыновить. Ты бы не смог растить его один... ведь ты можешь не встретить такого мужчину, с которым решишься на это... Все эти планы и разговоры...       – Ты, наверное, уже и сама пожалела об этом... – он стукнулся несколько раз головой об оконную раму.       – Нет... – Саша помолчала. – Не пожалела. Знаешь... Это, должно быть, ужасно смешно, но я всё равно тебя люблю. Мне кажется, что бы ты ни делал, так будет. Всегда. Если бы я могла тебя просто взять и разлюбить, то сделала бы это. Но я не могу.       – Тебе это кажется...       – Если бы мне это казалось, я бы давно послала все к чёрту, Джонни, забрала Эмму и уехала. Но я уважаю тебя и твою семью. Я осталась только ради тебя.       – Чего ты хочешь? – он смотрел в темноту, плотно сжав зубы.       – Просто тебя увидеть. Может быть, тогда я смогу продержаться еще один год...       – О, Господи! – простонал он.       – Не волнуйся, я не буду просить тебя снова спать со мной. Но я бы хотела, чтобы ты провел с Эммой хотя бы полчаса, а не шарахался от неё и меня по разным углам.       – Саша, я не могу сейчас приехать. У меня гости. Но я обещаю, что заеду, когда будет такая возможность... – он пытался говорить спокойно.       – Тогда я приеду.       – Ты ненормальная?       – Я скажу, что поеду к Бозу... Он будет рад.       – Рад? После того, как ты сказала ему, что хочешь с ним развестись? Неужели ты не можешь подождать пару недель?       – Они ничего не изменят. Я хочу тебя увидеть.       – Перезвони мне, я включу камеру, – вяло попытался отшутиться он.       – Спокойной ночи, Джонни.       Она отсоединилась так внезапно, что он не сразу понял, что разговор закончен. Тихо выматерившись про себя, мужчина закрыл ставни.       Стоявший возле соседнего окна Стефан вышел из оцепенения. Тихо, так, чтобы не было слышно, прикрыл своё окно и присел на кровать. Он не собирался подслушивать чужой разговор. Должно быть, Джонни просто не подумал об их соседстве, когда высовывался наружу, и о том, что его может быть прекрасно слышно.