"Imagine" или "Все что нам нужно, это любовь.."Часть 2

      Здесь, на озере, вечер наступал быстрее. Восхищаясь красотами природы днем, Анна даже представить себе не могла, что через пару часов будет наблюдать воочию одно из самых красивых зрелищ в жизни. Небо прояснилось, и заходящее солнце окрасило горизонт в ярко-апельсиновый цвет. Он отражался от гладкой поверхности озера, смешиваясь с кристально синим; деревья словно окатило золотой пылью, ветер стих, не шевеля ни единого листочка. Она сделала на камеру телефон несколько самых потрясающих снимков в своей жизни, но почему-то ими совсем не хотелось делиться в инстаграмме. Все это великолепие длилось минут десять, не больше. Солнечный диск "утонул" за горизонтом, уступая место сумеркам.       Они все-таки поставили обе палатки, и Эван, шутки ради, предложил Анне, перед тем, как она соберется спать, зашить вход изнутри, а утром распороть нитки.       – Давай сделаем, как в гостинице: я лягу в той палатке, а ты с детьми в нормальной...       – Если она опять не рухнет на нас среди ночи... – хмыкнула Анна. – Может быть, ты покараулишь нас снаружи?       Она беззлобно подшучивала над Эваном, но он и не думал обижаться. Как это обычно бывало с ним, когда они оставались наедине, без пристальных "глаз" фотокамер, он расслаблялся и сразу же становился очаровательным, милым, спокойным и мягким – таким, каким нравился ей больше всего. Почему-то до этой поездки Анна совершенно не мола представить Эвана в подобных походных условиях. Ей казалось, он должен отдавать предпочтение комфортабельному отдыху где-нибудь на морском побережье в Европе или экзотическом острове, пить мартини в шезлонге и загорать, спрятав лицо под темными стеклами брендовых очков. Удивительно, как в нем сочетались эти не сочетаемые, на первый взгляд, вещи. Ей казалось, что она составила о нем вполне верное мнение, но Эван каждый раз умудрялся преподнести ей сюрприз.       С костром дело обстояло проще, чем с палаткой, но это потому, что он умудрился привезти с собой в багажнике не только разжигающую жидкость, но и, прости Господи, идеальной формы бревнышки для костра.       – И ты еще спрашивал меня, зачем я взяла столько вещей! Ты посмотри лучше на себя! Чего у тебя там только нет... Даже мини-холодильник! Ты бы еще барбекюшницу с собой взял...       – Она бы не поместилась в багажник. И тут только все самое необходимое, я не беру с собой лишних вещей. Да, иногда их бывает много, но они не лишние! И согласись, холодильник нам нужнее, чем две косметички и мягкие игрушки... – хитро глянув на женщину возразил Эван.       – Это для Амалии – она не засыпает без своего плюшевого слона! И где ты видел у меня две косметички? У тебя вообще лежит электропила! Зачем надо было брать ее, если ты купил готовые дрова?       – Готовые дрова тоже надо пилить. Вдруг их не хватит? Или вдруг я на самом деле ужасный маньяк, который заманил вас сюда, намереваясь порезать на куски электропилой... – Эван сделал страшные глаза и шагнул к ней, вытянув руки. Решив подыграть ему, Анна в притворном ужасе закричала, и несколько минут они откровенно валяли дурака, гоняясь друг за другом и Амалией с Александром, которые радостно приняли участие в игре. Анна думала о том, как это здорово – иногда ужинать какими-нибудь жуткими полуфабрикатами, которые берешь с собой в поход, вроде банок с консервами... а потом варить кашу в чугунном котелке над костром... но Эван развеял ее приключенческие фантазии, достав из холодильника упаковки с салатами, готовые ростбифы, сэндвичи и термосы с чаем.       – Тебе было явно нечем заниматься в рабочее время... – женщина тяжело вздохнула.       – Просто я знаю, где покупать готовые домашние обеды. Знаешь, когда я был в сборной, то мы все только и делали, что мечтали о фастфуде... Макдональдсе, чипсах, мороженом... И так странно... теперь я, вроде бы, могу все это есть, но уже не хочется. Ну, только если мороженое...       Анна подумала, что словосочетание "готовые домашние обеды" звучит как-то не очень, но учитывая, что сама она взяла только фрукты и... электрический чайник (куда ты собираешься его воткнуть, спрашивается...), ирония была бы неуместна. Напротив, она испытывала исключительно благодарность.       После ужина женщина уложила уставшую Амалию в палатке, тепло укутала девочку и посидела с ней, дожидаясь, пока та уснет. Было всего восемь вечера, но из-за темноты, отсутствия телевизоров и других шумных электроприборов, тело расслаблялось быстрее, готовое перейти ко сну. Они посидели у костра втроем, играя в слова. Причём Александр снова поразил ее до глубины души своим словарным запасом, который опережал его развитие лет на пять. Эван и сам время от времени бросал на сына удивленные взгляды, и в его реакции было больше беспокойства, чем гордости. Он не чувствовал своей заслуги в развитии мальчика, он просто каждый раз обнаруживал что-то новое, упущенное им за время отсутствия.       – Я надеюсь, ты не собираешься зашиваться изнутри палатки? – Анна зевнула, чувствуя ужасную усталость. Костер почти догорел, и похолодало. Она уже переоделась в термоштаны и толстовку, надела шерстяные носки, но всё равно боялась замерзнуть. Не хотелось отходить от костра и возвращаться в темную палатку, где было хоть и не сыро, но всё равно неуютно.       – Да нет, обычно так делают в больших походах куда-нибудь в лес или в горы... Знаешь, на случай если в лагерь ночью забредет медведь... Но здесь максимум бегают какие-нибудь кошки.       Они посидели немного, после чего Анна встала, пожелала ему спокойной ночи и отправилась в свою палатку, где спали дети.       Эван смотрел на догорающие угли, пока глаза не начали слипаться. Он залил костер водой, проверил сигнализацию в машине, взял из багажника ортопедическую подушку и залез в свою палатку. Решив не раздеваться, чтобы не простудиться, мужчина забрался в спальный мешок и попытался устроиться поудобнее. Вокруг стояла звенящая тишина. Летом всегда можно слышать стрекотание сверчков или шорох каких-нибудь короедов, лес шумит, ухают ночные птицы. А сейчас, в конце сентября, здесь все будто замерло, заснуло, готовясь к холодам. Мужчина закрыл глаза, стараясь расслабиться. Как назло, в голову снова полез его визит к доктору Льюису накануне. Эван никак не мог выбросить из мозгов их разговор, то и дело мысленно возвращаясь к нему и пытаясь понять, что же с ним происходит.       – Я решил, что возможно, мне нужно начать принимать стимуляторы, потому что так больше не может продолжаться... – Эван чувствовал бессильную ярость, даже только говоря об этом.       – Эван, мы знаем, что в основе твоего невроза лежит два базовых чувства: стыда и вины. Стыд отличен от чувства вины тем, что почти всегда имеет некоторую окраску, связанную с базовыми потребностями на телесном уровне, возможно, в твоем случае импотенция связана именно с ним. Попытайся вспомнить какой-нибудь эпизод из детства или подросткового возраста, когда тебе было стыдно.       Эван ненавидел, когда врач просил его вспомнить что-то такое. Неприятное. О таких вещах ожидаемо стараешься забыть, а здесь, сидя в этом кресле, из тебя начинают тянуть их буквально щипцами.       – Мне было стыдно, когда я понял, что гей. Помните, вы как-то спросили меня, что я ощущал, когда впервые понял, что меня привлекают мужчины... – Эван возбужденно вцепился в подлокотники кресла. – Представьте, что вы живете в маленьком городке, где есть один единственный магазин со всем необходимым, и вы ходите туда всю жизнь. Будучи ребенком, вы ходите туда с родителями, делаете покупки, и вас знают все продавцы. Они улыбаются вам, спрашивают, как дела... Но вот однажды в этот самый магазин вы приходите, чтобы купить, например, бутылку вина и презервативы. Не важно, что вам уже есть восемнадцать, и закон разрешает продавать вам все это... По содержимому вашей корзины все знают, что вы едите на обед, какую читает прессу... и вот теперь всем известно, что сегодня вы планируете пить и заниматься сексом. И завтра об этом будет знать весь город. Даже если продавец ничего не скажет вслух, никак не прокомментирует это, в его взгляде вы всё равно увидите осуждение. Вот так вот просто. Вы просто покупаете презервативы, но это выглядит, будто стоишь посреди улицы и орешь: я собираюсь трахаться всю ночь как сумасшедший! Я думаю о сексе каждую минуту! – Эван неожиданно засмеялся. – Вот. Вот что это за ощущение. Мир вокруг тебя будто маленький магазин в провинциальном городе. Ты можешь делать вид, что тебе плевать. Но при всём желании ты не можешь взять и пойти в другое место. Ты делаешь это, покупаешь то, что тебе нужно, или не покупаешь... Но тебе всё равно стыдно.       – Да, это очень хорошее сравнение... – доктор Льюис словно вынырнул из пучины каких-то собственных размышлений. – Но я немного о другом. Какой-то конкретный эпизод, когда бы ты испытал стыд за проявление своей сексуальности.       Эван задумался. Первые раз он в этом смысле "столкнулся" с Джонни, в 2002 году, до этого у него не было никаких сексуальных контактов с парнями, даже поцелуев. Но если вспомнить тот эпизод... Нет, ему не было стыдно. Волнительно, страшно при мысли, что об этом может кто-то узнать... Но стыдно..? Нет. Ему было хорошо. Он не мог обманывать себя, внушая, что ему это не понравилось. Тогда он по-настоящему ощутил, каково это... трогать мужчину, чувствовать, как он трогает тебя... Он даже не представлял до того момента, какие это ощущения. Нужно что-то другое...       – Ты сейчас подумал о Джонни? – Роджер Льюис слегка улыбнулся.       – Да. Потому что до него я никогда не задумывался о том, что мне нравятся парни... – признался Эван. – Возможно, в какой-то мере я даже злился на него за это... Хотя, на самом деле, злился на себя.       – Мне кажется, у тебя с Джонни все произошло не совсем так, как ты думаешь. Твои чувства к нему носили более сложный характер, чем просто сексуальное влечение. Вы были соратниками и соперниками, вы были командой и одновременно старались подавить друг друга. И вы оба встретились в такой сложный момент начала подросткового возраста... Этот сумасшедший взрыв гормонов, которые переворачивают в нашем теле все вверх дном. Джонни поразил тебя не просто как фигурист. Он обладал тем, к чему ты сам так стремился – талант, любовь окружающих... Может быть, на самом деле это была даже не любовь с твоей стороны, а подсознательная попытка идентифицироваться с ним. Стать Джонни Вейром. Парнем, которому не стыдно быть собой.       – До Джонни я не соприкасался с этим по-настоящему, но сейчас мне кажется, что мужчины волновали меня и до этого...       – На самом деле, это естественно, Эван. Большинство детей перед вступлением в подростковый возраст проходят гомосексуальную стадию. Для мальчиков смотреть на взрослых мужчин и испытывать волнение – это нормально. Это тот путь принятия себя и своего тела, который проходит любой человек. Объектом интереса у ребят всегда становятся мужчины, на которых они хотят быть похожими. Просто потом происходит естественный процесс становления сексуальности, который уводит интерес к представителям противоположного пола. Мы как бы отпускаем себя в большое плавание. Гомосексуальная стадия бывает необходима, как некая зона комфорта, где ребенок может познавать мир среди тех, кого лучше понимает. Мальчик с мальчиком, девочка с девочкой. Это не так страшно. В твоем же случае эта стадия сформировала вторичную гомосексуальность, в этом весь вопрос. По какой-то причине ты не продолжил идти по этому пути, неся на своих плечах тот самый стыд и ответственность... – Роджер снял очки, как делал всякий раз, когда хотел сказать какую-то важную фразу. – Я прошу тебя подумать и вспомнить, когда ты испытывал очень конкретный стыд за свои желания в возрасте до 15 лет. До того, как ты получил первый опыт.       Тихое дыхание рядом. Открыв глаза, он видит нависшее над ним в темноте лицо. Саша.       – Что ты здесь делаешь? – Эван садится и в недоумении смотрит на нее. – Ночь же...       – Ты на меня не сердишься?       – Сержусь. Ты меня выставила идиотом!       Саша нервно облизнула губы. В распущенных каштановых волосах застряла еловая иголка. Он осторожно вытаскивает ее и отбрасывает в сторону. Сколько им? Четырнадцать? Тринадцать?       – Я не могла тебя там оставить! Ты что! Нас бы всё равно нашли...       Он, конечно, тот еще лох. И кто придумал эту коллективную вылазку на природу? Он никогда не любил походы...       Они отошли совсем не далеко от лагеря, просто брели и болтали, пока не сообразили, что понятия не имеют, в какую сторону надо возвращаться обратно. И ему, конечно, ничего лучше в голову не пришло, чем предложить забраться на дерево, чтобы посмотреть сверху, где их лагерь! Это казалось совсем простым делом... Он залез и даже увидел, что надо. Вот только обратно слезть не получилось. Застрять на этом дурацком дереве уже под вечер... а еще все эти разговоры о том, что в западной Монтане водятся медведи гризли!..       – Надо мной же все ржали... Неужели нельзя было подождать?       – Чего? Пока ты свалишься оттуда? – Коэн хихикнула, а потом сползла ниже, уткнувшись подбородком ему в грудь. – Эван, не дуйся. Не каждый бы смог залезть ТАК высоко...       Вечно она над ним издевается... Почему все девчонки такие вредные? Им лишь бы хихикать над кем-то... Они с Сашей хоть и друзья, но было бы намного лучше, если бы она не подшучивала над ним при каждой удобной возможности.       Эван тяжело вздохнул и уставился в потолок палатки. Ужасно здесь, просто ужасно! Надо было отказаться, как все нормальные люди... Никто не любит комаров, жуков, муравьев и прочую гадость, которой здесь полно... Джонни вот отказался.       – Скажи, что не злишься, – Саша сложила ладони под подбородком и смотрела на него с широкой улыбкой.       Подлизывается...       – Ладно, – он тяжело вздохнул. – Но обещай, что так делать больше не будешь?       – Звать на помощь, если ты залезешь на дерево и не сможешь слезть обратно? Ну, окей.       Наверное, можно принять за извинение.       – Ладно... я спать... – Эван повернулся на другой бок и положил ладонь под щеку. Завтра они вернутся домой и увидятся снова только через пару месяцев. К тому времени все забудут этот дурацкий эпизод. Он на это надеялся.       – Можно я останусь тут, мне холодно... – она действительно зябко поежилась. – И Сара твоя ненаглядная все время храпит.       – Она не моя... – фыркнул Эван, невольно покраснев. Саше палец в рот не клади, дай посмеяться над чем-нибудь... ага, над ним. Бедная Сара... И она еще живет с ней в одной палатке! Хорошо, что он взял свою, и никто не валяется под боком, мешая спать.       – В смысле, тут? – не понял он. – Где? Тут негде...       – Ну ладно, тогда ты иди спать к Саре, а я лягу у тебя...       Эван, обомлев, уставился на нее, а Саша, выдержав паузу, начала смеяться.       – Блин, да шучу я! Нееет, если ты хочешь, ты можешь и правда пойти к Саре... я не возражаю.       – Нет уж, я тут останусь... – он поправил надувную подушечку.       Саша прилегла рядом, свернувшись калачиком и прижавшись к нему спиной.       – Ты что, серьезно тут спать будешь? – он думал, что Коэн и про это пошутила.       – Ага. Или ты меня выгонишь? – сонно пробормотала она. – У тебя тепло...       Поколебавшись, Эван протянул руку и приобнял ее, чувствуя, как Саша сжимает его ладонь и тихо вздыхает. Она почти сразу уснула. Эван хотел перевернуться на другой бок, но ее рука так крепко сжимала его, что было не вырваться. С ума сойти! Они спят вместе! В смысле, совсем рядом! Он еще никогда не лежал с девочкой вот так, рядом, ночью... А если сюда кто-то зайдет? Господи, да кто может к нему сюда зайти среди ночи? С другой стороны, ему даже хотелось, чтобы кто-то заглянул и увидел их вместе...       В голову лезут очень неприличные мысли, Эван пытается отогнать их, но само присутствие подруги рядом с ним вызывает ряд соответствующих ассоциаций. Он смотрит на темную макушку и думает, с кем встречается Саша этим летом? Почему он об этом думает? Просто интересно. К ней же постоянно кто-то клеится... А ей нравится. Она все время кокетничает... И зачем она сюда пришла? Он приподнялся на локте и заглянул в наполовину скрытое волосами лицо. Глаза Саши были закрыты, а рот чуть-чуть приоткрыт. Спит. Или притворяется? Он придвинулся ближе, невольно крепче обнимая ее за талию. Мысли уплывают в неизвестном направлении, а близость тела рядом только усиливает воображение...       Он вспоминает тот ужасный уикэнд в Атланте, когда они играли в правду или действие, и ему выпало задание поцеловать Сашу, которая даже не принимала участие в игре. Как, чувствуя себя полным идиотом, он отлавливал ее в коридоре, нес какую-то чушь про то, чтобы она не удивлялась, а потом быстро чмокал ее в щеку. Потом они стояли и смотрели друг на друга, а за спиной раздавалось гнусное хихиканье ребят. И Саша тоже начала смеяться. И надо было бы ему присоединиться и свести все к шутке, но никак не получалось... Потом почти целую неделю стоило зайти в раздевалку или в столовую ему везде мерещилось это хихиканье. А Саша выждала момент, подловила его в коридоре и вытащила на лестницу.       – Как на все это смотрит Сара? – ухмыляясь, спросила она. – Мне из-за тебя проходу не дают...       Он начал путано объяснять, что никогда бы не стал ее целовать, потому что на фига ему это нужно, но правила игры есть правила игры, так уж ему выпало... Саша как будто обиделась на него, а потом неожиданно встала на верхнюю ступеньку и, взяв его лицо в ладони, поцеловала сама. В губы. Эван едва с лестницы не свалился от неожиданности.       – Если тебе выпадает поцеловать кого-то, то делай это по-взрослому... А я, кстати, поспорила, что ты целоваться не умеешь...       – Умею, – он сказал это машинально, потому что лучше было бы соврать, чем сказать, что он не целовался ни с кем и никогда.       Саша пожала плечами и бегом спустилась по лестнице вниз. Все было так быстро, что он даже понять ничего не успел. Только помнил теплое прикосновение мягких губ к своим, и это было такое чувство, будто в солнечном сплетении маршируют маленькие солдатики.       Эван закрыл глаза, невольно весь сосредотачиваясь на ощущениях внизу живота. Саша тихо дышала во сне, и от ее тела шло ровное, мягкое тепло. Он боится сделать неверное движение, но отодвигаться так не хочется... А хочется прижать Сашу к себе крепче, развернуть, и еще раз поцеловать в приоткрытые губы... где так горячо и влажно, и...       – Эван! – Саша неожиданно сама развернулась к нему и посмотрела с недоумением. Краску смущения и стыда скрывала темнота, но он всё равно чуть не задохнулся. – Что ты делаешь?       Он в ужасе замер, думая о том, что она все почувствовала... Машинально отодвинувшись, он резко перевернулся к ней спиной, притянув колени к груди и уткнувшись лицом в подушку. Твердо натянувший пижамные брюки член внезапно показался каким-то отвратительным, чужеродным органом... Как он мог так спалиться? Ему хотелось провалиться сквозь землю. Он дважды опозорился за сегодняшний день, но на этот раз все намного хуже... Что она подумает? Нет... Нет! Прекратить это!       – Эван!       Господи, ну что ей надо? Он же ее даже не трогал! Сама легла...       – Эван!       Он вздрогнул и открыл глаза. Первое время он ничего не видел кроме темноты. Постепенно начало вырисовываться женское лицо. Анна.       Он весь вспотел, а сердце колотилось, как ненормальное.       – Ты в порядке?       Сон... Только дурацкий сон... Какой ужас!       – Да... Я... Я думал... и заснул. И мне снилось... А что ты здесь делаешь? – спохватился мужчина.       – Я вышла... в туалет... И когда проходила мимо твоей палатки... мне показалось, что ты разговаривал, а потом застонал... и... И я подумала, вдруг что-то случилось...       Эван принял сидячее положение и, тяжело вздохнув, попытался улыбнуться.       – Какая-то ерунда снилась. Знаешь, еще одна причина, по которой я хочу покончить с этой психотерапией... с тех пор как я начал туда ходить, мне постоянно снится какая-то ерунда. То кошмары, то вообще ни пойми что...       Анна внимательно смотрела на него, но не двигалась с места. Распущенные по плечам медно-красные волосы и казавшиеся в толстовке еще более хрупкими плечи, вызывали желание вновь крепко обнять ее. Он попытался разглядеть время на наручных часах, но ничего не смог разобрать. По стене палатки неожиданно скользнул луч света. Анна испуганно вздрогнула.       – Это маяк на озере. Береговая охрана. Иди, ложись спать, у меня все в порядке, – он снова откинулся на подушку.       – Я замерзла.       Он вздрогнул, услышав эти слова. Картинки из сна уже практически стерлись из памяти, но ему показалось, что вот сейчас он видит его продолжение, но уже наяву. Похоже, на улице действительно сильно похолодало, порывы неожиданно поднявшегося ветра зловеще завывали снаружи.       – Я подумал, не отобрать ли плюшевого слона у Амалии, чтобы лучше спалось... – Эван, наконец, улыбнулся и протянул к ней руки. – Хочешь, ложись тут.       Анна медленно опустилась рядом, и он приобнял ее, поцеловав в макушку. Не хотелось вновь оставаться в одиночестве, со страхом уснуть в ожидании очередного кошмарного сна. Эван накинул на нее одеяло и плед и закрыл глаза. Сейчас он жалел, что не взял с собой чего-нибудь выпить. Только бы заснуть и не увидеть продолжение сна... Продолжение? Мужчина открыл глаза и посмотрел на свернувшуюся в калачик Анну, которая лежала к нему спиной. Дежа вю?       По стенам палатки скользили светлые тени. Ветер время от времени завывал снаружи, заставляя крепче прижаться друг к другу. В последние недели шоу, во время этих бесконечных переездов, они спали где попало, иной раз используя плечи партнера вместо подушки. Ему так нравилась эта "необходимая близость", физический контакт с ней, что сейчас, лежа под одним одеялом, он воспринимал это как что-то естественное. Конечно, самому предлагать с самого начала лечь вместе было бы странно, но сейчас он был рад, что Анна лежит рядом. Они с Эдвардом, как правило, не засыпали в одной кровати, кто-то всегда уходил к себе в комнату, и иной раз Эван скучал по тем временам, когда жил с Джонни, с Сашей, или даже с Танит, и просыпался в теплоте чьего-то тела рядом. Тогда ему не снились кошмары. Мужчина снова закрыл глаза.       – Эван?       – Ммм...       – Ты не спишь? – прошептала Анна, медленно разворачиваясь к нему лицом.       – Нет...       – Я... Мне как-то тревожно...       Он приподнял руку и запустил пальцы ей в волосы, поглаживая и разделяя пряди.       – Спи. Я рядом...       Она чуть приподнялась наверх, запрокидывая и вытягиваю шею. Эван открыл глаза. Их лица были совсем рядом. Если бы в эту минуту он отстранился или сделал что-то, почувствовав неловкость... Но он не сделал, хотя в глубине души знал, что произойдет. Анна подалась вперед и поцеловала его в губы коротким, аккуратным поцелуем. Он замер на мгновение, словно проваливаюсь в прошлое, в часть своего сна, и уже ничему не удивляясь. Снова легкое прикосновение к уголку рта. Странно, но у него даже мысли не возникло ее оттолкнуть. Хотелось, чтобы все продолжалось еще и еще... Чтобы она целовала его...       – Ммм... Что мы делаем? – Эван закрыл глаза и улыбнулся. Руки, обнимающие женщину, крепче сжали талию.       Он не был удивлен, и даже, оказывается, немножко подозревал... Тогда, после шоу, в сквере, когда они поцеловались, он подумал, что Анна, возможно, испытывает к нему какие-то чувства. Наверное, это должно было его напугать, но почему-то не напугало. Он даже обрадовался. И все сразу стало таким понятным...       Анна провела пальцем по его лицу, очерчивая скулы. Сердце билось с бешеной скоростью. В этот момент она словно поставила на карту свою жизнь, и ближайшие пять секунд должны были решить все. Поэтому, когда Эван ответил, перехватив ее поцелуй и отвечая на него, она забыла, где находится. Часть ее кричала, требуя остановиться и не продолжать это безумие, но она оказалась слишком слаба и ничтожна. Эван целовался потрясающе чувственно, постепенно переходя от мягкого захвата губами к возбуждающим ласкам языком, словно проваливаясь внутрь нее, углубляя поцелуй, пока она не начала задыхаться. Дрожащими руками сдергивая вниз ткань спального мешка, Анна выбралась наружу, слыша, что Эван рядом делает то же самое. Он слегка развернулся и пододвинулся, она забралась к нему под одеяло, сразу же ощутив, как на бедра ей ложатся теплые руки, и, неторопливо поглаживая, скользят выше, под толстовку. Эван гладил ее поясницу, лаская подушечками пальцев изгибы позвоночника, спускаясь все ниже и дотрагиваясь до кобчика. Это было одновременно возбуждающе и целомудренно, потому что он не касался ее в других, более откровенных местах, скользя ладонями по спине, но не пытаясь дотронуться до груди или погладить ягодицы. Она боялась идти дальше, хотя его реакция была очевидна: если он не оттолкнул ее до этого момента, то дальше этого уже не произойдет. Но Эван больше ничего не сделал, как бы по-прежнему сомневаясь, и она сама быстро приняла сидячее положение, одним плавным движением стянув с себя толстовку.       Эван замер, глядя на нее из темноты. Всё, что происходило до этого момента, напоминало, скорее, очередной сон. Он, почти не задумываясь, отвечал на ее поцелуи, обнимал и гладил просто потому, что это было приятно. А сейчас Анна сидела на коленях, сложив руки, полностью обнаженная, если не считать маленьких трусиков. В полутьме ее стройный силуэт бросал на стены палатки размытую тень. Даже при том, что он не мог разглядеть ее очень хорошо, Эван машинально отметил про себя, что у нее очень красивое, женственное, гибкое тело, с плавной линией изгибов, небольшой, но упругой и нежной грудью, округлыми бедрами... и не то чтобы он никогда не думал о том, что мог с ней...       Видя его замешательство, Анна сама потянулась навстречу, обхватила руками за шею и откинулась назад, ложась на смятый спальный мешок, вынуждая его опуститься сверху.       Эван ожидал, что его охватит паника – ведь скоро она поймет, что он... он ничего не сможет ей дать... и сделает из этого неправильные выводы. Он мог бы сейчас оттолкнуть ее от себя, заставить одеться и прекратить это все, но не мог... Не мог оторваться, перестать чувствовать под собой горячее гладкое тело, которое желало его и заставляло желать себя в ответ. Впервые в жизни с женщиной ему было восхитительно всё равно, что будет через минуту или две, имело значение лишь мгновение настоящего. Анна часто дышала, подставляя его поцелуям шею, плечи, грудь, хаотично скользя руками по ткани брезента, потом подняла их и забралась ладонями под футболку. Эван чуть приподнялся на ладонях, нависая над Анной, и почувствовал руку, которая медленно, но настойчиво сползает вниз по его груди и животу, проводя плавную дорожку и слегка сжимает член через спортивные брюки. Он не сразу понял, что произошло, но ощущения в этом месте сейчас были другими. Непривычно другими. Он понял, что все напряжение давно уже сосредоточено в одной единственной точке, когда машинально сам опустил вниз руку, касаясь руки женщины, и ощутил эрекцию. Пораженный, Эван едва не вскрикнул, испытав желание сделать что-то неподходящее к случаю: например, вскочить и с воплями заскакать по палатке. Он просто застыл, боясь, что одно неосторожное движение может всё "обрушить". Может быть, ему действительно это снится? Полгода! Целых полгода он не мог испытывать этих ощущений, как ни старался сам, и что бы не делал для этого Эдвард. Боже, почему именно сейчас?       Ощутив его внезапное напряжение, Анна перестала двигаться, испугавшись, что ее прикосновение "там" повергло его в ужас. Лицо у Эвана было такое, словно он только что проснулся и увидел, где, с кем и что он делает. Неожиданно выражение изменилось, он действительно отстранился от нее, а потом положил обе руки ей на бедра и резко потянул вниз, стягивая с нее маленький треугольник белья. Тихо выдохнув, женщина слегка прогнулась в пояснице, приподнимая бедра, и он опустился между них, одной рукой стягивая штаны. Неожиданный шорох и треск снаружи заставили обоих подскочить. Эван в мгновение ока скатился с нее, поправляя одежду, а Анна в ужасе замерла, понимая, что лежит абсолютно голая.       – Это кто-то из детей! Я выйду... – он бросил ей толстовку, и женщина, быстро надев ее, села, подтянув колени к груди.       Эван выбрался наружу, и она услышала голос Александра. Тяжело выдохнув, Анна откинулась обратно на спальник и сдавленно рассмеялась. Господи, он же чуть не трахнул её... Рассчитывала ли она, когда шла сюда, на что-то подобное? Хотела бы, да, но нет, не рассчитывала. Хотя, там, снаружи, сейчас стоит живое подтверждение того, что Эван может быть вполне состоятелен в этом отношении с женщиной. Странно, но она никогда всерьез не верила, что между ними может возникнуть что-то подобное. Вот только их прервали, и Анна была более чем уверена – продолжения не последует.       Нащупав под одеялом трусики, она быстро натянула их, потом отыскала и надела брюки и кроссовки. Они с Эваном столкнулись возле самой палатки.       – Я пойду к себе...       Он кивнул, опустив голову и не поднимая на нее взгляда.       А чего она ожидала? Что он схватит ее за руку и потащит обратно, чтобы завершить начатое? Должно быть, это был просто порыв с его стороны. В конце концов, она сама залезла к нему под одеяло почти голая и начала приставать. Боже мой, а вдруг он решит, что она какая-то шлюха?       – Где Александр?       – Я отвел его обратно в палатку. Ему приснился страшный сон... будто все его бросили. Он проснулся, увидел, что тебя нет, и...       – О, господи...       – Хочешь, я заберу его к себе? – предложил Эван, по-прежнему не глядя на нее.       – Нет, я пойду... Спокойной ночи... – не дожидаясь его ответа, Анна стала быстро пробираться по мокрой траве к своей палатке.       Уснуть она так и не смогла. Завернувшись в теплое байковое одеяло, Анна прислушивалась к тихому дыханию детей и гадала, спит ли Эван спокойно в своей палатке, или сходит с ума от волнения так же, как и она. Скорее всего, первое. Он же мужчина.       «Наверняка решил, что я пришла к нему именно за этим... Дура! А если бы не Александр?»       Сейчас, вернувшись к себе, Анна чувствовала облегчение от того, что им не дали зайти совсем далеко. Ничего хорошего, переспи она с Эваном, не произошло бы. А на утро... как бы они смотрели в глаза друг другу? И она бы не смогла смириться с тем, что изменила Невину, да еще в непосредственной близости от Амалии! Он ведь так доверяет им обоим...       Женщина смогла задремать только под утро и проснулась с головной болью. Судя по голубовато-серому свету, пробивавшемуся сквозь ткань палатки, было еще очень рано. Анна посмотрела на часы – половина шестого утра.       Спать не хотелось, а свежий воздух мог привести её в чувство. Быстро одевшись и стараясь не шуметь, женщина выбралась наружу. Темно-зеленая трава была покрыта инеем, а над озером висела сизая туманная дымка. Она несколько минут постояла, наслаждаясь спокойствием и тишиной, которые бывают только в самый ранний утренний час, и зашагала в сторону спуска к воде. Островок, на котором они разбили лагерь, располагался выше уровня воды на несколько метров. Анна спустилась вниз по большим круглым камням, обошла одиноко растущий на откосе дубок и замерла, увидев Эвана. Он сидел на одном из валунов, прислонившись спиной к каменистому откосу, и смотрел на озеро. Первый порыв повернуть обратно сменился спокойной уверенностью. Нет, стесняться она не будет. Ни к чему такому она его не принуждала, а им еще возвращаться вместе в Нью-Йорк.       – Доброе утро, не спится? – Анна встала у него за спиной, и Эван вздрогнул от неожиданности, услышав ее голос.       – Да, хочу встретить восход. По времени он должен быть минут через десять. Хочешь присоединиться?       Она кивнула и аккуратно опустилась на соседний, совершенно плоский, напоминающий сидение стула, камень, сложив ноги по-турецки. Некоторое время мужчина и женщина в молчали смотрели на идеально ровную, словно зеркальная поверхность, озерную гладь. Постепенно небо на востоке начало светлеть и сквозь молочную пелену тумана забрезжили золотистые лучи. Они растекались по воде, словно плавленое золото, с каждой минутой захватывая все больше пространства. Анна завороженно следила за медленно всплывающим столбом света на горизонте, практически не дыша и забыв о том, что сидит рядом с Эваном.       – Красиво, правда? – тихо произнес он.       – Потрясающе. Я видела восход, но не на озере... это невероятное зрелище.       – Я хотел разбудить Александра, чтобы он тоже увидел, но он плохо спал ночью..       – Да, правильно.       – Помню, в детстве, когда мы приезжали сюда с родителями, – продолжал Эван, – я мог сидеть и смотреть на воду часами. Особенно на закате или восходе. И взгляд у меня как будто стекленел... я переставал замечать все вокруг... Знаешь, словно в эти минуты ты становишься причастным к какому-то чуду...       Анна тут же представила себе маленького мальчика, одиноко сидящего на камне лицом к озеру и смотрящего в темнеющую даль.       Эван повернулся к ней. Выражение его лица было очень серьезным. Отросшая за пару дней щетина делала сходство с Невином еще более очевидным. Волосы на голове были взлохмачены после сна, одежда измялась, но сейчас, без обычного метросексуального лоска, он выглядел в ее глазах в сто раз привлекательнее. Ее охватило пугающее желание прямо здесь, сейчас, в эту минуту, взять и сказать ему все. И будь что будет.       – Слушай, Анна... – мужчина закусил губу. – Нелегко говорить на подобные темы, но мы, наверное, должны обсудить то, что было ночью.       Она кивнула, продолжая смотреть на озеро.       – Ты мне очень нравишься. Правда. Я думаю, у нас обоих сейчас нелегкий период в жизни... Я рассказывал тебе про Эдварда, а ты мне про Невина... Я думаю, мы хорошо понимаем друг друга... – Эван сорвал растущий из трещины в камне колосок и слегка надкусил его. – Но я не хочу, чтобы у тебя сложилось впечатление, что я позвал тебя сюда, чтобы залезть под юбку...       Анна мягко улыбнулась. Ее безумно умиляла эта черта Эвана, которую она заметила еще в начале их знакомства – извиняться за всё подряд. Если она случайно задевала его рукой, наступала на ногу, или невольно толкала, то неизменно слышала в ответ это быстрое «Извини!» еще до того, как успевала сама попросить прощения за беспокойство.       – Не волнуйся, я бы никогда так не подумала.       – На самом деле, я смущен, и... я не хочу, чтобы это как-то сказалось на наших отношениях в дальнейшем. На самом деле, это ведь вполне нормально... я хочу сказать... ты действительно очень... ты милая и красивая девушка. Мне нравятся девушки, это правда. Но я не хочу портить наши отношения. Мне кажется, нужно просто притормозить и... – он развел руками, – взять паузу, что ли.       – Можно я спрошу?       – Да, давай.       – Почему ты позвал сюда именно меня? – Анна почувствовала окрепшую уверенность. – Я знаю, что ты планировал поехать с сестрой, но все-таки... почему я? Только потому, что я такой же родитель, как ты? У тебя ведь много знакомых среди девушек и не только... Ты мог бы поехать с Эдвардом, и это помогло бы наладить ваши отношения. Почему ты позвал меня, а не кого-то из своих друзей?       – Они мне не друзья, – неожиданно сухо ответил Эван и, вытянув ногу, пнул маленький камешек так, что тот покатился ниже по склону, к воде. – Я знаю, как это выглядит со стороны. Я знаю, как они смотрят на меня.. .не воспринимая всерьез. Ты не думай, что я не знаю. Помнишь, тогда... после цирка... ты сказала, что мне ничего не нужно в себе менять?       Анна кивнула.       – Спасибо. Я тогда не успел тебя поблагодарить за эти слова, но – спасибо. Ты первый человек, который так считает.       – Я уверена, что нет. Я уверена, что в твоем окружении есть хорошие люди, которые ценят и любят тебя... – она мягко улыбнулась и, протянув руку, дотронулась до его плеча.       – Они были. Но я не очень хорошо с ними поступил, и они разочаровались. Я всегда хотел, чтобы ты думала обо мне лучше.       На языке вертелось множество слов. Она могла бы сказать ему сразу все, что думала и с чем не соглашалась, могла просто подойти и обнять, как обнимают человека, который тебе не безразличен. Но продолжала сидеть, словно приклеенная к этому камню, а любовь и одновременно безумное сострадание к ним обоим переполняли настолько, что готовы были хлынуть потоком рыданий. Женщина, не моргая, смотрела на воду, чувствуя, как глаза застилает туман, а внутри нее самой неподвижно застыло точно такое же озеро невыплаканных слез.       – Ты тоже очень нравишься мне... – она вытерла кулаком уголки глаз. – Помнишь, я сказала тебе, что причина того, что я избегаю нашего общения во мне?       – Да.       – Она именно в этом. В том, что ты нравишься мне. И это нечто большее, чем я могу позволить себе в отношении нас обоих.       Эван молчал. Анна чувствовала, что он не то чтобы потрясен, но, как минимум, удивлен. Ну и пусть. Может быть, это, наконец, позволит ему открыть глаза и посмотреть на самого себя без отвержения и осуждения? Ей показалось неправильным скрывать это дальше. Иногда нам становится легче только от того, что мы знаем: рядом есть люди, которые любят нас.       – Я не знал.       – Странно. Мне казалось, это заметно.       – Знаешь... при других обстоятельствах... – голос его дрожал от волнения, – я бы мог тебе предложить...       – Мне этого совсем не нужно, – спокойно сказала Анна.       – Но у меня ничего не выходит с женщинами. И чем они лучше, чудеснее, тем хуже все оборачивается. Я бы хотел, чтобы было по-другому, но ничего не могу исправить.       – Не нужно ничего исправлять. Мы по-прежнему друзья, – она встала с камня и с улыбкой протянула ему руку. Эван буквально просиял, видя, что она и не думает обижаться или расстраиваться. Ей действительно стало легче.       – Друзья... – он сжал ее руку и тоже поднялся, после чего неожиданно крепко обнял, прижав к себе.       Анна зажмурила глаза, внезапно пожелав сохранить этот момент, запечатлеть его в памяти, заламинировать в душе, как нечто прекрасное, доброе и по-настоящему светлое между ними. Здесь, на озере Мичиган, она встречала, возможно, один из самых счастливых восходов в своей жизни.       Незадолго до отъезда все-таки произошел эпизод, который пошатнул хрупкое равновесие, восстановленное после ночных приключений. Александр, который все три дня вел себя замечательно, выглядел радостным и оживленным, неожиданно устроил настоящую сцену, сказав, что не хочет возвращаться обратно в город. Мальчик заявил об этом так твердо, что Анна испугалась, что ему хватит ума сбежать куда-нибудь. Эван, очевидно, тоже опасался чего-то подобного. Женщина собирала вещи в сумку и слышала, как он, разговаривая с сыном, постепенно начинает повышать тон.       – Что произошло, ты можешь мне объяснить? Что значит, ты не хочешь ехать? Мы же договорились!       Она не слышала, что отвечает Александр, но следующая реплика Эвана заставила тяжело вздохнуть.       – Хочешь оставаться? Пожалуйста. Пойдешь до дома пешком!       Он зашел к ней в палатку, чтобы убедиться, что все вещи уложены и можно складывать палатки и загружать машину. Вид у мужчины был расстроенный и раздраженный.       – Не понимаю, что на него нашло! Все же было нормально! – возбужденно говорил он, резкими движениями складывая металлические дуги. – Иногда Алекс ведет себя совершенно нелогично... а ведь ему уже почти семь!       – Он не хочет возвращаться домой, потому что придется ехать обратно к бабушке с дедушкой, – Анна решила, что Эвана подбодрят её слова. – Он был рад провести эти дни с тобой и сейчас сходит с ума от бессилия что-то изменить.       – А что я могу изменить? Я не могу забрать его к себе, и он знает это. И знает, почему! А вообще, знаешь, на самом деле все не так... Это не потому, что он так привязан ко мне... Просто родители Танит ведут себя строго, они наказывают его, а со мной он расслабляется и делает что хочет. И знает это. Знает, что, живи он у меня, можно позволять себе всё что угодно. Что будет свобода. Вот что ему надо. А не я. Плевал он на меня! – Эван со злостью пнул уже сложенную палатку и, резко сунув руки в карманы, отвернулся.       – Господи, Эван. Это же ребенок! Что ты говоришь! – не выдержала Анна, так же потеряв терпение. – Не переноси на него свои чувства к себе! Конечно, Александр любит тебя, как ты можешь в этом сомневаться? Ты слишком много требуешь от него. Семь лет – это не семнадцать!       – Иногда мне кажется, – тихо произнес мужчина, – что он видит меня насквозь. И манипулирует, как взрослый человек. Не как ребенок, понимаешь? Это звучит дико, но иногда я просто боюсь его. Боюсь своего собственного сына. Это все Танит! – неожиданно зло воскликнул он. – Она приехала и все перевернула вверх дном. Я боюсь, что если она вернется в Америку, станет еще хуже! А если ей удастся сойтись опять с Чарли? Он же обожал Александра! Они заберут его к себе и будут воспитывать... А для меня... для меня даже ничего не изменится...       Анна подошла к нему сзади и успокаивающе положила руки на плечи. Эван сразу как-то расслабился, обмяк под его ладонями, словно из его тела выпустили воздух.       – Чтобы не происходило, он не может быть со мной. Я чувствую, что уже упустил его, понимаешь?       Обратная дорога была молчаливой и напряженной. Болтала только Амалия. Эван и Александр сидели с хмурыми лицами, они напоминали скорее двух поссорившихся друзей, чем отца с сыном, и это выглядело довольно странно. Анна хотела сказать ему, что это ребячество – так реагировать на обыкновенные детские капризы, но понимала, что это бесполезно. Каждый из них считает себя виноватым в том, что не соответствует представлениям другого. Только вот легче от этого никому не становится.       – Спасибо тебе за эту поездку, – она просунула ладонь в окно машины и пожала Эвану руку. Они припарковались возле подъездной дорожки ее дома. – Все было здорово, правда. Я не пожалела, что поехала.       – Да, я тоже. Передавай привет Невину, ладно? Пока, принцесса... – он перевел взгляд на стоявшую рядом Амалию с куклой в руке.       Девочка весело помахала ему рукой. Анна боялась, что долгая поездка утомит ее, но ошиблась. Дочка была в диком восторге, правда, не столько от самого озера, сколько от Эвана, которого постоянно доставала разговорами на обратном пути. Тот отвечал ей демонстративно заинтересованно, явно назло Александру, забившемуся в угол на заднем сидении. Анне казалось диким так обижаться на ребенка, но она решила не вмешиваться в их отношения. Ей нужно было время, чтобы просто осмыслить всё, что произошло между ними в поездке, и принять какое-то решение. Анна понимала, что Эван этого не сделает точно и, возможно, ей опять придется взять эту роль на себя, как уже было однажды.