К истокам кровавой реки

Жара, яростная полуденная жара, которая бывает только вблизи экватора и только в середине дня длиной в несколько сотен часов, выжгла поверхность мостовой и раскалила воздух. На бедной улочке не было видно ни единой живой души - рабочий люд дожидался грозы в фабричных помещениях, старики, женщины и дети отсиживались в домах, псы не рылись в отбросах и, отыскав любое доступное укрытие, прятались там от зноя. Ивата прошел по центру улочки, и спутником ему была только собственная блеклая коротенькая тень под ногами. Его собственный домик стоял чуть в углублении, он спустился на пару ступенек вниз в дневную горницу (вход на ночную сторону был с другого конца домика, и пол в этой комнате был, наоборот, приподнят над землей). Дверь не запиралась на засов, лишь завязывалась на веревочку, воровать у Иваты было решительно нечего - кроме самой скудной мебели и небольшого запаса еды, он в доме ничего не держал. Ивата первым делом прошел на кухню, поворошил в печурке остывшие угли, поставил туда горшок с кашей - пусть нагреется немного. В комнате было душно, но окно открывать было бесполезно, это не принесло бы прохлады, только духоту и мерзкий запах нечистот с помойки. Ивата вышел в сени, набрал из бадьи нагревшейся за утро воды, вылил в глиняный рукомойник, умылся шумно и расплескивая брызги, набрал воды еще и в ковш и, наклонившись, вылил себе на голову. На этом этапе гигиенических процедур его похлопали по плечу. - Сакко, слишком ты беспечен. В дом зашел, ни по сторонам не глянул, ни в кладовку, ни в угол. А если бы это был не я, а головорезы Гервайза? Сакко сдернул с крючка груботканое полотенце и вытер лицо. - Горемыка, ты так сопел, что тебя слышно было с порога. Потом ты завязал веревочку на слишком слабый узел, так делаешь только ты со своей сухой рукой. Так что не играй в лазутчика, идем, раздели со мной обед. Ивата прошел в кухню, кивком пригласив с собой нежданного гостя - пожилого человека, располневшего, седого, с загорелым добродушным лицом. - Будешь ли ты кашу, Горемыка? Впрочем, выбора у тебя нет, потому что у меня все равно нет ничего другого, - Сакко намотал на руку тряпку-прихватку и вытащил из печки горшок. - Уволили? - спросил Горемыка жестко. Ивата в ответ беспечно махнул рукой. - Не пропаду. Идзий не единственный тут фабрикант. - Не единственный, и с Гервайзом давняя у них вражда, а вот сразу после твоего выступления в соборе он тебя из мастерской выкинул. Сакко, предупреждали же, что с огнем играешь. - Зато место выбили для амбара, - Сакко взял ложку. - Что, правда кашу не будешь? - Еще б я тебя объедал. Последняя ведь? - Рыбачить пойду. Горемыка укоризненно покачал головой. - Я же говорю, что ты беспечен. Ну почему ты к Севину тихонько после службы не подошел? - Тихонько, Горемыка, эта старая хитрая собака нас и слушать бы не стала. И не было бы амбара у нас вообще. Только при всех, только на виду всего города. - Зато и Гервайз слышал, и теперь тебе, Сакко тут оставаться опасно. - Не опасней, чем обычно, - Ивата ложкой соскребал остатки каши со дна горшка. - Сегодня ты его разозлил не на шутку. Я его покойного папашу в такой ярости видел, когда Победоносец был еще жив. - Видишь, значит, я воистину продолжаю его дело, - Сакко плеснул в горшок воды из ковша и стал высекать искру огнивом. - Папаша-то недолго прожил, разбил его со злости удар. Глядишь, и сынка доведем. - Раньше он тебя доведет. Я видел, как он шептался со своими доверенными. Сакко, не сегодня-завтра они тебя уберут. - Никто не живет вечно, - Сакко пожал плечами и поставил горшок на огонь. - Я от опасности не бегал, да и как это будет выглядеть? У нас не подполье, как было у пустынников. Да и те не шибко прятались. - Тебе бы все равно в укрытие да переждать. - Куда? Луна маленькая. Раньше можно было к Братьям в ожидании податься, сейчас там три калеки с половиной сидят, хоть и врут, что Победоносца истинного ждать надо. Пойду сейчас на Перешеек, там хоть рыбачить можно. - У меня мысль, Сакко. Я после службы задержался в соборе и видел Никодара. К нашему ходил. - Ну и? Вернулся из-за Моря, значит. - Вернулся и сразу к Севину с докладом. Смекаешь? Всякий раз, когда он так сразу с докладом ходит, за Море ополчение собирают. На корабле тебе легче будет затесаться и уехать, - хлопнул ладонью по столу старший из собеседников. Ивата поглядел на него исподлобья. - Уехать? А здесь я не нужен? - Кому нужен покойник? - зловеще улыбнулся Горемыка. - За Гервайзом не заржавеет. Такое было уже не раз. - И на сколько уехать? - Ивата задул огонь в печи. - Сперва на год, потом на два, а там - как выйдет. Жизнь длинная, что-то да поменяется. Только и за Морем тебе не так плохо будет. Конечно, там шерны, но там и люди другие должны быть. Там взаимовыручка, туда ехали лучшие, храбрейшие. - Если там так, как ты рассказываешь, что ты на Теплых прудах делаешь? - прищурился Ивата. - А что мне за Морем делать? - собеседник приподнял левое плечо, рука же бессильно повисла вдоль тела. - Оружие только в правой могу держать, да и лет мне сколько, и пузо вон отрастил. Только склад с сушеной рыбой и гожусь охранять. Ты другое дело. Им люди во как нужны, каждый человек на счету. - Может, ты и прав, - Ивата вытащил горшок из печурки и начал надраивать его песком. - Прав, сам увидишь. Дело там тебе найдется, за амбар не беспокойся. Если Гервайз с тобой расправится, пользы все равно не будет. Или шернов боишься? - Может, шерны и получше собственных толстосумов, их хоть сразу в лицо видно, - Ивата отставил горшок в сторону. Горемыка нахмурился: - Шерны лучше? Не говори, Сакко, чего не помнишь. Видишь мою руку? Подарочек от последнего наместника. - Да я знаю. - Вот то-то, - Горемыка привстал, но снова тяжело бухнулся на скамью. - Мы доставляли к воротам крепости подать, и что-то ему не понравилось - не то я недостаточно низко поклонился, не то еще что. Руку сжал своими лапищами, хорошо еще, одежа на мне была толстая. Рука стала сохнуть, болеть, и вот... - Я помню, - Ивата сжал здоровую руку собеседника. - И помню то утро, когда шерны пошли на атаку собора, и как Авия тут на башенке растянули. Я тогда мальцом еще был, камни в него кидал со всеми. Попал, - Ивата улыбнулся. - Куда-то в крыло, но, если бы я тебя тогда знал, то прямо в рожу б его страхолюдную метил. Так что считай, я за тебя отомстил. Если уеду к поселенцам, буду мстить и дальше. - Я же не к шернам на съедение тебя посылаю, Сакко. Просто тут тебе верная смерть, ну а там надежда есть, и неплохая. Держатся же колонии столько лет. - Понимаю, Горемыка. Я ведь и сам перекати-поле, жалеть здесь обо мне некому. Да, слыхал я на Перешейке такую байку, что будто есть далеко отсюда к востоку течение, позволяющее быстро перебраться через Великое море. Что до грозы оно идет от экватора к берегам, а после грозы - к середине Моря. Не поискать ли его? - Искать в одиночку - можно жизнь потратить и не найти, - ответил Горемыка. - Ехать не хочешь, значит? А что Гервайз тебе участью Победоносца грозил, уже не помнишь? - Ехать решил, уговорил ты меня, просто где-то все равно прятаться надо, пока ополчение собирают. - Это я уже решил, можешь у меня день переждать, а вечером первую партию людей наверняка уже отправят. Так что собирайся, пойдем. Завтра в поселениях будешь, а с поселений выдачи нет. http://cs630524.vk.me/v630524932/3d6a8/tC_Ml3f3UCE.jpg - Сакко (Зверобой в нашем фильме)