К истокам кровавой реки

Собор практически опустел. Прихожане разошлись по своим дневным делам, лишь где-то в углах задержались поболтать старики, которые уже не могли выполнять тяжелую работу и поэтому не торопились. Первосвященник по длинным коридорам прошел в свои покои. У входа на галерею дежурил монашек-белец (в отличие от чернецов, которых теперь практически не осталось, ему не надо было переселяться в Полярную страну). Монашек дремал, ибо воздух в помещении уже накалился и жара не располагала к бодрости. Чтобы не заснуть, он бормотал слова псалмов, а так же занимался важным и нужным делом — крутил восьмерки сложенными большими пальцами рук. Вскоре тишину нарушили раздававшиеся издалека звуки шагов. Топот приближался, эхом отражаясь от стен. Несколько человек маршировали по длинному коридору, чеканя шаг, будто на воинских учениях. Монашек подобрался, прислушиваясь к приближающемуся шуму. Вскоре дверь распахнулась, в приемную вошел небольшой отряд солдат, их предводитель — статный человек с щегольской завитой бородкой на молодом лице — стянул с головы парадный посеребренный шлем, откинул с плеч алый плащ-палудаментум*, и, кивком указав на дверь, спросил: — У себя? Монашек молча наклонил голову, отсохранив на лице замкнуто-брюзгливое выражение. Он искренне считал, что, как особа духовная, был несомненно выше мирян, пусть даже генерала армии Теплых прудов и всего Северного континента. Предводитель сделал своим воинам знак ожидать его в приемной (отчего монах слегка приуныл — в присутствии посторонних не подремлешь) и вошел в кабинет. Севин, разбиравший какие-то бумаги, поднял голову навстречу вошедшему. — Нико… — Приветствую ваше высочество! Разрешите доложить? — Давай без официоза, Никодар. Давно приехал? Как мать? — Мать еще не видел. Приехал вчера вечером, ветер принес нас к Перешейку, заночевали в поселке, сегодня чуть снег стаял — сюда. Вот доклад, дядя, — Никодар, верховный военачальник Северного континента и племянник первосвященника Севина положил на стол подготовленную кипу листов. Понтифик, глянув на бумагу и оценив толщину пачки, покачал головой: — Нет времени, племянник. Расскажи основное вкратце. — Да хоть проглядите! Я полночи над душой у переписчика стоял. — Я потом прочитаю подробно, а сейчас извини — времени нет. Он полночи переписывал, значит, мне читать полдня, а до грозы надо на ревизию успеть. Чувствую, дурят меня тут кой-какие собаки… Прибыль занижают. — Солдаты нужны? — деловито спросил Никодар. — Храмовая стража управится. Что с поселениями, Нико? В двух словах. — В двух словах, — генерал положил шлем на стол и сам опустился на скамью напротив первосвященника, — в двух словах… Без перемен — вот и все. — Совсем? Столько лет? — Ну, жизнь-то у них насыщенная и бурная, — Никодар удобно поднял ноги в щегольских кожаных сапогах на стул впереди, делая вид, что не замечает укоризненного взгляда дяди. — А для нас все так же. Они по-прежнему отчаянно нуждаются в боеприпасах и людях. Производство оружия у себя наладили, но полностью их потребностей это не покрывает, им нужны мастера и охранники. Шерны постоянно устраивают партизанские вылазки и треплют поселки, похищают женщин. Тяжелее всего тем, кто у самых гор, но и на равнинах расслабляться не приходится. Там у шернов такие ходы… не просто подземелья, в некоторые мы спускались, дядя — внутри ступени, стены выложены мрамором, где-то плитка обвалилась от старости. Пол в тоннелях неровный и покрыт ржавчиной. Людей там охватывает ужас, знаете, этот ужас перед шернами, который в крови. Севин кивнул, зябко поежившись. — И еще как-то запредельный страх, будто там полно призраков минувшего, — продолжал Никодар. — Мы не рискуем проходить далеко, к тому же шерны могут устраивать засады. Несколько раз подстерегали их при выходе и обстреливали, но это капля в море, для дежурств нужны люди. А их не хватает. Да и выворотни расплодились, шерны выпускают их отряды против поселенцев. — Выросла смена, — пробурчал Севин. — Выросла, — согласился генерал. — Молодые совсем, пацаны еще. Только что ростом здоровенные. В их возрасте наши дети в догонялки играют. — Выворотни не дети, — сурово сказал понтифик. — Это злобные твари, противные светлым земным духам и самой человеческой природе. Уж ты должен это знать, Нико. — Здесь легко об этом судить. Там понимаешь, что это дети похищенных колонисток. При мне был случай, когда орда выворотней напала на один из поселков. В бою отличился один из застрельщиков, у него кончились патроны, и он крошил выворотней мечом — богатырь был. Положил чуть не с четверть нападавших солдат. Ну это они ростом были с солдат, а по возрасту, как я уже говорил — мальчишки безусые. В общем, сражение выиграли, спохватились — а где герой? А он в сарае висит. — Как висит? — не понял Севин (смерть через повешенье на Луне не считалась за казнь из-за гуманности). — Очень просто, — спокойно ответил Никодар, лишь слегка покривив в усмешке тонкие губы. — На балку прикрепил веревку, шею в петлю, бревно оттолкнул — и здравствуйте, духи земные. Вроде как сестру у него похитили в первый год после Южного похода, и он среди убитых родного племянника нашел. — Эмоции, — Севин сердито перелистал кипу бумаг с отчетом. — Выворотень спокойно вонзил бы ему нож в горло. Ну, скажи свое мнение — им стоит снова высылать военную помощь? Мы практически не видим от них материальных выгод, немного пшеницы и угля не в счет. — Мое мнение — конечно, это затратно. Но не стоит доводить людей до отчаяния. Например, старина Збигги, главный иренарх, мне довольно прозрачно намекнул, что в случае отказа выслать помощь, они тоже откажутся участвовать в наполнении бюджета Теплых Прудов. Но дело даже не в этом. Они — заслон между нами и шернами, если позволить поселениям пасть, весь этот ужас снова будет у нас. Севин встал и заходил по комнате. — Они не пробовали заключить договор, как Крохабенна? — Пробовали. Шерны запросили подать, которую они физически не смогли бы платить. Перевес сил на стороне крылатых бесов, те это прекрасно понимают и пользуются. Поселенцам же еще нужно отправлять налог на северный континент. — Да, жизнь у них не сахар… — Что делать, дядя, — философски заметил Никодар. — Всегда будет одним хорошо, а другим плохо. Наша задача — сделать так, чтобы плохо было не нам. — Хорошо, к вечеру я просмотрю отчет и мы обсудим с тобой размер военной помощи. Это все? — Не совсем. Я обнаружил любопытную вещь, дядя. Взгляните на карту. Никодар придвинул к себе отчет, вытащил из середины два сложенных в несколько раз больших листа бумаги и развернул их на весь стол. — Глядите, это схема материка шернов. А это карта, принадлежащая якобы еще Старому Человеку. Севин пропустил слово «якобы» мимо ушей — не будешь же родного племянника обвинять в ереси. Он склонился над картами, которые давно были ему знакомы и навевали только неописуемую скуку. К чему знать рельеф мертвой пустыни? Кому, кроме колонистов, могут пригодиться сведения о болотах и скалах Южного континента? — Что ты хотел мне показать? — Все черные линии, — генерал приподнялся с места, — перерисованы со старых карт или сделаны поселенцами. Красная — это уже результат моих исследований. Беда в том, что завершить их не получилось — слишком мало у меня было в подчинении солдат. Не получалось выставить достаточное количество дозорных. — И? — Красная линия отличается на нашем материке и на материке шернов. Если у нас она описывает довольно ровный полукруг от Полярной страны до двух концов Великого моря, то у них… — Никодар многозначительно замолчал. Севин видел сам. Красный пунктир обрисовывал отнюдь не ровную окружность, он петлял, выпячиваясь в направлении безвоздушной пустыни, захватывая куски мертвой стороны Луны. — И что это? — Это воздух. Воздух, дядюшка. Вот одна из самых обширных областей — она подписана еще на карте Старого человека. Севин провел пальцем по надписи. Буквы складывались в слово, и губы понтифика зашевелились, выговаривая: — Шиккард. — Да, Шиккард. Гора, огромная и бесплодная. Шернов на ней нет, ибо там слишком близка пустыня, потому не добыть ни пропитания, ни воды. Поэтому там нет и наших людей. Но почему там есть воздух? Возможно, есть и еще такие воздушные полуострова, но мой маленький отряд не смог их найти. — То есть тебе тоже нужны люди. А польза какая нам с мертвой горы? — Сначала надо исследовать, — Никодар скрестил руки на груди и посмотрел в глаза понтифику. — А там увидим, будет ли польза. — Хорошо, объявим сбор, — Севин почувствовал, что голова начинает болеть. Снова проблемы, снова поиск решения, снова ответственность — ох, знал бы, не смещал бы Элема… *Плащ римских офицеров - спасибо, Иридана!