К истокам кровавой реки

Аза говорила что-то склонившемуся к столику официанту. Инженер поглядывал по сторонам, мечтая оказаться как можно дальше отсюда, пусть даже на самом деле на поле боя в том странном мире грез. Он тут чужой, хорошо хоть, посетители, слишком занятые собой, не обращали никакого внимания на случайно затесавшегося в их среду человека. Певица, окончив делать заказ, улыбнулась своему спутнику одной из своих самых очаровательных улыбок: - Теперь можно и о делах, правда? - Можно, - согласился инженер, добавив в голос побольше иронии. - Но я вас еще раз предупреждаю, что толку от разговоров не будет. - От разговоров нет, но я надеюсь, вы от них быстро перейдете к делу. Прежде всего, есть ли у вас доступ к замороженным заказам? Полагаю, есть, при вашей должности? - Прежде всего, - перебил ее инженер, - зачем вам нужен именно этот аппарат? - А разве это важно, зачем? Мой каприз, я щедро плачу и получаю желаемое, вот и вся стратегия. - Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны, - пожал плечами инженер. - Не понимаю, к чему вы так говорите. - Ну да, и откуда эта фраза, тоже не знаете, - заметил инженер вполголоса и прибавил громко: - А говорю я это потому, что... - И верно, откуда бы мне знать, разве из музыкального шоу в Тифлисе, где я пела Нестан-Дареджан, - перебила его Аза, причем ее улыбка не стала холодней ни на йоту. - Простите, - пробормотал инженер. - Я не думал... я спрашивал потому, что... - Давайте я внесу ясность, хорошо? - певица откинула назад локон цвета темного меда, выбившийся из ее высокой прически. - Я знаю все, что вы думаете, но не решаетесь сказать прямо. Что я продаю свою красоту и талант, что бросаю подлинное искусство на потеху низкой публике, что сама ничего не создаю, а мой голос - это божий дар, а не кропотливая работа, черт бы ее побрал. И вы считаете себя выше меня, ибо продаете результат своего ума. Между тем вы зарабатываете в десятки раз меньше меня, хоть и полагаете себя умнее. Я, может, и продаюсь толпе, но я же над ней и властвую, причем именно потому, что продаю результат своего труда. Вы тоже можете сделать это, весьма выгодно, но упираетесь. Не понимаю, зачем - цену набиваете? Кажется, она все же рассердилась всерьез, а у него наоборот пропало все желание послать избалованную богатенькую дамочку подальше, даже в ущерб своему положению. Будешь тут грубить, когда перед тобой такая очаровательная женщина. - Не набиваю. Но я не хочу браться за невыполнимое, вы же сами потом меня упрекнете. Мне сказали, аппарат должен был бы подняться в космос. - Один аппарат когда-то уже поднялся. Что сделано человеком, всегда может повторить другой человек. Она сидела напротив, вскинув голову с короной пышных волос цвета липового меда, тонкая, изящная, ослепительно прекрасная, на смуглой шее простая нитка жемчуга, а от нее взгляд скользит в узкий глубокий вырез на черном платье, вырез вроде и скромный, но все же туда так и тянет... черт! Инженер решил рассматривать соседний столик. Сидевшие там дамы были наряжены куда пышнее и откровеннее, но в соблазн ввести не могли по причине крайней малопривлекательности. - Условия отличаются. Поэтому я и спрашивал вас, зачем вам это нужно, от ваших целей зависит, будут ли мне препятствовать или содействовать. - Например? Самолеты же держатся в воздухе независимо от целей? - Например, самолеты держатся в воздухе с помощью аэродинамических сил, - такая откровенная глупость снова его разозлила. - В космосе нет воздуха, соответственно, принципы построения другие. Скажем, качающееся сопло для создания управляемого вектора тяги... - Ну вот! Вы уже что-то придумали! - Придумал никак не я, этой идее восемьсот лет. И знаете что? Я уже нарушаю закон, просто употребляя такие слова. Это можно назвать частным обучением, понимаете? Даже просто разговор о науке с употреблением терминов. Аза с улыбкой покачала головой. - Не верю, - сказала она, склонив голову набок - Не верю, и не потому, что я такой знаток юридических тонкостей, а потому, что, будь это так, вы не стали бы спокойно болтать на подобные темы в общественном месте, даже не понизив голос. - В первые годы после революции такое случалось. - Ну, тогда, возможно, и были перегибы, - великодушно согласилась Аза, доставая портсигар. - Предложить вам сигарету? - Спасибо, не курю. Тогда были перегибы не "возможно", а на самом деле. Народ в благочестивом угаре разгромил множество предприятий, показавшихся чересчур мудреными. А оставшиеся в живых технические сотрудники потом тупо боялись заниматься квалифицированным трудом, уходили в торговлю, даже становились чернорабочими, лишь бы избежать репрессий. Если бы не это, я не занимал бы свою нынешнюю должность. - Но вы занимаете, и вы в Варшаве один из немногих специалистов на своем месте. - Так мастер цеха не равно директор завода! - Ой, директора завода я беру на себя, - Аза помахала рукой, отгоняя от лица сизую струйку дыма. - А вы, с вашими знаниями, сможете составить описание заказа - ну как это у вас называется? - Техническое задание. - Ну вот, вы так оформите это задание, что к нему нельзя будет придраться. - Простите, мадам... сударыня... - инженер оторвался от созерцания ближайшего столика, тем более, что малопривлекательные дамы решили, что ими заинтересовались.- Как вы себе это представляете? - Зовите меня по имени, - она затянулась сигареткой. - Я это именно себе и не представляю, я же женщина, к тому же певица и ничего не понимаю в этих чертежах и схемах. - Зато цензурная комиссия понимает! - Неужели? Вы говорили, множество образованных людей лишились своих должностей, а то и жизни. - Да, но в комиссии нет дураков, которые лезли на рожон, когда взбесившаяся толпа громила заводы и лаборатории. В комиссии умники, которые в то время отсиживались в сторонке. - Они прекрасные специалисты и энтузиасты своего дела или чиновники?- спросила Аза насмешливо. - Нет, но они поймут отличие стандартного заказа от нестандартного, на это у них знаний хватит, и будут задавать ненужные вопросы. А вы, как бы вы ни были богаты, уже точно не сможете подкупить комиссию и Европейский совет, куда она докладывает о результатах расследования. Так что восстановление заказа пресекут на первой же стадии. Разве что... - Что? - Это точно нужно вам? - спросил инженер с чувством человека, бросающегося с разбегу в ледяную воду. - Вам, не кому-то из правительства...ну, если вы ширма... - Ширма? Я? - она не оскорбилась? а только рассмеялась. - Вы намекаете, что у меня любовник в парламенте или в совете министров? Милый юноша, они там все страшные и толстопузые, а я теперь, кажется, могу позволить себе выбирать! - Вы все же не политическая фигура и можете позволить себе странные желания, а подобное от политиков вызовет вопросы. - Да ладно. Разве им невозможно наладить какой-нибудь секретный завод в скрытом месте? - Не думаю. Европа для этого слишком заселена. Улицы, автострады, железные дороги - тут все пространство пронизано ими, как тело кровеносными сосудами. В горах... нет, с трудом представляю. Где-нибудь на востоке Евразии возможно спрятать производство такого масштаба, но не здесь. И опять-таки проблема с кадрами. Те ученые, или, как их тут называли, мудрецы, что остались при своих должностях, вынуждены заниматься рутинной работой. Поддержанием уровня жизни. Обороной, медициной. В таких условиях не до жиру, то есть не до космоса. - Ну вот и пусть не лезут не в свои дела. Они же не мешают мне петь. - Но это несравнимо! - Сравнимо. Знаете, как сказал Наполеон - государство это я. Так вот, современное искусство - это я, и неужели оно несравнимо с тем, что оставили от науки? - Про государство Бурбон сказал, кажется. - Какая разница, все едино - француз. Никогда не одобряла французов, хотя Париж один из немногих приемлемых для жизни городов. - Там Европейский совет, в этом самом Париже, и государство - это он. И я вам еще раз объясняю, что он будет ставить палки в колеса, потому как все нестандартные заказы проверяются оттуда. Потом нужно определить, какие части аппарата на нынешнем оборудовании восстановить невозможно... - Ну, значит, сначала вам первое задание - как решить проблему с комиссией. Думайте сначала над этим, потом, когда осмотрите машину - над остальным. Проблемы нужно решать по мере поступления. Инженер посмотрел на Азу в упор. - И все же - зачем вам это? - Ну почему вас удивляют чужие капризы? Инженер криво усмехнулся: - Да нет, при нынешних масштабах оглупления человечества меня уже ничего не удивляет. - Вы совсем как мой секретарь. Он тоже любит причитать про оглупление человечества и его духовное самоубийство. - Он у вас шутник. Сказал, что свалился с Луны. - Ах, это, - Аза отложила сигарету. - Да, иногда он любит вворачивать правду не к месту, или же наоборот к месту... Скажите, - вдруг спросила она, - вы знаете, что такое тосковать по родине? - Просите, что? - инженер вначале не понял вопроса. - Вы не поляк. Вы тоскуете по своей родной земле? Это было настолько неожиданно, что инженер растерялся. Несколько секунд он беспомощно смотрел на певицу, мысленно видя перед собой степь, ковыль, перебираемый ветром, белые шапки гор далеко на грани неба, птиц, проносящихся над головой. - Нет, - ответ прозвучал достаточно спокойно. - Я человек без родины и флага, родился в одной стране, учился в другой, сейчас осел в третьей. Тосковать для меня недопустимая роскошь. Она прищурила глаза: - А ведь вы лукавите, интересно только, зачем. Впрочем, дело ваше. Ну хорошо, другой вопрос - вы когда-нибудь любили? Теперь он с легким сердцем мог отшутиться: - Только науку, и, к сожалению, недостаточно, чтобы строить кустарный космический корабль. - Жаль, - ответила она спокойно. - А вот я любила. Вы мне сейчас не верите, вы считаете меня холодной и пустоголовой куклой, не способной на чувства, ну, в какой-то степени это так и есть. Но так было не всегда. Я при всей своей осуждаемой вами испорченности, - инженер вскинулся, пытаясь протестовать, но она остановила его жестом и продолжала: - при всей своей испорченности я любила одного человека, одного-единственного за всю жизнь. Я пыталась заглушить это чувство, но неудачно. И вот сейчас я должна увидеть его, или же хотя бы узнать о его судьбе, пусть поздно, но мне это нужно. - Так тот человек... он... это он летел в первом аппарате? - Да, - теперь ее ресницы были влажны от слез, что, впрочем, только сделало ее взгляд еще более манящим и глубоким. - Понимаете? В глазах инженера поневоле появилось виноватое выражение, и Аза внутренне усмехнулась, не забывая, впрочем, смотреть с томной мольбой и печалью. Она не то чтобы видела его насквозь, но разобралась в его характере достаточно для своих целей. Наивный мальчишка, которого можно привлечь на свою сторону якобы внезапной искренностью, слишком порядочный, чтобы по-настоящему думать о ней плохо. Это не Яцек, который слишком хорошо ее знал, не холодный всевидящий дьявол Серато, - такого легко уверить, что перед ним птица в золотой клетке и несчастная жертва. Впрочем, разве это маска? Иногда ей казалось, что она только разыгрывает перед собой окаменевшую в чувствах и разуверившуюся в людях женщину, и что изображая перед зрителями тоску и отчаяние, она представляет себя настоящую. Подчас в такие минуты ей вспоминались слова древнего поэта: И что я поддельною болью считал, То боль оказалась живая, — О, боже! Я, раненый насмерть, играл, Гладиатора смерть представляя! - Боже мой, вы здесь! Недобрая, как вы могли сбежать с приема, не предупредив! - послышались сзади голоса. К столику подошла компания, которую легко было встретить в подобном заведении - элегантные мужчины в сопровождении шикарных женщин, все - представители золотой молодежи и высших кругов богемы. Запах дорогого парфюма, блеск украшений, обрывки слов - весь этот великосветский калейдоскоп смешал чувства Азы, оторвал от только что занимавших ее мыслей. Она машинально отвечала на комплименты, улыбалась, объясняла отсутствие на разных мероприятиях творческими планами, затем, желая представить знакомым своего спутника, обернулась к столику, но стул напротив был пуст - инженер тихо покинул ресторан. - Ну что вы скажете, - прошептала Аза, на этот раз с настоящими слезами: - сбежал! И почему они все сбегают?