К истокам кровавой реки

Основной зал заседаний министерства юстиции, огромный и светлый, был пуст. Сбоку от центрального стола за занавесями виднелась открытая дверь, которая вела в небольшую комнату без окон. Сюда охранники и привели арестованного, - немолодого уже ссутулившегося человека с лысой головой и небольшой поседевшей бородкой. Одет он был в обычный деловой костюм, только без галстука, и на ногах шлепанцы вместо туфель. Человек оглядел комнату безразличным взглядом потухших глаз и пожал плечами. Охранники довели его до кресла перед письменным столом и усадили. За трибуной напротив располагались трое важных господ в черных костюмах, которые перебирали бумаги и не глядели на заключенного. Наконец сидевший по центру изрек: - Осужденный доставлен, господин статс-секретарь? Тогда огласите... Секретарь с деловым видом вытащил бумагу из стопки лежащих перед ним на столе листов, поглядел поверх очков на заключенного и сообщил: - Ваше прошение о досрочном освобождении удовлетворено. - Я не подавал никакого прошения, - усталым голосом возразил арестованный. - Его подал вместо вас ваш адвокат. - Этот болван ведь знал, что мне безразлично. - Не только вам, - сидевший по центру человек выпрямился, глядя на заключенного с превосходством. - Выйдете и узнаете. Всем, всем все равно, понимаете? - Да... Голос арестанта звучал глухо, потому что он закрыл лицо руками, клочья бороды торчали сквозь пальцы. - Я переоценил людей, все-то думалось, что у каждого, даже у торговца, считающего гроши, или у отупевшего от труда рабочего есть искра божья в душе, но нет... Человечество, может, и просуществует еще пару тысячелетий, но похороны случились сегодня... Из-за сомкнутых ладоней вырвался всхлип. Председатель поморщился: - Погодите, вы пьяны, что ли? Арестант распрямил плечи. - Самую малость, господин министр, - сказал он вполне трезвым голосом. - Не сердитесь на охрану, мне разрешили пользоваться деньгами, ну они иногда и приносят за небольшую мзду. Ведь сегодня у меня не ожидалось ни вызовов, ни свиданий с адвокатом. - Черт знает что, - недовольно произнес министр. - С охраной разберемся, но от вас как-то не ожидалось. Талантливый поэт, известный человек, а пьяны, как сапожник. - У каждого свой предел, господин министр, - лицо арестанта снова приняло плаксивое выражение. Молчавший до сих пор третий чиновник подал голос: - Видал я пьяных сапожников, пьяных литераторов, избави боже от пьяных революционеров. Сейчас вы подпишете необходимые бумаги, вечером вам дают свидание с родными, расскажете им все сами. С завтрашнего дня можете быть свободны. - Свобода внутри нас, - ответил арестованный спокойным тоном. Министр усмехнулся: - Вы и на помилование так же реагировали. - Тогда мне было безразлично, жить дальше или нет. У меня возникли подозрения, что душа таки бессмертна, а если это так, не все ли равно, где ей мучиться. - Сами придумали? - Книги читал, - ответил арестант. - Не те вы книги читали, - министр отодвинул от себя бумаги. - Надо было Киплинга. Помните, Акела промахнулся? Вы сейчас мертвый волк, понимаете? Потому вас и выпускают. У вас вырваны зубы, вас никто не поддержит. Если бы вы подумали, вы бы поняли, кто и почему вас в свое время щедро финансировал... Чтобы предотвратить взрыв котла, надо спустить пар. Заключенный наморщил лоб: - Кажется, я слишком пьян, чтобы рассуждать, - пробормотал он. - Оно и видно, - буркнул министр. - Сейчас пьяны, тогда самонадеянны... Поэтому вас и пощадили, распустив слух о вашей казни. Поднял голову сортировавший бумаги секретарь. - Не только поэтому, - уточнил он. - Скажите, а вот насчет ваших снов, которые появились после провала бунта... - Да, я знаю, что пощадили и из-за снов, - усмехнулся заключенный. - Тюремный психиатр так обрадовался этой информации, конечно, он обязан был донести. - Это его работа, - сухо буркнул секретарь. - В последнее время вы видели что-то еще? Арестант покачал головой: - Только то, что и раньше. Зимний город, окна в домах не горят, людей почти нет, еле-еле передвигаются по снегу тени, какие-то волочат за собой санки, кто-то падает и остается лежать в снегу. Темнота, вдали небо освещают вспышки взрывов или каких-то мощных выстрелов. - По контурам зданий не определить? Вы же много путешествовали. - Нет, по снегу могу судить, что это север. Больше ничего... - Учтите, на свободе вы все равно должны будете отмечаться в том числе и у психиатра, и ему докладывать о всех... снах, галлюцинациях, как хотите называйте. - Зачем бы вам эта информация? - Пусть информация будет, а там уж мы решим, как с ней поступить, - сидевший в центре министр снова взял разговор на себя. - Ваше дело докладывать. -Удивительно вы обращаетесь с людьми, - с усмешкой покачал головой арестант. - Выполняй нашу волю и своей не имей, и главное, такое отношение не скрываете. Воистину народ это овцы. - А знаете, что? - третий член комиссии встал, рывком отодвинув кресло. - Знаете, что вы от нас не отличаетесь ничем, разве что лукавством? Вы так же презираете людские массы, вы так же хотели их использовать. Притащить к счастью, не к их, а к вашему счастью, держа за волосы, да еще стукая головой об препятствия. Так что вы не опасны, изобретете что-то принципиально новое - вас можно будет бояться. Странная улыбка блуждала по губам арестанта: - Однако машины Пишты вы испугались... - Этот телеграфист весь мир напугал своим блефом. К счастью, он был один такой, вероятность повторения один шанс на миллион. Да-да, он был - его труп был найден и опознан в числе прочих после кораблекрушения у Цейлона. А вы езжайте, голубчик, хоть на континент Свободы. - Шутите? Как же я тогда буду отмечаться у психиатра? Да и староват я для Америки, - ответил арестант. - Правда, сейчас только на них и надежда. Только там люди свободны. - Им хорошо разводить демократию, - резко бросил министр, - их охраняет чертов вулкан. Никто в здравом уме на них не нападет, а нам надо остерегаться. - Нет, я не о том. Такая внешняя угроза объединяет, но она же отбирает ресурсы на развитие... Прозябать за право первородства или превращаться в животное за чечевичную похлебку - выбор невелик. - Ладно, хватит лирику разводить, - министр хлопнул рукой по столу. - Вечером вам дают свидание с сестрой, у вас же только сестра? - Да, хотя мне кажется, она не обрадуется. А вот послушайте, раньше приговоренным к смерти исполняли последнюю просьбу, а помилованным? - С чего бы? - Ради прецедента. - Ну вы наглец. - Так это ничтожнейшая просьба, господин министр. Вы же говорили, я не один такой сновидец. А что же видели другие? - Зачем вам? - Любопытно. Только любопытство мне и осталось, разве нет? - Посмотрим. Все равно вы гражданский труп. - Мне, надо полагать, и документы на другое имя выдадут? - Да зачем? Оставайтесь под своим. Просто потому, что вы не опасны, Грабец.