К истокам кровавой реки

Мэсси выпустил тачку, и та чуть не перевернулась. Люди загалдели, лысый старик размахивал руками, доказывая что-то остальным, Мэсси прислонил тачку к стенке, прошел в центр круга и встал рядом с Виславой.Трупа шерна уже не было, видно, его успели утащить никогда не упускающие выгоды торговцы шкурами. - Истину? Подтверждаю - шерн не успел. Никто этой девушки не касался. - Врешь, - подскочил старик. Вислава, всегда такая бойкая, молча плакала, не говоря ни слова в свое оправдание. - Не касался, - твердо сказала Вета. Глаза у нее были уже совершенно сухими. - Я видела, что не касался, а вам лишь бы кого казнить. - Да как же! - завопил старик. - Касался! Повинна смерти! По закону... закопать в землю заживо... Кровь бросилась Мэсси в лицо, и руки сами собой налились тяжестью, будто в них еще был топор. Он шагнул к старику, сжимая кулаки, тот отскочил, оскаливаясь и оглядываясь. Кто-то схватил Мэсси за плечо. Это был Влазимиж. - Руки не распускай, - буркнул он, - не поможет. Мэсси мысленно пожалел, что накануне обменялся с мастером рукопожатием. Пожалел, что принял участие в битве и что не свернул себе шею при падении с лестницы под Герлахом. Но руки, похоже, распустить придется, даже если это будет последнее, что он сделает в жизни. Он оглядывался по сторонам - люди стояли по кругу, как укрепленное горное кольцо, опоясавшее Герлах. То самое кольцо, за которым закапывают в землю. Кто-то смотрел враждебно, кто-то - равнодушно, ни на одном из этих каменных лиц не было и тени сочувствия. Из подвала по одной выбирались спрятавшиеся ткачихи, все бледные, перепуганные. Они присоединились к толпе, и никто из них пока что не порывался вступиться за Виславу. Влазимиж тем делом взял допрос на себя. - Значит ты, почтенный, - обратился он к старику, - видел, что шерн касался девушки. - Да-да, - радостно подтвердил старик. - Я был тут, у ограды, я все видел! А этот бессовестный юнак лжет, и он тоже повинен... - А что ты у ограды делал? - доверительно спросил Влазимиж. - Прятался. - А, так прятался, значит. А ты где был? - теперь он обратился к Мэсси. - Где, где. Во дворе. Спросите, что делал - вон рука шерна где-то лежит, ищите сами. Не успел он. - То есть рядом, - мастер покачал головой. - Ну, почтенные, так кому вы верите, тому, кто прятался под забором или тому, кто сражался с шерном? Мэсси с удивлением взглянул на Влазимижа. Он уже привык разочаровываться, и то, что мастер, похоже, выбрал его сторону, стало неожиданным откровением. Окружающие их люди зашумели, некоторые возмущались, но многие были согласны со словами мастера. - Он покрывает девчонку! - заверещал лысый, и у Мэсси снова сжались кулаки. - А этой старухи здесь и вовсе не было до последнего! - А ты был? - Влазимиж усмехнулся. - А отчего же не помог? - Я наблюдал... - Хорошо, что не все такие наблюдатели. Девушка не была с шерном наедине, так что никаких оснований нет. - Есть! На руку ее посмотрите! Старик шагнул было к Виславе, та дернулась в сторону, ее поддержала Вета, шепнула: - Покажи руку, не бойся. Вислава медленно засучила рукав, на локте виделись следы пальцев, но то был обычный синяк. - Видите? - завизжал старик. - Мать выворотня и ее надо... - Это я ее схватил утром! - выпалил Мэсси. - Ты? - удивился мастер. - Чего бы это? - Ну... - тут Мэсси не нашелся, что придумать, на выручку пришла Вета: - Да приревновал он, может, с другим прошлась, дело-то молодое. У кого тут нет ни ран, ни порезов, ни ожогов? - Все равно, - не унимался старик, - она зачем-то вышла, когда налет еще не кончился! Когда ее дело - сидеть в подвале! Вислава всхлипнула: - Потому и вышла, посмотреть. Там как в гробу, ничего не видно. А скверны на мне нет, - и снова неудержимо зарыдала. Видеть ее плачущей было так же невыносимо, как представить птичку с оторванными крыльями. Мэсси не выдержал: сжимая кулаки, пошел прямо на обвинителя, тот попятился, бормоча что-то про развращение молодежи и отсутствие уважения к сединам. - Отстаньте от девочки, - подала голос одна из ткачих, - она и правда вышла поглядеть! Мы слышали, что взорвался склад, шерны после этого обычно улетают! И вообще, лучше бы огонь тушили, или вы до грозы дотянуть хотите? - Вот именно, - поддержал Влазимиж. - Что, дома не разрушены, пожар потушен, убитых-раненых нет? Впервые вижу такое сборище бездельников. Сборище бездельников заволновалось, теперь старика уже практически никто не поддерживал. Тот злобно шипел, что дело не закончено, что девчонку нужно раздеть и осмотреть (Вислава услышала эти слова и вздрогнула), но Мэсси оказалось достаточно сделать шаг в сторону лысого, как тот заторопился к воротам. У самого выхода, правда, старик остановился и крикнул: - Я это так не оставлю! Я до господина иренарха дойду! - и быстро засеменил прочь. - Дойдет, - мрачно сказал мастер. - Это законник Захария, он дойдет. Эх, если бы не народ тут, надо было бы его... - он показал жестом, будто сворачивает кому-то шею, - и свалить все на шернов. Ладно, я в мастерскую, а ты давай, проводи девочку, и это, до грозы можешь не приходить. Виславу устроили в спальне в подвале, Мэсси выставили на улицу под предлогом, что мужчины все равно не умеют успокаивать и что надо поискать господина Анну, который не появлялся с начала атаки. Пожары постепенно догорали. Легко пострадавшие люди добирались до дома своими силами, но немало было и тех, кто лежал без сознания, из-под завалов доносились стоны. Рядом с центральной площадью находилась общественная лечебница, куда отправляли раненых. Убитых людей переносили к сейму, тела мертвых врагов перевозили за город, где сжигали, развеивая прах над пустошью - и то был настоящий пир для иссушенной почвы. Ветер уносил прочь смрадный жирный дым. Охотников убирать трупы чудищ находилось немало, потому что шкуры шернов по праву принадлежали перевозчикам. По улицам деловито сновали солдаты в своих кожаных панцирях. Немолодой оружейник, сосед Анны, который вместе с Мэсси сгребал на тележку остатки развалившегося забора, несколько раз покосился в сторону северян и процедил: - Вовремя вы, ребята, вовремя... Что-то в начале нападения вас видно не было. Мэсси ничего не спрашивал, он уже успел понять, что войско Никодара здесь не любят. Оружейник сам заговорил после минутной паузы: - Склады они охраняли, отгоняли шернов ну, понятно, так, чтобы самим не подорваться. Да и смысл им стараться, взорвутся склады - нам опять у Теплых прудов оружие покупать. Им выгодно. Чтоб их всех... Оружейник некоторое время бесцельно бранился, потом добавил: - Если бы шерны прилетели хоть раз два дня подряд, отбивать атаку было бы нечем. Не догадываются, что ли... Мэсси, перекладывая разбитые кирпичи на тележку, усмехнулся мысленно - люди и предположить не могут, что шерны не прилетают, потому что не хотят. Что уничтожают склады, потому что оружием с этих складов их обстреливают около гор. Что хотят просто, чтобы их оставили в покое... Вслух об этом не скажешь, ибо никто из его народа его не поймет, никто не был сперва с одной, а потом с другой линии фронта, никто не сочувствовал обеим столкнувшимся расам, никто не мучился от бессилия что-либо изменить. Он оттащил тележку с обломками кирпичей к городской свалке, где камни дробили в мелкую крошку и использовали еще раз для укладки дорог - в практичном Табире ничего не пропадало зря. Когда Мэсси вернулся, оружейник отправил его домой, проверить, не нужна ли помощь домашним и вернулся ли Анна. - Только умойся сначала, а то напугаешь их, - предупредил старик. Правда, совет оказался невыполним - умыться вне дома все равно было негде. Вислава спала после нескольких чашек с успокоительным отваром, Анна не появлялся, и встревоженная Вета отправила Мэсси на поиски. - Среди убитых? - спросил он уже в дверях. - Да чтоб тебя, - рассердилась Вета. - Разве господин Анна может погибнуть?. Анна действительно не мог - он шел по двору навстречу. Одежда на нем кое-где обгорела, лицо перемазано сажей, левая рука висела на перевязи, но в целом воевода будто скинул десяток лет. - Все, все хорошо, - радостно крикнул Анна, - отбили, я был на площади. Как Славушка? Мэсси ответить не успел. Он только начал улыбаться, от чего корка засохшей крови на лице пошла трещинами, как вдруг через забор перелетел небольшой круглый предмет и упал у ног Анны. Это оказался камень, завернутый в кусок пергамента, на котором было нацарапано два слова. Мэсси уже достаточно разбирался в местной письменности, чтобы их понять, тем более, что и слова были совсем простые: "Мать выворотня". - Это я виновата, господин Анна, - всхлипывала Вислава, - теперь из-за меня у вас тоже неприятности будут. - Нет твоей вины, не забивай себе голову, - успокаивал ее Анна, - Если бы не Захария, никто бы к тебе не прицепился. Просто не повезло, придумаем что-нибудь. - А вдруг в дом ворвутся? А этот... в подвале? - Вислава все еще не могла назвать Доната по имени, хотя перестала употреблять слова "нелюдь" и "выворотень". - Запрем дверь. Он бросил камень и убежал, если бы он мог собрать толпу, он бы ее уже собрал. Ты успокойся, сегодня будет сейм, после него решим, что делать. Ну, а ты как? - Анна обратился к Мэсси. - Как справились? Мэсси пожал плечами, рассказывать об сегодняшних событиях даже Анне ему хотелось все меньше и меньше. - Обыкновенно... Прилетели, подожгли. Если бы не хозяин кирпичной, я бы не справился. - Ладно, у тебя все на лице, - Анна позволил себе отпустить не слишком удачную шутку. В память об утреннем нападении у Мэсси от виска через переносицу теперь шел шрам через все лицо. Вета порывалась забинтовать, но повязка закрывала и глаза, так что Мэсси отказался ее носить. Анна, поглядев на свежий рубец, заметил: - Это и хорошо, и плохо. Хорошо - ты стал меньше похож на своего отца, а плохо потому, что у тебя теперь есть особая примета. Хотя с таким ростом ты и так в толпе не потеряешься. Ладно, главное, что глаза целы. Пойду я в народ, узнаю, какие планы, а вы заприте двери и не выходите. Все образуется. После ухода Анны Мэсси свалил дневной сон, напоминание о его полуземном происхождении. Едва он успел задремать, сразу же явились кошмары - во сне он бродил между сваленными в ряды трупами, искал среди них Анну, и не мог найти, зато каждый раз ему попадался мертвый Ивата. Как же так, он ведь был жив, удивился наконец Мэсси, и очутился на берегу горного озера, где, сидя в лодочке у берега, удила рыбу Хонорат, она взмахнула удочкой и вытащила сплетенный из коры туесок с горящей нефтью. На щеках Хонорат багровели следы шестипалых ладоней, а на лбу вспыхнула вдруг огнестрельная рана, как алый распустившийся цветок. В поисках лечебных растений, которые могли бы остановить кровь, Мэсси бежал по склонам горного кольца, карабкался по скалам, и, поднявшись на вершину, не увидел в небе привычной опрокинутой чаши земного диска. Старый Корнут сидел над обрывом и тщательно стирал краску с одного из своих каменных шаров - видимо, с того, что изображал Землю. Тут он наконец-то проснулся. Задремал он прямо на полу, на циновке, рядом сидела Вислава, бледная, с кругами под глазами. - Ты так метался во сне, - сказала она. - Шерны снились? - Нет, ерунда какая-то, - Мэсси сел рядом с ней. Голова гудела после тяжелого сна, который так и не принес ни отдыха, ни облегчения. - Анна не вернулся? - Нет, - она покачала головой. - Знаешь, мне страшно. Я только с тобой сейчас могу поговорить, потому что... Ну, ты помнишь, я такая смелая была, там, под Герлахом. И я видела, что ты смотрел как бы с осуждением - не перебивай, я видела. Да, я зря храбрилась, сначала эта лапища, - она приподняла собственную руку со следами от сдавливавших ее пальцев на локте, - потом этот старик... Спасибо тебе, если бы шерн успел, точно бы закопали, я знаю, я видела один раз, а перед этим, может, и по рукам бы пустили. - Что значит - по рукам? Она отмахнулась, смеясь и плача: - Дураком родился, дураком помирай. Я была уверена, что со мной не случится... а теперь я просто их боюсь. Даже увидеть боюсь, понимаешь? Как я вернусь в Герлах, а вдруг я выстрелить не смогу, вдруг парализует от страха? И дядя Сакко прав, там люди разные, вдруг в лагерь слухи дойдут, что вот эту, мол, шерн хватал. Тогда все. - Это сейчас страшно, - он погладил ее по руке. - Потом пройдет. Знаешь, я видел, как один человек застрелил женщину, до которой дотронулся шерн. Теперь я понял, почему - он ее спас. - Спас, - кивнула Вислава. - Знаешь, что еще - мой отец считал Победоносца человеком. Поэтому я к тебе без почтительности... ты обижаешься, наверное? - С чего ты взяла? - Моя мама считала его богом, - жарко зашептала Вислава. Она разрумянилась, глаза блестели, как прежде. - А вдруг ты... а вдруг у тебя есть силы? Вдруг ты тоже... тогда, прошу тебя, владыка, верни мне мою смелость! Мои силы, мою решимость - вдруг ты можешь? Ну пожалуйста! - Не могу, - Мэсси встал, отстраняясь от протянутых к нему рук. - Не могу, я бы очень хотел, но я человек, как и ты, да я думаю, что и боги не могут! Только мы сами. Она сидела на полу, подняв вверх спокойное лицо с потухшим взглядом. - Да, наверное, и они не могут... Со стороны выходной двери послышался шум и голоса. Это вернулся Анна. Он снова выглядел на свой возраст - седой, уставший, разочарованный в жизни человек. При одном взгляде на его лицо Мэсси понял, что хорошего ждать не приходится. - Ну как? - спросил он все же. Вислава молчала, глядела с робкой надеждой, готовой как вспыхнуть, так и обратиться в пепел. Анна безнадежно махнул рукой. - Неважно, дети, неважно. Сейчас все расскажу, будем решать, что делать.