Записки Низшего: Вкус звёзд

      Меня зовут Эндрю Деннис Бирсак, и этот кошмар продолжается уже полтора месяца... Я не живу - без Оли я лишь существую. Я - убийца, чудовище. На моих руках уже погибло двенадцать замученных до смерти людей - потому что того требует моя новая жизнь. Честер, Том, Тони и Марк то и дело приводят новых пленных из различных вражеских Гнёзд, а я выбиваю из них информацию самыми ужасными способами - мне так легче. Я топлю свою внутреннюю боль в криках и крови пленных, заодно и выполняю свою работу. А когда возвращаюсь в свои квадратные метры, бьюсь в истерике, осознавая, какая я тварь. Я попросил у Фелис бутылку коньяка покрепче - гадость гадостью, не то, что пьёт у себя в кабинете Сайкс, но главное, что одурманивает и помогает спать. Лиз изредка приходит ко мне во снах, говорит, что я сделал правильно, уйдя от Оливера - тупая мёртвая сука будто специально рвёт мне душу этим именем. И каждый раз настойчиво твердит о суициде, как о спасении. Думаю, еще несколько месяцев такой жизни, и её предложение уже не будет казаться мне абсурдом.       Из всех людей в этом месте мне наиболее приятна Фелис - она иногда пьёт вместе со мной, говорит обо всём и, знаешь, будто лечит душу словами. Она не несёт чушь типа "всё наладится, не кисни", будто знает, что от таких слов только хуже. Эта девушка - мой лучший друг в этом Гнезде. Ханна и Честер на втором месте, а потом все остальные.       Каждый день я думаю, как там Оли? Жив ли он? Скучает ли? Эти вопросы так и останутся открытыми для меня. Вполне возможно, что он вернулся в Англию и начал всё сначала. Очень надеюсь, что так оно и есть. А потом встаю с постели и иду к очередному пленнику в тёмные подвалы, где от сырых стен отражаются крики и стоны боли бедного человека, попавшего в мои руки. Честер хвалит меня за решительность и спокойствие, а Фелис в это время понимающе кивает головой.       Вот и сейчас я спускался в подвал, где меня ждал парень примерно двадцати шести лет с белыми волосами и чёрными глазами. Он поднял голову с запёкшейся кровью на лице и шее, на щеках высохли солёные дорожки слёз: - Доброго утра, инквизитор. - И тебе не кашлять, сука. Расскажешь мне, что знаешь о главаре твоего костяка паршивых отродий? - Да пошёл ты, мудак. Я с силой врезал ему по лицу, услышав хруст кости: - Еще разок: будешь говорить со мной по-хорошему? Парень раздвинул разбитые губы в ехидной ухмылке: - Отсоси - потом проси. Сайксу ты отлично отсасывал, насколько мне известно, сраная ты голубятина. Я нервно сглотнул, услышав любимую фамилию, и тут же снова ударил пленного: - Что за херню ты несёшь? - Я знаю тебя, Энди Бирсак, и знаю, как ты развлекался с Оливером - расскажи, каково быть подстилкой аристократа? Меня вывел из себя наглый собеседник, а потому я прострелил ему колено револьвером: - Ну, раз мы заговорили на эту тему - первый раз это так же больно, как получить пулю в колено. Парень заорал от боли и задёргался на стуле, а мне - будто бальзам на душу. Затем я выпустил ему ещё одну пулю в другое колено: - А вот такая боль была в душе, когда я был активом и смотрел на его муки. Ещё одна пуля отправилась в правое плечо: - Вот так больно было, когда я уходил от него сюда, оставив свою любовь ради его репутации. И четвёртая пуля вонзилась в левое плечо парня: - И вот так мне больно сейчас, когда я смотрю на твои страдания и понимаю, какое я чудовище. - Убей. Прошу, убей. Я проигнорировал его мольбу, достал из кармана тот самый охотничий нож и двумя быстрыми движениями полоснул ему запястья и, схватив за волосы, сквозь зубы прошипел: - Мучайся перед смертью - успеешь помолиться за упокой, пока будешь кровоточить. Увидимся в аду, падла. - Ты не такой, каким я помню тебя. Я обернулся у самого выхода: - Тот Бирсак мёртв. Умер в тот день, когда решился на побег. Вместо него - я. Прощай.       Я снова вернулся к себе, снова напился до чёртиков, держа в руках ту самую злополучную футболку - запах почти выветрился, но всё ещё был ощутим моим воспалённым обонянием. Допив бутылку коньяка в одну морду, я упал на кровать замертво, надеясь, как всегда, больше не проснуться из-за алкогольной интоксикации.

***

Мягкие губы Высшего нежно ласкали мои, щекотали и тянули. Я чувствовал его запах, вкус губ и горячее дыхание. Руки Оливера поползли по моему телу, а в ушах слышался страстный шёпот: - Я люблю тебя, Энди... Люблю... Мой грязнокровный развратный принц... И тут же проснулся со стоном наслаждения на губах, от громкого стука в запертую изнутри дверь моей комнаты. Я открыл и в помещение влетел Честер: - Ты опять напился? Я в изнеможении упал на кровать, держась за больную с похмелья голову: - М, да. - Ты сопьешься так. - Наплевать. Ты что-то хотел? - Да. Энди, мне кажется, ты очень изменился за эти полтора месяца. Вспоминая, каким милым юношей ты пришёл сюда, я не могу сопоставить тебя и его как одного и того же человека. - И что с того? - я с безразличием посмотрел в глаза мужчины. - А то. Ты пьёшь, как будто у тебя три печени, в твоих глазах померк свет, который я видел в поместье - а когда внутри затухает свет, ты умираешь. Тело продолжает существовать, а ты - нет. Ты мне как брат, Ди, мне тревожно видеть тебя таким. Что произошло, что так изменило тебя? Честер был как никогда серьёзен, а в его глазах я увидел истинное беспокойство. Я тяжело вздохнул: - Чес, мне очень приятно, что ты обо мне волнуешься - но не надо. Я в порядке, честное слово. Просто непривычно видеть столько крови ежедневно, но это поправимо алкоголем и сном. Всё нормально. - Врёшь ведь, как дышишь. Ты угасаешь на глазах, а с каждым пленным ты обходишься всё более жестоко. - Да, вру, и мне так легче! Отстань, Честер, я сам всё расскажу, но не сейчас! Я сорвался на Алентайна, и мне будто стало чуть лучше от крика: - Прости. Оставь меня одного, пожалуйста. Честер кивнул, будто всё понял, и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Я снова остался наедине с собой, и отчего-то меня это успокаивало. Уж если я не буду с Оли - я не хочу видеть в зеркале того, кто с ним был. Я сходил к Ханне на склад за бритвой и, уединившись в ванной, сбрил все волосы с своей головы, повязав на их место бандану. Я выбросил все свои джинсы, футболки и рубашки и заменил их камуфляжными комплектами. Кеды тоже полетели в мусорное ведро, на смену им пришли армейские бердцы. Кардинально я не изменился, но стало гораздо легче от того, что даже если каким-то чудом мы снова встретимся, есть вероятность, что я останусь неузнанным.       Парни снова отправились на зачистку. Значит, завтра меня ждёт ещё один пленный, боль и алкоголь. Пусть всё это прекратится... Я должен убивать людей, смывая их кровью усталость и невозможную тоску по аристократу. Должен убивать. Помоги мне, Боже, не дай сойти с ума, расплачиваясь за собственные ошибки. Помогите мне. Кто угодно. Кажется, меня никто не слышит. Страшно. Мои руки будто в крови, а голос в голове шепчет: - Умри, Бирсак, не мучай других своим присутствием... Убийца... Мучитель... Убийца... Убийца... Меня охватила паника, голос в голове не замолкал, страх будто ледяной цепью сковал меня по рукам и ногам, и я затрясся в истерике: - Прекратите это, прошу! Оливер, помоги мне! Оли! Слёзы градом катились из глаз, руки тряслись, будто у алкаша, а голос в голове мерзко хохотал и шептал: - Убийца... Убийца...