***
- Говори, сука! Что ты знаешь о зачинщиках мятежа?! Лицо пленного покрылось ранами и рассечениями, из которых сочилась кровь. Я видел его боль, как сильно он страдает, но парень лишь улыбался окровавленными зубами: - В жопку меня чмокни, да? Я обошёл распорку сзади и с силой ударил парня розгой по спине. Он натянул оковы и заорал: - Ай! - Я хотел поговорить с тобой по-хорошему, но, видать, не судьба. Снова ударил, теперь немного оттянув хлыст. - А, хватит, прошу! Меня разразил нервный смех: - Ой, ну нет, я только разогрелся. - Я скажу, скажу, только не надо больше! Я опустил плеть, внимательно смотря в глаза пленного: - Слушаю. Парень сплюнул кровью на бетонный пол и заговорил хриплым от крика голосом: - Высшие... Они платят... Нам. Чтобы мы поджигали... Кхе-кхе, дома и фабрики других Высших... - Кто именно? Имена и фамилии. - Не знаю, клянусь, не знаю!... Но их трое, точно трое. - Врёшь, мразь. - Нет! А-А-А! Я огрел его плетью внахлёст, слушая его крик и наблюдая, как его тело выгибается, натягивая оковы на руках и ногах. Его одежда насквозь прошлась кровью, кое-где даже разорвалась - но жалости я не почувствовал ни на йоту: - Имена и фамилии ваших спонсоров. Вдруг парень поднял голову, сверля меня взглядом, полным ненависти: - Я знаю только одно имя. Сэмюэль Выстров. А теперь убей меня, я устал смотреть в твои звериные глаза. Да простит тебя Всевышний за всё, что ты делаешь с такими, как я. Я взял его на мушку и сухо выдал: - Молись за себя. Парень возвёл глаза к влажному бетонному потолку, шептал что-то несколько минут и опустил голову: - Я помолился за тебя, за твои грехи. Ты весь кричишь о боли внутри, но внешне-то спокоен. Впрочем, это уже не моё дело. Стреляй. Пусть спасёт Господь твою душу... Я выдал в сердце парню пару свинцовых смертоносных малышек. Пленный коротко дернулся и замер, безвольно повиснув на распорке. Кровь залила пол небольшой лужицей, постепенно растекаясь шире. На звук выстрелов прибежал Томас: - Энди? Все нормально? - Порядок, Том. Скажи Анджеле, пусть пробьёт Сэмюэля Выстрова по своим базам данных - как сказал ныне покойный, этот Выстров один из трёх спонсоров мятежников. Пора приструнить всю эту шайку-лейку. Из-за нескольких ублюдков страдают миллионы Низших. Том почесал затылок, задумчиво глядя на изуродованный труп: - Я слышал, что Инспекция переловила хренову тучу неповинных Низших и продала их в рабство по всей Америке. Что происходит с этим миром, чёрт возьми? То же самое, что и со мной, Томми. - Он сошёл с ума и медленно умирает. Идём наверх?***
Я сидел в гостиной нашего Гнезда, наблюдая за сосредоточенной на работе Анджелой. Наконец она вскрикнула, гордо улыбаясь: - Бум, детка! Честер, Энди, слушайте: Сэмюэль Выстров, шестьдесят восемь лет, белый, в прошлом - выдающийся работорговец, инквизитор и просто ублюдок. Сейчас занимается легкой промышленностью, изготавливает ткани. Партнёр корпораций "SykeZ" и "TransAmerican Union", владельцы которых Оливер Скотт Сайкс и Дин Томас Морган. (Читается как "ТрансАмерикан Юнион" и "СайкЗет" - прим.авт.) Если хотите знать моё мнение, я думаю, эта троица - наши клиенты. Девушка откинулась в кресле, открывая нам доступ к досье на всех троих парней. Сэмюэль - иссушенный, но бодрый седой старичок с ехидным оскалом, Дин - такой себе "американский герой": короткая причёска, мощная шея и орлиный взгляд. А Оливер - мой Оли, такой же, каким я его запомнил: лёгкая улыбка, искрящиеся каре-зелёные глаза и роза на кадыке. Я сделал вид, что читаю досье, а сам не отводил глаз с фотографии Высшего. Его милое лицо снова пробудило во мне всю ту бурю эмоций, что бушевала во мне уже почти два месяца. Вспомнился голос, мимика, жесты и тембр голоса - я вспомнил абсолютно всё. Но я не мог вечно смотреть на фото, а потому с трудом оторвался от ноутбука и поднял взгляд на Честера: - Что, Чес, какие планы? Парень похрустел пальцами, задумчиво глядя на монитор: - Нам нужны ребята для совета. Радость моя, не сходишь за ними? Анджела поцеловала его в щетинистую щёку, нежно улыбнувшись: - Ради тебя хоть звёздочку с неба, милый. Пока они ворковали, мне было слегка неловко наблюдать за ними. Их губы то и дело сливались в поцелуях, что пробуждало во мне воспоминания и новую волну боли. Наконец, Анджела исчезла за дверью, провожаемая взглядом довольного Честера. Он повернулся ко мне, стирая с губ помаду невесты: - Энди, ты уже почти два месяца с нами, исправно делаешь свою работу, а потому я хочу взять тебя с собой на зачистку. Но и от твоих остальных обязанностей ты не отстраняешься. Что скажешь? "Убивать ещё больше? Энди, ты рехнулся?!" - сказал бы прежний я. Но его больше нет, а потому я, ухмыльнувшись, кивнул: - Почему нет, я хотел сам проситься с вами - а то сидеть дома с бабами не в прикол. Когда? - Сегодня вечером, если успеем подготовиться за... - он бросил взгляд на наручные часы, - пять часов. В комнату вошли Фелис с Ханной и Анджелой, а за ними Тони, Марк и Томас с какими-то тряпками в руках. На вой вопросительный взгляд Марк зло буркнул: - Ханна заставила нас генералить склад. Девушка локтем пихнула его в бок: - Не "Ханна заставила", а "мы изъявили страстное желание помочь девушкам прибраться на складе", Марк! Девчонки захихикали над шуткой, опасливо поглядывая на злых, как черти, парней. Томас бросил грязную тряпку в Фелис, за что был ею обрызган горячей мыльной водой из пульверизатора и покрыт отборным матом. Мокрый Том встал, оперевшись на косяк и зло поглядывая на Фелли, усиленно оттиравшую с щеки чёрное пятно. Мне надоел балаган, и я громко закашлял, привлекая внимание. Когда все смотрели на меня, я начал говорить властным и спокойным голосом о сложившейся ситуации. Едва я закончил, Честер объявил о сборах за Выстровым в его поместье за десяток километров от нашего Гнезда, и парни с радостью помчались чистить оружие вместо пыльных полок и стеллажей, гордо прошествовав мимо девчонок. Вдруг Ханна вышла вперёд: - Я хочу с вами. И Фелис тоже. Анджела взяла ее за руку, будто и она желает идти на верную смерть: - Честер, возьми нас с собой. Я отрезал: - Нет. И это не обсуждается. Когда вы дома, мы точно знаем, что вы в безопасности и сохранности. Ханна, ты нужна здесь - любой из нас потеряется в твоем складе, не пробыв там и пяти минут. Как и ты, Фелис - Честер совершенно не умеет готовить, да как и любой из парней, включая меня. Анджела, ты просто мозг всего Гнезда - без тебя мы бы не знали ничего о Выстрове и остальной братии. Вдруг глаза вечно невозмутимой Ханны увлажнились, а руки её обвились вокруг моей шеи. Тихо всхлипывая, она выдавила: - Ты прав, Энди. Как всегда, как обычно, прав. Девочки облепили меня, обнимая, пока Честер не выдал ядовитым голосом: - Я уже ревную! Девушки засмеялись и зажали Алентайна в объятиях, пока тот не завопил: - Энди, спаси, душат! Хватит!***
Солнце медленно ползло к горизонту, дело близилось к ночи. Честер вёл пикап в направлении поместья Выстровых. Мимо проносились чахлые полудохлые деревья, грязь хлюпала под колёсами - вот такая зима на побережье океана. Парни сзади о чём-то негромко переговаривались, слов было не разобрать. Мы остановилась в двухстах метрах от двухэтажного особняка в викторианском стиле и Честер дал знак на выход. Нацепив рюкзаки с боеприпасами и перезарядив оружие, Алентайн собрал нас в круг: - Том и Тони, на вас первый этаж, Марк и Энди - второй и Выстров. Я подгоню машину ко входу через десять минут с момента, как вы войдёте - не опаздывать. Все всё поняли? Мы кивнули и, взведя оружие, двинулись рысцой к особняку. На удивление, нас никто не встретил - Выстров зря кормит свою охрану. Мы вошли в незапертый дом, и в коридоре никого не увидели. Мы с Марком двинулись наверх, стараясь не скрипеть половицами. Едва мы ступили на второй этаж, внизу раздались топот ног, выстрелы и звук падающих тел. Мы переглянулись и двинулись проверять каждую комнату, как вдруг со лестницы выбежали четыре крепких хлопчика и двинулись на Марка. Тот, отбиваясь, крикнул: - Энди, сам! Найди его! Быстрее! - А ты?! - Порядок, братан, найди старого козла! Сука, отошёл! Он с ноги откинул одного из четвёрки, а я с удвоенной скоростью пошёл по комнатам, обставленным просто, но со вкусом. И в последней я увидел того самого мужчину с ехидным оскалом на губах, говорившего с кем-то по телефону: - Они здесь, я видел их в окне!.. И кажется, этот с ними. Очень уж похож. Приезжай быстрее, я долго не смогу держаться... Понял. Он бросил трубку и поднял на меня взгляд. Взяв его на мушку, я сухо выдавил: - Ку-ку, скотина. Звонишь дружкам, чтобы прикрыли твою сморщенную задницу? Старик оскалился: - Как ты разговариваешь со старшими, щенок?! Я снял пистолет с предохранителя, чем заставил его заткнуться: - Как и все люди - ртом. Всего один удар в висок заставил Сэмюэля упасть на пол, а второй - затылком об пол - потерять сознание. Взвалив на плечо бессознательную тушку аристократа, я двинулся к выходу из разгромленного особняка. В конце садовой дорожки уже ждал пикап, в который залезали по очереди парни. Быстрым шагом я прошёл мимо когда-то любимых мной фиолетовых шикарных пионов, не обратив на них никакого внимания, и передал тело Выстрова уже сидевшим в машине ребятам. Марк снова врезал начавшему шевелиться Сэмюэлю и крикнул мне: - В багажнике есть верёвка - а то наша гнида не желает лежать смирно. Я обошёл пикап, вытащил бельевую верёвку и уже собирался идти назад, как услышал крик сзади, не то вопрос, не то крик: - Энди?! Я обернулся на звук и тут же чуть не умер от страха: ко мне быстрым шагом шёл Оливер. Он подошёл ко мне на расстояние в пару шагов. Никаких сомнений - он узнал меня даже издалека. В закатном солнце на его щеках блеснули солёные дорожки слёз, а я стоял и смотрел на него с верёвкой в руках, не в силах двинуться с места: - Оли... Он такой же, каким я его запомнил: те же глаза, линии лица и тела, и роза на кадыке. Только он стал ещё более худым и измученным, вокруг глаз пролегли тёмные круги. Я не смог сдержать слёз: - Я ненавижу тебя, Сайкс. Ненавижу. Потому и сбежал. Одним прикосновением пальца он стёр мои слёзы с моих губ. Всё моё тело кричало от душевной боли, что ломала меня изнутри. ТЫ ЖЕ ВИДИШЬ, ЧТО Я ЛГУ, ОБНИМИ ЖЕ МЕНЯ, ОЛИ! - Что ты сделал с собой? Ты что натворил, дурак?! Крик Честера из машины привёл меня в чувство: - Бирсак, мать твою на семерых, поехали! - Прощай, Оливер. Я молниеносно сорвался в машину, еле как двигаясь на ватных от напряжения и страха ногах. Я запрыгнул в пикап и, свистя и дымя покрышками об асфальт, мы рванули вперёд. Алентайн мастерски вывернул руль, разворачивая машину на сто восемьдесят градусов на месте и нас вдавило в сидения от скорости. Я смотрел в боковое зеркало на стремительно удалявшуюся фигуру всё ещё любимого аристократа. Я украдкой стёр мокрые дорожки с щёк и отвернулся к окну, швырнув назад злополучный моток бельевой верёвки.***
Мы с Фелис сидели в нашей комнате за маленьким столиком. В гостиной ребята ужинали очередным кулинарным шедевром Фелли, а всё, что было у меня, это бутылка русской водки, крепкие сигареты и шприц с седативом - на всякий случай. Девушка налила мне стопку и посмотрела на меня сочувствующим взглядом: - Так, ты увидел его? И он узнал тебя? Я залпом выпил напиток, чувствуя, как мои внутренности обожглись огнём: - Да. И сказал ему, как сильно его ненавижу. Но это неправда, Фелис! - А зачем тогда ты это сказал? Я отхлебнул еще глоток жидкости прямо из горла бутылки: - Чтобы он подумал, что я не люблю и не любил его, успокоился и начал жить без меня. - А ты этого хочешь? - Да! Или нет! Я не знаю, дорогая моя... И снова разразился пьяными слезами, стирая их рукавом своей камуфляжной куртки. Фелис обошла стол и обняла меня со спины, поглаживая по плечам: - Ты любишь его, это видно. Знаешь, что? А давай вместе выпьем. Я поднял голову и наблюдал, как неженка, ни-капли-в-рот Фелис отпивает водки прямо из горла несколько глотков и тут же закашливается: - Вот теперь мы на равных. Энди, ты меня знаешь, я не буду лгать тебе и юлить. Я скажу так, как думаю. - Слушаю. - Знаешь, кого тебе нужно винить во всех твоих бедах? Самого себя. Ты сам убежал от него, сегодня сам солгал, что ненавидишь его - и виноват только ты сам. Я поражённо слушал подругу, а когда она договорила, в её глазах мельком проскользнула вселенская грусть. Я отпил ещё водки, с громким стуком поставив бутылку на стол: - Ты, как всегда, права, Фелис. Что мне теперь делать? Внутренний голос снова зашептал своим противным, вкрадчивым голосом: - Убей себя, Энди, облегчи себя и других... Страх скользкими щупальцами облепил моё сердце, не давая ему биться. Я начал задыхаться, широко распахнув глаза, и сползать на пол: - Фелл-ли, се-едат-ти-и-в... Вдруг мир вокруг начал чернеть и пропадать: последнее, что я помню, это как Фелис хватает со стола спасительную инъекцию, боль в шее и тихий плач: - Энди, Энди! Смотри на меня!..