***
Я открыл дверь подвального помещения и вошёл в полутёмный сырой, уже ставший родным, уголок этого Гнезда: - Здравствуй, Сэмюэль. Как спалось на камнях? Мужчина зло посмотрел на меня исподлобья: - Шикарно. Я йогой увлекался в молодости, на иглах спал - так что мне твои игрушки нипочём. Я резко поднял его на ноги и посмотрел в серые глаза: - Давай послушаем дедушкины сказки в другой раз. Сэм даже не сопротивлялся, когда я приковывал его к распорке. Едва я закончил, старикан улыбнулся: - Не хочешь просто поговорить, Энди? Я и так всё расскажу тебе, можешь не напрягаться и не пытать меня. Я усмехнулся наглости Выстрова: - О чём нам с тобой разговаривать? - О том, что вы с Оливером - два законченных кретина, упускающих своё счастье. У меня в горле встал ком: - Откуда ты знаешь?.. Мужчина грустно улыбнулся: - Оливер для меня как сын, отца его хорошо знал - мистера Сайкса. Оли ко мне часто приезжал, плакал, как ребёнок - ты вообще в курсе, что он думал о тебе, как о мёртвом? Где он тебя только не искал, объездил все Рынки ЛА и все больницы с моргами. От каждого его слова становилось страшно, кожа покрылась мурашками: - Просто скажи, что ты специально лжёшь мне, пытаясь побольнее задеть. Мужчина расхохотался: - Я без пяти минут покойник, зачем мне врать тебе? Энди, ответишь мне на один вопрос? Чего тебе бояться, твои тайны умрут со мной. - Х-хорошо. - Ты жалеешь о своём решении? Я про побег. И тут я крепко задумался. С одной стороны, я узнал Честера и этих классных ребят, которые держат меня на этом свете. А с другой, я лишился единственной радости - Оливера. Но я же сделал это ради него! Я полностью забил на себя и думал все эти месяцы только об Оливере и о том, какой я конченый идиот, что заставил нас обоих страдать: - Да. Чертовски жалею. Мне дико не хватает Сайкса в крови, я будто наркоман в завязке. - Вот видишь. Ты заварил такую кашу, какую не в силах расхлебать. Мой тебе совет: бросай это всё и убегай к нему. Я более чем уверен, что вы с Оливером скоро встретитесь - потому что мы с ним вдвоём и есть организаторы бунта. Низшие - крайне необразованны, бескультурны и безалаберны, от таких работников - никакого толка, лишь вред. Мы лишь хотели добиться возможности для Низших получения профессионального и общего образования. Но всё пошло не так, как мы ожидали - Гнёзда "Аполло" и "Марс", наши бывшие союзники, вышли из-под контроля и теперь просто вырезают Высших, Низших и Инспекторов, подставляя Низших из других Гнёзд. У них есть филиалы по всей стране, отсюда и такие исчисления жертв и проданных рабов. Вот так это было. Я закричал в коридор: - Честер, Фелис, сюда! Через минуту появились перепуганные ребята с верёвкой и седативом наперевес, но когда увидели нормального меня и целого Выстрова, заметно расслабились. Честер провёл рукой по волосам: - Чего ты орал? - Послушайте эту историю. Сэм снова рассказал то, что недавно поведал мне. Когда он закончил, я увидел на лице лидера задумчивость. Парень тёр подбородок, размышляя: - То есть, всё это время мы охотились не на тех? Я бросил взгляд на него: - Именно так. Я предлагаю съездить за вторым зачинщиком, послушать, что скажет он, а там видно будет. Честер, надо ехать прямо сейчас, ты же понимаешь - дело касается тысячи тысяч человеческих жизней. - Ты никуда не поедешь. Я возьму Марка или Тони. Я в бешенстве закатил глаза: - Честер, включи мозг! Кем ты был в поместье Сайкса до побега? Он потупил взгляд: - Я вообще там не жил. Мне пришлось обмануть тебя. - Чего?! Чес, зачем?! - Долгая история, позже расскажу. А зачем ты спросил? - А я был его любовником. И я знаю, где аристократские покои, и как к ним быстро пройти. Брови Честера поползли вверх: - Ты был... Кем?! Я лишь отмахнулся, чувствуя небывалый прилив сил: - Это долгая история, я расскажу её тебе в другой раз. Фелис, присмотри за нашим гостем, мы сейчас отправим сюда Марка или Тони. Честер, ну же! Парень быстро моргнул и, сорвавшись с места, догнал меня уже у выхода из моего пристанища боли.***
Тусклые ночные фонари освещали бугристую дорогу, по которой мы ехали в поместье. Буря страха и волнения внутри меня всё не стихала: я увижу Оли. Снова. Глубокое медленное дыхание не успокаивало разбушевавшихся чувств и эмоций. Желудок скрутило в томящем ожидании, а километры на счётчике бежали ужасно долго. Честер вёл пикап, слушая мой укороченный рассказ о тех полутора неделях счастья в доме аристократа с опущенными подробностями: -...И закончилось все в тот момент, когда на твой вопрос "Готов?", я ответил "Да". Парень поражённо ударил руками по рулю: - Ты меня прости, братан, но эта история, а особенно её последствия - жуткая жуть, помноженная на жутчайшую жуть в квадрате. - Я лишь хотел, чтобы он был счастлив. Алентайн мельком посмотрел на меня, отрываясь от дороги: - Ага, а в итоге вы оба на грани сумасшествия. Молодец, Энди, ты феерический идиот. А если сейчас выяснится, что Сэм нам соврал и это они чужими руками и чужой кровью отмывают хренову кучу денег? Ты убьёшь того, кого любишь?! Бестактность лидера вывела меня из себя: - Не накаркай, Алентайн! А если и так, тогда я сначала убью Выстрова, затем Сайкса, а напоследок себя. Мы немного помолчали, переваривая сказанное мной. И тут я не выдержал: - Я постоянно слышу голос в голове... Он велит мне убить себя, понимаешь? Я медленно, но верно схожу с ума, бьюсь в агонии, чёрт возьми! И уже никто не в силах меня спасти. Во всём этом виноват только я сам. Истинно говорят: благими намерениями дорога в ад выстлана. Честер открыл окно и нервно закурил, выдыхая сизый дым в ночную тишину: - Знаешь, что? Если всё закончится так, как я этого хочу - возвращайся в поместье к Оливеру. Ты мне как брат, понимаешь? Все вы там, в Гнезде, для меня родные. И мне было неимоверно больно видеть, как то, о чём ты никому не говоришь, сжирает тебя изнутри. Я хочу тебе только счастья, и неважно, будет ли оно со мной в Гнезде или же в поместье Сайксов. - Эх, Чес... Эта безрадостная жизнь постепенно убивает меня. А самое страшное то, что я больше жить-то и не хочу. Всю оставшуюся дорогу до поместья мы проехали в гробовой тишине.***
- Энди, у тебя будет около часа, чтобы вытащить Оливера из кровати сюда, но всё равно, постарайся не задерживаться. Понял? Я молча кивнул, на всякий случай перезаряжая пистолет, и вышел из машины в промозглую январскую ночь. Пройдя несколько метров, я увидел тот самый чёрный ход, из которого я вышел пару месяцев назад вместе с Честером, думая, что поступаю правильно. А сейчас он готов отпустить меня назад. Он устал от моего пьянства и депрессии, или же и вправду желает мне только счастья? Ох, черт, как всё сложно-то. Я должен поговорить с Оли, хоть немного, просто чтобы разобраться во всём этом дерьме, что я сам заварил. Но не в поместье - только на складе, иначе если я заговорю с ним сейчас, окончательно потеряю контроль. Бледная ущербная луна освещала мой путь до самых дверей, ведущих в подземелье. Собравшись с духом, я сделал шаг в тёмный сырой подвал. Я быстро прошёл комнаты и коридоры, отделявшие меня от третьего этажа поместья, и вошёл в подъемник. С каждым этажом вверх моё сердце начинало плясать сначала вальс, потом танго, а на третьем оно перешло на бешеный канкан. Лифт тихо дзинькнул, возвещая моё прибытие на этаж. Я мягко, почти бесшумно ступил на ковролин, которым был покрыт пол. Каждый сантиметр этого третьего этажа насквозь пропитан воспоминаниями, так или иначе связанными с Оли. Первым делом я свернул налево, в сторону комнаты, в которой я жил. Долго простояв в нерешительности и держа в руке ручку, я решил всё-таки увидеть это. Распахнув двери, я увидел, что она осталась точно такой же, без малейшего изменения в обстановке. Та кровать, на которой я таял в руках Оли, и тот же самый душ, в котором мы так страстно любили друг друга... Боже, какой же я идиот! Я не стирал слёз, стекавших по лицу, но поспешил покинуть это место, опасаясь очередной атаки, и двинулся направо, туда, где находилась спальня аристократа. Маленькими шагами, как тогда, после подвала, я прошёл к спальне. Тихо приложив ладонь к ручке двери, я распахнул её и вошёл в полутёмную, освещённую лишь маленькой прикроватной лампой, комнату. Оли мирно спал на постели, одетый в те же джинсы и ту же толстовку, что были на нём сегодняшним вечером. В руке у него лежала полупустая бутылка дорогого виски, а на полу стояла полная пепельница окурков. Противоречивые эмоции жалости и наслаждения зрелищем распирали грудь изнутри: отрада наполнила легкие от одного вида и легкого, едва уловимого запаха дорогого одеколона, и в то же время сердце придавило тяжелым камнем вины и жалости: я заставил нас обоих страдать. Какая же я скотина... Я склонился над ним, боясь потревожить его сон: внутри вновь закипели чувства отчаяния, безысходности и бесконечной любви, что я отчаянно топил в алкоголе и крови пленников, как вдруг он открыл глаза и спросонья смотрел на меня одурманенным взглядом: - Энди... Ди?! Я протянул руку и убрал с любимого лица прядь мягких волос, глотая слёзы: - Это я, любимый. Парень уронил голову на кровать, закрыв глаза рукой: - Слишком реальный сон... Мозг, напомни мне больше не напиваться на ночь. Он не верит в мою реальность, не верит, что я правда здесь!.. Кажется, не я один потихоньку теряю рассудок: Боже, спаси нас от этой дикой боли! - Оли, мой милый Оливер, ты не спишь. Из-под закрытых рукой глаз по виску аристократа скатилась слезинка и раздался сдавленный шёпот: - Зачем ты пришёл? Посмотреть, как я медленно умираю, потому что мой любимый мальчик сбежал?! - Оли, я... Он вскочил на постели, глядя на меня красными от недосыпа и похмелья глазами: - Ты ушёл от меня! Сказал вчера мне "ненавижу", а в записке было такое желанное мной "люблю"! Зачем ты разбиваешь мне сердце?! - Я не ненавижу тебя, я солгал! Я хотел, чтобы ты забыл меня, как страшный сон, больше не мучился и жил спокойной жизнью! - А ты смог меня забыть, Энди? - Ничуть! Я лишь сошёл с ума, превратился в кровожадное, уродливое чудовище с паническими атаками из-за голоса в голове. Я безнадёжно больной, который умрёт в ближайшие сроки, потому что транквилизаторы, которые мне колет Фелис, разрушают нервную систему. А ещё я запойный алкоголик, бессердечная тварь и ублюдок, каких поискать. Я поднял на ошалевшего Оливера взгляд, полный невыносимой боли: - На моих руках умирали люди - много людей до Сэмюэля Выстрова. Я мучил их, бил, резал ножом и простреливал колени - я топил в их крови и криках свою огромную скорбь. Я сбрил волосы и начал носить камуфляж не потому что это удобно - я просто ненавидел парня, который отражался в зеркале, ведь он знал, что такое любовь, а я - нет. Больше нет. Таким, как я, нельзя быть любимыми. И я пришёл, чтобы вымучить из тебя правду о лжевосстании - Выстров сдал вас с потрохами. Оли встал с кровати, надел кожаную куртку поверх толстовки, открыл шкаф, вытащил оттуда чёрные кеды, зашнуровался и подошёл ко мне: - Я не считаю тебя уродом и чудовищем - ты заплутал в своих мыслях, ступил на неправильный путь. Я пойду с тобой сам, ведь мне нечего скрывать ни от тебя, ни от всех, кто с тобой заодно, но сначала ты ответишь мне на один вопрос: то, что ты написал в записке, правда? По телу пробежались мурашки от его застенчиво-молящего взгляда: - Боже... Да, я люблю тебя. Он провёл пальцами по моим скулам, прикрыв глаза и закусив нижнюю губу: - Еженощно я вспоминаю каждый твой стон, каждый поцелуй, и то, как ты, кончая, кричал такое сладкое "Оли!" Только с тобой я полюбил своё имя, полюбил нежный секс - впервые в жизни я по-настоящему влюбился именно в тебя. Ноги подкосились от услышанного, в груди болезненно сжалось сердце и я почувствовал, как рука аристократа обвила мою талию и прижала к телу Оливера. Его губы накрыли мою шею, ласкали кожу, заставив меня застонать и вцепиться пальцами в мягкие волосы парня: - Оли, ах-х... Нам нужно идти вниз, м... - Дай одну минуту, она нам с тобой так нужна. Я мягко потянул Оли за волосы вверх и впился в его рот грубым, страстным поцелуем. Он удивлённо хмыкнул, но принял правила игры и через пару минут активно мне отвечал лаской на ласки. Наши языки сплетались воедино, дыхание смешалось в неясную кучу вздохов и тихих стонов наслаждения - каждый из нас будто очищался в любимом от кошмарных дней и бессонных ночей, полных алкоголя и слёз. Наконец мы оторвались друг от друга, восстанавливая сбитое дыхание. Оливер взял меня за руку и, улыбаясь, потащил вон из спальни: - Давай прогуляемся за ручку, как школьники? Я подхватил его улыбку, хоть и знал, что вполне возможно, что уже завтрашним утром я буду пить с Фелис за помин души моего любимого аристократа. Мы прошли длинным путём через всё поместье, тихо друг другу улыбаясь и украдкой от любимого стирая непрошенные горько-сладкие слёзы отчаяния и радости. Когда мы остановились возле самого выхода из подземелий на улицу, где уже начинал алеть восток, я обнял парня, стараясь всеми рецепторами запомнить запах, вкус и изгибы тела Оли: - Мне нужно вырубить тебя, чтобы Честер ничего не заподозрил. - Ну так бей, в чём проблема? - Я не могу! Может, ты просто притворишься, что в отключке? Я схватил его на руки, рукой закрыв рот, чтобы Алентайн не услышал забавного хихиканья Сайкса: - Чувствую себя красной девицей! А как же цветы, Бирсак? Я же не така-а-а-ая! - Заткнись, Оливер, иначе получишь по башке. Руки на груди сложи, да, вот так. Шею расслабь, будто спишь. Отлично, и не смей улыбаться! Чёрт. Он так мило улыбался и хлопал пушистыми ресницами, изображая "красну девицу", что я не смог устоять и легко чмокнул его в губы: - Всё, я выхожу. Оли тут же "умер" у меня в руках - вот актёришко сраный, мать его на семерых, и я покинул здание Сайкс-мэнор с лучами рассветного солнца. Честер открыл мне заднюю дверь пикапа и помог загрузить костлявую тушку Оливера: - Ну пипец, Энди, тебя не было почти полтора часа. Я вздремнуть даже успел! Я виновато улыбнулся: - Прости - я немного облажался. - Ла-а-адно уж, ничего не попишешь - я верёвку, кажется, в Гнезде оставил, так что, придётся тебе сзади сидеть и следить за нашей спящей красавицей. Вот это радость привалила! Я забрался на заднее сиденье и положил голову Оли себе на колени, поглаживая по волосам. Алентайн завёл машину и, по своему обыкновению, рванул что есть мочи в рассветные сумерки Высшего ЛА. Всю дорогу мы с Оли смотрели друг другу в глаза, читали по губам какие-то фразы и были впервые по-настоящему счастливы. Впервые за эти несколько месяцев.