Записки Низшего: Вкус звёзд

      Сигаретный дым приятно пощипывал горло, выходя в мир сквозь рот и нос. Я плотно закурил сизым туманом всю комнату, сидя на полу, прислонившись спиной к двери, и изредка смешивал острый дым во рту с коньяком. Голова постепенно тяжелела под действием никотина и алкоголя - видел бы меня отец, до чего я докатился: гордость и надежда на светлое будущее превратился в сумасшедшего пьяницу, которому колят седативы, чтобы не буянил. Фелис закрыла меня снаружи, чтобы я не смог выбраться и напиться - но я знал, что рано или поздно она так сделает, поэтому припрятал смертельной дряни про запас. Ещё хватает сил писать эти строки.       Я чувствую, как теряю себя безвозвратно - я сгниваю изнутри, потому что давно умер. Коньяк и сигареты лишь ускоряют этот процесс - и стирают память о ужасной боли гниющей души. Оли, наверное, сейчас ещё хуже, чем мне: его пытает Честер. Боже, убей меня прямо сейчас, чтобы я не чувствовал этой боли! Бог глух к просьбам тех, кто добровольно полез в петлю. И правильно делает. Слова Элизабет больше не кажутся мне абсурдом. Кажется, суицид - действительно выход из положения. Я умру, и больше не почувствую ничего. Темнота, покой. И больше не увижу улыбку Оли. Его ласкового взгляда. От которых брезжит свет надежды в душе. Мне по-настоящему страшно, но не за себя - что будет чувствовать любимый, когда увидит мой холодный окровавленный труп? Нет, жить до последнего, пока окончательно не распрощаюсь с крышей.       Раздались щелчки ключа в замке, дверь распахнулась и я увидел Честера, наставившего на меня ствол: - Я соврал тебе, Ди - я был номером два. Номер два? Что он несёт? Мысль огорошила меня: Честер был вторым Низшим из четырех. Я замер на ватных ногах, не в силах даже моргнуть. А Алентайн снял оружие с предохранителя: - Он любит тебя. Любит. А нас троих - не любил. Он только игрался нами, нашими чувствами и телами, как с куклами. Я не сбежал, Ди, брат: он прогнал меня, потому что я был дефектным. Парень указал на свои шрамы на щеках и всхлипнул, давясь слезами: - Я жил в той же комнате, что и ты, потому так просто нашёл тебя. Я думал, что Тео тоже его очередной зверёк, и хотел спасти. Но он не хотел уходить со мной, и тогда я инсценировал его самоубийство и подделал записку. Сайкс поверил. И я думал, что он попытается вернуть меня домой, но он встретил тебя. Ди, ты мне как брат, которого у меня никогда не было - я не смогу убить. Хоть я шёл сюда с твёрдой мыслью, что застрелю своего друга ради того, кого ненавижу и люблю. Я очень устал, думаю, мне пора на покой. А потому, просто постарайся сделать его счастливым, хорошо? Я не успел ничего ответить, глядя стеклянными от страха глазами на лидера, как тот подвел оружие к виску и выстрелил. Кровь брызнула по стенам, перемешанная с разжиженным мозгом и тело парня упало на пол, заливая его кровью. На звук сбежались Томас, Анджела и Ханна. Энджи пронзительно закричала, рыдая, увидев тело жениха в таком виде и не на шутку перепуганного меня у самого окна. Ханна заплакала, уткнувшись в плечо шокированного Тома. От крика блондинки прибежали Фелис, Марк и Тони. Марк направил на меня вопросительный взгляд, на что я ответил: - Он что-то говорил сквозь рыдания, но я не разобрал ни слова, а потом... Застрелился. Не скажу же я им всей правды - им и так очень тяжело, особенно его невесте. Парни подняли тело Алентайна и куда-то утащили, сопровождаемые громкими стенаниями девочек. Лишь Фелис осталась и подошла ко мне, обходя всю кровь и внутренности покойного лидера, давя внутри слёзы и истерику: - К Гнезду приближаются люди с оружием, на их одежде какие-то буквы и большой красный круг. Я мигом протрезвел: - Сука, кажется, "марсовцы" пожаловали по наши души. Немедленно скажи об этом нашим и освободи пленных - сейчас нам важна любая помощь. Она выбежала из комнаты, крича "У нас вторжение!" на весь коридор. Через минуту все засуетились, запасаясь магазинами заряжая оружие. Даже Сэм и Оливер вооружились. Через несколько минут мы услышали, как двери склада вдалеке распахнулись, выбитые с ноги, и посыпался топот множества ног. Я вышел в самый перёд, готовясь принять удар: - Не вставайте на линии огня друг друга. Ханна, Фелис, Том - отправляйтесь в гостиную, там же чёрный ход, базы данных и вообще всё наше добро. Быстрее! - Энди, я тебя не оставлю! В глазах девушки читался ужас и отчаяние: - Успокойся, Фелис, седатив ещё действует. Ну же, пошли, пошли!       Едва за ними хлопнула дверь, в помещение вошли пятеро боевиков. Я стрельнул каждому в ногу, чтобы они не успели расстрелять нас из автоматов, и ребята прикончили их. Волна за волной, они словно воскресали и телепортировались за угол и снова выбегали. Одна пуля, выпущенная обезумевшей от горя и ярости Анджелой, попала мне в плечо. Я заорал от боли и выронил из рук пистолет, чем и воспользовался один жирный боевик: ударив мне под дых, он опрокинул меня навзничь и уже прицелился в голову, чтобы прикончить, как схлопотал свинца в шею. Брызнув кровью, он замертво грохнулся на пол, заливая его алой жидкостью. Застреливший его Оли подал мне руку, помог встать: - Осторожнее! Ты как? - Порядок, любимый. Больше жив, чем мёртв. От слова "любимый" аристократ засветился яркой улыбкой, и чуть не был пристрелен каким-то мудаком - Марк прикончил его, оставив ещё одно мёртвое тело кровоточить на полу. И тут настала тишина, нарушаемая лишь моим тяжёлым рваным дыханием и тихим плачем. Десятка два трупов усеяли склад, заливая идеально чистые, благодаря Ханне, полы кровью. Только сейчас я позволил себе расслабиться и, держась за простреленное плечо, осмотреть ребят: Тони лежал бездвижно с простреленной насквозь грудью, широко распахнув глаза. Сердце больно кольнуло: вторая смерть за сегодня. Марк успокаивал плачущую Энджи, державшуюся за раненую ногу, а Оли закрывал глаза умершему Сэму, сидевшего неподвижно у стены, сжав пальцами рану на животе. Я подошёл к нему и увидел, как он с трудом держит эмоции в себе. Наконец он встал с колен и прижал меня к себе: - Я так люблю тебя, Энди. Тебя и больше никого. Сэма больше нет, а значит, у меня остался только ты. Вернись ко мне. Пожалуйста. Мы уедем из страны нахрен, начнём все сначала - врачи тебя подлатают, выведут всю эту дрянь из организма. Всё будет хорошо, только прошу, вернись ко мне. - Оли, я... Он тяжело всхлипнул, схватив в ладони моё лицо: - Я же умру без тебя, дурак! Умру... Ребята в гостиной! А если им нужна помощь?! - Оливер, гостиная! Пойдём, скорее! Мы ломанулись туда со всех ног, а когда пришли, увидели лишь десяток трупов, мёртвых Фелис и Томаса и ревущую над ними Ханну, с ног до головы перемазанную кровью, но, к счастью, не раненую: - Энди, они... Они... - Мертвы, Ханни. Мы обнялись, роняя слёзы скорби. Моя названая сестричка, моя маленькая Фелли умерла, сражаясь за свободу и жизнь миллионов - а себя спасти не смогла. Томас, который и держал меня в здравом уме на транквилизаторах - смотрел в потолок мёртвыми глазами. Мы закрыли покойникам глаза, не переставая рыдать. Из восьмерых борцов за мир и спокойствие нас осталось четверо. Война была выиграна. Но нужна ли такая победа, если цена за неё слишком высока?!

***

Спустя два дня. Жаркий огонь пожирал тела наших друзей, вознося из души в лучший мир. Никто не проронил ни слезинки: Ханна молча смотрела, как Тони сгорал в крематорном огне, я мысленно и в тысячный раз просил прощения у Фелис за оборванную жизнь, и за то, что не успел сказать, как люблю её и дорожу. Энджи, облачённая во всё чёрное, тихо что-то шептала, вероятно, обращаясь к мёртвому жениху, а Марк прощался с Томасом, лучшим другом с самых пелёнок. Оливер пару часов назад отправил тело Сэмюэля на родину, где живёт его брат, аэромобилем, и сейчас просто обнимал меня со спины, положив подбородок на плечо. Мне так не хватало тепла этих рук, милых черт лица и ласкового, чуть смеющегося взгляда, наполненного нежностью. Фелис была прекрасным другом и собутыльником для меня - я перед тобой в неоплатном долгу, сестрёнка. Я искренне надеюсь, что ты сейчас в лучшем мире, чем этот прогнивший насквозь в погоне за властью и деньгами город. Покойся с миром, моя девочка.       Я обнял на прощание Ханни, Анджелу и Марка - остатки нашего Гнезда отправляются из Лос-Анджелеса в поисках счастья. Конечно, я прекрасно понимаю, что больше их никогда не увижу, а потому тщательнее всматриваюсь в успевшие стать родными лица. Когда на пустырь за складом опускается аэромобиль, примяв пожухлую от морозов траву, приходится прощаться с ребятами: - Простите, что так вышло - мне так больно прощаться с вами, так больно хоронить друзей... Ханна слабо улыбнулась, обнимая меня: - Ты не виноват, что в них попала пуля. Она ведь, как известно, полнейшая дура. Анджела крепко стиснула меня в объятиях: - Береги себя, Энди - ты хороший парень с большим сердцем. Мы будем писать тебе письма отовсюду, где только побываем. И наконец Марк по-медвежьи заграбастал меня: - Будь счастлив с Оливером, братан. Он милый, очень любит тебя - другому я бы не доверил нашего Ди.       Наконец, они схватили рюкзаки, прыгнули в пикап Честера и, громко сигналя клаксоном, скрылись на горизонте в закатном солнце. Вместе с ними уехал пусть не самый радостный, но всё же полноценный этап моей жизни - ещё одна глава из книги "Эндрю Деннис Бирсак" одноимённого автора завершена. Руки Оли мягко обвили мою талию и прижали меня к телу аристократа, а над ухом послышался низкий полушёпот: - Я люблю тебя, Энди. Впервые за два месяца я расплылся в счастливой, беззаботной улыбке: - Я люблю тебя, Оливер. Любимый счастливо выдохнул, уводя меня за руку в аэромобиль. Несколько минут - и мы уже на сверхскоростях мчимся в Сайкс-мэнор. Добро пожаловать домой.