Я открыл, как человек может начать презирать самого себя. Это происходит, когда он сознает, что поступает неправильно, но не может остановиться. Дэниель Киз. «Цветы для Элджернона»
***
Пятница. Гарри, не отрываясь, смотрит на листовку. Пятница – развратница. Только сегодня в нашем клубе – Мужской Стриптиз. Пятница. Дальше этого слова он и не смотрит, уже в десятый раз перечитывая название дня недели. - Сегодня пятница. - Спасибо, кэп, я в курсе, - Джош залпом допивает свой шот и оглядывает танцпол клуба. - Блин, сегодня голяк какой-то. Где все мужики? – он переводит взгляд на поникшего парня и толкает его в плечо. - Гарри, ты здесь? Парень, наконец, отрывается от бумажки, и переводит безразличный взгляд на толпу. Равнодушно скользит глазами по веселящимся людям и утыкается в свою стопку. Наверное, Джош прав, сегодня голяк. Он не может понять. Не может оценить. Ему похуй. Луи так и не позвонил. Луи избегал его. Как Гарри и боялся. Только он понятия не имел о том, насколько это будет тяжело. Не надо было отпускать его в тот вечер. Хотя, что он мог сделать? Приковать его наручниками к батарее? Гарри зло улыбается своим мыслям. Зло и как-то обреченно. Он сидит в этом паршивом клубе только потому, что в квартире находиться уже невыносимо. Его спальня до сих пор пахнет им. Эти смятые простыни, на которых он изгибался, недопитая кружка чая на тумбочке. Гарри хотел поменять постель, убрать чашку, и не один раз. Но в последний миг всегда останавливался. Это как стереть последнюю память о том счастливом дне. Черт, как же он был счастлив! - Не удивительно, что этот святоша бросил тебя, с тобой тааааак скучно. Гарри сам удивляется своей реакции на слова друга, он резко хватает его за грудки и приближает к себе. Желание ударить почти затмевает рассудок, но при виде испуганного лица, получается взять себя в руки. Он отпускает ворот и откидывается на спинку дивана, бросая короткое «прости». - Ну тебя и вшторило, дружок. Этот святоша хорошо поимел тебя. Потрахался и вернулся в церковь, замаливать грешки. Урод, - Джош делает большой глоток алкоголя. - Все они уроды. Только и знают, как осуждать других, а сами настолько слабы и трусливы, что прячутся за спиной Иисуса, мать его, Христа. - Луи не такой, - уверенности в словах нет. - А как же. Конечно, он не такой, - насмешка. - Он, блять, святой. Ты посмотри на себя, - Джош берет Гарри за подбородок и приближает к себе. Синяки под глазами, потухший взгляд, растрепанные волосы. - Ты жалок. Может, еще пойдешь лечиться от своей болезни? От своего греха, - Гарри морщится от этих слов. - Он презирает тебя, считает ничтожеством, а ты готов ждать его каждый вечер в парке и бродить под окнами его дома. Это стремно, друг. Я понимаю, чувства и все такое… Я правда понимаю, но уважение к себе терять нельзя, - Джош подмигивает проходящему мимо блондину и хватает Гарри за пах. - Тебе просто нужен хороший, большой член. - Мне просто нужен Луи. - Мечтать не вредно. Гарри выходит из клуба спустя полчаса, когда Джош, наконец, сваливает в туалет с незнакомым блондином. Он бредет по улицам, ежась от ночной прохлады, и пинает мусор, попадающийся под ноги. Он пытается понять, каким образом такое вообще случилось с ним? С ним! С уверенным в себе, гордым гомосексуалом. Это что-то вроде мазохизма? Или как там… Запретный плод сладок. Гарри останавливается около знакомой церкви и смотрит на ее темные очертания минут пять. Последняя сигарета быстро оказывается зажатой между зубами. «Мечтать не вредно». Сейчас, глядя в темные окна храма, он не мечтает, он злится. Злится на всех, на этот мир, с его глупыми предрассудками и страхами, на Луи, у которого не хватает смелости, и на себя, за то, что он жалок.***
Рубашка застегнута на все пуговицы, лицо гладко выбрито, волосы в порядке. Отрешенный взгляд скользит по часам. Еще есть пять минут. Острая боль пронзает грудную клетку, и парень нагибается и оседает на пол. «Твой запах... твое тело…Ты». Луи терпит. По-другому и не скажешь. Это как ломка у наркомана, главное не сорваться. Главное держаться. - Скорблю о всех грехах моих, ибо ними я оскорбил Твою любовь. Помилуй меня, грешного, ради моего стремления к исправлению. Луи терпит. Каждый вечер, когда ложится спать. В такое время особенно тяжело. В такое время кажется, что Бог оставил его, но это всего лишь еще одно испытание. - Возьми меня, Господи, возьми всю мою свободу, мою память, ум и всю мою волю — все, что я есть и чем располагаю. Луи терпит. Он избегает мест, в которых может случайно с ним столкнуться. - Ты даровал мне все это, Господи, и я все это Тебе возвращаю. Все Твое: распорядись им по воле Твоей. Луи терпит. Но в один вечер он не выдерживает и приходит к его двери. Он звонит, но никто не открывает. Луи понимает, что это знак, Господь ограждает его. Он понимает, что на правильном пути, что у него хватит сил. Надо потерпеть еще чуть-чуть. Кажется, это была пятница. - Дай мне лишь милость и любовь Твою, этого довольно с меня. Жизнь и смерть свою целиком слагаю я в руки Твои. Сегодня уже воскресенье, неделя с их последней встречи, но легче не становится. Луи отгоняет от себя все мысли, которые не касаются Бога, и пытается унять ноющую боль в груди. Он встает с колен, когда мать зовет его. Пять минут прошли, пора идти в церковь.***
kathryn joseph – the blood
- Луи. Парень переводит взгляд со своих рук на Отца Корнелия и пытается улыбнуться. Видимо, у него плохо выходит, потому что священник удивленно смотрит на него. - Здравствуйте, - уголки снова опускаются, он хочет отойти, разговаривать нет желания абсолютно, но Святой Отец ловко перехватывает его. - Сын мой, я хотел бы поговорить с тобой после службы. - О чем? – Луи не смотрит на него, только на руку, сжимающую его предплечье. - О том, что с тобой происходит. Я волнуюсь. - Со мной не происходит ничего, с чем я бы не справился. - Я знаю. Я верю в твою силу духа. Но, - он сжимает предплечье сильнее и это как-то, ободряюще. – Не забывай, что с некоторыми вещами справиться легче, когда ты не один. Просто разговор, Луи, - парень стоит, не шелохнувшись, во рту пересохло. – Просто кивни, и я найду тебя после службы. Луи кивает. Возможно, священник прав. Необходимо вслух проговорить все, что его мучает. Может, станет легче, если рассказать о своем искушении, о своем дьяволе, о своих чувствах. Прихожане занимают места, но Луи не спешит, он не хочет сидеть в гуще людей. Ему нужно немного уединения, поэтому он говорит маме о том, что будет в конце зала и садится на дальнюю скамейку. Женщина бросает на него грустный взгляд и уже хочет направиться за мужем, но быстрым шагом подходит к сыну, крепко обнимает его и произносит: - Ты же знаешь, что я люблю тебя больше всех на свете? Я всегда буду на твоей стороне, чтобы ты ни натворил, сынок, - Луи глубоко дышит, пытаясь унять выступающие слезы. – Мне больно смотреть, как ты страдаешь в одиночестве. Позволь мне помочь. - У меня все в порядке, мама, - он крепко обнимает ее, утыкаясь в шею. – Я справлюсь. Скоро все будет хорошо. Он смотрит ей вслед и думает, что вряд ли у него когда-нибудь хватило бы смелости рассказать ей обо всем. Он никогда не посмеет сделать ей больно своими мерзкими поступками. Святой Отец начинает свою молитву, а Луи опускает голову, погружаясь в свою. Тихие шуршащие шаги приближаются к нему, парень не обращает на них внимание. Кто-то просто опоздал на службу. Он не обращает внимания и на то, как этот человек садится рядом. Он хочет только одного, полностью абстрагироваться от этого мира и направить все свои мысли к Богу. Но он не может игнорировать свои ощущения, когда его руки легко касаются кончики пальцев. Как тогда, в подъезде. Дыхание сбивается, а сердце... оно уже давно остановилось. - Зачем ты пришел сюда? – тихо произносит Луи, одергивая руку. - У меня не было другого выхода, - ладонь Гарри вновь находит его руку и крепко сжимает ее. – Поверь, я не хочу здесь находиться, но ты не дал мне другого выбора. Ты исчез. - Выбор есть всегда. Ты мог просто забыть обо мне. Уверенный голос Святого Отца заполняет собой все внутренне пространство церкви, но они не могут расслышать и одного слова из сказанного. Тот тихий шепот, который относится только к ним, гораздо громче всего этого. - Почему ты так со мной, Луи? Что я сделал? Почему ты так жесток? - Жесток не я, Гарри. Жесток ты. Луи чувствует взгляд Гарри на себе, но не смеет поднять глаза. Он не сводит глаз с руки парня, сжимающей его ладонь. - Ты должен был позвонить мне. - Нет, не должен был. Как и не должен был приходить к тебе, целовать тебя, трахаться с тобой. Я не должен был быть с тобой. - Мы никогда не трахались, разве ты не понимаешь? – шепот Гарри непроизвольно становится громче, но он вспоминает о том, где находится и на секунду замолкает, приводя чувства в порядок. Если это вообще возможно. - Я не силен во всех этих чувствах, но если бы это был просто секс, не было бы так больно. Тебе больно, Луи? - Нет, - голос дрожит. - Ложь – это грех. - Не смей говорить о грехе, Гарри, - Луи пытается выдернуть руку, но ничего не выходит. Он вновь злится, он чувствует, как этот огонь наполняет все его существо. – Ты – мой грех. Уходи, оставь меня в покое. Это церковь. Святой храм Божий. Ты не должен здесь находиться. Только не здесь. - Я люблю тебя, - Луи задыхается и поднимает глаза наверх. Он молча просит у Господа сил, а Гарри сильнее стискивает его ладонь. – Я люблю тебя, Луи. - Чушь. Слово мигом срывается с его губ, а Гарри тут же встает с места и тянет Луи за собой. Шатен быстро оглядывает зал, вроде никто не замечает их, но он все боится посмотреть на Гарри, если он увидит, все его усилия, вся эта неделя пойдет насмарку. Луи думал, что Гарри поведет его на улицу, но тот уверенным шагом двигается внутри церкви, ведя его в какие-то подсобные помещения. Луи смотрит по сторонам и понимает, что парень хочет лишить его способности сопротивляться, хочет остаться с ним наедине. - Я люблю тебя, Луи, - Гарри внезапно останавливается и прижимает его к холодной стене. - Пожалуйста, не надо. Только не здесь, - шатен качает головой из стороны в сторону, он чувствует, как силы медленно покидают его и сопротивляться становится все сложнее. Он пытается увернуться от рук парня, но они уже сжимают его плечи. – Не в церкви. - Какая разница где? От места ничего не изменится, - руки Гарри поднимаются и уже сжимают сзади шею. - Это не чушь. Да посмотри же ты на меня! Гарри кричит, а крик эхом отражается от каменных стен. Луи вздрагивает и поднимает глаза. Впервые за неделю он смотрит на этого парня и ему кажется, что это сам Дьявол. И он сдается. - Я люблю тебя, - Гарри все повторяет и повторяет, не догадываясь, какую боль причиняет. – Я люблю тебя. Я люблю тебя. - Ты такой красивый, - Луи проводит рукой по густым волосам, убирая их с любимого лица, а Гарри оставляет поцелуи на хрупком запястье. - Я не могу без тебя. Луи притягивает парня к себе и целует его. Только потому, что хочет перестать слышать эти режущие сердце слова. Он хочет, чтобы Гарри замолчал. Но он не может придумать оправдание тому, почему его руки расстегивает рубашку и брюки Гарри, почему проникают ему в штаны. Не может. - Я больше не могу. Я хочу тебя, - это все, что он может сказать. Гарри грубыми рывками снимает с него штаны и откидывает их в сторону. Луи обхватывает ногой парня, прижимая его еще ближе. Он чувствует его возбуждение и стонет ему в губы. - Я тоже люблю тебя, - они смотрят друг другу в глаза, но в них отражается только боль. Гарри облизывает пальцы и растягивает его. Больно, Луи кусает парня за плечо до крови и уже насаживается на пальцы. Краем глаза он замечает висящее на стене распятие и где-то, на самом краю сознания он слышит: «Остановись. Остановись. Ты в церкви». Но сил больше нет. Они окончательно покинули его, когда он посмотрел в эти глаза. Плевать. Ад, значит ад. Главное с Гарри. - У меня нет презерватива, я не думал... - Займись со мной любовью. Гарри судорожно вздыхает и смазывает слюной член. Он входит медленно и аккуратно, а Луи еле сдерживает крик. Боль, смешанная с наслаждением может довести до безумия. И когда Гарри полностью вставляет член, он снова говорит: - Люблю. - Люблю. Гарри двигается медленно, нежно. Они не отводят друг от друга глаз, и все время повторяют, будто заклинание: «Люблю», в надежде, что это все изменит. Сердца колотятся как бешеные, пытаясь вырваться из груди, а прикосновения оставляют на коже красные следы. Они кончают вместе. Гарри - глубоко внутрь Луи, а Луи пачкает живот Гарри. Тяжелое дыхание кудрявого обжигает шею Луи, разгоряченное тело прижимает его к стене, лишая возможности дышать. Луи чувствует, как соленые слезы текут по его щекам. Луи чувствует, как сперма вытекает из него, пачкает его ноги. Он отталкивает Гарри и на трясущихся ногах подходит к своим штанам. Быстро надевает их, пытаясь избавиться от мерзкой влажности между ног. Его трясет, а к горлу подступает тошнота. Он сгибается вдвое, упираясь одной рукой в стену, и его выворачивает. - Луи, - приближающиеся шаги. - Ненавижу тебя. Как же сильно я ненавижу тебя, - тихий шепот, на большее нет сил. - Ты убиваешь меня. - Луи, - тяжелая ладонь опускается на его согнутую спину и Луи отскакивает. - Не трогай меня! Не дотрагивайся до меня, грязный педик, - он опускается на колени перед распятием, не обращая внимания на абсолютно разбитого Гарри. - Боже, прости меня. Какой же я грязный. - Луи, пожалуйста. У нас все может быть хорошо, - в его голосе слышны слезы. - Уходи, Гарри, умоляю тебя, оставь меня. Луи садится и обхватывает колени руками, рыдания сдавленно вырываются из груди. А Гарри все не уходит. Стоит и отрешенно смотрит на висящее на стене, распятие. - Кто здесь? - мягкий голос Святого Отца прорезает тишину и в двери комнаты показывается человек в рясе. Он оглядывает молодых людей и будто сразу понимает ситуацию. Тяжело опускается рядом с Луи и обнимает его. Гарри стоит, не шелохнувшись, он словно и не замечает незваного гостя. - Мне нужна помощь, Святой Отец. - Все будет хорошо, сын мой, успокойся, - Отец Корнелий переводит взгляд на Гарри. – Вам лучше уйти, молодой человек. В его голосе нет ни злобы, ни осуждения. Это просто констатация факта. Гарри здесь не место. Но вот сам парень не может сдержать эмоций и яростно бросает: - Чтобы вы могли и дальше промывать ему мозги? - Он сам сделает свой выбор. И если он выберет вас, никто не будет ему препятствовать, я обещаю. - Луи, пожалуйста, пойдем со мной, - последняя надежда. Но парень сильнее прижимается к священнику. Гарри пытается подавить вопль отчаяния, он пытается держать себя в руках, но сломленный вид Луи окончательно выводит его из себя. - Пошло все на хуй! Пошли вы все на хуй! Гарри сам пугается своего крика, он бросает последний взгляд на Луи и выходит из комнаты. А Луи тихо плачет в объятиях священника.