Zack Hemsey – The Way
***
«Тебе больно?» Гарри выбегает из церкви, расталкивая прихожан, в то время как Луи пытается подняться, опираясь на твердую руку священника. Гарри заворачивает за угол, сшибая девушку, в то время как Луи снова оседает на пол. Гарри поднимается на седьмой этаж, перепрыгивая через ступени, в то время как Луи пытается понять происходящее, а перед глазами лишь туман. Гарри роняет ключи, в то время как Луи ложится на холодный пол, прижимая колени к груди. Гарри бьет кулаком в дверь, один раз, потом второй, третий, четвертый, пока на лестничной площадке не появляются испуганные соседи, в то время как Луи все так же лежит и ждет Святого Отца, который обещал отправить родителей домой. Гарри кричит соседям, чтобы проваливали и запирается в квартире, в то время как Луи еще раз пытается подняться. Гарри опрокидывает стол и стулья, в то время как Луи тихо бредет за Отцом Корнелием в его кабинет. Гарри слышит, как в его дверь кто-то стучит, грозясь вызвать полицию, в то время как Луи морщась, садится в кресло и начинает свой рассказ, свою исповедь. Гарри открывает дверь с намерением послать куда подальше соседку, в то время как Луи говорит священнику, что Его зовут Гарри и они встретились в парке. Гарри падает на колени перед незнакомкой и бьется в рыданиях, прижимаясь к ее ногам, в то время как Луи рассказывает обо всем, без утайки и оправданий. Гарри извиняется перед женщиной, вытирает слезы и идет в спальню, сжимая в руке мусорный пакет. Он сдирает с кровати постельное белье и запихивает его в мешок. Луи смотрит в окно и устало потирает глаза. С его губ раз за разом срывается любимое имя, причиняя колющую боль. Он замолкает, когда их короткая история подходит к концу и переводит взгляд на мужчину. - Вы поможете мне?***
На улице темнеет, прохлада вечера пробирает до костей. Луи дрожит, а Отец Корнелий рассказывает какую-то чепуху. Он пытается отвлечь, но Луи не может расслышать ни слова. На душе немного легче, если ощущение полной безнадежности может быть легче. Хоть один страх пропал. Священник не презирает его, он хочет помочь, вытащить из того болота, в котором так беспросветно погряз парень. Луи открывает дверь, и мать тут же подлетает к сыну. - Что случилось? - ее взгляд падает на Святого Отца и голос становится еще более взволнованным. - Что случилось? - Отец Корнелий? Добрый вечер, - отец переводит взгляд с одного на другого и Луи готов упасть в обморок, он чувствует слабость и тошноту, но священник ободряюще пожимает его плечо. - Нам всем нужно поговорить. Они идут на кухню, а у Луи разом отшибает все чувства, кроме одного. Он устал. Так сильно устал, что не может ни стоять, ни говорить, ни двигаться, ни чувствовать. Не интересно, как отреагируют родители, что будет завтра, лишь бы упасть на кровать и забыться. Потеряться в пространстве и не думать ни о чем. Ни о ком. Он сидит, уставившись в одну точку, а слова долетают до него, как сквозь глухие наушники. - У Луи была связь с мужчиной. - Маленький подонок, - если бы не усталость, Луи бы улыбнулся. Другой реакции от отца он и не ожидал. А от матери не слышно ни звука. - Мистер Томлинсон, Луи все рассказал мне и попросил помощи. Это самое главное, - парень наблюдает, как из крана капает вода. Капля за каплей. - Он раскаивается. - Подождите, - женщина поднимает вверх руку, а в голосе полное непонимание. - Что значит связь с мужчиной? С каким-нибудь наркодиллером? Что вы имеете в виду? - Этот грех называется мужеложством, миссис Томлинсон. - Господи, - это больше похоже на писк. - Он что же... Боже мой… Как... Луи, скажи, что это шутка, - кап-кап. Капля за каплей. - Прекрати выть. Послушай, что скажет Отец Корнелий, - отец груб, как всегда. Все это напоминает плохо режиссированную комедию. Луи тяжело переводит взгляд с раковины на родителей. Он хочет попросить прощения, но язык не слушается. Слезы снова собираются в уголках глаз. Он устал плакать. - Спасибо, мистер Томлинсон, - священник не убирает руку с плеча Луи ни на секунду. Он понимает, что парню сейчас необходимо чувствовать поддержку, иначе он сорвется. - Я хочу воззвать к вашей мудрости. Не спешите осуждать его, не зная всего. - Да что тут знать! – Луи закрывает глаза. Он не может смотреть на них. - Подставил задницу какому-то ублюдку. Педик. «Он ни в чем не виноват. Это все я». - Боюсь, что здесь все намного сложнее, - Отец Корнелий хмурится из-за грубых выражений мужчины, а Луи сжимает зубы. - В каком смысле сложнее? - Любовь. "Я люблю тебя, Луи". К горлу снова подступает тошнота, а грудь тяжело вздымается. Луи стискивает край стола, пока пальцы не начинают пульсировать от напряжения. - Любовь? - Луи не слышит осуждения или неприязни в голосе матери, лишь удивление. Он медленно открывает глаза, но увидеть не получается ничего. Пелена слез заслонила его от всего. - Да, наша старая знакомая любовь. Такое случается, и не известно, что лучше - похоть или она, - все лучше, чем она. - От похоти избавиться не сложно, но от такой любви… Ну, сейчас уже поздно, отложим разговор до завтра. А сегодня я попрошу вас только об одном, Миссис Томлинсон, приготовьте, пожалуйста, для сына успокаивающий чай. Мистер Томлинсон, не давайте воли гневу. Завтра все решится. Завтра Луи предстоит сделать очень важный выбор. Остается ли он с Богом, или с… ним. Вашему сыну выпало суровое испытание веры и поддержка родителей ему необходима. Отец Корнелий встает из-за стола, обнимает Луи и выходит. Семья сидит, ни проронив ни звука. Луи ждет криков, упреков, может даже побоев. Побои были бы кстати, отвлекли бы от этой тупой боли в сердце. Но мягкий тон отца приводит его в замешательство. - Дорогая, ты слышала, что сказал Святой Отец. Быстро приготовь Луи чай. - Простите меня, - первые слова сопровождают поток слез. Глаза от них болят. Он прячет лицо в ладонях. - Простите меня. - Ну-ну, не стоит, - неуверенное похлопывание по спине. - Не раскисай. Ты должен быть сильным. Все будет хорошо. Мы рядом. - Несмотря ни на что, дорогой. Несмотря ни на что.***
Открывать глаза не хочется, но сон был настолько прекрасным, что лучше не вспоминать его, лучше поскорее вернуться в реальность. В реальность без Луи. Гарри одной рукой нащупывает телефон на тумбочке и набирает знакомый номер, а другой стирает с щеки одинокую слезу. - Привет, Сара. Я заболел, меня пару дней не будет. Нет, все нормально, - Гарри раздражает это фальшивое переживание. - Простая простуда. Да я знаю, что лето. Умудрился. Пока. Умудрился. Он отбрасывает телефон и тот с громким стуком падает на пол. "Блять". Гарри садится на кровати и хватается за гудящую от слез голову. Надо собрать себя. Но как это сделать, если ты уже не знаешь, кто ты. Все во что Гарри верил, все, чем жил и как жил разбилось на миллион маленьких осколков, которые разлетелись на миллион миль вокруг. Гарри опрокидывается на спину и натягивает одеяло на нос. Спрятаться и никогда не показываться. Это кажется единственным верным решением. Но внезапное воспоминание заставляет его резко вскочить с кровати. - Что мне сделать, чтобы ты был в порядке? - Поцелуй меня? Луи и его улыбка, его смех. Гарри не готов так просто отказаться от них. - Какого я делаю? Соберись, Стайлс. Не проеби все. Парень поспешно одевается, чистит зубы и выбегает из квартиры. Еще можно собрать свои жалкие кусочки. Еще есть шанс. Гарри надеется на это.***
Отец Корнелий спускается по ступеням церкви, солнце слепит глаза, но он замечает знакомого молодого человека. Парень точно куда-то спешит, и скорее всего туда же, куда и сам священник. - Гарри? - Фигура резко тормозит и всем корпусом поворачивается к нему. - Доброе утро, Гарри. - Откуда вы знаете мое имя? - Парень не удивлен, он просто не знает, что еще сказать. - От Луи, конечно, - священник замечает, как тело Гарри вздрагивает при упоминании этого имени и он грустно улыбается. – Он мне все рассказал вчера. Я так понимаю, нам по пути, - Гарри заламывает кисти рук и настороженно смотрит на священника. - Пройдемся вместе? Если ты, конечно, подождешь старика. Я так прытко бегать уже не могу. - Я не буду торопиться, а вы пообещайте, что не будете читать мне нотации по поводу моего безбожного образа жизни. - Договорились. - Договорились. Странная пара двигается вниз по улице, прямо к входу в парк, соединяющий церковь и дом Луи. - Могу я поинтересоваться, зачем ты идешь к Луи? - первым нарушает тишину священник. - Я не верю, что все может закончиться так. Просто «пуф» и все, как лопнувший воздушный шарик, словно ничего и не было. Я буду бороться. Я не верю, что такие чувства могут быть грехом. И вы не сможете меня переубедить. Убийства - это грех. Зависть - это грех, похоть - это грех. Но любовь не может быть грехом. - Любовь - очень сложное чувство, я никогда не смогу отнести его к греху. Но и принять такие отношения как у вас тоже не могу. Это все же другое. Не то, что связывает мужчину и женщину, - Отец Корнелий замечает возмущенный взгляд, парень уже подбирает слова для защитной тирады, но священник подносит палец к губам, прося его подождать. – Я не думаю, что сейчас есть время для ненужных споров. Ты останешься при своем мнении, я - при своем. Но в этом случае не имеет значения ни твое отношение к этому, ни мое. В этом случае все зависит целиком от Луи, понимаешь меня? Гарри боится понимать. - Луи запутался. Ему вбили в голову все эти дела ада, рая, чистоты души. Я так понимаю, вы идете поговорить с ним, напомнить, что мужеложство страшный грех и его ждет пучина огненная, - священник смеется, а Гарри удивленно косится на него. - Ты прав, сын мой. Поговорить. Не наседать на него. Не надо видеть во мне врага. Мы на одной стороне с тобой. - О, в этом я глубоко сомневаюсь, - зло усмехается Гарри. - Я хочу, чтобы Луи был счастлив. Ты разве нет? - Гарри отводит глаза. Это все, что имеет значение для него. - Вопрос в том, сможет ли он принять такие отношения, как у вас. За то время, что вы были вместе, никто не говорил с ним о мужеложстве, никто не нападал на него, не грозил гневом Господнем. Но ты вспомни, разве ему было хорошо? Разве смог он принять это в себе? Ты сам должен был видеть, что ему плохо. Он страдает из-за своих чувств. Гарри останавливается и глубоко дышит, пытаясь не дать воли слезам. Он знает, что Отец Корнелий прав. Но знать и принимать – это разные вещи. - Поэтому я и иду к нему. Объяснить, что у нас есть будущее. Оно возможно. Я сделаю все, чтобы он был счастлив. - Иногда это просто выше твоих сил, - священник опускает руку на плечо Гарри. – Но я думаю это к лучшему, что ты будешь с нами. Возможно, это поможет Луи определиться. Они уже стоят напротив дома, когда мужчина поворачивается к парню и со всей серьезность говорит: - Ты должен пообещать мне, Гарри. - Пообещать что? - Что, если он выберет не тебя, ты отпустишь его. - Но я не смогу без него. - Сможешь, человек порой способен выдержать невообразимые страдания. А любая боль однажды проходит. Я потерял жену, когда мне было двадцать семь. Ее убил в магазине грабитель. Она зашла за пачкой миндального печенья, и случайная пуля отняла у нее жизнь. - Мне очень жаль. - Да, сынок, мне тоже. Я тоже думал, что не смогу жить, но вера спасла меня и вся моя жизнь изменилась. Сейчас я могу сказать, что счастлив. Я прожил хорошую жизнь и встречусь с ней на небесах. - А ваша боль прошла? Священник грустно улыбается, и, ничего не ответив, переходит дорогу, а Гарри остается стоять на месте. «Ненавижу тебя. Как же сильно я ненавижу тебя. Ты убиваешь меня». Он убирает волосы в хвост и неуверенным шагом двигается вслед за Святым Отцом.