… не стоит дергаться, если тонешь, а нужно дождаться дна, чтобы оттолкнуться от него пяткой, ибо только так можно спастись и выбраться на поверхность… Анна Гавальда «Просто вместе»
***
- Луи, - пальцы переплетаются, как и тела. - Что? - Ты прекрасный, - смущенный взгляд. - Не надо… - Ты мне очень нравишься, - незамысловатые слова, лишающие воздуха в легких. - Правда? - Правда. Понравился мне с того самого момента, - нежные прикосновения. - Какого момента? - Когда проходил мимо меня в парке. Ты думаешь, почему я за тобой увязался? Несколько дней не мог выбросить тебя из головы. Ты ушел, и даже имени своего мне не сказал. Поэтому я пришел тогда на службу. Потому что не мог перестать думать о тебе… А ты? - Что я? - кончики пальцев проходят по бедру, вызывая мурашки. - Думал обо мне до того, как я тебя поцеловал? - дотрагиваются до губ. - Нет. - А если не врать? - убирают с лица влажные волосы. - Да, - глаза опускаются. - Я нравлюсь тебе? - К чему этот разговор? – появляется раздражение. - Да или нет? - Да, - это же очевидно. - Тоже с того момента? - Нет. - Нет? А с какого? - Я не знаю. - Луи! - Ну что? – раздражение, раздражение, раздражение. – Я, правда, не знаю. Может, когда я увидел тебя в первый раз. Тебя целовал этот твой друг, а ты улыбнулся мне. Устраивает такой ответ? - Только если это правда. - Правда, - удивившая его самого, правда. - Тогда да. Тогда я счастлив, - глупая улыбка на его лице. - Гарри. - Что? - Поцелуй меня.***
Луи внимательно следит за стрелками часов. Поспать удалось только два часа. Неплохо, но смотреться в зеркало не хочется абсолютно. Обрывки воспоминаний вызывают какие-то сумасшедшие приступы. Ощущение, словно он идет ко дну. Чувствует, как вода заполняет его легкие, вызывая безумную боль. И эта боль - все, что у него остается. Он закрывает глаза. Ресницы мокрые от слез, а подушка - от холодного пота. Теперь, Гарри не только его грех, но еще и его кошмар. Снизу доносятся голоса, и Луи отворачивается, утыкаясь носом в стену. Сегодня - точка невозврата. Луи видит только один выход для себя. Лишь один шаг, и он перечеркнет все свои ошибки. Один кардинальный шаг, на который надо решиться. Голоса сменяются непонятными звуками, похожими на звуки борьбы. Удар... удар... удар... бьющееся стекло. Луи вскакивает с кровати и выбегает из комнаты. На секунду он застывает на лестнице, в попытке осознать происходящее, но тут же ступор сменяется злостью. Гарри прижат к стене. Его бровь рассечена, а верхняя губа разбита. Отец вновь заносит над ним кулак. Он что-то кричит, но Луи слышит только стук своего сердца. - Что ты делаешь? - одним сильным движением он отталкивает отца. - Что ты делаешь? – еще один толчок. - Он ни в чем не виноват. Это меня ты хочешь ударить, признай это. Это все моя вина. - Убери руки, сын, - мужчина сжимает и разжимает кулаки. - Не прикасайся к нему! Со мной можешь делать все, что хочешь, но его не трогай! - от крика начинает болеть горло. - Понял меня? Отец перехватывает Луи за запястья, несколько долгих секунду они яростно смотрят друг на друга, но потом мужчина отпускает его и отходит. Он хватается за голову и тяжело опускается в кресло. - Луи, все в порядке, - парень чувствует легкое касание, от которого отпрыгивает, как ошпаренный. Он переводит взгляд на Гарри и внутри все закипает. - Я просил оставить меня, - удар в грудь. - Я умолял тебя, - удар в грудь. - Зачем ты мучаешь меня? - удар в грудь, но Гарри твердо стоит на ногах. - Что ты здесь делаешь? В ответ молчание и тупая боль в его глазах. Луи проводит взглядом по ранам на его лице и молча уходит на кухню. Дом будто парализовало. Мистер Томлинсон не сводит глаз с покрасневших костяшек пальцев. Отец Корнелий тихо успокаивает плачущую миссис Томлинсон, а Гарри стоит, не шелохнувшись, и смотрит вслед парню. Луи возвращается через пару секунд, держа в руке два пакетика льда. Один он кидает на колени к отцу, а со вторым подходит к Гарри. Находиться рядом с ним тяжело. Рядом с ним забывается тяжесть греха, забывается все на свете. И тот единственный выход, о котором Луи думал всю ночь, уже кажется ловушкой. Но ведь другого варианта нет. Он поднимает одну руку, прислоняет холодный пакет к рассеченной брови и тут же слышит болезненное шипение. - Не надо было приходить, - он говорит это зло, но злится только на себя. Потому что боится не устоять. - О чем ты думал? - О тебе. О нас. Ты думаешь, я могу еще о чем-нибудь думать? – дыхание сбивается. - Больно? - Ты о лице? Или о том, что разбиваешь мое сердце? Луи хмурится и переносит лед к губе. - Замолчи. Хватит, Гарри. От этого еще хуже, - Гарри пытается что-то сказать, но Луи нажимает рукой сильнее, причиняя больше боли. - Замолчи. Я не справлюсь, если ты будешь меня уговаривать остаться. Гарри отпихивает его руку и возмущенно смотрит на Луи. - Остаться? В смысле? Ты решил уехать? - Сынок, что все это значит? Парни одновременно оборачиваются на женский голос, они и забыли, что в доме есть кто-то еще. Луи делает глубокий вдох. - Святой Отец, могу я поговорить с вами наедине? Гарри неловко хватает парня за руку, пытается уцепиться за него, но тот грубо выдергивает ее, сильно стискивая зубы, чтобы не закричать.***
- Как вы думаете, у меня получится? - Луи, - Святой Отец смотрит удивленно, даже немного пораженно. – Ты уверен? Если это то, чего ты хочешь, то я поддержу тебя, разумеется. Но… ты точно уверен? Это очень серьезный шаг. - Да, - полчаса назад он бы не смог ответить на этот вопрос. Но после того как снова увидел Гарри… Луи должен позволить ему быть счастливым. – Вы поможете мне? С переездом и подготовкой. - Сын мой, - Отец Корнелий сжимает колено парня. – Естественно я помогу тебе. - И я думаю, мне будет тяжело первое время. - Да, там ты не должен распространяться об этом, сам понимаешь. Я буду с тобой первое время. - Спасибо вам.***
Мистер Томлинсон отходит к окну, видимо, чтобы не было соблазна ударить парня, а Гарри сидит в кресле, как раз напротив мамы Луи. Он украдкой поглядывает на нее. Те же голубые глаза, тонкие губы, острые скулы. От такого сходства становится не по себе, даже немного больно. Парень отводит глаза, как только женщина ловит на себе его взгляд. - Тебя зовут Гарри, да? - Да, миссис Томлинсон. - Чем ты занима… - Хватит. Что за светские беседы, - раздраженно бросает мужчина и садится рядом с женой. От его взгляда хочется провалиться по землю. - Скажи лучше, как давно ты соблазняешь нашего сына? - Я не... - Тебе не стыдно? Посмотри, что ты с ним сделал, его не узнать. Он всегда был… - Он и сейчас такой, каким был всегда, мистер Томлинсон. Просто… - Давай ты не будешь мне говорить, каким был мой сын, и какой он сейчас. Сколько ты его знаешь? Две недели? Может, для тебя мужеложство это норма. Я не твой отец, не мне тебя учить. Но для Луи это тяжело. Тяжело тянуть на себе этот грех. - Это не грех. - Лучше молчи, пока я… Мужчина вскакивает с дивана, а Гарри машинально вскакивает следом. Их взгляды способны прожечь друг друга, еще немного и в ход вновь пойдут кулаки, но миссис Томлинсон быстро одергивает мужа. - Дорогой, пожалуйста, не надо. Я не могу больше выносить ругань. Я не защищаю его, но пойми, я в любом случае поддержу Луи. Даже если он решит остаться с Гарри. - Луи не будет счастлив с ним, - он говорит последнее слово, будто выплевывает яд. – А я не хочу, чтобы мой сын страдал. Гарри возвращается в кресло и опускает глаза. Почему так больно? В груди не переставая колет, и он не может это остановить. Неужели он действительно не может сделать Луи счастливым? Неужели все, что было ничего не значит? Луи входит в комнату, он не смотрит ни на Гарри, ни на родителей. Он больше похож на робота. Кусает губу, и переводит взгляд на Отца Корнелия. Взгляд, просящий помочь. - Я знаю Луи с самого рождения. Я крестил его, первый рассказал о Боге и Иисусе. Я люблю его, как сына, - у Гарри из глаз начинают течь слезы. Бесконтрольно. А сердце сжимается в каком-то недобром предчувствии. - Мы с ним поговорили очень серьезно, и то, что предложил Луи мне нравится. Хотя это будет тяжело принять, как Гарри, - парень вытирает слезы. - Так и родителям. Луи, ты сам расскажешь? Луи, не отрываясь, смотрит в одну точку. Куда-то поверх картины, висящей на стене. - Я решил… - его голос дрожит. - Думаю, лучшим решением для меня будет поступить в семинарию. - Хорошая идея, сынок, в нашем городе есть отличная семинария, - женщина говорит оживленно, но больше никто ее минутную радость не поддерживает. - Нет, мама. Отец Корнелий поможет мне устроиться далеко отсюда. Мне надо уехать. - Но, Луи... - женщина не успевает закончить, как Гарри прерывает ее. - Сколько лет учатся в семинарии? - Луи молчит. Все молчат. - Луи, сколько лет? - Восемь, - вздрагивает парень. - Восемь? Отлично, - Гарри улыбается, а слезы продолжают стекать по щекам. Он их даже не стирает уже. Смысла нет. - Хорошо. А потом? После? Родители затихают, мама сочувствующе переводит взгляд с Луи на Гарри, а отец сидит, спрятав лицо в ладонях. - Гарри, успокой… - Святому Отцу не дают договорить. Гарри вскакивает с места и подходит к шатену. - Что потом, Луи? Что потом? Он хватает его за руки и трясет, Луи больше не сопротивляется. Он переводит уставший взгляд на Гарри и тихо шепчет: - Потом я дам обет безбрачия для того, чтобы стать священником. Гарри отпускает его руки с болезненным шипением, будто он обжегся. Он достает из кармана пачку сигарет и двигается к выходу. Родители опускают глаза, никто не смеет сказать ни слова, а Луи медленно выходит вслед за Гарри. Он тихо закрывает за собой дверь, и с минуту наблюдает за широкой спиной парня. Гарри нервно выкуривает сигарету и откидывает ее дрожащими пальцами. - Ты уже все решил? - Да, - Гарри не оборачивается, а Луи боится подойти к нему. - У меня есть хоть один шанс изменить твое решение? - он достает еще сигарету. - Если мы будем просто друзьями? Мы не будем больше заниматься сексом и целоваться. - Мы не сможем быть друзьями, и ты это прекрасно знаешь, - Гарри делает одну затяжку и выкидывает сигарету. - Я тебе настолько противен, что ты решил податься в священники? – какая- то злая усмешка. - Я люблю тебя, Гарри, - кудрявый медленно поворачивается и Луи еле узнает его. От прежнего Гарри не осталось и следа. Лицо осунулось, глаза потухшие и… на лице яркими красками отражается боль. - Прости меня за все. Я так виноват. - Не надо, Луи. Не уезжай, - чувство вины накрывает с головой, но к своему собственному удивлению Луи тверд. - Неужели ты до сих пор веришь, что наши чувства не имеют право на существование? - Гарри медленно приближается, сгорбив спину, будто несет тяжелый мешок. - Я сделаю все для тебя. Я хочу сделать тебя счастливым. Он протягивает руки и крепко прижимает Луи к себе. - Но я не буду счастлив, ты же знаешь, - Луи говорит куда-то в шею Гарри. - Я боюсь, что если останусь с тобой, то однажды проснусь и пойму, что вся моя жизнь сплошной грех, что все, что я делал - неправильно. И буду винить во всем тебя, возненавижу тебя. А ты всю свою жизнь будешь страдать рядом. Я хочу, чтобы ты был счастлив, а со мной этого не получится. Ты же понимаешь, что это правда. - Понимаю, но я не хочу такой правды, - Луи хочет зажать уши, чтобы не слышать этого полного отчаяния тона. - Я хочу тебя. Хочу засыпать и просыпаться с тобой. Луи, как я буду без тебя? Луи сжимает ткань футболки на широкой спине. Его плечо уже мокрое от слез Гарри, а у самого, впервые за долгое время сухие глаза. Он поступает правильно. Все так, как должно быть. - Но мы же сможем видеться? - Гарри чуть отстраняется, чтобы заглянуть в голубые глаза. - Ты будешь приезжать на каникулы или что-то вроде того. Хотя бы раз в год. - Нет, Гарри. Мы не сможем с тобой видеться. Важное условие моего поступления - это отказ от главного искушения. Луи слышит скулеж, будто собаку сбил грузовик. Гарри поднимает воспаленные глаза и стучит ногой, как маленький ребенок. Он просто не знает, что сделать, чтобы унять эту боль. - Никогда? Ты слышишь себя? Никогда! - Мы справимся, Гарри. Я люблю тебя, и хочу, чтобы ты был счастлив. - Поцелуй меня, - Гарри умоляет, но Луи лишь опускает глаза. - Я не могу. - В последний раз, Луи, - Гарри сжимает его воротник, затрудняя дыхание. - Прошу тебя. Луи качает головой, приподнимается на носочки и касается губами лба. Глаза щиплет, но он должен быть сильным. Должен показать эту силу Гарри. Он отстраняется, а Гарри опускается на колени и прижимается головой к животу шатена. - Не делай этого, Лу, - еле слышный шепот. - Не делай этого. Я так сильно люблю тебя. Луи с трудом отрывается от цепких объятий и садится напротив парня так, что их лица находятся на одном уровне. - Прости за боль, что причиняю тебе, но по-другому я не могу. - Неужели все это правда? Неужели это конец для нас? - Да, это конец.***
Месяц. Гарри проводит месяц перед отъездом Луи, не живя, а просто существуя. Ходит на работу, видится с друзьями, но не чувствует ничего, кроме черной пустоты внутри. Он разбивает всю посуду, выпивает весь запас алкоголя, выплакивает реки слез. Но в день отъезда Луи ни слезинки не скатывается по его щекам. Вчера зашел Отец Корнелий. Именно он сказал, что если Гарри хочет попрощаться, он может подойти завтра к дому Луи в двенадцать. Попрощаться. Он надевает скромную футболку, завязывает хвост и выходит. Он не спешит. Кто спешит на свою казнь? У дома уже стоит Отец Корнелий, а за рулем машины сидит мистер Томлинсон. Гарри молча кивает обоим и садится на ступени. В ушах гудит. Он прислоняется головой к перилам. Когда с ним рядом кто-то садится и Гарри чувствует чужую руку на своей, он хочет разрыдаться, но он делает глубокий вдох и смотрит в полные сожаления глаза. Он сжимает теплую ладонь и подносит к губам, целует раз, два, три, а потом прижимается лбом и закрывает глаза. Внутри все дрожит. - Прости, - такой тихий шепот. - Прости меня. - Скажи, что мы когда-нибудь увидимся. Хоть раз, хоть случайно столкнемся, когда нам будет по пятьдесят. Мне нужна эта надежда. А то ощущение, будто я хороню тебя. - Пути Господни неисповедимы. - Не говори про него сейчас, - Гарри поднимает голову и с вызовом смотрит на Луи. - Сейчас единственное, что я к нему чувствую - это ненависть. - Не надо, Гарри. - Ничего не могу с собой поделать. Так больно, Лу. - Я знаю. Мне тоже. Луи освобождает свою руку и неловко обнимает парня, вдыхает его запах и шепчет в ухо. - Пообещай мне, что сделаешь все, чтобы стать счастливым. - Даже не знаю, думаю, придется пострадать чуть-чуть, - грустно улыбается Гарри. - Если только самую малость. - Самую малость. Я обещаю. - Прощай, Гарри, - последняя улыбка от Луи. - До свидания, Луи. Он отдаляется, а Гарри готов рвать на себе волосы. Но он только смотрит ему вслед. Гарри вздрагивает, когда его берут за руку, и слышит голос миссис Томлинсон. - Я уговаривала его весь этот месяц. Уговаривала остаться с тобой. Но он был непреклонен, - в ее голосе слышны слезы. - Он так любит тебя, - Гарри напрягается, просто потому что, если он расслабится, то его нужно будет соскребать с земли. - Как может это считаться грехом? Гарри не может смотреть, как Луи садится в машину, он поворачивается к женщине и тихо шепчет: - Спасибо. - Ты можешь заходить в любое время, дорогой. Как только почувствуешь себя неважно. - Меня волнует вопрос, когда я почувствую себя хорошо. Он слышит звук заводимого мотора, крепко сжимает ладонь женщины и закрывает глаза. Когда он их открывает, машины рядом нет. Тишина, и только тихие всхлипы рядом. - Может чаю, миссис Томлинсон? И вы мне расскажете про Бога. Что такого в нем нашел Луи. - Хорошая идея, Гарри. Хорошая идея.