Mellon nin

Март 2936 г. Т.Э. Лихолесцы не шептались и не возмущались ранним подъёмом; непривычно молчаливые, они стояли рядом со своими лошадьми, и их взгляды время от времени останавливались на идеально прямой спине аранена. Со ступеней Элронд мог видеть каждого эльфа из небольшого отряда, что привёл с собой Леголас, и потому от него не укрылось напряжение, с которым воины сжимали поводья, с которым украдкой прикасались к эфесам и оглядывались вокруг. Владыка нахмурился, в очередной раз посмотрев в сторону Ворот, где явственно виднелись окутанные утренней дымкой фигуры спокойных стражей. Ни восклицаний, ни поднятых копий, ни лишних движений – ничего, предвещающего появление опасности. Поведение лихолесцев никак не вязалось с тихой безмятежностью утра в Последней Обители и скорее напоминало навязчивую привычку. И всё же… Память о прошлой ночи безжалостно вырисовывала в голове перекошенное от шока и ярости лицо мальчика, окровавленный кулак и гул слов проклятого языка в ушах. — Они ведут себя так, словно… — …готовятся отразить нападение, – закончил за Элронда златовласый военачальник. Было ясно: настороженность лихолесских воинов заботила его куда больше, чем он пытался показать внешней расслабленностью. Некоторое время он молча наблюдал за тем, как Леголас отдаёт последние приказы и вдруг, обернувшись к мрачному Владыке Имладриса, выпалил: — Если бы не твой рассказ, я бы по-прежнему думал, что они – морготовы параноики, с пелёнок приученные попадать белке в глаз с двухсот шагов. И, видит светлая Элберет, ни разу не посмел бы усомниться в защите Последней Обители! А теперь… – он многозначительно обвёл рукой полукруг в воздухе, – у меня второе дыхание открылось: страсть как хочется лично обойти всю территорию и заставить наших вояк залатать любую щёлку, любую трещинку, любой скол, которые я смогу обнаружить в стене. Мало ли, куда злу вздумается лезть! В голосе Глорфиндела, несмотря на положенную в основу его речи шутку, не слышалось ни капли весёлости. «Смех тут не к месту», – будто говорили сжатые кулаки да сверкающее лезвие эспаты, выглядывающее из ножен. — К бою готовятся не только лихолесцы, – заметил Элронд без тени иронии. Спорить не было смысла: слишком давно их связывали тесные узы дружбы, слишком хорошо один знал привычки и характер другого. Вот почему Владыка Имладриса мог со спокойной уверенностью утверждать – насмешки Глорфиндела над «дикостью» подданных Трандуила крыли за собой абсолютное доверие их интуиции. Лесные стражи как никто другой умели отличить «шалости» Тьмы от прямой угрозы, и, очевидно, хватались за клинки отнюдь не от обострившейся паранойи. Однако, стоило мальчику повернуться к имладрисским господам, Элронд увидел живую улыбку, так чудно преобразившую его лик. Ни кровавые провокации, ни угрозы, ни разрушенное ощущение редкого покоя – казалось, ничто не оставило на нём глубокого нестирающегося следа. Улыбка, бодрый голос, лёгкий румянец от покрепчавшего этой ночью мороза… Короткий вскрик и звук удара. Элронд вздрогнул, приходя в себя и глядя на тяжело дышащего лихолесца, прижимающегося лбом к холодной стене. Из разбитых костяшек текла кровь. Дворцовые интриги и суровая жизнь воина, застрявшего в нескончаемой войне, научили Леголаса умело менять множество масок. Догадывался ли кто, какие бури, тщательно спрятанные за весело прищуренными глазами да приподнятыми уголками губ, разрывали его душу изнутри? Элронд впервые боялся искать ответ. — Солнце уже норовит взобраться на горы, аранен! – выкрикнул рыжий эльф вслед поднимающемуся по ступеням Леголасу. — Не тревожь себя понапрасну, Нимбэль! Мы встретимся с ним не ранее, чем у перевала! — Придётся обгонять ветер, – рассмеялся воин. Его ладонь ласково гладила шею белой в яблоках кобылы. — Думаешь поспеть к перевалу до восхода, Леголас? – с удивлением вскинул брови Глорфиндел. – Тобой погоняет безумие, мальчик, не иначе. Ни один конь не сравнится с Асфалотом в скорости, да и он бы едва осилил этакую скачку! — Нимпф охотно потягался бы с ним, мой лорд, – возразил Леголас уверенно. – Он вынослив, молод и умён. А Асфалот так давно слился с легендой, что я порой гадаю: тот ли это покладистый жеребец, который постоянно находится в стойле? — Умом бы твой Нимпф с хозяином поделился, – хмыкнул имладрисский военачальник. Его руки легли на плечи молодого эльфа, и на лице на краткий миг проступило выражение искренней тревоги. — Я знаю, что вы хотите сказать мне, мой лорд, – голос Леголаса звучал так тихо, что Элронд с трудом разбирал произнесённые слова. – Всё пустое. Я не собираюсь подставлять шею под топор. К тому же, я дал кое-кому обещание вернуться. И потому я не прощаюсь. ...Впервые за время отсутствия матери Эстель спал крепко. Ему снился далёкий белокаменный город с высокими башнями, оплетёнными плющом, и узкими улочками, по которым в разные стороны шли потоки людей. Снился ему и улыбчивый золотоволосый эльф, неотрывно наблюдавший за далёким горизонтом. Над ним парила белоснежная птица…