Mellon nin

Июнь 2947 г. Т.Э. Услышь меня, вольная птица, И мой передай ты привет В тот мир, где я мог бы родиться, Где ярок, как прежде, рассвет. Услышь меня, вольная птица! На крыльях неси голоса Сердец наших с ada частице, Чтоб нас не забыла она. Услышь меня, неба Властитель! Я верю, что к нам ты не глух. Заботься о ней, как родитель, Ведь хрупок её светлый дух. Услышь меня, нежный мой лучик: Покуда не стлеет Арда, Иль смерть не придёт, как попутчик, Твой сын будет помнить тебя. ...Лёгкое, почти невесомое прикосновение ветра к волосам – и потрескавшиеся губы сложились в полуулыбку. Илверан бы наверняка приняла это за знак того, что его тихая молитва была услышана, однако Леголас никогда не строил ложных надежд. Один Эру ведал, какой путь уготован душе после смерти, один Эру мог бы дать правдивый ответ на терзающий молодого эльфа вопрос: «Не сказки ли – возрождение?» Мог бы, да то ли не желал снисходить до разговора со своими детьми, то ли не слышал мелодичного голоса за сотнями тысяч других, просящих каждый о своём. Мрамор под пальцами казался почти теплым. Леголас заметил эту особенность ещё в первые годы после появления в удалённом уголке сада статуи, видевшейся в лучах солнца белоснежной и почти прозрачной. Но ни тогда, ни сейчас не хотелось сравнивать изваяние из камня с naneth: на схожем лице не хватало чуть заметных ямочек, скулы были острее, а в глазах навеки застыло страшное выражение печали и боли… Нет, это не могла быть его улыбчивая naneth, заражавшая всех окружающих неиссякаемым задором! Naneth, которая и перед ликом смерти, держа мужа и сына за руки и сбивчиво посмеиваясь, рассуждала о том, что не успеет уже сжечь мантии любимого Лесного короля в центральной башне Дол Гулдура. — Нам говорили, что без Колец мы не продержимся и года против такой Тьмы, – проговорил Леголас, не поворачивая головы. – С тех пор прошли века… Подумай только, молодой дунадан, какова на деле сила надежды. Из темноты сиреневого куста раздался смущенный кашель, и спустя несколько мгновений перед хитро прищурившимся эльфом предстал мальчик с копной взъерошенных каштановых кудрей. — Mae govannen, caun. Я не хотел тревожить твой покой. — Ты не потревожил, – снисходительно улыбнулся тот. – И всё же, чтобы провести эльфа, нужно куда больше, чем природный талант. Твоё дыхание разбудило бы и короля гоблинов, сын Элронда. Кровь прилила к щекам мальчика, однако он не отвёл взгляд от проницательных тёмных глаз. — Ты знаешь, кто я? — В залах Лесного Владыки нечасто гостят люди. За последние четыре столетия лишь перед послами и торговцами открывались наши Ворота. Ты не похож ни на тех, ни на других. Стало быть, Господин Имладриса решил разделить дорогу со своими сыновьями… Впрочем, солнце взбирается по холмам, и ты скоро всё поймешь. Действительно, близился рассвет. Молочный туман, невесомым одеялом стелившийся по земле, начинал таять; на елях с бледными иголками то там, то здесь мелькали рыжеватые хвосты: белки-шалуньи спешили навести порядок до солнца. Откуда-то с противоположной стороны сада потянуло запахом сладкой медовой каши и выпечки, раздался громкий звон свалившейся утвари. Командир негромко рассмеялся: — Никак, новичков снова снарядили на кухню в наказание. Эстель недоверчиво посмотрел на веселящегося лихолесца, печальная песня которого всего несколько минут назад разносилась над садом. Сколько бы ни прошло лет, Первые Дети Эру останутся для него загадками о множестве запутанных решений. Тем временем первые лучи проскользнули в щели между изумрудными листьями, освещая и мраморную Лесную королеву, и робкие незабудки, и осторожно поднимающегося на ноги эльфа, чья ладонь покоилась на боку. Сердце Эстеля гулко стукнуло под горлом. Сорвавшись с места, он подбежал к пошатнувшемуся командиру и уверенно перекинул его руку себе на плечи. — У тебя вся кираса в крови! Смех вновь вырвался из груди: — Идёт кровь – значит жив! – и, посмотрев на залитое солнечным светом небо, Леголас добавил: – Всё ещё жив, naneth. naneth - мама ada - папа Mae govannen, caun - Рад встрече, командир